Сурьяди («Эдди») Джафри является одним из самых известных наставников по индонезийскому боевому искусству пенчак силат. Слово «пенчак» относится к боевым движениям, в то время как слово «силат» означает «духовный путь». Пера таки сендо, подстиль пенчак силат, которым занимается Сурьяди Джафри, является системой ближнего боя, использующей методы работы как с традиционным оружием, так и без него. Его система сочетает в себе некоторые элементы филиппинских стилей арнис, равно как и нескольких классических стилей силата с Явы, Суматры и Борнео13.
Индонезийский архипелаг состоит из 13667 островов, наиболее известными из которых являются Ява, Суматра, Южный Борнео, Западный Ириан (Новая Гвинея) и Бали. В то время как на Бали существует уникальная индуистско‑буддийская культура, на остальных островах распространена исламская культура. В результате прозелитизма и военных вторжений между 1275 и 1520 годами нашей эры, ислам впервые был представлен купцами из Индии и Персии.
До мусульманского захвата Индонезии существовали два крупных королевства: империя Шривиджайя, возникшая в пятом веке со столицей в Джамби на Южной Суматре и империя Маджапахит, зародившаяся в тринадцатом веке со столицей на острове Ява. Империя Маджапахит распространилась на все пространство вплоть до южных Филиппин, где происходил взаимообмен боевыми искусствами, и филиппинцы заимствовали крис (индонезийский кинжал) и малайский стиль боевых искусств еще прежде, чем они переняли техники фехтования рапирой и кинжалом у испанских конкистадоров.
В пятнадцатом веке европейские колониальные державы обратили свои взоры в сторону «Ост‑Индий», которые они рассматривали как «острова пряностей» из‑за их естественного обилия гвоздики и мускатных орехов. В 1596 году голландцы под командованием Корнелиса де Гутмана укрепили свои владения на островах, вытеснив оттуда португальцев и других европейских колониальных торговцев. Со временем Голландия монополизировала торговлю пряностями, учредив Ост‑Индийскую компанию VOC (Verenigde Oostindesche Compagnie).
Индонезийские патриоты сражались против VOC как могли, используя традиционное оружие силата против огневой мощи голландцев. Нет необходимости говорить, что коренным индонезийцам было запрещено иметь огнестрельное оружие. Даже распространение металла, из которого могло быть сделано холодное оружие, было ограничено. Вот почему и собственным боевым искусством индонезийцы вынуждены были обучаться в тайне от голландцев.
История системы пенчак силат насчитывает"4000 лет, а первые приёмы имитировали движения диких животных, таких как обезьяна, тиф и змея. Владение пенчак силат помогало надежно защищаться от зверей, разбойников и чужеземцев. В его арсенал входили палка и различные виды холодного оружия.
К моменту голландского завоевания индонезийские боевые искусства уже развились в хорошо разработанные системы. За исключением примитивных движений ножом мандау в племенах даяков, живущих в джунглях Борнео, фактически все индонезийские стили развивали оборонительные и атакующие приемы для различных видов оружия. Клинковому оружию отдавалось предпочтение перед пустыми руками и незаточенными орудиями. Даже сегодня в Индонезии остается больше консфукций ножей и мечей, чем где‑либо в мире.
Традиционные стили были приспособлены к современному бою, сперва против голландцев, а затем японцев. Целью было подобраться так близко к противнику, чтобы он не смог применить свое ружье. На начальном этапе голландского завоевания это означало действовать против однозарядного мушкета, и целью было избежать первого выстрела, а затем штыка. Аборигены с Сумафы развили стиль с ударами ног, посредством чего уникальный нож рентджонг, удерживаемый между двумя пальцами ног, компенсировал превосходящую длину штыка, примкнутого к оружию. Штык мог быть парирован голоком или другим полевым ножом, и тогда рентджонг втыкался лезвием в пах. Во время Второй, мировой войны такое столкновение лицом к лицу с японцами, которые были оснащены современным автоматическим оружием, уже могло стать самоубийством, так что позднее индонезийцами был сделан упор на технику уверток и финтов. Ночная атака, подкрадывание к часовому или отставшему солдату и отравление офицерских лиц стали предпочтительной тактикой. Даже сегодня достигших высокого уровня в силате обучают искусству отравлений для использования его против самых опасных врагов.
Джафри преподает своим ученикам приемы с филиппинскими палками, поскольку индонезийские боевые искусства не придают им особого значения. Офицерами полиции и другими людьми, нуждающимися в несмертельных методах самозащиты, эти приемы могут быть использованы с большим эффектом.
Джафри также обучает используемым в силате приемам с пустыми руками, хотя большинство из его учеников не собираются ломать банановые деревья ударами рук и ног, как это он был вынужден делать в начале своих тренировок на Суматре. На сегодня большая часть его учения посвящена индонезийскому холодному оружию, ядру старых стилей. Как наиболее смертоносные он рассматривает следующие девять видов оружия.
КРИС
Крис (также произносится керис) является национальным оружием Индонезии и старейшим характерным оружием этой культуры. Археологи находят его по всему архипелагу, равно как в Малайзии и на Филиппинах. Это было оружие древних героев и королей, ставшее символом смелости и красоты. Султаны придумывали варианты криса, выполнявшиеся для них знаменитыми оружейниками.
Клинок криса делается способом кузнечной сварки особого железа, норою даже из метеоритного железа. Как гласит легенда, первый крис был выкован Эмпу Рамадхи около 230 года нашей эры. Ранние крисы имели форму листа и назывались пасопати; «пасо» или «писау» означало «нож», а «пати» – «смертельный». Древние крисы хранятся как фамильные реликвии или предметы, исполненные по обету, и, как говорят, некоторые из них обладают магической силой.
Волнообразный клинок появился около 329 года нашей эры. Число изгибов всегда нечетно, а правильное число для конкретного владельца основано на ритуале измерения расстояния между большими пальцами рук, сопровождающимся заклинаниями о счастье. Волнообразный клинок, или сарпа лумаку («ползущая змея»), совершенствовался и начал клониться к заказу в пятнадцатом веке, последнем периоде «магических» крисов.
«Памор», техника выплавления клинков, похожая на дамасскую, также начала вымирать после эры Маджапахит. Характерные модели создавались методом кузнечной сварки из трех металлических полос, содержащих никель, железо и метеоритное железо. Это позволяло варьировать степень твердости клинка, сочетая остроту с разрушающей прочностью. Иногда добавлялись ржавчина и даже яд, чтобы сделать меч еще более смертоносным. Каждая часть клинка криса имеет собственное название, включая рукоять и ножны. Клинок прилажен к эфесу с помощью короткого хвостика, что не является большим недостатком для оружия, используемого в основном в колющих выпадах.
КУДЖАНГ
Согласно традиции, куджанг с его изогнутым клинком был оружием королей Западной Явы. Говорят, что его форма повторяет изгиб рогов оленя. Многие индонезийцы верят, что куджанг имеет магическую силу и может Принести счастье.
РЕНТДЖОНГ
Рентджонг (или рентконг), имеющий форму латинской буквы L, имеет сделанный из белого железа или желтого металла клинок от трех до десяти дюймов длиной (7,5 – 25 см) и рукоять из рога буйвола, слоновой кости или экзотического дерева. Рукоять, похожая на пистолетную, позволяет наносить сильные удары одной или двумя руками, также как и колющий удар ногой с зажатым в ней рентджонгом. Поскольку аборигены Суматры обычно ходят босыми, то развить необходимую силу и гибкость для ударов и толчков ногами было для них не так сложно, как то кажется. Мальчики практиковали ходьбу или бег с палками, зажатыми между пальцев ног, до тех пор, пока они не могли запросто обращаться с рентджонгом. Клинок, направленный вверх, был зажат между большим и указательным пальцами ног, а рукоять изгибалась под остальными.
Некоторые ренджонги были даже не заточены, поскольку они предназначались для закалывания. Иногда он оставался вонзенным в живот или пах жертвы, удерживаемый зазубринами в основании клинка. Когда он использовался для удара в ребро, то рукоять могла быть повернута как в кофемолке, чтобы сделать рану еще более опасной.
ГОЛОК
Все индонезийские мастера используют голок, особенно на Западной Яве, Длина клинка этого оружия в стиле боло обычно колеблется между 12 и 24 дюймами (от 30 до 60 см). Иногда для того, чтобы увеличить летальность, их покрывают ядом скорпиона или кобры.
Практикующие работу с голоком начинают тренировки с выработки силы в кистях и запястьях. Они делают это, размахивая бутылями, заполненными песком и зажатыми между большим и указательными пальцами. Когда они переходят к гол оку, то сначала они практикуют свои приемы на банановых деревьях или стеблях бамбука.
Голок незаменим как нож, используемый в джунглях. Даже британские военные выпускают свой собственный вариант голока еще со времен, когда их войска действовали в Малайе (1948–1960) и на Борнео (1965–1966).
ПИСАУ БИЛАТИ
Писау билати для Индонезии – это кухонный нож на все случаи жизни. С клинком длиной до семи дюймов (17,5 см), он легально продается на любом базаре. Его везде носят с собой уличные торговцы, продавцы фруктов, раздельщики туш и т. д. Это нож, который чаще всего находится под рукой, когда начинается драка. Из‑за своего повсеместного употребления он используется как один из тренировочных ножей большинством мастеров силата.
МАНДАУ
Мандау пришел из Южного Борнео, земли даяков. Мацдау является джунглевым ножом, равно как и традиционным ножом для охоты за скальпами. Эфес обычно украшается козлиной шерстью или человеческими волосами.
Мандау может быть использован в комбинации со щитом и, в особых случаях, клинок может быть покрыт ядом. В то время как по общему мнению охота за скальпами не является более частью анимической религии даяков, нет никаких сомнений в том, что мандау продолжает применяться для смертельных столкновений.
БАДИК
Бадик пришел из Целебеса (сегодняшний остров Сулавеси в индонезийском архипелаге) и является оружием для ближнего боя. Его клинок обычно имеет от пяти до семи дюймов (12,5 – 17,5 см) в длину. В его использовании особенно выделяется народность буджо с южного Целебеса.
Боевой стиль буджо делает упор на быстрых и смертельных ударах в сердце, желудок или почки. Они практикуют их, затягивая кушак вокруг поясов двух бойцов таким образом, что каждый должен сделать шаг в сторону (уклониться от удара для того, чтобы избежать толчка в желудок другого). В поединках клинок бадика порою бывает отравлен.
ЦЕЛУРИТ
Целурит с острова Мадура имеет форму, похожую на знак вопроса. Жители Мадуры используют его как серп, скашивая им траву для своего скота, но также применяют его и в самообороне как часть боевого стиля, именуемого памур силат.
От целурита сложно ускользнуть из‑за его гибкости и трудно выбить из рук из‑за многочисленных направлений атаки. И он достаточно остер для того, чтобы расколоть череп или срубить голову.
С помощью целурита было совершено достаточно убийств, чтобы он стал пользоваться дурной славой. Сегодня индонезийское правительство беспощадно карает всех лиц, носящих их публично.
ТОМБАК
Томбак (копье) используется в большинстве стилей силата. В прежние дни его применяли для конного боя или для пеших поединков на длинной дистанции. Большинство традиционных копий хранятся в домах как украшения, но еще в 1945 году они использовались в сражениях против японцев. Даже заостренное бамбуковое копье «работало» в боях против японских и голландских угнетателей. Заостренный бамбук делает смерть медленной и большинство солдат противника предпочло бы быть застреленными или заколотыми мечом, чем проткнутыми копьем.
Копье могло также эффективно использоваться и против штыка. Оно предназначено не для метания, как римский пилум, а для закалывания, как зулусский ассегай.
Оружие Древнего Китая
У шу – китайские боевые искусства – развивались на протяжении более чем 5 тыс лет. Это развитие происходило не только в рамках множества школ, практиковавших бой без применения оружия, но и в тех, чей арсенал был богат и разнообразен. Эволюция вооружений была обусловлена прогрессом производства, характером материала и способами его изготовления14.
Если прошлое китайского оружия имеет славную историю, то его будущее вызывает сомнение. Современная культура уводит нас от изучения этого предмета по многим причинам. Первая из них – стрелковое вооружение, простота обращения к которым, как и его эффективность, приводит многих к уверенности, что понимание оружия боевых искусств излишне; во‑вторых, лишь очень немногие специалисты владеют в действительности искусством обращения с древним классическим оружием. И, наконец, последнее – овладение высоким уровнем в боевых искусствах вообще и в упражнениях с оружием в частности требует очень много времени и терпения. В современном обществе лишь немногие проявляют желание и волю, столь необходимые для изучения способов обращения с древнекитайским оружием.
Не следует забывать и об эстетической стороне – красоте и филигранности движений при выполнении комплексов с оружием. Ведь как и танцор, адепт боевых искусств осуществляет полный контроль за деятельностью своего организма. Владение оружием требовало и требует интенсивных тренировок. Существует, конечно же, и ценность аспекта самообороны, так как оружие у шу возникла как средство самозащиты. Упражнения с оружием развивают внимание и реакцию, позволяющие быстро и четко маневрировать в реальной боевой ситуации.
Хотелось бы напомнить, что традиционно дальневосточное оружие подразделяют на китайский, японский, корейский, индонезийский и окинавский типы.
В Древнем Китае оружие имело очень сильные различия, которые возникали из‑за территориальных особенностей каждой из провинций, физических данных бойцов, местной культуры и образа жизни, технологии изготовления каждого вида.
Для того чтобы быть настоящим мастером, необходимо понимание этих различий, как и понимание сущности оружия самого по себе.
Одно время китайское слово «оружие» обозначалось термином «бин ци», т. е. «солдатские инструменты».
Позднее оно сократилось до «бин» – «срддатское». Т. о., «чан бин» означает «длинное оружие», а «дуальбин» – «короткое оружие». Другой термин, широко применявшийся китайцами, был «у ци», который можно перевести, как «боевые инструменты», или «боевое оружие».
В течение истории бин ци стили, формы, материалы и способы изготовления менялись от одной династии к другой. Наиболее характерными были 18 видов, включающих длинное, короткое, сверхкороткое, гибкое и метательное оружие. Адепта боевых искусств, умело использующего все приведенные виды оружия, называли «шиба бань ци», т. е. «владеющий 18 видами боевой техники».
Хорошо тренированный боец мог носить с собой:
1. Основное оружие – меч, палаш, шест, пику, в зависимости от того, чем он лучше владел. Оно обладало наибольшей убойной силой.
2. Хлыст или тонкая металлическая цепь, могли быть спрятаны в поясе, пара кинжалов в обуви. Во время сражения они могли быть использованы в случае потери основного оружия.
3. Для действия с очень больших дистанций или для неожиданных атак в ближнем бою могло применяться метательное оружие. Некоторые из этих видов легко скрываемого оружия (дротики или метательные ножи) кидали рукой, другие (например, иглы), выплевывали ртом, третьи (втульчатые стрелки) выстреливали из трубки, снабженной специальной пружиной.
Выбирая свое оружие, боец должен был учитывать три фактора. Первое, какое оружие соответствует его физическому развитию? Если он был высоким и сильным, он мог выбрать длинное и тяжелое, например, большой палаш или алебарду, которые могли весить более 50‑ти фунтов. Эти виды обладали большим убойным потенциалом вследствие своей длины, их было более сложнее отразить из‑за тяжелого веса.
Если же боец был высоким, но не сильным, ему следовало выбрать пику. С таким длинным и легким оружием он без труда мог использовать в бою свои скоростные качества.
Невысокий и сильный человек мог избрать тяжелую большую саблю или пару молотов, которые удобно использовать в ближнем бою. И, наконец, низкорослый и слабый боец мог сражаться мечом, парными палашами, двойными мечами или булавами и кинжалами. В парных видах оружия в основном специализировались женщины.
Вторым фактором в выборе оружия было знание условий предстоящего сражения. Будет ли боец сражаться в конном строю против аналогично вооруженного противника, или он будет пешим, а его враг на коне. Или же это будет честный рыцарский поединок один на один. Каждая из ситуаций требовала различного оружия. Если шло конное сражение, воину были необходимы доспехи для себя и для коня, шест, пика или алебарда.
Воин, сражавшийся пешим против всадника, нуждался в ином вооружении. Ему было бы проще победить противника, если бы удалось выбить его из седла. Для этого наиболее эффективно мог быть использован, например, меч с крюком, которым было удобно атаковать ноги лошади, или очень длинная булава, которой можно было повалить всадника на землю. Последним определяющим фактором при выборе оружия был тот стиль у шу, которым владел боец. Для каждой школы был характерен тот или иной вид оружия. Так, шаолиньские монахи были более привычны к длинной палке или пике, в то время как адепты тайцзицюань чаще пользовались мечом.
Религия также сыграла роль в развитии китайского оружия. Буддийские монахи использовали оружие, обладавшее малой убойной силой, но бывшее эффективным средством обороны. Самым распространенным оружием монахов был обыкновенный дорожный посох.
Во времена династий Хань и Тан буддизм получил очень большое распространение. В связи с этим много оружия проникло в Китай из Тибета. Во времена династии Лян монахи стали применять больше видов вооружения, и ко времени династии Сун шаолиньские монахи были активными бойцами, практиковавшими технику разнообразных, в том числе смертельных приемов.
Для того чтобы стать искусным бойцом, нужно было специализироваться по меньшей мере в одном длинном и в одном коротком виде оружия. Поскольку принципы работы в каждом классе оружия были одинаковыми, хорошо подготовленному фехтовальщику было просто перейти к новому виду за короткое время.
Тренировка в длинном оружии обычно начиналась с длинной палки, в то время как в коротком – с палаша. Есть старая китайская поговорка: «длинная палка – основа всего длинного оружия, а палаш – голова всего короткого оружия». В среде последователей китайского у шу бытует выражение: «Пика – царица длинного оружия, а меч – царь короткого оружия». Пика и узколезвийный меч были в действительности наиболее трудны в изучении. Только хорошо подготовленный боец мог умело применять их в поединке.
Есть и другая поговорка: «Сотни дней тренировок с голыми руками, тысячи дней тренировок с оружием». Самым трудным видом считается меч. Меч легок и требует болеё десяти лет тренировок «внутренней силы», прежде чем появится мастерство блокировки превосходящего по весу оружия. Вот почему сказано: «Мечу присущи скорость и техника, палашу – хитрость, финты и сила». Также говорится: «Палаш – сила, победила крепость; меч – мягкость, победила техника». А в итоге можно сказать так: «Палаш как тигр, меч как парящий феникс, а пика – как быстрый дракон!».
Секреты годзю‑рю
У Морио Хигаона восьмой дан годзю‑рю. Но в жизни это очень скромный человек и было непросто услышать его рассказ о себе15.
Всю свою жизнь он отдал каратэ. Изучение основ этого искусства привело его в Китай, к великим учителям у‑шу.
Морио Хигаона родился 25 декабря 1938 года в г. Нага, столице о. Окинава. Во время второй мировой войны он со своей семьей находился на о. Кюсю, в изгнании. В возрасте 6 лет во время религиозного праздника Морио впервые увидел выступление своего отца, демонстрировавшего боевые искусства. До 14 лет Морио был самым недисциплинированным ребенком в округе. Он не любил ходить в школу, зато больше всего любил плавать и каждое утро направлялся к океану, где мог провести целый день, находя удовольствие в плавании и сёрфинге.
Надо сказать, что его отец был не из тех, кого легко обмануть, и по остаткам соли на коже легко догадывался, где был сын. Будучи человеком строгим и даже жестоким, он каждый раз сурово наказывал Морио. Чтобы приучить его к дисциплине, он заставлял его носить до изнеможения на вытянутых руках, поднятых до уровня плеч, ушаты с водой. Тем не менее, Морио и сейчас с волнением вспоминает те вечера, когда ему разрешалось смотреть тренировки отца, сидя незаметно в уголке сада.
Хигаона‑отец достиг больших результатов в овладении искусством сорин‑рю. Иногда он приглашал несколько близких друзей, и они вместе тренировались до позднего вечера. Ребенок был покорен легкостью движений своего отца и той силой, которая от него исходила. Каково же было его удивление, когда в конце одной из тренировок отец предложил Морио присоединиться к нему. Он никогда не любил обучать и потому научил сына только техникам кулака и ног, которые практиковались в то время на острове. Все это делалось с единственной целью – сделать Морио физически выносливым человеком.
В возрасте 14 лет, после первого посещения колледжа, Морио начал серьезно заниматься каратэ. Тогда же он встретился с Ценетака Симабукуро, который стал его Учителем. Будучи на 2 года старше Морио, Симабукуро занимался сорин‑рю с 6 лет. В это время Хигаона еще очень плохо знал годзю‑рю и считал этот стиль весьма трудным. Он полагал, что сорин‑рю полностью подходит, и единственной его целью было сравняться с Учителем, легкость и смелостью которого он восхищался.
Надо заметить, что его школьные результаты за это время значительно улучшились. И настал тот день, когда Морио из отстающего стал первым. Морио вспоминает, что его Учитель, который никогда не расставался с книгами, неустанно повторял ему: «Забывать об одном в ущерб другому значит встать на неправильный путь. Учиться и заниматься каратэ с одинаковым рвением – вот истинный путь».
В 1952 году Симабукуро начал тренироваться с Мастером Мияги Седзюн, основателем годзю‑рю. Тренировки проходили в саду за высоким деревянным забором, скрывавшим их от посторонних глаз. В это времядодзе еще не было, и потому тренироваться приходилось на природе. Осенью 1953 года Мияги Сезгон умер.
Все это время Симабукуро пытался заинтересовать Морио годзю‑рю, но эти попытки были тщетны. Сорин‑рю славился изяществом, и изысканностью, годзю‑рю же считался очень трудным. Тяжелая тренировка была направлена только на развитие силы занимающихся, без заботы при этом об эстетизме. Молодых людей пугала суровость Мияги Седзюн, и они боялись посещать тренировки в его саду.
Однажды, в 1954 году, молодой 16‑летний Хигаона решил проникнуть в загадочный сад. Этот шаг и стал его настоящим началом в каратэ. Морио был удивлен, почти шокирован тем ощущением огромной силы, которая исходила от каждого занимающегося. Один из них, Хита Сабуро, удивил его больше остальных: его сила и скорость были невероятны!
Руки Сабуро были крепки как сталь. Морио стал его партнером по тренировкам. Часами они повторяли вместе базовые упражнения.
Руки Морио тщательно повторяли все движения. Во время свободного спарринга Сабуро не контролировал своих ударов. В течение всей тренировки каждый из них должен был сохранять ощущение настоящего сражения. Прямые удары учителя было невозможно блокировать, так они были быстры и сильны. Молодой Хигаона тем не менее научился отражать эти молниеносные движения. Однако для этого ему пришлось не раз страдать от ударов, приводивших иногда к переломам ребер!
Что касается техники ног, Сабуро контролировал свои удары, давая понять, что они чрезвычайно опасны.
Морио Хигаона горел желанием заниматься. Он не пропустил ни одной тренировки. Даже изнуренный, он тренировался еще с каждым занимающимся в додзе, повторяя ката до полного изнеможения. Из‑за этого упорства, граничащего с фанатизмом, он получил прозвище «кадзя». На острове Окинава такое прозвище дается тем, кто выдерживает испытание на силу воли. Кадзя – это тот, кто никогда не сдается.
Тренировка начиналась всегда с разогревающих упражнений, длящихся около чада. Эти упражнения из годзю‑рю изучались Мияги Седзюн на протяжении многих лет. Каждое из них соответствовало какой‑либо техники школы. Как они важны, было видно из того, что Мастер настаивал на том, чтобы ученики уделяли им столько же внимания, сколько и выполнению ката.
И сегодня Хигиона выполняет эти упражнения каждый день, повторяя их по пять часов и добиваясь полного совершенства.
Кроме того, важное место отводилось специальным упражнениям годзю‑рю. В тренировке использовались камни, стальные трубы весом около 30 кг и многое другое. Каждая вещь служила для отработки той или иной техники, развития силы, выносливости и киме.
Базовая техника и свободные поединки повторялись систематически. После завершения всех вышеописанных упражнений Мастер Анити давал выполнение специальных движений для кистей и предплечий до полного онемения рук. Потом тренирующийся переходил к выполнению ката санчин, для правильного выполнения которой требовались большая физическая и духовная силы. Потом Мастер Анити проверял их санчин, нанося удары по жизненно важным областям тела. Таким образом он убеждался сам и убеждал других учеников в правильности позиции и силы концентрации. Тренировка завершалась свободным спаррингом: какие. В этом упражнении надо было уметь все: отклоняться, блокировать и наносить удары, что позволяло шлифовать технику непосредственно в единоборстве.
Хигаона возвращался домой невероятно уставшим, его тело и лицо были покрыты синяками, и часто он не мог даже приподнять руку. Молодой Хигаона тренировался восемь часов в день. Сразу же после окончания трехчасовой тренировки в школьном клубе он направлялся в сторону дома Мияги Седзюн. По дороге он заходил к себе перекусить. Он всегда первым приходил на тренировку, подметал землю, вытаскивая из нее мельчайшие камешки и готовя тяжести. После этих работ вдова Мияги Седзюн иногда приглашала его на чай и фрукты. Во время их бесед она часто повторяла ему две вещи: «Чтобы достичь больших результатов в каратэ, нельзя ни пить, ни курить» и «Наблюдай внимательно за Мастером Анити: ведь мой муж большую часть времени проводил с ним». В 1957 году был построен додзе, и, начиная с этого времени, тренировки стали проходить в помещении. Ими руководил Еити Миядзото, но в силу того, что он также занимался и дзю‑до, обучение было доверено Мияги Анити.
Анити был старшим в своей семье. После смерти родителей он должен был заботиться о двух младших братьях. Когда после – окончания второй мировой войны Мияги Седзюн возобновил свои тренировки в саду, у него было только четыре ученика, да и те оставили его через год. Все, кроме Анити.
После работы и занятий со своими братьями он приступал к тренировке. Так как он практически был главой семьи, у него не было возможности получить образование. Мияги Седзюн отдавал дань его мужеству и посвящал много времени как его обучению каратэ, так и общеобразовательным вопросам. Долгие часы они проводили вместе, разговаривая не только на школьные темы, но и обсуждая глобальные жизненные проблемы.
Все пять лет, предшествовавшие смерти Мияги Седзюна, Анити был предан своему Учителю. Они тренировались с утра до вечера, и когда юношу оставляли последние силы, наставник учил его восстанавливать их. Седзюн использовал эти минуты отдыха для передачи ученику своих знаний и мудрости.
Иногда Анити замечал своему Учителю, что они уже обсуждали накануне данную тему. В ответ же Седзюн говорил, что также, как и в каратэ, надо много раз возвращаться к одному и тому же, чтобы по‑настоящему понять это. Мияги Седзюн умел говорить так, что время за беседой пролетало незаметно, и порою наставник и ученик засиживались до первых петухов.
Мияги Анити большую часть своего времени отдает Мастеру Хигаона; передавая ему все, что он узнал от Мияги Седзюн.
Незадолго до того, как прекратились тренировки в саду, Морио Хигаона получил свой черный пояс. Правда, ему не пришлось сдавать специальный экзамен, это было скорее признанием его самоотдачи и многих часов, отданных каратэ.
Лишь в 1957 году ассоциация каратэ о. Окинава учредила экзаменационную систему во всех стилях. После сдачи этого экзамена Мастер Хигаона получил третий дан.
Тренировки проходили в дзюдокане, но туда ходить уже не хотелось. Хита Сабуро, и те, кто тренировался вместе с ним в саду, встречались все реже, и Хагаона был вынужден тренироваться в других местах. Несмотря на это, он тренировался больше, чем обычно. Его партнерами были сильные каратисты. Среди них он вспоминает, в частности, Матаеси Ситаяси. В те времена это был очень известный в Японии каратист, имевший большие связи в определенных кругах. О его жизни был даже снят фильм. Приехав на Окинаву, Матаеси стал посещать многие додзе, где выступал против лучших каратистов в свободном спарринге. Еще до своего приезда в дзбдокан он был там уже известен. Все его руки были покрыты татуировками (говорящими о его принадлежности к преступной организации «Якудза»), которые он вынужден был вывести на следующий день по настоянию Миядзото Еити, получив при этом страшные ожоги. В этот день, несмотря на то, что тренировки не было, Хигаона как всегда был в зале. Он стал заниматься вместе с Матаеси, отрабатывая базовые техники и ката Санчин.
Матаеси уверенно чувствовал себя в «ури куми» (свободный бой в самом широком смысле этого слова). Все было как в настоящей схватке, никакого намека на контроль, все удары были разрешены. Матаеси использовал малейшую возможность, чтобы схватить Хигаона за кимоно. Они напоминали двух дерущихся хищников. Порой разнять их позволяло лишь вмешательство Еити. Он говорил им, что они похожи больше на двух дерущихся петухов, нежели на полных достоинства каратистов. Бойцы расходились, покрытые синяками и ранами, с окровавленными лицами и, случалось, сломанными ребрами. Мать Морио пыталась отговорить сына от занятий каратэ, но ее усилия были напрасны…
В 1958 году Хигаона работал в банке. Но через год он ушел оттуда, так как хотел полностью посвятить себя каратэ. В возрасте 22 лет он решил отправиться в Токио, где начал изучать торговое дело. Кроме желания приобрести новый опыт, причиной его отъезда также стало и то, что его учитель Мияги Анити незадолго до этого также покинул остров.
В Токио Хигаона провел 20 лет, занимаясь в додзе Ееги, ставшем впоследствии известным за пределами
Японии. Такая самоотдача и преданность каратэ были по достоинству оценены ныне покойным Доном Драгером, имевшим большой авторитет среди специалистов по боевым искусствам. Вот как он отзывался о Хигаона, самом сильном, на его взгляд, каратисте Японии: «Те постоянные вызовы, которые он бросает себе, это неожиданное каратэ и высокий уровень знаний – все это делает его выдающимся человеком».
Прибыв в 1960 году в Токио, Хигаона оказался в совершенно другом мире. Он был ошеломлен полным невежеством японцев, немногие из которых представляли себе местонахождение Окинавы и, тем более, знали местный язык. Надо сказать, что диалект, на котором говорят на острове, сильно отличается от языка остальной Японии. Эта дополнительная трудность окончательно смутила молодого Хигаона. Как и раньше, много времени он отдавал тренировкам, особенно с Мастером Еити, который был больше известен как выдающийся дзюдоист. В додзе Беги они вместе отрабатывали какие из годзю‑рю, (что можно сравнить с китайским багуа). При этом нужно все время контактировать с соперником, что лучше удавалось делать Еити.
Это упражнение стало основным для Мастера Хигаона. Он посвятил много времени изучению не только практической, но и теоретической стороне этого отдельного упражнения. Так как его партнер по тренировкам гораздо тяжелее его (90 кг против 60) и имел огромный опыт в дзю‑до, Хигаона уделял больше времени соответствующим формам тренировки. Всякий раз, когда Еити пытался схватить или бросить его, Хигаона противопоставлял ему захват за горло или технику годзю‑рю для ближнего боя.
В то же время, чтобы улучшить свое финансовое положение, Хигаона занимался мелким бизнесом. Наиболее прибыльным делом была продажа американских товаров, которые он получал от своей матери. Тогда остров еще находился под контролем американской армии, и матери Хигаона не составляло большого труда раздобыть сигареты или шоколад, которые пользовались большим спросом в Токио.
После ухода последнего из учеников Хигаона оставался в зале один. Даже после того, как гас свет, он продолжал тренироваться, отрабатывая техники для кистей и ударов ногами. Шесть дней в неделю Хигаона проводил тренировки в трех разных додзе. Но жизнь в Токио не всегда приносила ему удовлетворение. Он обратился к учению дээн, думая, что это поможет ему разобраться со своими личными проблемами и достичь совершенства в каратэ.
Хигаона знал, что многие старые мастера, в частности мастера кендзюцу, обращались к дээн, Помогавшему им достигать высот мастерства в их искусстве. Он считал, что дээн поможет ему.
В 60‑х годах Хигаона познакомился с монахом Сакияма, выходцем с Окинавы, изучавшем годзюрю. Сакияма преподавал и изучал дээн в храме Энкакудзи в г. Камакура, бывшей столице и религиозном центре Японии. Он и сейчас вспоминает, как в холодные зимние месяцы он медитировал в течение пяти часов в храме, где не было никакого отопления. Хигаона часто расспрашивал своего учителя, но монах отвечал ему, что нужно медитировать и изучать буддийские рукописи.
Три года, проведенные в изучении дээн и медитациях, дали ему удивительный и богатый опыт. И тем не менее Хигаона понял, что этот путь не поможет разрешить его внутренние конфликты, ни достичь совершенства в каратэ, что только само занятие каратэ приведет его к цели.4
Зигаона расценивает дээн как тренировку для духа, в то время как каратэ, на его взгляд, является средством для совершенствования тела, духа и движения одновременно. Мастер Хигаона пришел к выводу, что только если долгое время ежедневно заниматься каратэ, можно открыть его глубинный смысл.
Среди приходящих к нему в додзе было много тех, кто своим неожиданным приходом бросал Хигаона вызов.
Схваткам не предшествовало никакое приготовление, но Хигаона был всегда готов к поединку.
Все, кто вспоминает это время, говорят о необычном изменении, происходившем с ним. По словам Хигаона, вызов – это серьезная вещь, затрагивающая саму жизнь, и к нему нельзя относиться несерьезно. Следствием серьезности и важности для него каждого вызова было изменение его поведения. В это время он излучал особую силу, его взгляд становился напряженным и был похож на взгляд тигра. Все, кто был свидетелем этого, вспоминают, что в этот момент их бросало в дрожь.
Хигаона проводил свои тренировки, уединившись на природе, пытаясь определить границы человеческой выносливости. В это время он был полностью уверен, что возможно все. Он повторял под ледяной водой водопадов ката санчин, бегал по горам до изнеможения, ударами по деревьям укреплял кисти.
Вполне естественно, что он неоднократно возвращался на Окинаву повидать своего учителя Мияги Анити. Там он продолжал свои тяжелые тренировки. Ранним утро<