Мангазейская глушь
В 1601 году на реке Таз, на месте промышленного зимовья возник небольшой острожек – Мангазейский город. Закинутый в глубь «студеной тундры», почти под самый полярный круг, затерявшийся в беспредельных пространствах северных болот, отрезанный от Руси, находясь среди воинственных племён – «кровавой самояди» и других «немирных иноземцев», - Мангазейский город своим положением был в течение первых десятилетий XVII века значительным пунктом на пути торговых и промышленных людей на енисейские и ленские промыслы.
Мангазейский город был в сущности большой укреплённой факторией, служившей средоточием главной массы русского промышленного люда, шедшего на промыслы, и одной из главных задач небольшого государева города, являлась защита торговых и промышленных людей и сбор с них десятой пошлины.
С основанием Мангазеи, приезжие из Поморья русские люди завезли под полярный круг культ своих поморских святых: Прокопия Устюжского, соловецких чудотворцев, свт. Филлипа, митрополита. Славимый по всему Поморью свт. Никола чудотворец, пользовался особым почитанием также и в Мангазейскй глуши.
Но такой крупный промышленный центр, каким долгое время был этот острожек в далёкой «заморской государевой вотчине», нуждался в своей патрональной святыне.
Явление безымянной могилы.
И только во второй половине XVII века, когда с основанием Якутска и установлением пути на Лену, промышленное значение Мангазеи уже стало падать, здесь зародился культ собственного мангазейского святого – особого покровителя промышленного люда.
Это произошло при следующих обстоятельствах. Съезжая изба в Мангазее стояла поблизости от соборной церкви; ввиду непролазной грязи, «понеже то место влажно и мокротно», «для мирского ходу» были положены «мостки для воды», «доска судовая», «а по той доске ходили де люди в съезжую избу, а доска была втоптана в грязь». В 1649 году «близ церкви, на погорелом месте», на том самом месте, где лежала доска, «вышел гроб из земли… и и тое де доску гробом переломило». Но первоначально гроб вышел не целиком, «из недр мало исшедшей гробницы от главы видети». Гроб был самый простой, сделанный из кочевых досок, т. е. из обшивки коча.
В 1651 году мангазейский воевода И. С. Корсаков, которому доложили о чуде, распорядился «около гробницы окопати землю», «и та де гробница вся вышла наверх земли и гробница де стала вся цела, только немного зачернела». По приказанию того же воеводы вокруг неё была устроена ограда, «да не приближатся к ней зверие и скоти», и с того времени, «учали называть, что де в том гробу мощи мангазейского чудотворца».
Никто не знал, кто именно похоронен в гробу, вышедшем из земли, и в течение двадцати лет с лишним неизвестного покойника называли как «новоявленный чудотворец, что в Мангазейском городе выходит гробница». Этому неизвестному святому молились по крайней мере с 1652 года, промышленные люди обещали ему соболей от «звериные порчи». К нему взывали в минуты опасности, так тобольский житель Федор Кобяков, попав в полынью, молился чудотворцу и получил «от потопа избавление». Застигнутые пургой промышленники, «слыша его чудеса», приносили обеты «на гробнице панихиду служить и молебствовать». Но чаще всего мангазейскому чудотворцу обращались больные, чающих получить исцеление от своих недугов, давали слово «молебен петь и воду святить», «дать вклад, да приложиться чудотворцевой гробнице», или, в крайнем случае, «послать на панихиды и на свечи».
Так вокруг безымянной могилы сложился постепенно народный культ. Вскоре по её открытии над ней поставили навес, «от мокрости дождевой», образовавший маленькую часовню, которую уставили иконами, и над гробницей затеплились свечи и лампады, совершалось богослужение – «священницы прхождаху и совершаху молебные пения и освящение воды, и оную гробницу кропляху, и приходящие народи с верою недуги одержими, молящееся новоявленному чудотворцу, и свещи при гробнице поставляху и молебная пения совершаху».
Мангазейский святой.
Вокруг безымянной могилы складывались легенды. Обстановка мрачного и холодного севера, полуголодное существование в тундре, при отсутствии общения с людьми, способствовали развитию благочестивого мистицизма. Уже в 1652 году, «градский служитель», некто Тимофей Сечеников, во сне видел юношу, «человек млад, лицом светел, а на нём рубашка, брады нет, власы на главе», который «ухватил де его за волосы и поставил на место и велел сказать миру про своё явление… чтоб они не обленились писать к архирею в Тобольск, а будет не скажешь, - куды не поедешь, всё будет тебе беда».
В 1652 году Съезжей избы целовальник Григорий Иванов так описывал наружность святого – «явился новоявленный чудотворец, возрастом не велик, млад: лицо имяше окружно, бело, руце мягкости исполнены; власы русы с желтостью; одеяние на нём токмо срачица едина бела».
Пономарь Алексей Антонов с не меньшей подробностью утверждал: «а собой чудотворец лицом кругловат, власы черны, в одной сорочке, возрастом низмен, в плечах плосок».
Описания не всегда, как видим, совпадают в подробностях, например, в цвете волос, но в одном никогда нет разногласия – он «возрастом», т. е. ростом «низмен». Утверждение это, очевидно, ещё до вскрытия останков, основывалось на фактических данных: на размере самой гробницы.
Но кто был этот чудотворец? Ему молились, на его гробнице возжигали свечи и лампады; к нему прибегали с телесными недугами и душевными скорбями, а как назвать его не знали. «А имя де мое Бог весть, - говорит чудотворец в одном из своих явлений, - а как де имя объявится, и то время над Мангазейским городом будет великая милость». Все мысли верующих были направлены на разгадку тайны.
11 февраля 1653 года промышленный человек Григорий Сиротаев поведал: «видел де он во сновидении: бежит из города человек невелик», он его спросил: «Куда де ты бежишь?». И тот человек сказал: «Слава де Богу, об чем Бога молили, чудотворцу де Господь появился». Григорий спросил об имени чудотворца, и тот ответил: «имя чудотворцу – «Моисей»…
Так в 1653 году была сделана попытка присвоить безымянному чудотворцу имя Моисей.
В конце 1653 года под влиянием этих толков, воевода И. С. Корсаков обратился к архиепископу Симеону и послал ему «мангазейских Тазовского города да Туруханского зимовья новых чудотворцев и чудеса за руками». Владыко Симеон препроводил «списки чудесам чудотворцев» к государю в Москву с вопросом: «для свидетельства тех мангазейских новых чудотворцев в Мангазею ехать мне ль, твоему государеву богомольцу, или кого, государь, мне позволишь послать?».
Князь А. Н. Трубецкой, ведавший Сибирским приказом, отдал списки государю, но отписка архирея была сдана в «столп», т. е. в архив, без всяких последствий.
Покровитель промышленных людей Сибири – Василий Мангазейский.
В 1659 году вопрос о досмотре «мощей» был вторично возбуждён священником мангазейской Троицкой церкви Дмитрием, который вновь отправил донесение архиепископу Симеону; к донесению было приложено и «явление тех мощей», т. е. список чудес. В том же году Симеон своей властью послал в Мангазею дьякона тобольской Богоявленской церкви Ивана Смёнова для «досмотра» гробницы.
К этому страшному, по тогдашним представлениям делу, участники подготовились недельным постом. В день осмотра «после литургии над гробницей молебствовали с водоосвящением», затем вскрыли гробницу и нашли в ней останки в следующем состоянии: «глава и руки и ноги, и все человеческое подобие по обычаю, только кости, а плоти на них нет – истлела, и поверху костей позачернело, что плеснь, а на ногах были положены вместо калиг чарки, а те чарки погнили и призачернели» Скелет был – «дву аршин без чети, чаять лет 15 или меньши».
Одно обстоятельство поразило воображение тех, кто видел мощи, и дало повод говорить о том, что покойник был замучен. Это было скрюченное положение скелета.
Как гласит акт досмотра «многие люди говорят в городе, что де мы слыхали от старых людей: замучен был торгового человека лавочный посиделец напрасною смертью и положен в том месте, а имени ему не ведают и при коем воеводе замучен, того сказать не знают».
Ещё в 1657 году «черному попу» Тихону «прииде… от чудотворцева гроба глас: досмотри де ты меня в гробу, что положили меня мучена с наруганием, всего скрючена…». И в акте досмотра появилась запись, что «и как де ему, попу, было (открыто) в первом явлении…, так он и положен – мучен с поруганием». Таким образом, установилось представление о том, что в гробнице покоился мученик, и это ещё прочней утвердило славу нового чудотворца.
Вскоре после досмотра гробницы, 4 марта 1660 года, человек боярина Стрешнева Иван сказал, что в первую неделю великого поста, «против среды, пришёл он на подворье и, помолясь Спасу и Пречистой Богородице, лёг спать и, быв недомышлении, и видеся ему ему, кабы он пришел в часовню к чудотворцу помолитеся…, и чудотворец из гроба встал, ав руках держит икону и тою иконою его благословил, а какая икона во имя, того не упомнет и почал молиться чудотворцу, чтобы предъявил своё имя, и от него глас восстал, имя де его Василий Федоров…, и тот чудотворец толкнул его в бок, что ты лежишь? Встани и поведай имя мое! И он Ивашко, встав, поведал всему миру».
28 мая 1670 года мангазейский стрелец Антип Копылов сказывал, что лежал он в болезни три недели, «ничем не владел и очми не видел» и молился Спасу и Богородице и призывал на помощь мангазейского чудотворца, и «его де объял мал сон и видел он человека млада… и говорит, знаед ли де он его? И Онтипка ему говорил: не знаю, и он де глагола ему… его зовут де именем Василий, и он де, Онтипка, держал веру Мангазейскому чудотворцу, и на нем де Онтипке, будет милость Божья».
Таким образом, в 1660-1670 годах было найдено имя безымянному святому. Отныне окончательно конкретизировался образ новоявленного чудотворца и за ним прочно утвердилось имя Василия Федорова.
Небольшие размеры скелета и гробницы, позволяли думать, что в ней похоронен не взрослый человек, а подросток – «чаять лет 15-ти или меньше», как сказано в досмотре. Легенда присвоила мангазейскому чудотворцу черты отрока: «человек млад лицом светел, а на нем рубашка, брады нет, власы на главе» (видение Тимофея Сеченикова в 1652 г.). «Сам он млад, ни уса, ни брады нет» (видение человека Стрешнева Ивана в 1660 г.); «млад, лицеем светел, возврастом мал брады нет, риза нем с пробелью» (видение Антипа Копылова в 1670 г.);
Трогательный образ 15-летнего мальчика, почти ребёнка, павшего жертвою корыстолюбивого и жестокого хозяина, был жизненно близок для этой массы приезжих промышленных людей, среди которых большинство составляли приказчики, сидельцы, покручники и должники крупных торговцев, одинаково страдающих от жадности своих хозяев и произвола властей. «Чудотворец» был одним из них и болел их нуждами.
Созданный воображением рядовых промышленников, новый святой, промыслом Божьим, сделался покровителем промышленного люда и патроном промыслов.
К середине XVII века начался закат Мангазеи. Десятилетия безжалостной эксплуатации пушных ресурсов сделали своё дело: от Таза до Енисея «соболь испромыслился» на средний Енисей был открыт южный путь, более безопасный, чем плавание по бурному Мангазейскому морю. В 1630-е годы началось освоение «великой реки Лены». И промышленники, совершая гигантские шаги в широтном направлении, ушли на восток.