Поколение моих родителей, так же как и мое – родом из Советского Союза, где все мы воспитывались в духе равенства, ели одинаковую еду, носили одинаковую одежду, читали одни и те же книги, гордились своей страной и знали свою родословную в лучшем случае до третьего поколения, имея обрывочные и поверхностные представления о том, кто же наши предки. К примеру, моя прабабушка, Александра Владимировна Стахеева, боясь гонений, никогда не рассказывала подробности своего происхождения,сохранив девичью фамилию только в надежде, что ее разыщет родной брат Борис. Как и многие современники революции 1917 года она была свидетелем страшных потрясений. Переживая личные трагедии, выживала под прессом кровавых репрессий. Судьба ее сына, моего дедушки, так же не сладкая: война, концлагерь, голод, нищета... И только по прошествии времени, к новым условиям жизни, как деревья после грубого колирования, приспособились, рожденные уже в Советском Союзе, к числу которых относится и моя мама. Они более или менее органично срослись с окружающей их действительностью, не знали классовых различий, верили партии и вождю, взращивали мое, первое "небитое" поколение. И большинство из нас уже напрочь в своем сознании и воспитании, "закрыли дверь" к дореволюционной России, считая ее чем-то далеким, книжным, потусторонним. Оборванные или выкорчеванные корни, поломанные жизни – судьба миллионов семей в России, и моя семья в этом смысле не уникальна. Удивительное заключается в другом: то, что многие семьи собирают по крупицам в течение долгих лет, восстанавливая свое родословное древо, было подарено мне и моей маме в одночасье учеными-историками Елабужского университета, за что мы никогда не устанем их благодарить.
Решившись однажды посетить родной город моей прабабушки в 2006 году, мы обнаружили по приезде, что Стахеевы – это не только моя прабабушка и ее отец – купец Владимир, а мощный купеческий клан. Я не буду подробно рассказывать о масштабах их деятельности и благотворительности (об этом уже достаточно много написано и сказано), о скрупулезных трудах ученых, о радушии местных жителей, о красотах Елабуги, воистину завораживающих, о слезах моей мамы, которые лились ручьем, о распирающей меня гордости от осознания причастности к известному своими великими и добрыми делами роду, о моем воодушевлении и желании познакомиться и узнать судьбы других современных Стахеевых, о тех волнительных чувствах, которые я переживала, знакомясь с личными воспоминаниями одной из рода Стахеевых, сумевшей эмигрировать за границу.Меня до сих пор продирает мороз по коже, когда я вспоминаю фразу, написанную ею со смеренной тоской и горечью: "... пребывая в Новониколаевске, мы все же надеялись в скором времени вернуться в наши дома, ведь никто из нас и не подозревал, что весь этот ужас затянется на 70 лет, а в сущности навсегда..." Я оставлю в стороне истории тяжелых судеб и несправедливости того времени, они понятны, пережиты и уже далеко в истории. Мой рассказ будет об ином…
Спустя несколько поколений, мы, потомки Стахеевых, уже по сути своей, по образу жизни своему являемся людьми совсем другой эпохи с совершенно другой культурной подоплекой, не связанной никоим образом с дореволюционной купеческой.Однако среди нас, встречаются представители, считающие, что слава предков – их личная заслуга. Однажды познакомившись с такими людьми, я недоуменно пожала плечами, и решила для себя, что будет лучше оставаться в стороне, полностью игнорируя этих людей и их поведение далекое от нравственного. Однако, как говорили, в древнем Риме: "плохая трава быстро растет". Не замечать аморальность, растущую как грибы после дождя, позорящую мою семью и других современных Стахеевых становится уже невозможным. Я считаю важным и необходимым расставить все точки над «i», открыто определить свою четкую позицию и предотвратить наступающую чернуютучу позора на имяСтахеевых.
Здесь я начинаю переход к сути своего повествования, и заранее прошу прощения у читающих эти строки, если далее язык мой покажется вам неизящным, а над текстом будет витать дух скандала, но иначе, в силу моего еще живого возмущения, смешанного с недоумением, не представляется для меня возможным. Чтобы быть понятной, я так же позволю себе прямолинейность, называя конкретные имена и обстоятельства.Корни мои все же простые купеческие, а не дворянские, а посему изысканные реверансы и завуалированные намеки – не моя стихия.
Итак, в октябре 2009 года, я и моя мама вновь приехали в Елабугу на Стахеевские чтения. Предварительно организаторы чтений сообщили нам, что на мероприятие так же приедут наши дальние родственники из Москвы, чета Солнцевых – Ирина Орестовна с супругом Сергеем. Мы очень обрадовались, так как еще ни с кем из рода, кто остался проживать в России, не общались. Просмотрев древо, вычислили, что она и моя мама являются четвероюродными сестрами. У Ирины Орестовны благородные корни, она является потомком не только династии Стахеевых, но так же и Шишикных, и Ушковых. Действительно достойное и богатое родословное древо, не гордиться которым невозможно. Предвкушая интересное общение, накануне «Чтений», мы встретились с ней и ее супругом в гостиничном номере. Как и полагается по нашим традициям: с открытой душой и накрытым столом. Однако спустя некоторое время, по мере доходящих до нашего слуха фраз, исходящих из уст Сергея, воодушевление наше стало спадать и превратилось в недоумение. Сергей неустанно говорил о миллионах, которые когда-то зарабатывали Стахеевы, о сохранившихся особняках, особенно по душе ему пришлись те, что на Басманной, 14 и Лубянке в Москве. Ирина вторила мужу, сопровождая разговор вздохами о том, как трудно ей жилось на 8 квадратных метрах, какая сложная и тяжелая у нее жизнь сейчас, и как опрометчиво поменяла она недавно фамилию Стахеева, выйдя замуж за Сережу Солнцева. Я смотрела на мрачную от потуг улучшить свою материальную жизнь любыми способами, чету Солнцевых, хватающихся за имя Стахеевых, как за соломинку, появившуюся в их жизнях всего лишь несколько месяцев назад, и понимала, что эту парочку объединяет не любовь, как принято у супругов, а лихорадка, именуемая обычно, золотой. Ослепленный Стахеевскими миллионами Сергей, с бандитскими манерами и замашками, что читалось и по его небрежной одежде, и по далекому от одухотворенного, лицу, страстно убеждал нас, что надо же что-то предпринять. «Как будем возвращать имущество?» – вопрошая, заявлял он нам в лицо. «Адвоката же надо нанять» – отвечал он сам себе. Увидев наши округленные от недоумения глаза, он сам опешил: «А зачем мы тогда здесь собрались?» Объяснять ему истинные причины было бессмысленно, и, попрощавшись, мы разошлись.
Весь следующий день Ирина Орестовна ходила с выражением лица, впитавшим в себя всю скорбь вселенских несчастий. Видимо, купеческая правнучка хотела убедить социум, что именно она является жертвой революционных репрессий, которой необходима срочная реабилитация, сопровождаемая реституцией. Не хочу показаться циничной, я действительно с уважением отношусь к предкам Ирины Орестовны и скорблю о судьбе ее расстрелянного деда, но справедливости ради надо заметить, что прошло уже почти сто лет, и раны к этому сроку обычно затягиваются, остаются лишь добрая память и легкая светлая грусть.
Все же, несмотря на разность взглядов, мы продолжали общаться и даже обменялись телефонами. Однажды моя мама, поздравляя всех друзей и знакомых с Новым годом, решила позвонить и Ирине Орестовне. В телефонной трубке она услышала голос Сережи. Мне надолго в память врезался этот показательный диалог:
- Как дела, Сережа?
- Плохо, денег нет.
- А работать не пробовал?
- Зачем работать, предки всю жизнь работали.
- Заметь, Сережа, не твои предки.
Такого замечания Сережа выдержать не смог. Глухую тишину, связанную с отсутствием у него приличного словарного запаса, сменили прерывистые телефонные гудки. Больше мы не общались, и даже при встрече на следующих Стахеевских чтениях в 2011 году, ни Сережа, ни его супруга не здоровались с нами, ни тем более не разговаривали. Наблюдая за четой Солнцевых со стороны, мне в глаза бросились разительные перемены в их внешнем виде: Сережа был одет в новенький костюмчик с претензией на дорогой, пытаясь создать видимость книгочея, на своем носу неуклюже разместил он очки, за обедом он пользовался ножом и вилкой, рассуждал о жизни Цветаевой, пытался держать спину ровно, и даже не ругался матом. Ирина Орестовна так же положительно преобразилась, став абсолютно недоступной для простых людей, общалась только с прессой и телевидением, где ни один раз просила местную власть Елабуги посодействовать с жильем для ее брата, проживающего в тяжелейших условиях в городе Когалыме.
Супруги Солнцевы летом 2011 года так же посетили Алушту, город, где жил прадед Ирины Орестовны – Николай Дмитриевич Стахеев. Николай Дмитриевич внес огромный вклад в развитие Алушты, как курорта, в том числе построил в Алуште виллу "Отрадная" – роскошный особняк, в котором сегодня располагается центр детского творчества. Нужно отдать должное, Ирина Орестовна провела долгие и трудные исследования, восстанавливая информацию о Николае Дмитриевиче и его имуществе, что бесспорно заслуживает уважения и будет интересно не только потомкам, но и историкам. Но, к сожалению, сфера ее "научных" интересов ограничивается только Николаем Дмитриевичем и только имуществом, а не Шишкиными, ни Ушковыми, к родам которых она ведь тоже имеет отношение. Николай Дмитриевич был одним из самых богатых Стахеевых. Получив внушительное наследство от отца, благодаря своим талантам, сумел увеличить его в разы. Здесь я никак не могу обойти вниманием тот факт, что Николай Дмитриевич несмотря на свои благодеяния был еще и страстным игроком. Факт его проигрыша в Монте-Карло 15 миллионов рублей является документально доказанным (чтобы понимать масштаб, скажу, что на строительство женского епархиального училища в Елабуге, было потрачено 500 тысяч рублей). Многие Стахеевы, бежавшие за границу, озлобились на него тогда, потому что те деньги могли здорово помочь всем эмигрировавшим. С тех пор имя Николай, по словам, Екатерины Петровны Стахеевой (внучки Глафиры Федоровны) стало в роду проклятым. Однако этот факт Солнцевым крайне неприятен и они всячески дискуссируют на эту тему, доказывая, что проигрыша никакого не было. Зачем им это нужно, остается только догадываться. Вернувшись из Крыма, Ирина Орестовна с огромным воодушевлением заявила общественности о ее разговоре с мэром Алушты, который лично заверил ее, что вилла «Отрадная» в частные руки предпринимателей передана не будет. Наверное, Ирина Орестовна и Сережа переживали за судьбы детей, которые посещают виллу, являющуюся сегодня, как я уже говорила, центром творчества.
Впрочем, пора мне заканчивать с разоблачением корыстолюбивой супружеской пары, «гастролирующей» сегодня по всей стране в «поисках утраченного». Я от всей души желаю им продолжать исследования, изучая архивы и читая документы. Чтение, как известно, облагораживает. Я надеюсь, что однажды они поймут, что Стахеевы никогда не просили и не отнимали, а напротив – создавали и отдавали, были людьми великодушными и благородными. Я надеюсь, что они поймут всю бессмысленность и безнравственность своих корыстных и провокационных порывов, сопровождаемых надменностью, а спустя время, познакомившись с историей рода ближе и лучше, станут богаче духовно, очистят совесть, вернут общественное расположение и приобретут желание работать.
14 февраля 2013 год