Схиигумен Парфений-(Гвоздев)
Где моя карточка будет,воров и пожара там не будет
В преддверии праздника Благовещения Пресвятой Богородицы хотим рассказать о святынях, которые находятся в нашем монастыре и связаны с афонской келлией Благовещения, а также её настоятелем схимонахом Парфением.
Как известно, на Святой Горе Афон есть различные виды монашеского жительства. Вся афонская земля поделена между двадцатью монастырями, и это число не должно ни увеличиваться, ни уменьшаться. Однако на территории этих монастырей могут существовать монашеские общины, по численности братий в некоторых случаях даже превосходящие те обители, на земле которых находятся. Одной из таких была келлия Благовещения, получившая широкую известность в предреволюционные годы благодаря личности великого и почитаемого на Афоне старца, схимонаха Парфения.
У нас в монастыре хранится две святыни, связанные с этой келлией.
Прежде всего, икона Благовещения Пресвятой Богородицы, написанная монахами Благовещенской келлии. Интересно, что в одном из дореволюционных описаний Святой Горы значится, что келлия особенно славится иконами Благовещения, которые расходятся по всем концам земли. Одна из таких попала к нам в монастырь.
До этого образ находился на далёком севере в г.Великий Устюг, а после смерти протоиерея Стефана его родные передали икону в нашу обитель.
Каждую неделю на Утрени субботы перед этим удивительным образом сестры нашего монастыря читают акафист «Радуйся, Невесто Неневестная».
Икона небольшого, аналойного размера (практически формат А4), но вместе с тем хорошо видно, насколько тонко и с каким благоговением она написана. Особенно поражает, что иконы на Святой Горе Афон писались не выпускниками Академии художеств, а простыми монахами, которые в основном происходили из крестьян или из рабочих и иконописанию учились уже на Афоне. И насколько Господь щедро одарил их и благоговением, и умением, что сейчас, когда пытаются воспроизвести иконы афонского письма рубежа ХІХ-ХХ веков, даже у лучших, образованнейших художников не получается передать дух этих икон.
Также в нашем монастыре хранится прижизненная фотография старца Парфения с его подписью.
Очевидно, это было благословение или одному из паломников, приходящих в Благовещенскую келлию на Афоне, или отправлено кому-то в ответ на письмо. По существующей в те годы традиции, если человек писал в келлию и просил молитв, излагая свою ситуацию, в ответ ему присылали «благословение»: литографированную икону Благовещения или портрет старца Парфения. Если же старец считал нужным, то на обороте снимка писал какие-то утешительные слова.
Ниже публикуем текст с сайта afonit.info о старце Парфении и о чуде, произошедшем с людьми, которые хранили у себя портрет этого великого подвижника.
Отец Парфений (в миру Петр Константинович Гвоздев) родился 29 июня (12 июля) 1840 года в Петергофе. В двадцать три года он поступил в Сергиеву пустынь, а оттуда через семь лет прибыл на Афон. Старец Сергиевой пустыни отец Макарий не пускал своего послушника на Святую Гору, однако после его смерти преграда на пути к Афону разрушилась.
Тем не менее отца Парфения долго смущала мысль, что он ушел без благословения игумена Игнатия (Малышева), настоятеля Троице-Сергиевой пустыни, и старца отца Макария. Когда он плыл на корабле, то, облокотившись на борт, задремал. В сонном видении ему явился старец Макарий. Петр упал на колени, прося прощения, что уехал на Афон без благословения игумена. Старец же ничего не сказал своему послушнику, а только поцеловал его. Это означало, что он простил будущего афонского монаха.
Послушник Петр прибыл сначала в Русик и хотел остаться там, но волей Божией старцы не приняли его сразу, а благословили посмотреть другие афонские обители.
В это время иеромонах русского монастыря Пантелеимон (Сапожников), оставивший записки, которые легли в основу книги иеромонаха Антония Святогорца «Афонские подвижники благочестия XIX века», обходил афонских пустынников. Великий русский старец Иероним поручил ему собрать сведения о грузине иеросхимонахе Иларионе, афонском духовнике. В качестве помощника отец Пантелеимон выпросил у молдаванина отца Феофана, жившего на Керашях, его ученика — монаха Виссариона, хорошо говорившего на греческом языке и к тому же знакомого со многими здешними старцами. Место ученика отца Феофана и занял на время Петр.
Вскоре старец узнал, что живущий неподалеку русский монах Макарий тяжело заболел, и отправил Петра к нему на помощь. Отец Макарий лежал в постели. Наступило время трапезы. Петр, прочитав в своей жизни много книг о подвижниках, знал, что многие из них питались обыкновенной травой. Увидев много зеленой травы, незадачливый послушник решил приобщиться к подвигам отцов и сварил себе кушанье из травы, которую нарвал около кельи. Но лишь только проглотил несколько ложек, как перед ним предстало какое-то страшилище. По бесовскому прельщению показалось Петру, что стоит чудище около двери кельи, хотя в действительности это было окно, за которым была пропасть. Испугавшись страшилища, он бросился бежать в «дверь» и, разбив стекла, упал в пропасть. Как он летел, не помнил, не чувствовал уже ничего. Но, удивительно, что он, упав в пропасть, не разбился, а только повредил себе ноги, оставшись на всю жизнь хромым.
Живший высоко на горе русский монах Павел заметил в глубине пропасти лежащего человека и сказал об этом отцу Макарию, который уже недоумевал, куда девался его послушник. Тут они увидели упомянутое варево, и им стало все понятно. Спустившись в пропасть, они на руках окружным путем принесли Петра к Хаджи Георгию. Опытный старец дал Петру выпить сразу три стакана оливкового масла, чтобы остановить действие ядовитого зелья. Но больной сильно ослаб.
Старец совершил над ним Таинство Елеосвящения, но улучшения не было. Тогда с разрешения отца Феофана, у которого Петр был в тот момент послушником, Хаджи Георгий постриг его в великую схиму с именем Парфений. Над ним прочитали отходную, и старец положил на лицо Парфения икону «Скоропослушницы», которую взял из своего храма.
Великая схима, принятая на Афоне, подразумевает, что тело монаха должна принять святогорская земля. Но произошло чудо: схимонах Парфений не умер и через два месяца был абсолютно здоров.
Икона была передана новому схимонаху, и он до конца своей жизни хранил ее и почитал как чудотворную. Отныне и до самой смерти место схимонаха Парфения было здесь, на афонской земле. Не он выбрал себе дорогу, а Сам Господь поставил его на афонскую стезю. И он стал единственным русским послушником великого старца.
Благовещенская келлия. Фото начала ХХ века
Пришлось выучить греческий язык. Постепенно стали приходить и другие русские, которые искали старцев, подобных отцу Георгию.
Здесь следует отметить, что в этой келлии был самый суровый на Афоне устав. Масло, вино, рыбу, сыр, яйца здесь не вкушали даже в Пасху. Не обходилось и без искушений. Некоторые старцы обвиняли отца Георгия в том, что многие его молодые послушники умирают, не вынося подобного сверхтяжелого устава.
После смерти Хаджи Георгия в 1886 году его место [старца] занял схимонах Парфений. К тому времени братство Хаджи Георгия, сменив несколько мест, поселилось в Благовещенской келлии около Кареи. Келлия была известна своим книгоиздательством и благотворительностью.
Раскрываем всем известную книгу «Посмертные вещания преподобного Нила Мироточивого Афонского» и читаем, что издана эта книга Благовещенской келлией старца Парфения на Афоне. Впервые русский читатель увидел эту книгу благодаря афонскому старцу. Жизнеописание старца Хаджи Георгия было также составлено и издано его учеником Парфением, его можно прочесть в упоминавшейся уже книге иеромонаха Антония.
Кстати, и после смерти старца отец Парфений со своей многочисленной братией держался его устава, самого строгого на Афоне. Большевик Семенов, посетивший Афонскую Гору до революции, возмущался в своих записках, изданных в России с целью нанести удар по авторитету чтимого в народе святого места, что никто из молодых не может удержаться в келлии у отца Парфения, что подобные мучения голодом могут вынести только старики.
***
Как и во многих других афонских келлиях, здесь занимались иконописанием, и обитель прославилась своими иконами не только в России, но и за рубежом. Иконы, написанные братией Благовещенской обители, можно было встретить и в Берлине, и даже в Америке. Рижский архипастырь в свое время благодарил отца Парфения за иконы, присланные для задвинской Троицкой церкви.
Благотворительность же отца Парфения стала легендарной. Мало того что никто из афонских бедняков не уходил без «благословения» — так на Афоне называется специальный дар, но отец Парфений получал по тридцать писем в день от российских бедняков, на которые отвечал.
«На широком дворе кучка нищих монахов пандахусов (пандахуса — специальное разрешение от Кинота на получение милостыни), болгар, греков — все ждали милостыни от старца схимонаха Парфения. С особой наивностью, которая бывает только лишь у невинных детей да чистых сердцем и помыслом людей, он тщетно изыскивает способы накормить и напоить алчущих и жаждущих», — пишет один из посетителей келлии.
«Не забывайте бедных и помните, что дающему Господь воздаст вдвое; помните, что мы, бедные келлиоты, зависим от всего, от всяких случайностей, а вы человек, пишущий в газетах, не пишите в них неправды», — эти слова, сказанные схимонахом Парфением при прощании, врезались в память одному из паломников.
Схимонаха Парфения знали далеко за пределами Афона. Не оставил отец Парфений без внимания даже японскую миссию и отправил в Страну восходящего солнца четыре иконы с частицами мощей, за что была получена от святителя Николая письменная благодарность.
Как истинные русские монахи, отец Парфений и его сподвижники немало потрудились на ниве евангельской проповеди. В Благовещенской келлии были два монаха — отец и сын — по рождению татары. Отец Парфений разглядел в младшем из них, Иоакиме (Красильникове), ревность по Богу и отправил его в Палестину для изучения арабского языка, чтобы сделать его миссионером среди арабских народов. Но Господь распорядился иначе: Иоаким поступил на Казанские миссионерские курсы и остался в России для проповеди среди своего народа.
Скоро иеромонахом Иоанном (таково было его монашеское имя) был организован Крященно-Татарский скит в пределах Казанской епархии. Отцу Иоанну было суждено немало потрудиться для просвещения татар. Не нужно говорить о тесной связи проповедника со своим афонским старцем. Так, усилиями отца Парфения было напечатано двадцать тысяч экземпляров брошюр религиозного содержания на татарском языке.
Православное братство святого равноапостольного князя Владимира в Берлине избрало схимонаха Парфения своим почетным членом. В начале двадцатого века отец Парфений начал постройку еще одного храма во имя Воскресения Христова.
В келлии были свои святыни и достопримечательности: чудотворная икона «Скоропослушница» и частицы мощей, а также Святое Евангелие — дар Государыни Марии Александровны.
Отец Парфений с благоговейной ревностью собирал по всему Афону разные древности. Ему по наследству достались бесценные святыни. Вот что пишет об этом отец Денасий (Юшков): «Отец Парфений, не обладая излишками тленных богатств, имеет бесценное богатство, заключающееся во множестве больших и малых частиц святых мощей угодников Божиих, наследственно перешедших к нему от его старца духовника Хаджи Георгия, а тому, в свою очередь, от его старца, духовника многих монастырей, пустынников и двух патриархов отца Неофита Караманлы, прожившего на Афоне 88 лет, а всего от роду 106 лет».
Преставился отец Парфений 28 декабря (10 января) 1917 года. Похороны были торжественными: присутствовали архиереи, почти все протатские руководители и множество монахов.
***
Жизнеописание отца Парфения не будет полным, если не включить в него рассказ об одном весьма знаменательном и интересном событии, произошедшем в городе Перми в начале этого века. 21 июля 2006 года в этом городе произошел пожар, вследствие чего сгорел почти целый квартал. Чудом сохранился лишь один дом, хотя слева, справа и сзади стоящие от него дома все сгорели дотла. Никто не мог объяснить, почему пожар не затронул этот дом, естественных объяснений для этого не было, пока не нашли одну фотографию в этом доме.
На ней был изображен иеросхимонах Парфений (Гвоздев), а на обратной стороне была следующая надпись, сделанная его рукой: «На добрую память кузену А. Смолеву. Где моя карточка будет, воров и пожара там не будет. Просим быть милостивыми к бедным. Афон. П.Х.Г. (предположительно это первые буквы благословения — пусть хранит Господь). 25 марта 1910 г. Схм. Парфений».