Джен замолчала, но еще долго крутила головой. Мазур хмыкнул:
– Насколько я помню ваши фильмы, там любой легавый при крайней необходимости бросается навстречу первой попавшейся машине, сует под нос водителю свой значок, орет, что именем закона временно реквизирует колеса, вытряхивает бедолагу на обочину – и катит вдаль…
– Но мы же сейчас не представляем закон?
– А Дреймена в Белом Доме лицезреть хочешь? Тото… Шагай и не майся комплексами.
Приятно, когда угадываешь правильно. Минут через пятнадцать Мазур издали увидел на берегу выцветшую палатку-шестиместку. Прибывшие устроились всерьез и надолго – рядом с палаткой был установлен капитальный стол из струганных досок (привезенных с собой, конечно), над ним водружен столь же обстоятельный навес из брезента на высоких шестах. Такой же шест торчит возле палатки, и от него под полог уходит тоненькая ниточка антенны – интересно, рация у них или просто транзистор? – а на воде у палатки покачиваются две лодки: резиновая черная и дощатая плоскодонка без мотора, определенно игравшая роль грузовой баржи. Нигде не видно мусора, ни единой консервной банки, клочка газеты или смятой сигаретной пачки, не говоря уж о пустых бутылках. Хозяйственный народ, надо признать.
Сняв свой рюкзак, Мазур повернулся к девушке:
– Надевай. Поднимешься во-он туда, на пригорок… видишь? Где поваленное дерево. Притаишься там и подождешь, чем у нас закончатся дипломатические переговоры.
– А если там никого нет?
– Есть, – сказал Мазур, опуская бинокль. – У входа в палатку – две пары сапог. Значит, их там как раз двое, ручаться можно, – сменную обувь в тайгу брать как-то не принято…
– Может, револьвер отдашь?
|
|
– Дался тебе этот пугач, – проворчал Мазур. – Сама же твердила насчет законности, а где у тебя разрешение на ношение оружия в суверенных российских пределах? Шагом марш…
Он смотрел ей вслед и, лишь убедившись, что достигла места и залегла за поваленным деревом, осторожно двинулся вперед, вдоль берега. Деревья почти вплотную подступали к воде – да и палатка умещалась на узкой полосе песка не более пяти метров шириной, – так что подкрасться незамеченным оказалось нетрудно. Он еще постоял за деревом, прислушиваясь. Из палатки доносилось негромкое бормотанье, перемежавшееся музыкой, – обычная радиопередача, с уверенностью можно сказать.
Мазур сделал несколько шагов на открытое пространство – песок глушил звуки и негромко позвал:
– Эй, есть кто дома?
Автомат он перевесил на плечо, но не прикасался к нему, чтобы не пугать заранее обитателей крохотного лагеря.
Что-то взорвалось в затылке ослепительной болью.
…Открыв глаза, он обнаружил, что валяется ничком, уткнувшись физиономией в песок – рыхлый, с крохотными крупинками окатанного водой кварца. В затылке все еще невыносимо ломило, руки и ноги оказались связаны.
Совсем рядом слышались негромкие голоса только мужские, с радостью определил Мазур, все еще морщась от колючей боли в затылке.
Радость тут же сменилась злостью и тревогой. Джен могла и не заметить, как ему приварили по затылку, до сих пор сидит в своем укрытии, могут наткнуться и на нее. Да и оружия у нее нет, а приемчиками против вооруженных мужиков много не навоюешь. Он слышал, как поблизости щелкнул затвор – судя по звуку, карабин. Конечно, кто же идет в тайгу без ружья? И автомат попал к ним в руки, и оба пистолета – он лежал как раз на левом боку, но револьвер Джен из кармана бушлата исчез, иначе почувствовал бы его ребрами. Нет, но как этот гад ухитрился подкрасться сзади? Подкрался и двинул чем-то.
|
|
Вообще-то, единственный, кто может подкрасться незамеченным даже к самому крутому спецназовцу – опытный таежный охотник, следовало бы учесть и оглянуться сначала…
– Подымите мне его, гниду, – распорядился кто-то.
Две пары рук невежливо ухватили Мазура под бока, вздернули в воздух, на миг возникло замешательство, и один из державших спросил:
– А куда его?
– Да вон, к скамейке прислони спиной, пусть сидит, как барин.
Приказ выполнили моментально. Мазур кое-как уселся на песок, горизонтально вытянув связанные ноги. Поднял голову, стараясь не охнуть,затылок все еще тупо ныл.
Напротив него стояли трое – на безопасной дистанции, метрах в пяти, но все равно до Мазура долетал густой запах свежей рыбы. Его автомат довольно умело держал коренастый мужичок лет пятидесяти, седой, с продубленным лицом, казавшимся вырезанным из еловой коры: глубокие морщины, жесткая кожа…
Другие двое выглядели помоложе, но судя по физиономиям, большую часть жизни тоже проводили под открытым небом, во всякую погоду и в любое время года.
Серьезный народ, мгновенно оценил Мазур. Удавят, и глазом не моргнут, благо грозить прокурором в данной ситуации совсем уж глупо, за прокурора тут издавна косолапый, который в жизни не сможет подписать ордер…
– Чем это вы меня, скоты? – поинтересовался он.
|
|
– А стяжком, – сказал седой, поддел носком резинового сапога валявшийся тут же еловый колышек. – Удобная в хозяйстве вещь, спасу нет… Болит головка? Ты не горюй, это, брат, ненадолго.
Остальные заржали так пакостно, что о подлинном подтексте реплики их вожака мог бы догадаться и менее искушенный человек. У покойников, как правило, голова болеть перестает…
Мазур опустил взгляд к поясу – и ножны, и кобура, конечно же, пусты.
– Забурела рыбинспекция, я смотрю, – сказал седой, подкинув автомат в широких ладонях, покрытых целой сетью бугристых шрамов. Ручонки старого браконьера, определил Мазур. Вон как порвало крючками от самоловов…
– Это в каком же смысле? – спросил он, притворяясь полным идиотом.
Следовало потянуть время. Если Джен забеспокоится, решит перебраться поближе… У двоих оружия в руках нет, тут достаточно двинуть сзади седому, перехватить трещотку…
– У тебя, я смотрю, в мозгах еще бурление, искорки, поди, кружат…ухмыльнулся седой. – Забурели ребята, чего уж там. В старые времена трюхали на ржавом корыте, со ржавой берданкой, а теперь ты только посмотри. И автомат у него красивенький, и пистоли по карманам распиханы, и ножик самый что ни на есть страхолюдный… – Он полез в карман, вытащил нож, полюбовался. – Глядеть тоскливо. А еще скулите, что перестройка вам посадила на шею кучу уголовного элемента… Ты бы в старые времена при такой амуниции ходил? Шиш…
– Слушай, отец родной, – сказал Мазур. – Ну какой я тебе, если приглядеться, рыбинспектор? Что ты чепуху порешь?
– Ну? А кто же ты, голубь, есть?
– Прохожий турист, – сказал Мазур. – Мирный человек.
– А такие штучки туристам всем выдают или через одного? – встряхнул он автоматом. – Наворотили, не сообразишь сразу, где тут что и нажимать…
– Вот и не нажимай, – сказал Мазур. – Вообще поменьше в руках верти, а то напарнику чего-нибудь отстрелишь или, хуже, себе самому…
– Учту, – пообещал седой, вешая автомат на плечо дулом вниз. – Ну, колись, инспекция, чего уж… Самое время. Остальные где? И сколько вас, волюнтаристов? Лодку, как я понимаю, где-то в отдалении оставили, а сами рыскаете пешочком, хорошо еще, я тебя вовремя засек, а там уж проще было…
– Говорю тебе, я мирный турист, – сказал Мазур. – Сущий голубь, как ты совершенно правильно определил.
– Ты поглядывай, – бросил седой одному из своих. Тот встрепенулся, подхватил прислоненный к скамейке, подальше от Мазура, карабин, отошел к лесу.
– Туристы, родной, с таким арсеналом не шляются, – сказал седой уверенно. – А военных на триста верст поблизости нет. Не в германский же тыл тебя на разведку послали? Сам рассуди, откуда тут германский тыл? Никаких тут вражьих тылов, одна тайга… И на охоту с такими стволами никто не ходит. В общем, влип ты, как проститутка Троцкий. И пока я не начал над тобой твоим же ножичком эксперименты ставить, лучше колись сам. И быстренько, некогда нам тут арии распевать. Кратенько, быстренько: где остальные, что задумали? Что за новая идея Карзубину в голову стукнула. И все прочее. Твою рожу я что-то не помню, надо полагать, вызвали новеньких, нам неизвестных, то-то на пристани крутились эти… с плотами. Сплавщики, мать их так. Якобы. Ну?
– Да говорю тебе… – взревел Мазур.
И получил пинок под ребро, так что поневоле умолк, охнув.
– Будешь повышать голос, тварь, я тебе по старинному обычаю ерша в задницу запихну, – сказал седой, привычно сминая меж пальцами мундштук папиросы. – А назад его вытащить будет не в пример труднее, все равно, что ежа против шерсти родить… Усек? Глядишь, и жизнешку свою поганую выторгуешь…
– А это наверняка? – спросил Мазур.
– Я тебе не господь бог, чтобы обещать наверняка. Там видно будет.
– Тогда какой мне смысл с тобой откровенничать?
– То есть как это? – удивился седой. – Есть же разница: помирать тебе тихо и культурно или – как драной кошке у скорняка… А может, и помилую. Смотря что споешь. Я по всему твоему виду просекаю, что человек ты в наших играх совершенно случайный, вдруг и не буду руки поганить лишним утопленничком… Тебе что Карзубин наговорил? Что я мелкая сявка, которую взять за жопу еще полегче, чем пьяную пэтэушницу? Очень похоже – то-то ты на меня зенки таращишь без всякого страха и почтения, будто на посиделки пригласили…
– Городской, – мрачно обронил тот, что остался при вожаке. – Бля буду, городской. Привык, что прокуроры по асфальту косяками гуляют, а каждому перекрестку свой мент полагается, при палке и свистульке… Король, дай я ему покажу, как в зоне на оленях ездят…
– Стоять, – мимоходом обронил вожак, и тот примолк. – Так вот, гость дорогой. Не знаю, что тебе молол Васька Карзубин, какой мелкотой он меня представлял – только я на этой речке царствовал при всех генсеках, начиная с Леньки, и ради Бориски или там Генки жизнь переиначивать не собираюсь. Не могу поступаться прынцыпами, – протянул он, неплохо имитируя брежневское бормотанье. – Не могу… – Его глаза стали двумя льдинками. – Ну, ты будешь колоться или в самом деле ерша в жопу загнать для начала?
Мазур лихорадочно прикидывал шансы. Велик был соблазн преподнести какую-нибудь правдоподобную легенду, чтобы тянуть время как можно дольше,но столь же велик риск запутаться, не зная местных реалий.
– Пой, ласточка, пой, – поторопил седой уже нетерпеливо. – Если до сих пор не набежали тебя выручать мордовороты с пулеметами – значит, скоро их и ждать не стоит. Пошел ты один в разведку, так я понимаю, и влип по дурости своей… Ну?
– Ладно, – сказал Мазур. – Ты у меня по карманам не шарил, так я понимаю? Только на скорую руку стволы повытаскивал? – И он без колебаний повернулся левым боком. – Слазь-ка в карман, во внутренний, возле самого рукава. На «молнию» застегнут. Достань удостоверение, почитай – может, и перестанешь меня держать за рыбинспектора…
– Ну ни хрена себе, Король… – послышался голос караульного, удивленный до крайних пределов, тягучий. – Ты только глянь…
Король уставился через плечо Мазура, особых эмоций на его дубленой физиономии не отразилось, но все же и он был удивлен не на шутку, по глазам видно. Тогда и Мазур вывернул голову.
Джен была от них метрах в десяти. Она шагала над берегом, по мягкому песку, солнце было у нее за спиной, а из одежды на ней имелись лишь шерстяные кальсоны в обтяжечку. Она ступала походкой манекенщицы, ставя ногу за ногу, колыша бедрами, держа руки на талии, ближе к спине, грудь была такая, что и Мазур поневоле засмотрелся, не говоря уж об остальных…
Она молниеносно вырвала руку из-за спины, и раздались два оглушительных выстрела.
Седой еще оседал, скрючившись в три погибели, когда Мазур, перекатившись по песку, влепил связанными ногами в коленную чашечку единственному из троих, кто стоял без оружия. Добавил подошвой в лицо, крутнулся, оторвав голову от земли – тот, с карабином, смирнехонько лежал у стола, головой к Мазуру…
– Живее! – отчаянно вскрикнул он. Но Джен без понуканий кинулась к нему, вытащила нож из кармана Седого, с размаху полоснула по веревкам.
– Аккуратней… – прошипел Мазур, почувствовав, как острейшее лезвие чиркнуло по мякоти большого пальца. – Дай, я сам…
Взял у нее нож, перехватил пополам веревку на ногах. Поднялся, не обращая внимания на капавшую с пальца кровь, кинулся к автомату. Выпрямился. Нажал на спуск.
Третий, как раз пытавшийся подняться, осел в песок и больше не шевелился.
– Зачем? – вскрикнула Джен. – Он же был без оружия… Все равно что пленный…
– А потому что, – сказал Мазур, кривя рот в подобии улыбки. – Потому что мог рассказать и про некую девицу, и про то, что с ней перебрасывались репликами на иностранном языке. В конце-то концов, не мы первые начали? Вот так здесь и живут порой, если ты не знала. – Он шагнул вперед, взял ее за руку. – Покажи-ка…
Вынул из ее пальцев маленький тяжелый «Дерринджер» – два ствола, 10,4 миллиметра, удобная в обращении и надежная штучка, единственная модель пистолета. удержавшаяся на конвейере сто тридцать лет… Покрутил головой:
– Ты где его прятала?
– Где надо, – отрезала она. – Я же все-таки агент ФБР… Вот только патронов больше нет. – Ее постепенно покидал азарт короткой схватки, лицо стало, как это обычно бывает, отрешенным и усталым. – Так и знала, что купятся. Мужики всегда покупаются на такие примочки, у Кейт было нечто похожее в Юте…
Мазур не стал расспрашивать, кто такая Кейт и что за дела они проворачивали в Юте. Обошел лежащих, внимательно приглядываясь, и тут же убедился, что правки не требуется – и седой Король, и субъект с карабином были украшены аккуратной дырочкой посреди лба. Как бы ни относиться к специальным агентам ФБР, приходится признать, что стрелять их учат всерьез…
Обернулся. Джен стояла, уронив руки, ежась то ли от холода, то ли от запоздалого страха: задумка, что и говорить, была рискованная, хоть и сработала в штате Юта… Быть может, ей и не приходилось еще убивать.
Не было времени нежно гладить по головке. Мазур подошел, положил ей ладонь на затылок и притянул к себе. Легонько тряхнул:
– Молодец, Беги, одевайся. Не дай бог, те вернутся, придется уходить шумно …
Бросив на него отчаянный взгляд, она попыталась что-то сказать, даже открыла рот, скривившись, словно собралась плакать, но Мазур взял ее за голое плечо и подтолкнул к лесу. Она пошла в чащу, чуть пошатываясь, ускоряя шаг.
Мазур заглянул в палатку – спальники, ящики с консервами, еще карабин…
Подошел к берегу рядом с лодками. В землю были глубоко вбиты толстые колышки, и, привязанные к ним, в воде покачивались три выпотрошенных осетра, один чуть ли не в человеческий рост, два поменьше. М-да, многое окончательно проясняется. По нынешним городским ценам, да если предварительно прокоптить – миллионов семь-восемь чистой прибыли. Пожалуй, и в самом деле наречешь себя Королем – при таких-то доходах…
Он преспокойно вытащил самую короткую рыбину, отсек голову и бросил ее в реку, отрубил кус килограммов на пять. В дороге пригодится, мясцо питательное, не зря его во все времена обожали цари, генсеки и президенты…
Вернулась Джен. Мазур к тому времени уже осмотрел резиновую лодку и разыскал в палатке коротенькие весла. Лодка оказалась импортная, большая, могла вместить и четверых.
Встал, держа весла в левой руке, окинул напарницу пытливым взглядом. Нет, не похоже, что ее выворачивало, – бушлат чистый. Некоторые, случается, после своего первого блюют…
– Почему они с тобой так… – сказала она вялым голосом.
Мазур показал на двух оставшихся осетров, тяжело лежавших на песчаном дне под тонким слоем прозрачной воды:
– Незаконная ловля. Огромные доходы. У вас, насколько я помню, за подобное спрашивают серьезно?
– Вплоть до тюрьмы, – машинально кивнула она. – И скорее тюрьма, чем штраф.
– Вот видишь. Запаниковали сдуру, а могли бы и жить… – Мазур мягко коснулся ее плеча. – Пошли?
Она оглянулась на трупы:
– Надо же что-то сделать…
– Протокол составить? Или молитву прочитать? Садись в лодку…
Он привычно заработал веслами. Глубина начиналась неподалеку от берега, вода сразу стала темно-зеленой, непрозрачной. Сильное течение чуть сносило легкую лодку, и Мазур приналег, ободряюще улыбнулся девушке:
– Будем считать, я дважды твой должник…
Она даже не пыталась улыбнуться в ответ, сидела, ссутулившись, с самым несчастным видом. Вся прошлая бравада куда-то улетучилась – положительно, это у девки первые … Напоить бы спиртиком вволю и дать денек отлежаться, но времени нет. Ничего, оклемается – это многих славный путь… Мазур вслушивался в окружающую тишину, никак не мог сообразить – в самом деле слышно далекое жужжанье мотора или мерещится?
– Ничего не слышишь? – спросил он.
– Нет, – вяло ответила Джен с таким видом, что сразу было ясно: на нее сейчас рассчитывать нечего.
– На нет и суда нет… – проворчал он под нос по-русски, что есть сил налегая на весла.
Как он ни старался, нормальной шлюпочной скорости выжать не удавалось.
Весла – коротышки, а сама лодчонка для гонок никак не приспособлена. Плыла проворно, но не так быстро, как ему бы хотелось, противоположный берег приближался чересчур медленно.
Лодка вдруг рыскнула, правое весло Мазур едва не упустил – его прямо-таки рванула за борт неведомая сила. Ощущение было такое, словно под водой к ним ухитрился подобраться боевой пловец, – на тренировках выкидывают шуточки и почище…
Лодку бросило вправо. Мазур уже понял, что случилось: поперек реки был натянут самолов, толстенная леса со множеством крючков, в которых осетр и запутывается. Крючки здоровенные, леска как раз и рассчитана на то, чтобы ее не порвала жаждущая избавления рыбина. Обычно самолов ставят глубоко – но, скорее всего, одна как минимум рыбина уже попалась и, начав биться, намотала на себя изрядно лесы, самолов стал гораздо короче, его подтянуло ближе к поверхности…
Лодка остановилась – Мазур обеими руками держал запутавшееся в лесе весло, несколько крючков впились в ярко-красную дощечку. Ничего страшного, быстренько перерубить ножом…
– Достань у меня нож из ножен, – сказал он Джен. – Руби леску… Да шевелись ты!
Она почти справилась, когда Мазур услышал тоненькое шипение. И похолодел.
Крючки заточены и направлены на совесть, так, чтобы глубоко вошли в бок рыбе, проколов прочную кожу, – что для них тонкая резина?! До берега метров сто, должны успеть…
Он греб, как ошалелый, уже понимая, что ему не чудится, и катер довольно близко. Лодка состояла из нескольких изолированных отсеков, это давало лишний шанс, но все равно – тот, проколотый, уже наполнился водой и работал наподобие тормоза, хлипкое суденышко накренилось, а катер грохотал совсем близко… И над его надстройкой блеснул солнечный зайчик – бинокль!
Метрах в двадцати от лодки вода словно вскипела – картечь! Выстрел прозвучал сухим несерьезным хлопком.
Видимо, те, на катере, соображали быстро и сомнениями не мучились увидев чужих в своей лодке, моментально схватились за ружья…
Второй выстрел – на сей раз из карабина, пуля вжикнула над головой. Катер несся на полной скорости, вспенивая воду, задрав острый нос с золотой короной на синем, над плоской крышей надстройки чернели две фигуры, и некогда было меняться местами – лодка еще сильнее накренилась…
– Автомат! – рявкнул Мазур. – Пониже ватерлинии! Шевелись, мать твою!
Привстав – лодку качнуло так, что она едва не черпнула воду чисто символическим бортом – Джен сняла у него с шеи автомат, чуть ли не у самых глаз Мазура глушитель озарился тускло-желтыми вспышками… Она лупила длинными, и Мазур, загребая, как бешеный, видел, что на голубом корпусе катера потянулись черные строчки пробоин. Люди на нем то ли увидели автомат, то ли не могли не почувствовать удары пуль в борта. Оба присели, прячась за надстройкой, катер заложил широкий вираж и метнулся к противоположному берегу – уже отяжелело, грузно, потеряв прежнюю резвость, вода струилась в пробоины…
О многом успеваешь передумать в доли секунды. Мазур, видя, что прямой опасности нет, что стрелять они больше не собираются, лихорадочно пытался прикинуть: сколько времени пройдет, прежде чем информация о них с Джен (или просто о «двух мужиках в камуфляже», если на катере не разглядели девушку) распространится настолько широко, что достигнет ушей погони? Предположим, в милицию люди с катера не побегут. А если и побегут, ручаться можно, будут повествовать крайне уклончиво, упоминая лишь о «двух неизвестных». Или не двух, а, скажем, полудюжине беглых зэков, вовсе даже не в пятнистых бушлатах. Им самим вовсе не интересно, чтобы нападавших нашли и устроили очную ставку, – они же представления не имеют, что произошло на бивуаке, кто вдруг столь профессионально наехал на Короля, будут подозревать кого-то знакомого, сведение неких старых счетов…
Все равно, если только компаньоны усопшего Короля не решат объявить его пропавшим без вести, трупы пойдут на экспертизу. Пули будут извлечены и должным образом описаны. Предположим, в такой глухомани плоховато со специальной техникой и хорошими специалистами… Три дня в запасе? Четыре?
Когда информация попадет к «соседям»? Точнее, тому у них, кто быстренько сопоставит этот случай кое с чем предшествующим…
И потом, среди своих ребятки с катера непременно проболтаются. Пойдут слухи, сплетни, пересуды… при этом варианте информация, конечно, будет распространяться медленнее – откуда у «соседей» стукачи в столь специфическом бомонде, в такой глуши? Но все же разойдется, как круги по воде.
Короче, как ни крути, а что им не удастся выйти из тайги раньше, чем слухи о них достигнут тех, с кем не хочется встречаться…
– Стой! – отчаянно вскрикнула Джен.
– Что такое? – встрепенулся Мазур, продолжая работать веслами, поднимая тучу брызг. Окинул взором реку. Катер стоял рядом с плоскодонкой, и трое спешили вытащить его на берег, что у них получалось плохо – не хватало людей для такой работы.
– Приехали же!
Мазур опомнился, бросил весла – лодка уже стояла, уткнувшись носом в берег, подошвы, промяв тонкий резиновый пол, упирались в дно…
Глава 17
ДРУЗЬЯ ЧЕЛОВЕКА
«Дерринджер» Мазур выбросил в воду, все равно патронов к нему больше не было, а на роль пугача не годился из-за непривычного вида. Лодку издырявил ножом, отпихнул от берега, и она тихонько поплыла по течению. За все это время с того берега их не побеспокоили, хотя на бивуаке виднелись суетившиеся фигурки, доносились едва слышные яростные проклятья. Но браконьеры, по всему видно, решили не связываться с неизвестной опасностью. Справедливо рассудив, должно быть, что автомат с глушителем случайный человек таскать не будет, и лучше не рыпаться…
Когда они углубились в тайгу, Мазур достал из рюкзака револьвер и молча сунул Джен.
– Растрогана доверием, сэр. А запасные патроны?
– Люблю баловать женщин, – проворчал Мазур, подавая ей тяжелую коробочку.
Видно было, что она сразу почувствовала себя увереннее: побаюкала в руке короткоствольную массивную игрушку, выдвинула барабан, заботливо сдула слой сероватых пушинок, который всегда появляется, если таскать оружие в кармане или в рюкзаке. Мазур догадался, что за мысль мелькнула у нее на лице, и сказал:
– Пошли, потом почистишь. Нужно побыстрее отсюда убираться…
– Они же не заявят в полицию?
– Да уж конечно, – сказал Мазур. – И в погоню вряд ли кинутся.
Она слегка передернулась:
– Все так просто получилось, обыденно даже, оттого и жутко немного…
– Такова жизнь, – сказал он. – Насколько я знаю, у вас в глуши тоже есть местечки, где все конфликты решают исключительно пальбой, а?
– А ты у нас бывал? – спросила она, старательно выдерживая равнодушный тон.
– Ты меня не подлавливай, – ухмыльнулся Мазур. – Я же не шпион, я военный. Мы с вами до сих пор пакостили друг другу на территории третьих стран, неписаный договор, сдается мне… Не был я в Штатах, увы. А интересно было бы посмотреть… – Он вновь усмехнулся. – Я имею в виду, посмотреть, как все это выглядит в натуре. Лейтенант-коммандер меня бы понял…
– Ты о чем?
Мазур отчего-то был в прекрасном настроении.
– Каждому мужчине хочется произвести впечатление на очаровательную девушку… – сказал он. – Бывала в Гордон-Сити? Это – если меж Флайтом и Нидвеллом свернуть со сто двадцать третьей федеральной дороги…
– Знаю. Тихий такой городок.
– Уж куда тише, – сказал Мазур. – А если въезжать в него по ответвлению с федералки, что будет справа?
Она призадумалась на миг:
– По ответвлению… Ага, мотель «Рамада». Огромная такая неоновая вывеска – мексиканец с сигарой…
– Вижу, бывала, – сказал Мазур. – Итак, проезжаем Гордон-Сити насквозь, держа строго параллельно озеру И что мы увидим дальше?
– Мимо бара «Дикси»?
– Ага.
– Дальше начинается колючая проволока, – сказала Джен. – Собственность федерального правительства. Видны только круглые купола… Со стороны озера не приблизиться – там патрулируют катера военной полиции.
– И что за проволокой?
– Ну откуда я знаю? – пожала она плечами. – Там уже зона действия Ди-Ай-Ди, насколько мне известно.
– Тоже мне ребус, – сказал Мазур. – Под куполами – антенны системы НОРАД. А дальше, в сторону Канады, – крылатые ракеты и база подготовки боевых пловцов. Поскольку я тебе выдаю ваши государственные тайны, совесть у меня спокойна. Но ты там, у себя, не болтай лишнего, а то прицепится Ди-Ай-Ди…
– Нет, серьезно?
– Ага, – сказал он. – Рассказать, что хранится на складах под нейтральной такой вывеской «Блай Индастри»? Здоровенная вывеска, с автостоянки у бара «Дикси» ее прекрасно видно…
– Ну, ты даешь… – сказала она растерянно. – Все же…
– Говорю, в жизни там не был, – сказал Мазур. – Но при необходимости не плутал бы, а? Ладно, не принимай озабоченного вида. Ручаюсь, ваши парни, что обеспечивают безопасность, прекрасно знают, что мы знаем… Такие уж игры, все все знают. Секреты нынче – понятие относительное… Ты мне лучше скажи: у тебя здесь, в наших местах, есть связь? Контакт, резидент…
Она мгновенно подобралась, покосилась недоверчиво.
– Я просто вычисляю, – сказал Мазур. – Должен быть контакт, это азбука. Такую операцию не проводят без надежных тылов. Я и без тебя знал, что ФБР вовсю работает за границей.
Джен шагала рядом, то и дело бросая на него пытливые взгляды. Молчала.
– Я из тебя секретов не выдавливаю, – сказал Мазур. – Просто стал в последнее время чертовски недоверчивым. Тебе не приходило в голову, что твой здешний связник может тебя продать, как продал группу кто-то у нас? Подумай об этом на досуге…
– На пушку берешь?
– А зачем тебе нужна была та шелковая тряпочка с кодом? – спросил Мазур. – Своеобразное удостоверение личности, а? Зачем-то ты его привезла с собой… Чтобы показать здесь. Чтобы прийти к такому выводу, не обязательно быть полковником с приличным стажем. Любой хваткий лейтенантик сообразит…
Она отвернулась, лихорадочно что-то прикидывая.
– Я на тебя не давлю, ты просто подумай, – сказал Мазур. – Уверен, связник у тебя есть, весь мой опыт об этом прямо-таки вопиет, нельзя ту тряпку интерпретировать иначе… Если мы, достигнув обитаемых мест, начнем играть в свою игру каждый, можем потерять все… Ладно, ты подумай, не тороплю. Если…
Замолчал, присев на полусогнутых и развернув дуло автомата в сторону подозрительного звука. Сделал Джен знак, она живо отбежала под дерево.
Слева приближался ноющий стрекот вертолетного движка. Они замерли, Джен машинально полезла в карман за револьвером, но Мазур перехватил ее руку, покачал головой.
Рокот, опустившийся к самым верхушкам деревьев, наискосок пересек их маршрут примерно в полукилометре впереди. Потом вертолет – не особенно большой, судя по звуку, и уж никак не военный «крокодил» – несколько минут кружил, то камнем падая вниз, то взмывая повыше. Справа от Мазура колыхнулись еловые ветки – это промчались испуганные белки.
Джен показала пальцем на себя, потом на него, явно спрашивая: «Нас ищут?»
Мазур, подумав, мотнул головой. Это и в самом деле не походило на погоню, во всяком случае, за ними. Скорее уж на поиски места для посадки. Не могут же это оказаться сообщники придворных покойного Короля? Мазур слушал эфир на ходу, но ничего не засек, никаких переговоров. Вряд ли речные браконьеры прибыли сюда на вертушке, им-то вертолет ни к чему… Очень уж было бы нерационально волочь по воздуху на внешней подвеске такой катер.
Гул отдалился. Решившись, Мазур забросил автомат за спину, подпрыгнул, ухватился за сук и полез вверх, осторожно пробуя подошвой сучья. Оказавшись у вершины, где взбираться дальше было бы невозможно, стал искать подходящую точку, откуда можно увидеть краешек неба.
Вертолет словно бы сам ворвался в поле зрения, довольно потрепанный на вид Ка-26 с пассажирской кабиной. Зависнув вдали, он казался грузным насекомым, нацелившимся на что-то, привлекшее внимание на земле. Бинокль использовать не удалось: приходилось держаться обеими руками, и Мазур не смог рассмотреть цифры и буквы на борту. В одном был уверен: это не военная окраска, не военная маркировка…
Стекла выпуклой кабины сверкнули в лучах клонящегося к закату солнца вертолет повернулся на месте, клюнул носом. И унесся вдаль, по-прежнему держась над самыми кронами. Мазур не спеша полез вниз.
– Черт его знает, – сказал он в ответ на вопросительный взгляд Джен. – Покрутился и улетел себе, не похоже на погоню. Они, я уверен, давно перешли к более выигрышной стратегии – блокируют все места, куда мы можем выйти.