– А, но он был в ярости? В конце концов, тебе же пришлось воспользоваться наручниками.
– Разумеется, я учитывала такую возможность, потому и воспользовалась. Нет, правильнее сказать, я ими воспользовалась ради тебя, Кадзуки.
– …Чего?
– Как ты среагировал, когда понял, что скован? Что ты сделал?
– Ну, это… я офигел… и даже упал.
– Я ждала именно такого.
– …Ты хотела надо мной поиздеваться?
– Нет. Я думала, что смогу увидеть момент переключения с [Юхэя Исихары] на [Кадзуки Хосино], если дождусь такой твоей реакции. Но в итоге я все пропустила, потому что была в душе. А жаль, что я не смогла понаблюдать, это было бы смешно.
Значит, все-таки она хотела надо мной поиздеваться!
– Ладно, на этом все. Кадзуки, мы уходим.
– …Чего?
Отонаси-сан почему-то сделала изумленное лицо.
– К тебе домой, разумеется. Как ты думаешь, сколько сейчас времени?
– Э?
Я завертел головой в поисках часов, наконец нашел. 7:15 утра.
– Или ты хочешь опоздать? В школу пора.
– Хех…
У нас в школе только вторая и четвертая субботы месяца выходные.
– Что еще за «хех»? Собираешься в школу идти с пустыми руками?
…Ее слова не лишены смысла. Придется зайти ко мне домой.
– …Эмм, а можно я домой один пойду?
– Ты что? Ты ведь даже не знаешь, как отсюда до твоего дома добраться, верно? Ты вообще дойдешь один? И, в любом случае, пешком ты просто не успеешь. Я тебя подброшу на мотике.
– Л-ладно.
Что же мне делать?..
В смысле – не по собственной воле, но я ночевал не дома, не спросив разрешения. Как будет выглядеть со стороны, если я вернусь домой рано утром? Я проверил мобильник и, как и ожидалось, там было несколько пропущенных звонков от мамы. Паршиво. А если вдобавок рядом со мной будет еще и девушка моего возраста…
– Эмм, Отонаси-сан. Можно тебя попросить спрятаться, когда мы доедем до моего дома?
– Почему это?
Отонаси-сан смотрела на меня озадаченно. Разумеется, мои намерения до нее не дошли совершенно…
Остается только проскользнуть в дом и подготовиться к школе незамеченным.
Мая (суббота) 07:34
Попытка вернуться домой незамеченным завершилась полным провалом.
– Нехорошо получилось, – пробормотала Отонаси-сан, когда, запарковав мотоцикл возле моего дома, мы с ней шли к станции.
– …Это точно, – согласно кивнул я и вздохнул.
Мама засекла меня аккурат когда я собирался подняться по лестнице.
Разумеется, последовала нотация.
Тут уж ничего не поделаешь. Я прекрасно понимаю, что мама просто не могла на меня не рассердиться, раз уж я ночевал вне дома, никого заранее не предупредив. Ничего не поделаешь, но…
Время шло, и, естественно, Отонаси-сан надоело ждать перед домом.
И, что логично, мама решила, что внезапно появившаяся Отонаси-сан и была виновницей моей отлучки, и уставилась на нее. Как ни странно, Отонаси-сан ответила на ее сердитый взгляд мягкой улыбкой. Затем она произнесла вот что:
– Кадзуки вовсе не наслаждался ночной жизнью. Он просто был вместе со мной все это время, до самого утра. Я не приглашала к себе в комнату других людей. Мы были абсолютно одни, так что волноваться совершенно не о чем.
…Не, ну не так же надо говорить в подобных ситуациях, как вы считаете?
Мама застыла столбом; мне ее даже стало жалко. Ее ведь никак не отнесешь к числу матерей, которые не присматривают за своими детьми. Отонаси-сан явно не поняла такой реакции и, нахмурив брови, продолжила:
–?.. Как я уже сказала, Кадзуки никуда не ходил, он просто спал у меня в комнате. Никаких проблем ведь нет, верно? А, ну, правда, случайно я была немного грубовата.
Мама молча взглянула на мои запястья. Там по-прежнему краснели следы от наручников.
Мама хлопнулась в обморок прямо на месте.
Отонаси-сан машинально подхватила ее; и только тут до нее таки дошло.
– Ааа! Понятно. Мы мальчик и девочка в период полового созревания, да?
– И как мне теперь смотреть ей в лицо?..
Вспомнив ту сцену, я глубоко вздохнул.
– Ты о чем?
– Э? Разве это не ты только что сказала «нехорошо получилось»?
– Ну да. Я имела в виду свой мотик.
– Мотик?
Вот тут я понял, что моих тревог она совершенно не разделяет.
– Я подбросила тебя на мотике, верно? Если считать и [Юхэя Исихару], то два раза. Это я и называю «нехорошо».
–?.. Почему?
– Попробуй представить, что произошло бы, если бы [Кадзуки Хосино] и [Юхэй Исихара] поменялись, пока ехали. Ничего удивительного, если бы ты отпустил мой пояс и свалился от неожиданности, в точности как это и произошло, когда ты увидел наручники.
– А…
Вот, значит, почему она оставила мотоцикл у меня перед домом.
– Что за безрассудство, тем более, в моем исполнении… Теперь я буду внимательнее.
– Угу. …Кстати, Отонаси-сан. Можешь рассказать, что было, когда ты была с [Юхэем Исихарой]?
Как только я это спросил…
– …
Отонаси-сан застыла на месте.
И взглянула на меня.
Бесстрастно.
– Э?..
С чего вдруг такое лицо?
Она раскрыла рот, лицо ее по-прежнему оставалось как каменное.
– Я н е м о г у р а с с к а з а т ь т е б е, ч т о п р о и з о ш л о.
– П-п-
– Почему? Разве я тебе уже не говорила?
И так же бесстрастно она выплюнула следующие слова.
– Я не могу тебе больше доверять.
Конечно, она мне это говорила. Я уже слышал эти слова. И уж точно не могу забыть. Но…
– Но это разве не отменилось?..
Ведь сейчас уже не тогда, это раньше мы не знали, что происходит. Отонаси-сан уже поняла причину моих необъяснимых поступков.
– Не отменяй такие вещи по собственному усмотрению. Ты что, ничего не понял? Во-первых, мы не знаем, насколько правдивы слова [Юхэя Исихары]. Может, он на самом деле владеет памятью [Кадзуки Хосино] и использует обе личности себе на благо.
– Н-но это совершенно глупо!
– Да, возможно, я чересчур подозрительна. Но нет доказательств, что я неправа.
– Но…
– Допустим, свойства «шкатулки» именно таковы, как говорил [Юхэй Исихара]. Даже тогда…
Внезапно Отонаси-сан хлопнула в ладоши.
Я от неожиданности моргнул.
– Представь себе, что переключение произошло сейчас. Я совершенно никак не могу это узнать. А значит, я буду говорить с тобой как с [Кадзуки Хосино], не замечая, что ты уже [Юхэй Исихара]. Мы не знаем, когда ты переключаешься. Важный план может утечь к [Юхэю Исихаре]. Следовательно, это опасно. В общем, та же ситуация, что была только что с мотиком.
Да, она права. …Но я – [Кадзуки Хосино].
– Вот пример: ты считаешь себя [Кадзуки Хосино], верно?
– Ну а как же иначе!
– Но что если ты – кто-то, кто убежден, что он – [Кадзуки Хосино]?
– Это не-…
«Это невозможно» – так я хотел сказать, но замолчал на полуслове.
Есть ли что-то, что реально доказывает, что я – [Кадзуки Хосино]? Моя внешность? Мой характер? Моя память? Но что тогда делает [Юхэя Исихару] [Юхэем Исихарой]? Ведь он существует в том же самом теле.
Нет, неверно.
Я – [Кадзуки Хосино]. Тут никакой ошибки быть не может. Я н и з а ч т о н е у с о м н ю с ь в э т о м.
– Это был просто пример, не воспринимай его слишком серьезно. Но, Кадзуки, теперь ты понимаешь, почему я не могу тебе доверять? Мне еще предстоит полностью понять эту «шкатулку» – «Неделю в трясине». А до тех пор я не могу доверять тем личностям, которые обитают в теле Кадзуки Хосино.
И когда же это будет? Когда же с этой «Неделей в трясине» все прояснится и мне снова начнут доверять? Или этого не будет, пока [Юхэй Исихара] живет во мне?
Мне не доверяют.
Отонаси-сан предположительно мой союзник, но этот союзник мне не доверяет.
Мы подошли к станции.
Я замер.
– Чего ты остановился? До поезда не так уж много времени.
– …Зачем я иду в школу?
Я об этом не думал, потому что был вместе с Отонаси-сан. В нормальной, повседневной жизни я, конечно, пошел бы в школу. Да нет, даже и не в повседневной жизни я все равно бы пошел, чисто из сопротивления. Но если я пойду сейчас, я окончательно разрушу то, чем живу… хотя можно сказать, что оно уже разрушено.
– Чтобы узнать больше про [Юхэя Исихару]. Нет никаких сомнений, что он – кто-то, кто находится рядом с нами. Как минимум потому, что только ученики нашей школы общаются и с тобой, и со мной. Так что собирать информацию в школе очень важно, это факт.
– Но мне-то там быть незачем, правда?..
– Все сильно меняется в зависимости от того, там ты или нет. Сегодня последний день занятий, дальше несколько выходных подряд. Мы не имеем права упустить этот шанс.
Она сказала.
Она сказала, что ей неважно, если моя повседневная жизнь пойдет прахом, если только ей удастся заполучить «шкатулку».
Я совершенно ее не понимал. Я считал, что она всегда на моей стороне.
Но все не так. То есть – Отонаси-сан рядом со мной не чтобы спасти меня, а чтобы добраться до «О» и заполучить «шкатулку».
Так что же я для нее? Скорей всего –
…п р о с т о н а ж и в к а, н а к о т о р у ю д о л ж е н к л ю н у т ь «О».
– …Кадзуки, я понимаю, что идти сегодня в школу тебе очень тяжело. Но ты ведь понимаешь, что это лучший план действий, понимаешь? А понимать и при этом ничего не делать – это на тебя непохоже, – произнесла Отонаси-сан с упреком в голосе.
Конечно же, она преследует свою собственную цель.
Отонаси-сан не доверяет мне.
Однако, раз уж я даже увидеть [Юхэя Исихару] не могу, тем более – прямо ему противостоять, я должен на кого-то опереться. И никто, кроме нее, на ум не идет.
Довериться кому-то в такой ситуации – все равно что вверить ему собственную жизнь. У меня нет выбора, кроме как слепо верить словам того человека, на которого опираюсь. Если Отонаси-сан захочет меня уничтожить, она с легкостью сможет загнать меня в ловушку.
– …Что я должен делать в школе?
Все же – она единственная, на кого я могу положиться.
– Дай подумать, ну, скажем…
И она начала предлагать разные идеи, с которыми я всякий раз соглашался. Как и ожидалось, соблазнительные планы буквально роились у нее в голове; но именно поэтому мне страшно думать, что будет, если… она предаст меня.
– Может, у тебя тоже есть идеи?
Всего одно пришло в голову:
– Как насчет изменить наше обращение?
– …Что ты имеешь в виду?
– С этого момента вместо «Отонаси-сан» я буду звать тебя «Ая». [Юхэй Исихара] этого имени не знает, значит, он точно не назовет тебя так. А значит, если я говорю «Ая», это доказывает, что я – это [я]. Как тебе?
Отонаси-сан ничего не ответила.
– Плохой план?
– …Нет, думаю, он весьма эффективен. Давай его используем.
Она согласилась. Но вид у нее почему-то был чуток недовольный.
Но, однако… «Ая Отонаси», э?
«Ая Отонаси» – имя иллюзии, которая не существовала в обычной повседневной жизни.
Более того – когда-то это было имя моего врага.
Такие вот мысли скакали у меня в голове.
Мая (суббота) 08:11
Едва войдя в класс вместе с Отонаси-сан, я почувствовал, как сам воздух заледенел.
Разумеется, никто со мной не поздоровался.
Ну, Дайя – это естественно, но и Харуаки тоже не поздоровался. Место Коконе по-прежнему пустовало. Может, она вообще не придет сегодня. …Из-за меня? Ну а из-за кого еще.
Кажется, даже Отонаси-сан не ожидала, что мое положение настолько плачевное. Она метнула на меня печальный взгляд. Но тут же собралась, повернулась к моим одноклассникам и дважды хлопнула в ладоши.
– Слушайте все!
Их взгляды тотчас обратились на нее – думаю, потому что все и так на нас с ней пялились.
– Кто-нибудь здесь знает человека по имени Юхэй Исихара?
При этих словах несколько человек обменялись подозрительными взглядами.
По словам Отонаси-сан, очень вероятно, что «владелец» – кто-то из моих одноклассников. Поскольку искать совершенно незнакомое тело, чтобы воспользоваться «шкатулкой», нелогично, то, думаю, здесь она права.
Но разве «владелец» – не [Юхэй Исихара], который во мне? Или она имеет в виду, что есть еще одно существо, совершенно другое?
Как-то непонятно.
Однако пока что, наверно, и правда не повредит спросить у всего класса про имя «Юхэй Исихара».
– Эй, вы двое, вы что затеваете? – обратился к нам Рюу Миядзаки, одарив меня сверхпрезрительным взглядом.
– Опять ты? А что? Ты знаешь Юхэя Исихару?
Миядзаки-кун ядовито усмехнулся и ответил вне всякой связи с заданным ему вопросом:
– И как это вы двое можете оставаться вместе после «того самого»?
Что он имеет в виду вообще?
Я глянул на остальных одноклассников. Их глаза горели гневом. По-видимому, всех их переполняло праведное негодование.
Иными словами, мои одноклассники н е м о г у т п р о с т и т ь м н е, ч т о я с О т о н а с и - с а н?
– Как оправдываться будешь, Хосино?
Мне совершенно нечего было ответить, поскольку я не понимал, что именно они не могут простить. И нельзя спросить, что это за «то самое», что натворил [Юхэй Исихара].
Поэтому мне оставалось лишь молчать.
Миядзаки-кун на мое молчание отреагировал пластмассовым вздохом.
– Ладно. Больше этой темы касаться не буду! …Теперь – личное.
И затем с презрением в голосе продолжил:
– Гражданский муж моей матери… а, звучит, как будто ни к селу ни к городу. В общем, Ю х э й И с и х а р а – г р а ж д а н с к и й м у ж м о е й м а т е р и.
Неожиданное признание.
– …Миядзаки. Расскажешь нам побольше про Юхэя Исихару?
– Нет, нет… ты слышала уже про наши отношения, должна иметь представление, как тяжело об этом говорить.
– У нас есть свои причины. Одного того, что я назвала имя «Юхэй Исихара», недостаточно, чтобы ты рассказал больше?
Миядзаки-кун нахмурился, но в итоге все же неохотно согласился.
– …Ладно, понял.
Поскольку тема разговора намечалась деликатная, он потребовал, чтобы мы вышли из класса в коридор.
– В общем, не то чтобы я что-нибудь скрывал… – такими словами Миядзаки-кун начал свой рассказ.
Его родители развелись, когда он учился в первом классе средней школы. Причиной развода послужили чувства родителей. Оба нашли себе новых любимых и предпочли жить с ними. И новым партнером его матери был Юхэй Исихара.
И родной отец, и родная мать Миядзаки-куна не хотели брать его с собой в свои новые семьи, потому что он служил напоминанием о прошлой жизни. Открыто они это не говорили, но такое не спрячешь, и Миядзаки-кун чувствовал это.
Он не знал, почему с его родителями все так вышло. Но для него, их сына, обстоятельства не имели значения. Его, вне всяких сомнений, предали, а такое простить нельзя.
В конце концов, после каких-то споров, опекать его взялся отец. Но для Миядзаки-куна строить новую семью с отцом и новой матерью было немыслимо. Начиная со второго класса средней школы он, решительно отказавшись жить с ними под одной крышей, переселился в отдельную квартиру; отец лишь обеспечивал его минимальными деньгами на жизнь.
И, похоже, пока он учился в средней школе, он считал себя самым несчастным человеком на свете – потому что жил в такой несчастной семье, какие часто встречаются в дешевых драмах, но почти никогда – в реальной жизни.
Естественно, он затаил злобу. На родителей, из-за которых ему пришлось существовать в таких условиях, на новую мать и на Юхэя Исихару.
– Чтоб им всем сдохнуть, – выдал проклятие Миядзаки-кун без малейшего следа эмоций на лице.
– Я понимаю твои чувства, но такие вещи говорить нельзя.
– Большое тебе спасибо за столь наивный совет, – ответил Миядзаки-кун с сардоническим смешком. – Ну что, достаточно уже?
– …Да. Я признательна за то, что ты согласился поговорить с нами на такую чувствительную тему.
– О? Это на тебя не похоже.
– Как ни странно, у тебя тоже есть свои проблемы, э?
– Спасибо за сочувствие.
Прозвенел звонок.
– Так, я пошел на свое место. А, и Хосино…
Возвращаясь в класс, Миядзаки-кун удостоил меня коротким взглядом впервые с того момента, когда мы начали разговор о Юхэе Исихаре.
– Не пойми меня неправильно. То, что я отвечал на вопросы Отонаси, вовсе не значит, что я простил тебя за то, что ты сделал. Я не могу тебя простить.
Выплюнув эти слова, он направился к своей парте.
Одноклассники заулыбались ему, явно одобряя его прямоту.
Хотя, скорее всего, он нарочно произнес эти слова уже на пути в класс, чтобы их все слышали.
…Жестоко.
Я лег на свою парту и закрыл голову руками.
– Кадзуки, я возвращаюсь к себе в класс. Ты не забыл, что я тебе сказала по дороге? Попробуй сейчас.
Я неохотно поднял голову, достал мобильник и послал Отонаси-сан пустой мэйл.
Отонаси-сан проверила почту и кивнула. Тогда я стер письмо из папки «Отправленные».
– Не забудь посылать мэйлы во время урока!
Посылать ей мэйлы каждые 10 минут. Такое указание дала Отонаси-сан.
Так она сможет попытаться поймать момент перехода между [Юхэем Исихарой] и [мной].
Ведь [Юхэй Исихара] не знает об этом ее указании и, следовательно, не будет посылать пустых мэйлов.
Но все же, поскольку мы не знаем пока что всех свойств «Недели в трясине», этот метод нельзя назвать надежным.
– Что-то еще?
– Нет, Ая.
Какую-то секунду Отонаси-сан стояла как парализованная, затем, ничего не сказав, развернулась и вышла из класса.
Я вздохнул.
…Юхэй Исихара – гражданский муж матери Миядзаки-куна? Этот человек и есть [он] в моем теле? Как-то это не укладывается в голове, чтобы совершенно незнакомый взрослый человек пожелал себе тело «Кадзуки Хосино».
Внезапно мобильник у меня в кармане завибрировал. Я тут же его вытащил и открыл. Новый мэйл. Я зашел во «Входящие».
На дисплее было имя «Мария Отонаси».
Хм, может, она забыла что-то упомянуть? А, или это что-то, что она не могла сказать вслух?
Письмо состояло всего из одной строки. Совсем короткая строка, написанная, вероятно, с учетом того, что я уже могу быть [Юхэем Исихарой].
«Не верь»
…Ааа, может, она другое имеет в виду. Может, она вовсе не имеет в виду «Не верь тому, что сказал Рюу Миядзаки».
Скорее, я не должен верить – ничему.
О том, что делает [Юхэй Исихара], пока контролирует мое тело, я могу узнавать только от других. Но среди этих других у меня нет союзников. Даже Миядзаки-кун, Харуаки, Коконе, Дайя и А я О т о н а с и не на моей стороне.
Я стер письмо. Я получил указание все письма от Отонаси-сан стирать сразу же.
Моя рука сжалась в кулак.
– …Почему?
Ну почему у меня нет ни одного союзника, когда даже у [Юхэя Исихары] есть один?
Мая (суббота) 09:05
Как ни странно, [Кадзуки Хосино] не пропустил школу. Я был уверен, что он до сих пор сидит в наручниках в комнате Марии Отонаси. Честно, я поражен, что [Кадзуки Хосино] явился в школу после того ужаса, что был вчера.
Может, его Мария Отонаси заставила? Чтобы собрать информацию? Если так, то у нее нет сердца.
В общем, неважно.
Результат все равно не изменится.
Повседневная жизнь Кадзуки Хосино будет разрушена в любом случае.
Я ведь устроил все так, что п о в с е д н е в н а я ж и з н ь К а д з у к и Х о с и н о б у д е т р а з р у ш е н а и м е н н о п о т о м у, ч т о о н с М а р и е й О т о н а с и.
Зачем я признался в любви Коконе Кирино? Разумеется, чтобы разрушить повседневную жизнь Кадзуки Хосино.
Но почему я выбрал именно этот способ? Прихоть моей мстительности. Разве можно такое простить? Разве можно простить человека, так дружащего с девушкой, когда он благословлен любовью Марии Отонаси?
Именно поэтому я решил разрушить их отношения, признавшись в любви.
И это принесло плоды сразу же. Более того, последствия оказались невероятными. Признание оказалось куда более мощной бомбой, чем я ожидал.
Меня ударил Омине. Откровенно говоря, я даже не собирался ранить ее чувства, когда произнес то, что привело к такому исходу.
Я сказал всего-то:
«Ну давай, хочу услышать твой ответ!»
Я это сказал, просто чтобы озвучить наши с ней отношения.
Но Кирино почему-то оказалась в шоке и разрыдалась, а Омине слишком уж бурно среагировал и ударил меня.
Почему так получилось? Тогда я не мог понять, но теперь, когда подумал, все оказалось просто. [Кадзуки Хосино] и [Юхэй Исихара] не имеют общих воспоминаний. Допустим, скажем, что Кирино уже дала [Кадзуки Хосино] свой ответ. И вот я задал ей тот же вопрос. Как она должна была воспринять эти слова? Не могу сказать наверняка, но, думаю, они ее сильно ранили.
Правда, я по-прежнему не понимаю, почему Омине так среагировал. Я слышал краем уха, что он неровно дышит к Кирино. Мне не удалось выяснить, так ли это, по его поведению, но, вполне возможно, слухи не врут.
Того, что было дальше, я сам не видел, но узнал позже со слов Харуаки Усуя.
По-видимому, когда на меня набросился Омине, большинство учеников класса 2-3 считали, что это обычная ссора, вызванная тем, что Кадзуки признался Кирино.
Проблема, однако, возникла с появлением Марии Отонаси.
Кадзуки пошел за ней не раздумывая. Словно цепляясь за нее. Не обращая ни малейшего внимания на чувства Коконе Кирино – девушки, которой он вроде как признался.
И д а ж е п о с л е э т о г о К а д з у к и Х о с и н о о с т а в а л с я с М а р и е й О т о н а с и, б у д т о н и ч е г о и н е п р о и з о ш л о.
Вполне естественно, что его одноклассников разозлило, когда он так поступил с любимой многими Коконе Кирино. Однако у Хосино не было иного выхода, кроме как положиться на Марию Отонаси, так что он не мог действовать сам по себе.
Так вот повседневная жизнь Кадзуки Хосино постепенно превращается в руины.
Не из-за меня, но из-за поведения самого [Кадзуки Хосино].
Черт, это круче, чем я думал.
Я сказал учителю, что мне нужно в туалет, и вышел в коридор. Там меня уже ждала Мария Отонаси. При виде меня она нахмурилась.
– Почему ты улыбаешься?
Похоже, мои губы изогнулись, а я и не заметил.
– Наверно, потому что ты ждала меня, О т о н а с и - с а н.
– Пфф, строишь из себя [Кадзуки Хосино], [Юхэй Исихара]?
Неужели по такой малости ей удалось понять, что я [Юхэй Исихара]?
Нет, не это должно меня больше всего поражать. Она бросилась к классу 2-3 сразу после переключения.
Скорее всего – потому что она знала, что [Кадзуки Хосино] уступил место [мне].
Видимо, они выработали какое-то соглашение, чтобы нас различать.
– Иди за мной, – скомандовала она.
– Куда ты собираешься меня отвести?
На мой вопрос она чуть заметно улыбнулась.
– О чем это ты? Разве ты сам не определил, куда пойдешь?
– Э?
– Ты же хотел в туалет, верно?
Мая (суббота) 09:14
– Тебе действительно наплевать? Если узнают, что ты здесь с Кадзуки Хосино, разве у вас обоих не будут проблемы?
Она отвела меня в женский туалет.
– …Хе.
Мария Отонаси усмехнулась, когда я, ни о чем особо не думая, вошел в дверь.
О чем она вообще думает? Конечно, в туалеты на третьем этаже второго корпуса мало кто ходит, потому что здесь только специальные классы. Тем более – во время уроков. И все равно не понимаю, почему она привела меня именно сюда.
– Думаю, будут. Нас на время отстранят от занятий. В нас будут тыкать пальцами одноклассники.
– Ты уже от отчаяния и на это готова? Если так, может, мне закричать, раз уж ты этого так хочешь?
– Да пожалуйста, – расслабленным тоном ответила она и усмехнулась. …Судя по всему, она раскусила меня и знает, что кричать я не собираюсь.
Нынешнее окружение Кадзуки Хосино скоро станет моим. Я, может, и навредил его повседневной жизни сильнее, чем намеревался, но стремиться все ухудшить еще больше – это уже слишком.
– Ладно, [Юхэй Исихара]. Открой мобильник Кадзуки.
– …С чего это вдруг?
– Открой картинку. Третью сверху в папке с данными.
Она просто напрашивалась на то, чтобы я отказался слушаться; но поскольку затеять здесь ссору – плохая идея, я честно подчинился.
Я открыл картинку. Фотка симпатичной девушки в пижаме, похоже, этой же девушкой и снятая.
– Итак, говори, кто это?
– …И в чем смысл вопроса?
– Не скажу, потому что это ухудшило бы мое положение.
Как откровенно.
Я вновь посмотрел на фотку. Незнакомая девушка. Честно сказать, что я ее не знаю, думаю, не лучший вариант.
Я переключил внимание на интерьер. Несомненно, это больница. Если подумать – я слышал, здесь неподалеку была крупная авария пару месяцев назад. Может, она – жертва той аварии? Звали жертву… не помню.
…А, все равно не знаю. Так что попробую просто угадать.
– Касуми Моги.
Я попытал удачи с именем, которое слышал недавно от девушки-в-белье, Рюки Хосино.
– Боюсь, ты ошибся.
Не сработало, да? Я машинально кисло усмехнулся.
– Ну, в общем, не знаю я, как ее зовут – и что?
– Это была ложь.
– А?
– Я солгала, когда сказала, что ты ошибся. Это действительно Касуми Моги. Но, похоже, ты ее никогда не видел.
Выражение лица Марии Отонаси, пока она это говорила, не изменилось ни на каплю.
– …Не слишком ли это несправедливо?
– Что несправедливо? Ты слишком наивен, если думал, что все как-нибудь образуется, если только ты угадаешь. Хорошо, тогда другой вопрос. Какая связь между Кадзуки Хосино и Касуми Моги?
Совершенно не понимаю, в чем смысл этих ее вопросов. Ну, полагаю, то, что я не понимаю ее намерений, тоже входит в ее намерения.
Пошарив в голове, я выжал из себя туманный ответ:
– …Они друзья.
– И?
Стало быть, отделаться таким простым ответом Мария Отонаси мне не даст.
– Как я могу сказать что-то лучше, если я не знаю Касуми Моги?
Это же естественно. Очевидный ответ, я ведь уже сказал ей, что не знаю этой девушки. Никаких проблем быть не должно.
– Т ы н е з н а е ш ь К а с у м и М о г и?
Тем не менее Мария Отонаси говорила так, словно я допустил фатальную ошибку.
– …Разве я не сказал с самого начала? Я никогда не видел девушку на этой фотке.
– Ага, ты ее никогда не видел. Ты так сказал. Н о с к а к и х э т о п о р «н и к о г д а н е в и д е л» р а в н я е т с я «н е з н а ю»?
– …Ты говоришь загадками. Я ее никогда не видел, так как же я могу ее з-…
…Погодите-ка, это не так.
– Понятно. Вот теперь я более-менее представляю себе, кто ты на самом деле. Ты не учишься в классе 2-3.
…Именно это она и планировала.
«Касуми Моги», судя по всему, не ходила в школу, потому что она в больнице. Потому-то я ее и не видел. Однако ученики класса 2-3 ее знают, даже те, кто никогда не видел. Вполне естественно, что они помнят имя человека, парта которого все время пустует, да и упоминается это имя время от времени, наверняка.
Вот как, цель ее вопросов была – сузить круг подозреваемых.
– Пфф, если честно, мне казалось вероятным, что «владелец» – Рюу Миядзаки. Но раз ты не из класса 2-3, похоже, я ошибалась.
Рюу Миядзаки?
Почему она назвала это имя?
Неужели он действовал самостоятельно, потому что я валялся в комнате Отонаси-сан и не мог сегодня дать указания?
– Ты… нет, правильнее сказать, «владелец»… кто-то, кто не из нашего класса, но хорошо нас знает. Не думаю, что о нас знает много народу. Он кто-то, о ком мы с Кадзуки можем легко догадаться, верно?
Разумеется, я ничего не ответил.
– Дальше, я подумала еще вот о чем. Насчет Юхэя Исихары. Рюу Миядзаки сказал, что Юхэй Исихара – гражданский муж его матери. Если пытаться понять, зачем он нам это сказал, вот что приходит на ум в первую очередь. Да…
И Мария Отонаси заявила:
– Юхэй Исихара не существует.
Я затаил дыхание.
– Это было просто случайное имя, с самого начала. Но ты или Рюу Миядзаки – кто-то из вас – придумал использовать его себе во благо. Вы хотели скрыть личность «владельца», заставив нас думать, что «Юхэй Исихара» реально существует, верно? И вы выбрали эти сложные отношения, «гражданского мужа», потому что это трудно проверить, разве не так?
Он не существует, значит, мы можем скрыться за ним – э? Вот как. Она почти угадала.
Но она не угадала. Юхэй Исихара – действительно гражданский муж матери Рюу Миядзаки. Однако вполне можно сказать, что он не существует… у ж е.