Синичка на зиму не улетела.
- Ты замерзнешь тут, щеголиха, — говорили Синичке соловьи, улетавшие раньше всех. Это были самые заливистые, самые голосистые певцы в лесу, и, наверно, они потому так торопились, что боялись за свои голоса: как бы не потерять их на морозе. — Лети за нами, —уговаривали они Синичку.
- Ты умрёшь с голоду, под снегом ничего не найдёшь, — вторили им журавли, расправляя сильные, широкие крылья. — И нам немного грустно, но надо лететь.— И они жалобно закурлыкали.
«Я маленькая, много ли мне надо?..» — подумала Синичка.
- Нам наскучило на одном месте, — заявили грачи, собираясь в дорогу.
- Может, и тебе хочется лететь за ними? — со страхом спросила лесная яблонька, на ветке которой примостилась Синичка. — Ах, как грустно, когда все улетают, когда идет снег и метет метель! Пусть все деревья скажут тебе: синички ещё никогда не покидали нас, даже в злющие морозы. Но, конечно, как хочешь...
- Нет, нет, — успокоила её Синичка, — я никуда не полечу от тебя. Ведь зимовали тут и отец, и мать, остаются братья и сёстры. И смотри, сколько еще гостей налетело с севера зимовать в наш лес. Должно быть, не такая уж и страшная зима, как говорят. — И она запрыгала по веткам, заглядывая во все трещинки коры: не запрятался ли где какой червячок или гусеница.
Синичка и минутки не могла посидеть спокойно. Она весело пела:
Цини-цини-зини-зинь!
Холод страшен для разинь.
Не пугай, зима, не вой —
Не покину край родной!
И всем деревьям стало спокойней. Да, видно, сама зима услышала, как хвалилась Синичка. И зима заскрежетала, заскрипела от лютой злости. О! Ее было хорошо слышно по всему лесу. Все ручейки и реки льдом покрылись, а утром проснулась Синичка и увидела, что всё вокруг бело: внизу снег, и на ветках снег — всюду снег.
«Нет, — думает Синичка, — а я все-таки буду петь!»
Села на веточку и запела. И хотя голосок у Синички не ахти какой и не очень-то звонко у неё получается, а всё-таки и синичка — певчая птичка.
Цини-цини-зини-зинь!
В небе потемнела синь,
И зима идет сюда, —
Не боюсь тебя, зима!
Полетели ветры к зиме, говорят:
— Всё уже снегом засыпало, и даже большие реки остановились, а вот есть такая птичка-невеличка. Синичкою называется, никак покориться зиме не хочет! Скачет, да и полно!
Никто не слышал, что зима наговорила ветрам, только задули они так, что все дороги, все дорожки замели, сугробы, как горы, высятся; завыли так, что даже волки, которые сами выть мастера, перепугались, а такая мелкота, как зайчики, белочки, лесные мышки, — так те, хоть и в меховых шубках, а боялись и нос высунуть на мороз.
А Синичка залетела за толстые нижние ветки старого луба, где не так сильно дуло, и стала старательно рыться в коре — чего бы поесть. Такая Синичка уж по натуре — не может печалиться! Видит — в трещинке коры лежит гусеница, словно застывшая. Хороший завтрак! Только к ней уже два воробья подлетели, хотели из-под самого Синичкиного клювика гусеницу схватить. Но Синичка разве уступит?
Никто в лесу так ловко и быстро не лазал, как она. И куда только не забиралась она со своим клювиком! Увидели это ветры — хотели снова угодить зиме, задули ещё сильнее. Надо хоть на минутку Синичке спрятаться, и она порхнула в какое-то небольшое дупло. А там белка. Стремглав Синичка вылетела из дупла. Уже и вечер наступил. Куда ей податься?
Зимний день короткий — выглянет солнце, да так, словно и оно замёрзло: быстро прячется. Села Синичка на сосну. Нахохлилась, голову — под крылышко: пуховый мячик, и только. Так и заснула.
Не спи, Синичка, будь осторожна! Гляди, потихоньку подкрадывается к тебе куница, уж и лапу протянула — вот-вот схватит. Но увидела старая сосна такую беду, зашевелила лапчатыми ветками. Проснулась Синичка — скорее от врага!
И нам зима кажется длинной, а Синичке, наверно, день в месяц. И всё-таки она скакала и пела всё время, хоть голосок был у неё совсем тонюсенький. А зима ещё сильнее лютует, — как это не может победить она такую маленькую птичку! И скрипит, и скрежещет, и снег кидает хлопьями, а не снежинками.
- И что там зима только выделывает? — спрашивает солнце у туч. А тучи блуждают по небу и видят всё, что делается.
- Есть в лесу птичка-невеличка, зовётся Синичкой, не хочет зиме покориться, всё скачет да поёт.
- А ну-ка взгляну я, что это за птичка, — громко сказало солнце и взглянуло.
Видит: маленькая красивая птичка, по снегу скачет. И видно, холодно ей и голодно, а скачет. На ветку вспорхнула, клювиком что-то ищет.
- Ну и храбрая пташка, зимы не боится, — сказало солнце и засмеялось.
А как солнце засмеётся, все знают — сразу теплее становится. И все вверх начинают смотреть. И Синичка головку вверх закинула. Видит — солнце ей улыбается. Весело ей стало, и так громко она запела, что даже солнце услыхало:
Цини-цини-зини-зинь!
Разливается теплынь.
День становится длинней,
Греет солнышко сильней!
Ну, конечно, после такой песенки солнце уже не могло спрятаться за тучу, и даже когда наступил в лесу вечер, оно слегка задержалось, и поэтому день стал немного длиннее.
А и лесу говорили:
— Слушайте, как сегодня весело поёт птичка Синичка. Может быть, зиме конец?
На другой день, солнце ещё раньше проснулось.
Хотелось ему скорее на весёлую пташку посмотреть. Только взглянуло, а Синичка уже летает, и с нею еще много синичек, её сестричек. И все они поют:
Цини-цини-зини-зинь!
Хлынь тепло, а холод сгинь!
Солнышко, приди с весной —
Приголубь лесок родной!
И так сделалось радостно, приятно всем, и захотелось всем двигаться.
С неба уже не падали снежные хлопья, а с веток слетали капельки влаги: кап-кап, дзюр-дзюр... И капельки сливались с капельками, радовались, бегали вперегонки по всему лесу, журчали и пели.
Мы — весны детвора.
Эго наша нора
Мы — ручья! Мы — ручьи!
Солнце шлёт нам лучи.
Мы журчим, мы бежим.
Разбудить всех самими.
Мы звеним, мы поём
И несём несть о том.
Что синичка поёт
И весна настаёт.
Это наша пора:
Мы — весны детвора!
Вместо высоких потемневших сугробов появились прозрачные лужицы. В них заглядывали деревья, которые просыпались от холодного зимнего сна.
- Ой, какая я! — испугалась молодая берёзка, взглянув на своё отражение в талой воде. И тут же почувствовала, как в ней забушевали весенние соки, увидела, как на ветках набухают почки.
По тающему снегу забегали насекомые. Что же было делать зиме?
И солнышко сияло, и ручьи журчали, и ветры стали тёплые и уже не хотели сердито дуть, а играли с деревьями и ручьями. Махнула зима рукой, заскрипела ночью, последний раз, да и подалась на север. И уже все знали, что скоро прибежит весна, и торопились скорее прибраться. Ручьи умывали землю, она покрылась зелёной травкой, зацветали первые цветы, набухали почки на деревьях, прилетали домой птицы.
- Ты жива, маленькая? — весело гоготали гуси.
- Ты не замёрзла, крошка? — курлыкали журавли. — Вот и мы дома!
А когда у молодой берёзки уже так распустились листочки, что на них могли уместиться капельки росы и можно было напиться, тогда прилетели соловьи.
Соловьи пели в лесу заливистее, голосистее. Все птицы замолкали, когда пели соловьи. Это была песня про далёкие странствия, про тёплые края с яркими цветами и золотыми плодами. И все деревья слушали, и все птицы слушали, и маленькая Синичка слушала и вспоминала лютую зиму и ветры. Но куда ей было лететь? А как же тогда родная берёзка, и родной старый дуб, и лесная яблонька?..
И старый дуб, словно зная, о чём думает Синичка, ласково бормотал:
— А зиму всё-таки ты прогнала и про весну первая запела.
И это услышали соловьи. И запели про родные леса, которые были милее, красивее самых хвалёных южных садов. И эта песня была наградой маленькой весёлой смелой Синичке, не побоявшейся зимы.
Синичка застыдилась, защебетала и что-то запела. К ней присоединилась вторая, третья, четвёртая птичка... Они пели, что теперь весна, всем хорошо и не надо думать про снег и холод.
И все птицы в лесу запели веснянку — весёлую весеннюю песню.
Лес шумел, журчали ручейки, и в неумолчном лесном хоре был отчётливо слышен нежный голосок маленькой Синички.
Рисунки Е. Рачева