Надо ли приветствовать преследование еретиков
Действительно, учение «Свидетелей Иеговы» — тяжелая ересь, искажающая апостольское возвещение до полной неузнаваемости. В их причудливой богословской системе Иисус не является ни Богом, ни человеком — это, по их доктрине, Архангел Михаил, который временно воспринял (а потом отложил) человеческое тело. Именно Архангел, а не Бог, выступает в роли нашего Искупителя, именно ему усваивается роль Господа и Судии. Впрочем, разбор фантастически антибиблейских построений «Руководящей корпорации», как называет себя руководство «Свидетелей Иеговы», не входит в задачу этой статьи.
Вопрос, который ставят перед нами действия Минюста, состоит в другом. Должны ли мы приветствовать, когда государство преследует еретиков?
Ответ, который у многих из нас выскакивает «по умолчанию»: «Ну конечно! Еретики — враги истинной веры, это хорошо, что государство на них наедет. Давно пора». Опыт, однако, показывает, что ответы «по умолчанию», особенно когда они продиктованы враждебностью к кому-то, почти всегда оказываются неверными. Мы живем в падшем мире, где, по меткому выражению Ричарда Нибура, «зло заражает любой скальпель, которым его пытаются вырезать». Меры, принимаемые для искоренения какого-то зла, могут сами по себе быть еще худшим злом. Так бывает очень часто — побочные эффекты лекарств убивают больного быстрее самой болезни.
Простые решения — взять и запретить — могут быть чудовищно неудачными. Вспомним, например, опыт сухого закона в США — алкоголизм был и остается тяжкой социальной язвой практически везде, кажется, нужно просто проявить решимость и воспретить это зло. Но увы — запрет привел только к расцвету самогоноварения, контрабанды и преступных синдикатов, торгующих алкоголем, в итоге его пришлось отменить.
Церкви тоже можно приписать «экстремизм»
Преследование «Свидетелей Иеговы» порождает ряд тяжелых побочных эффектов. И первый из них — это фактическое сворачивание свободы вероисповедания. Эта свобода означает, что человек может быть еретиком — и на его отношениях с государством это не отразится никак. Государство не вмешивается в религиозную жизнь граждан. Все вольны верить или не верить, как считают правильным.
Почему такая свобода необходима? По целому ряду причин. Я начну с самой простой и грубой.
Государство, которое преследует еретиков, тем самым усваивает себе полномочия решать, кто тут еретик.
Многие православные мученики пострадали от христианских императоров Восточной Римской империи, когда императоры — обычно по своим политическим соображениям — решали поддержать ересь.
Да, сегодня сложились вполне благожелательные отношения между Церковью и государством. Подобно тому, как у Иосифа были отличные отношения с фараоном. Но потом «восстал другой царь, который не знал Иосифа», и народ Божий столкнулся с преследованиями. Там, где безопасность Церкви зависит от личной благожелательности могущественных лиц, все может перемениться самым внезапным образом.
Приписать «экстремизм» Церкви можно ровно с тем же успехом, что и ереси. Церковь решительно настаивает на уникальной истинности своего учения, критикует другие учения как ошибочные (я и начал эту статью с критики), поддерживает практики, которые можно объявить «экстремистскими» — например, монашество. Стоит противникам проявить совсем чуть-чуть изобретательности, и мы услышим, что Церковь угрожает жизни и здоровью своих членов — например, восхваляя женщин, которые не стали делать аборт по медицинским показаниям.
А уж найти какие-то отдельные случаи глупостей или злоупотреблений — вроде какого-нибудь старца, который «не благословляет» операцию или химиотерапию, всегда можно, как можно и раскрутить их в ходе медийной кампании. Механизмы недобросовестной полемики, увы, уже отработаны, и нет ничего проще, чем воспользоваться ими против Церкви.
Как и механизмы юридического преследования — мы все с верой в уникальность Христа тут экстремисты, и нас не привлекают только потому, что сейчас у нас хорошие отношения с государством. Но это сейчас. Нет никакой гарантии, что это не изменится. Поэтому очень важно отстаивать свободу совести — никого нельзя преследовать за его религию. Никому нельзя запрещать верить так, как он считает правильным. Церковь будет находиться в наибольшей безопасности — и в наилучших условиях для своего служения, когда в обществе и законодательстве будет прочно укоренен принцип религиозной свободы.
Второе — размывание понятия «экстремизм» само по себе опасно. Мне ничего не известно о совершенных СИ терактах или организованных ими мятежах; ни в каком насилии, которое требовало бы пресечения со стороны государства, они замечены не были. Если можно объявить «экстремистом» человека, который и не помышляет ни о каких злодействах и мятежах, а просто имеет странные богословские воззрения, то само понятие «экстремизма» становится универсальным кистенем, которым можно прибить кого угодно. Всегда лучше жить под законом, а не под кистенем.