Дом, в котором… Вообще, я не мог это назвать домом. Меня учили, что дом – там, где тебя ждут и любят, правда, но.. Я всё же хотел где-нибудь осесть и никогда не двигаться. Поизучать хоть что-нибудь! Эти путешествия меня убивали.
Квартира 55 на пятом этаже. Никого, кроме нас. Подъезд издавал эхо, лестничная клетка была ещё и складом всякого добра. А скрежет дома по ночам не давал уснуть. Он будто говорил со мной и ждал.
-Не успокоюсь, пока не выясню… - говорил я себе и засыпал.
Столма
Часть вторая
Мама проснулась со слезами на глазах. Сидела у окна с ржавой кружкой и пила кофе, едва стараясь дышать.
Я сразу же забыл о своих впечатлениях, мечтах и стене. В такие моменты что-то меняется. Происходит необратимое. И частенько это из-за меня…
-Мама? – осторожно спросил я.
-Садись, раз встал.. Завтрак на сковороде… - она постаралась спрятать слёзы, но лицо не могло врать.
-А ты то сама поела? –в такие моменты я мог лишь думать о ней, но не о проблеме, ведь мы всегда могли со всем справиться. Так мне казалось.
-Не переживай за меня, сынок, спасибо. Ешь, пока не остыло. –она говорила голосом, к которому я никогда не привыкну без кома в горле. Нежный и дрожащий.
-Хорошо.. – спрашивать, что случилось или нет?
-Ладно, я скажу тебе, почему мы здесь. В этом гнусном городе…
-Я слушаю, мам. – не было и малейшего понятия, что случилось, ведь нам было так спокойно последние годы, даже по деньгам!
-Ты растёшь, сынок. И скоро ты почувствуешь тяжесть мира на своей спине. Пока этого не случилось, мне нужно что-то придумать и срочно… – она не спешила со словами, а я не перебивал и старался наслаждаться вкусной, полной яичницей с сыром. – Скоро ты станешь совершеннолетним. А документов на тебя просто нет. По достижению этого возраста ты должен получить гражданство хоть где-нибудь, иначе тебя поймают, определят беженцем или незаконным кочевником без народа. Ты –Фелиец и Фелидамия твой дом, Лорек.
-Но я же не могу туда вернуться, разве нет? –спросил я, поглядывая на седеющую с коричневого шерсть мамы, хотя ей едва было 40.
-Ты - нет. А я - да. – у меня перехватило дыхание. – Дослушай! Мы экономили столько лет не просто так. – мама с трудом пыталась продолжить мысль, а эмоции подступали к горлу слишкомнещадно.
-Ты точно в порядке? Как твоё сердце? – мама после родом перенесла тяжёлую операцию на сердце и я с детства старался не дерзить ей по этому поводу.
-Справлюсь, сынок… Ой, справлюсь… В общем. Я должна уехать в Фелидамию и оставить тебя здесь на пару месяцев. – после этих слов я застыл на месте и даже обронил вилку.
Страх подступил и ко мне, заводя сердце в мёртвую хватку тьмы, сидевшей внутри с рождения. Как по щелчку, я забыл обо всех мечтах и храбрости прошлого дня. Мама была для меня всем и просто так перестать быть с ней – смерти подобно. Она это заметила и не сдержала слёз, бросившись в объятия.
-Я не долго, сынок! Но так правда надо. Сердце отрывается…
-Мама, но зачем? – едва спросил я, гладя мать по спине.
-У твоего отца осталось очень много друзей. Они могут помочь нам. Наша история уже давно переписана и мы можем стать кем хотим! Поддельные документы, деньги, гражданство… Твоя жизнь может стать брильянтом! И тебе не придётся бегать всю жизнь, как мне с твоим покойным дядей. – она успокаивалась, когда копошилась в моей шерсти и выдёргивала кривые волосики или же ковыряла пупырки на коже. Мне это дико не нравилось, только тогда об этом и думать не получалось. – Теперь во всех бумагах твоего отца зовут Линнсел. Словно это от имени Линн. А фамилия стала ненастоящей. Просто сказкой… Только в Фелидамии разрешили в документы писать псевдонимы. Ты будешь: Лорек «Филлэйн» Палас! А я буду просто Кит Палас. Твой «псевдоним» станет хитрой маской, за которой от всего общества скрывается сын Линссела. Но кем бы ты ни был. Ты останешься моим ребёнком… - мама крепко приложилась к моему лбу губами и не отпускала ещё пару минут. Я же пытался всё это переварить.
Удивительно, что Викси не появлялась, видимо не хотела встревать. Но она точно всё слышала. После завтрака мне хотелось растрястись и я отправился к единственному другу – к покойной лисе. Она встретила меня улыбкой сразу же, как я закрыл дверь комнаты. Я же встретит её сгорбленной походкой и развалом на кровати с вопросами.
-Почему, Викси? Почему всё так сложно?.. – кричал я в подушку, полную сырых перьев.
-Не преувеличивай, Лорек. Ищи хорошие стороны! Ты будешь обеспечен будущим.
-Да нет, Викс. Почему всё так. Сложно?
-Я не знаю, дорогой мой. Но знаю, что потом ты будешь вспоминать это со смехом! Всё пройдёт спокойно, незаметно и жизнь наладится, вот увидишь.
-«Со смехом»… Вся моя жизнь – смех. Чего бы хорошего вспомнилось. Все мои друзья с улиц остались жить там, а я постоянно уезжаю куда-то или нас гонят! Мама болеет, из нормальных друзей у меня только ты, и то, даже не осязаема!..
Викси не стала ничего говорить и я почувствовал одиночество. Как внезапно я ощутил на своём плече чье-то прохладное прикосновение, очень слабое и трепетное. Приоткрыв глаза, я увидел, что Викси снова пытается дотронуться до меня. Мы долго пробовали это и, о, чудо! Оно было хоть как-то ощутимо и тогда мне стало очень неловко. В моей голове внезапно появились дикие мысли насчёт лисы и ощущений от её тела. Возраст давал о себе знать. Особенно когда вполне себе красивая женщина маячила перед глазами всю жизнь в одной лишь ночнушке. Но моя строгая мораль быстро перекрыла эти чувства и я отдёрнулся, закрыв голову под одеялом. Викси робко ахнула. Я обидел её этим и связь пропала, рука духа прошла насквозь. Мне не хотелось делать ей больно, но сделал, а сказать боялся. Ненависть к себе возросла так живо, что мне пришлось биться головой о стену, лишь бы отвлечься на физическую боль, нежели духовную. Только и там я начал понимать, что вытворяю. От ненависти я перешёл к отчаянию с вопросом «Почему».
На утро понедельника я провожал маму в дождливый день и слёзы скрывались под ним как в том фильме. Монорельс был огромен и соединял крупные государства с некоторыми промышленными городами, вроде этого. Поэтому мы сюда и добирались. Отсюда было легко добраться до Фелидамии и прочих стран.
В голове творилась какая-то бредятина, тело не слушалось, хотя двигалось правильно и ничего, кроме вопросов на которые нет ответа. Викси сказала, что так болит душа и я ещё привыкну.
Не долго мне пришлось страдать. Отвлек оглушительный визг тормозов монорельсового мотуспата, гигантской машины прогресса прошлого века. С его приездом затряслась земля и пошатнулся воздух в груди. И долгое прощание с мамой сделало во мне широкую дырку, через которую пробирались крики и страхи. Те самые, что живут в Синем Огне.