Спустя считанные минуты на берегу уже вовсю пылал костер, Малыш и Торин суетились вокруг полураздетого человека, растирая ему руки и ноги, а хоббит осторожно вел в обход полыньи испуганно похрапывающих коней. Только теперь он смог наконец разглядеть спасенного ими.
Он был высок, светловолос, уже не молод, но и далеко не стар, — скорее он находился в возрасте между тридцатью и сорока годами, возраст не очень почтенный для хоббита, но расцвет сил для человека. Его развешенная у огня добротная одежда, прошитая по швам красным шнуром, выдавала в нем уроженца Дэйла. Он бы вооружен — длинный прямой меч в потертых красных ножнах, а в одной из седельных сумок зоркий хоббит углядел очертания шлема. На полуобнаженной груди человека Фолко заметил длинный багровый рубец — довольно свежий, ему еще предстояло стать белым шрамом.
Согретый и отпоенный горячим, человек приходил в себя, и у Фолко зашевелились пока еще смутные, но тревожные мысли. Скорее всего он из войска Олмера... Что же с ним теперь делать? Сначала спасти — и только для того, чтобы допрашивать, пытать, если он станет молчать, а после — убить?
Теперь в Одинокую Гору пленника не отправить.
— И угораздило же тебя, — начал Торин, протягивая спасенному снятый с огня котелок. — Как это случилось?
Человек пил, обжигаясь, и невнятно ответил, что, наверное, там тоже кто‑то или провалился, или еще что, но он, похоже, угодил на недавно замерзшую полынью. И тотчас, не дав Торину даже рта открыть для нового вопроса, стал спрашивать сам:
— Откуда вы? Что вы здесь делаете? Как вас зовут?
— Путешествуем по своим делам, — многозначительно ответил Торин, незаметно подмигнув Фолко и Малышу. — Мы гномы из Эребора. А ты кто?
|
|
Человек ответил не сразу. Его взгляд почему‑то надолго задержался на топоре Торина, даже не на топоре, а на его топорище — он словно был очень удивлен, увидав нечто знакомое в совершенно неожиданном для него месте.
Потом его взгляд скользнул по открытой от жара костра груди хоббита, на которой висел заветный кинжал, и глаза его внезапно блеснули, однако он ничего не сказал, лишь назвал свое имя — Герет.
— Куда же ты держишь путь? — спросил Торин.
— В Дэйл. Там мой дом, — ответил Герет.
Торин сидел напротив него с топором на коленях, человек едва заметно усмехнулся и положил к себе на колени свой меч. На крестовине смутно виднелось какое‑то клеймо, Фолко напряг зрение и едва не вздрогнул, заметив давно знакомое клеймо с Великой Лестницей!
— А я Трор, а это Трей, а это — молодой Нар, — Торин назвал самые распространенные среди гномов имена. — Хочешь еще? — Он кивнул на опустевший котелок.
— Чем же мне отблагодарить вас — за спасение и за все остальное? — сказал Герет и благодарно приложил руку к груди.
— Правдивыми вестями! — вдруг резко бросил Торин. — У тебя на мече знак того, кому мы служим. Мы идем за его отрядом, но отстаем на несколько дней пути. Ты ведь от него, не так ли?
Герет весь сжался, настороженно блестя глазами и положив руку на рукоять меча.
— Ты сомневаешься? — невозмутимо продолжал Торин. — Я понимаю тебя. Но взгляни на это топорище! Взгляни — кинжал на груди Нара — и вспомни, если ты действительно служил ему! Кинжал этот — его гундабадский трофей, и Вождь Эарнил сам подарил его Нару, а мне — свой чудесный посох на топорище!
|
|
— Да, я узнаю их, — медленно проговорил Герет, — а я еще дивился, как они очутились здесь.
— А все ли в порядке у хельги‑баана? А старый Глофур с его улагами? — вдруг встрял в разговор Малыш.
У Герета, похоже, это развеяло последние сомнения. Он широко улыбнулся, вздохнул с облегчением и по очереди протянул им всем руку.
— Вы наши... я так и думал, едва увидел кинжал и посох. Но расскажите же мне...
— Мы не можем рассказать тебе всего, — поспешно перебил его Торин, — и не просим того же от тебя. Скажу лишь, что Вождь послал нас в южные земли прошлой весной, мы собрали важные сведения и должны были присоединиться к нему под Форностом, но увы...
Он вздохнул с совершенно натуральным разочарованием и скорбью. У Герета сжались кулаки.
— Да, мы долго будем помнить этот черный день... — глухо промолвил он, опуская голову. — Сколько там полегло наших! Я чудом вырвался... Хорошо все же бились ваши сородичи! Не в обиду вам будет сказано, но если бы не они — пировали бы мы нынче в Аннуминасе!
— Ты еще расскажешь нам в подробностях про этот бой, — перебил его Торин, — а пока скажи, где нам отыскать Вождя?
— Или Санделло, — вдруг добавил хоббит.
— Вы знаете Санделло? — вздрогнул Герет.
— Да, но что с того? — нахмурился Торин. — Кто ж не знает знаменитого мечника? Однако ты не ответил нам. Мы хотим нагнать отряд.
— Но вы не найдете там Вождя, — озабоченно сказал Герет.
— Как?! — вырвалось одновременно у всех трех путников.
— Прошлой ночью он оставил войско на Береля, а сам с небольшим отрядом хазгов, с тем хельги‑бааном, о котором вы вспомнили, ускакал куда‑то на юго‑восток. С ним отправился, как всегда, и Санделло.
|
|
— Та‑ак... — Торину не нужно было разыгрывать полную растерянность и горькое разочарование. — Что же теперь делать? Куда нам идти? Куда он мог направиться?
— Вождь никогда не говорит, куда он уезжает и когда вернется. Скажу лишь — наверное, я был с ним больше вашего, — он всегда появляется, когда это необходимо.
— И никакой надежды... — начал было Малыш.
— Нет, это безнадежно. — Герет покачал головой. — Хазги очень быстры, а Вождь — он ведь быстрее всех. Но если у вас было задание, вы можете смело сказать все Берелю — после Санделло он самый близкий Вождю человек.
— Вождь ничего не сказал нам, как быть в таком случае, — теперь уже притворно повесил голову Торин. — Но, помимо того, куда нам теперь идти?
Мы гномы западные, на востоке не бывали. Не знаем ни дорог... Ничего не знаем!
— Я и говорю, — терпеливо повторил Герет, — присоединяйтесь к войску.
Мы уходим далеко на восток, за Карнен, в обход земель этих потерявших рассудок злобных басканов, затем сворачиваем с тракта, что идет через Невбор на Дешт (ни Торин, ни Малыш, ни тем более Фолко никогда не слышали ни о чем подобном) и мимо Гелийских Гор (Малыш встрепенулся) выходим к Опустелой Гряде. За ней, в окружении Лесов Ча, есть небольшая свободная земля, где Вождь велел нам ожидать его.
— Это ж месяцы и месяцы пути! — удивился Торин.
Герет стал расспрашивать их о южных землях, и друзья, стараясь закрепить его доверие к ним, рассказали ему довольно много из того, что узнали за время своего путешествия. Беда была в том, что они боялись особенно приставать к Герету, опасаясь лишних подозрений, однако Малыш все же рискнул полюбопытствовать, куда же он направляется сейчас, — если это, конечно, не тайна.
— Это не тайна, — ответил Герет. — Вождь отпустил многих по домам, особенно тех, кто родом из Дэйла и Эсгарота. А я сопровождал раненого друга, и, пока не стало ясно, что он поправится, я не мог покинуть войско... Теперь вот еду домой.
Остерегаясь задавать вопросы об Олмере, друзья постарались узнать как можно больше о землях и племенах Прирунья, ссылаясь на то, что никогда не были на востоке, а с Вождем встречались лишь на западе. Герет говорил охотно, и вот что он им поведал.
Селдуин, вытекая из Озера Долгого, течет через процветающие земли Королевства Лучников, пока не выбирается из лесостепи в настоящую степь.
Здесь начинается господство истерлингов‑кочевников. По речной же долине Селдуина и Карнена до самого его впадения в Рунное Море живут оседлые истерлинги‑землепашцы. В самом устье Карнена — большой торговый город Айбор, столица тяготеющих к нему обширных краев вокруг всего Рунного Моря и тянущихся широкой полосой на восток до самой Опустелой Гряды. Гелийские Горы — крайняя точка владений Айбора, на юге же его земли ограничивает Великая Степь, тянущаяся от Бурых Равнин вдоль горных стен Мордора куда‑то в бесконечность, туда, где восходит солнце.
— Кто же правит в Айборе? — спросил Торин.
— Там нет постоянного правителя. Это город купцов и мастеров, и народ там живет самый разный, из всех земель. У них каждый находит приют и защиту: уплати городу взнос и можешь считать себя под его покровительством. А это кое‑что значит — войско у Айбора немалое. К нему прибились оседлые истерлинги‑пахари, его слово закон для обитателей Голубых Лесов, да и гномы в Гелийских Горах приняли его уложения!
— Но если нет правителя, кто же правит? — настаивал Торин.
— Сотни три самых богатых купцов и самых искусных мастеров, — ответил Герет. — В их землях есть еще один город — Невбор, на востоке, на главном тракте, я о нем уже упоминал. Это почти двойник Айбора, только поменьше да укреплен получше, степь под боком — не шутка. А в Великой Степи, что к востоку от Рунного Моря и к югу от Опустелой Гряды, живут кочевые истерлинги. Народ горячий и беспокойный. Случается, они тревожат набегами границы Торговой Области, так у нас называют айборские земли — это самый большой базар Востока. В степи у истерлингов тайный город Дешт — тайный не потому, что никто не знает, где он, а потому, что на Черный Вал, что ограждает его от торговых посадов проезжих людей, не допускается ни один иноплеменник, даже такой же истерлинг, если только он стал земледельцем. В Деште дорога раздваивается. Одна, ныне почти забытая, ведет к рубежу Мордорских земель, другая — в обход этого серого царства, в цветущий Кханд и Ближний Харад, но там я никогда не бывал. Могуч и славен город Айбор!
Могуч и неприступен, ибо лет сто назад, говорят, тогдашние его головы наняли необычайно искусных гномов. И те сумели поднять из глубин горячие воды, так что даже в самые лютые морозы рукава Карнена, на которых стоит город, не замерзают и к стенам не подойти. Все вести от Мордорских стен до Железного Угорья, от Чаского Залесья до Мирквуда (Герет употребил старое название Черного Леса, бытовавшее в конце Третьей Эпохи) стекаются в Айбор и Невбор. Через них идет и главный путь с запада на восток — от Минас‑Тирита через Кайр Андрос к Прирунному Всхолмью, дальше Айбор и Невбор, где южная дорога сливается с северной, на которой мы сейчас стоим.
Говорят, есть еще старый‑старый путь вдоль Изгарных Гор, но там никто не ходит.
— Почему? — заинтересовался Фолко.
— Странные вещи творятся там ночами, — нехотя произнес Герет, отворачиваясь. — Ходят какие‑то... тени, что ли... Да мало ли что болтают.
Толком я не знаю и не люблю повторять сказки... Я ж к чему это все? Что Айбор сейчас — узел торговых путей и богатый город, куда как богатый. — Он мечтательно прищелкнул языком. — Эх, потрогать бы его... за подбрюшье, — он хищно засмеялся, — да Вождь не велит...
Они узнали немало подробностей о предстоящей им дороге. Подробности, как нарочно, были малоприятны. Вскоре после ворот Королевства Железных Гор тракт углублялся в разоренную, покинутую всеми землю, которая так и не оправилась от достопамятного всем набега хазгов позапрошлой осенью.
Немногие поселения были превращены в пепел, уцелевшие жители разбежались кто куда. И хотя уже наступила весна, рассчитывать до мая найти какую‑нибудь пищу в этих краях было нельзя — разве что случай выгонит на них какую‑нибудь глупую птицу. Все леса лежали севернее — в Железных Холмах, здесь же на добрые полторы сотни миль тянулись унылые холмистые гряды. А милях в пятидесяти к югу от тракта, где наготу холмов вновь начинал прикрывать густой девственный лес, — была область басканов, сумрачного и немногочисленного народа, когда‑то разбитого пришельцами с востока и первым обосновавшегося на благословенных и плодородных побережьях Рунного Моря. Однако они не удержались и там. Появились затраны, прошли, словно ураган, на северо‑запад (чтобы основать там государство, давшее начало Приозерному Королевству наших дней), и басканы вновь были вынуждены бежать в Глухоманье. Однако в Великие Зеленые Степи уже шли с юга обозы истерлингов, и, вновь разбитые, жалкие остатки некогда многочисленного народа только и могли бессильно наблюдать, как новые хозяева утверждаются на когда‑то принадлежавшей им земле. С горя они предались было Черному Властелину, но его не слишком‑то волновала подобная мелюзга. Лучших из лучших бойцов послал этот народ в составе Северной Армии Черного Замка к Одинокой Горе, встав в один строй со вчерашними врагами, истерлингами, рассчитывая, что Барад‑Дур не забудет их верную службу. Завалив телами все подступы к Горе, Северная Армия загнала‑таки внутрь оборонявшихся гномов и людей Дэйла, но на большее сил уже не хватило. А потом, после падения Силы Мордора, победители определили басканам эти пустынные земли вне торговых путей и судоходных рек, где они и живут по сей день. Они видели, как пришлый народ — и сменившие меч на соху истерлинги‑пахари, выходцы из Дэйла и Озерного Города, и уроженцы Гондора, и совсем неведомые пришельцы с востока — устраивали Айбор и Торговую Область на их исконных землях — и не простили им этого. Они крепко цепляются за свою старину и не пожелали врасти в то кипучее жизнью и делом становление нового государства, где никого не интересовало, что ты держишь за душой и что у тебя в прошлом. Они начали новую войну, вновь потерпели поражение и теперь лишь изредка огрызаются набегами. Грабят они и на северной дороге, так что надо быть осторожными. Однако, если удастся благополучно проскочить эти опасные места, дальше станет гораздо легче — тракт проходит через прекрасные лесистые области, признающие власть Айбора. Там обитают дорваги — народ кряжистый и упорный, так и не поддавшийся власти Зла, отбившийся в своих лесных крепостях. Про них мало что известно, но люди они мирные и открытые, свято чтущие закон гостеприимства. Они недолюбливают кочевых истерлингов, терпеть не могут басканов за их привычку бить исподтишка, в спину; на границе между басканами и дорвагами даже пришлось ставить заслоны из других лесовиков — обитателей Голубого Леса, что на берегу Рунного Моря. Дружины дорвагов вместе с истерлингами — опора айборского войска. Как‑то оно дало хороший отпор гондорским выскочкам, когда тем вздумалось наложить лапу на эти земли! Больше Гондор сюда не суется... Миновав леса дорвагов, тракт приходит в Невбор, и что там дальше, известно лишь по рассказам, а сам Герет глубже на восток не ходил.
— А откуда пришли хазги? — спросил Фолко.
— Они живут где‑то далеко‑далеко, в многих днях пути от Невбора, — отвечал Герет. — Какие‑то враги стали теснить их на запад, и Совет Старейшин отправил на закат большой отряд — поискать свободных земель, а кроме того — найти золото для откупа. Вот почему, едва появившись в Прирунье, они полезли к гномам Железного Угорья. А когда не вышло — двинулись дальше, добравшись аж до Гундабада. Дики они нравом и часто бросаются в бой без нужды, когда гнев застилает им глаза. Там мы их и встретили. — Герет помолчал. — Вождь взял в честном бою жизнь их предводителя, с того дня они и пошли за ним. Вот с тех пор я и запомнил этот кинжал. — Он кивнул на клинок, висевший на груди хоббита. — Дело в том, что, — он замялся, — боюсь соврать, хазги говорят странно... Но я понял, что когда‑то очень‑очень давно, невероятно давно, они жили на дальнем западе, откуда их изгнали Рыцари из Заморья... И с тех пор хазги мечтают вернуться туда. Я думаю, — он доверительно склонился к Торину, — что Вождь поскакал сейчас именно к ним — за остальной частью их могучего войска. Ведь будь их у нас под Форностом не три сотни, а три тысячи, не в обиду будет сказано почтенным гномам, ваш хирд бы не устоял! Прошу простить, если невольно задел...
— Нет нужды извиняться, — спокойно сказал Торин. — Они такие же враги нам, как и тебе. Они глупы в своей погоне за богатством, а мы верим, что и в наши подземелья может сойти Небесный Огонь, спустившись по Великой Лестнице.
Фолко очень хотел спросить, почему Герет стал служить Олмеру, но вовремя сообразил, что подобные вопросы не следует задавать людям, так или иначе оказавшимся на скользком пути, если хочешь сохранить их расположение хотя бы для того, чтобы получить нужные тебе сведения.
Они помолчали, и Торин стал расспрашивать Герета о подробностях их осеннего похода. Герет говорил с горечью, но довольно охотно.
— Вождю никогда не удавалось еще собрать так много свободных воинов свободных земель. Вы знаете, что поднялся весь Ангмар?! Они дали большое пополнение нашей коннице и храбро дрались, клянусь Великой Лестницей! Мы ждали еще больше подкреплений с юга, но Дунланд прислал лишь немного пеших, хотя обещал куда больше!
— Да, обещали конных, а дали только лошадей, — вдруг встрял Малыш.
— Верно, но откуда вы знаете?.. Впрочем, простите, я и запамятовал, что вам может быть известно куда больше... — Герет поглядел на них с уважением и продолжал с еще большей почтительностью. — Не пришли и те, кого мы звали из Минхириата и Энедвэйта — мелкие людишки, скажу я вам, они все еще верят во всякие эльфийские бредни... А вот кто не подвел, так это принявшие нашу сторону люди Арнора и орки. Да, прошу прощения почтенных гномов, мне известно, что вы их недолюбливаете — но дрались они как безумные и поддались последними. Вождь не делает различий между теми, кто ему служит, отмечая лишь по заслугам или провинностям... но провинностей у нас почти не было, все повинуются Вождю с полуслова, да и как можно не повиноваться ему? Пришли также и те, кто поклоняется Могильникам, что возле Пригорья...
— Кое‑что мы о них слышали, — как бы в задумчивости проронил Торин, — интересный народ.
— Да, интересный и люто ненавидящий эльфов, — горячо подхватил Герет. — Бойцы они, по правде говоря, не очень искусные, но смелости им не занимать. Когда‑то их предки задали жару этим Рыцарям из Заморья, разнесли Арнор в клочья! Был у них тогда толковый вожак... да сгинул, вот беда. Но нашего Вождя они признали сразу и сказали, что он Вождь истинный. С тех пор идут за ним в огонь и в воду. Мы еще договорились с Морским Народом...
— Знаем, со Скиллудром, — вновь перебил Малыш.
— Верно, — кивнул головой Герет. — Его бойцы должны были напасть на устье Барэндуина и оттянуть на себя часть сил Наместника, в то время как мы шли прямиком на столицу.
Фолко невольно вздрогнул — старый маг был прав, говоря о целях ангмарского удара.
— Мы легко смяли арнорскую пограничную стражу на перевале, — продолжал Герет. — Конница засыпала их стрелами, а орки проползли ночью к самому рву и с рассветом полезли на стены. Эти раззявы не успели и глазом моргнуть, как орки уже приставили лестницы и овладели целой башней. Дальше было легче. Прорвав пограничные засеки, мы пошли к Форносту — нельзя было оставлять его за спиной, и мы, конечно, здорово рисковали, но все обошлось, у Вождя нашлись верные люди и в самом городе. Кто они — я не знаю, но они сумели перебить стражу у нескольких ворот и захватить участок стены. Дружинников в Форносте мы захватили врасплох... — Герет мечтательно прищурился со столь кровожадным блеском под полуопущенными веками, что хоббит невольно вздрогнул. — Эх, славно погуляли! А потом Вождь собрал всех нас перед воротами, город горит, а он вскочил в седло и сказал:
«Первая дверь открыта, вперед, на Аннуминас, покончим с эльфийскими прихвостнями, отомстим за полегших. Запад будет наш, а там и с Гондором управимся!» И мы двинулись к столице. — Герет тяжело вздохнул. — Эх, все же было рассчитано! Все! И все у нас знали, что Наместник бросится со своими тяжеловозами нам навстречу, и даже знали, где он нас будет ждать...
Вождь хотел покончить со всеми сразу, и мы так радовались, когда разведка донесла, что враг в одном переходе... Я помню, выезжаем на берег — там речушка была, на том поле, — а впереди конница Наместника маячит, — думал, сердце из груди выскочит. Да и все решили, что это будет последний бой.
— А потом? — едва заметно усмехаясь, спросил Торин.
— А потом и оказалось, что проклятый Наместник куда хитрее, чем думалось! Сообразил, успел вызвать гномов! Не знаю уж, чем он их купил...
— Почему обязательно купил? — негромко сказал Малыш.
— Почему, почему, — зло бросил Герет. — У этих эльфийских подпевал все продается и все покупается. И воины в Арноре служат за деньги, и гномов, значит, они чем‑то купили! А ведь с хирдом никто из нас не сталкивался...
Впрочем, мы сперва даже не встревожились. Решили: быстро сомнем гномов, тем более что бок свой они оставили открытым, представляете — полезли прямо в лоб?! Да орех‑то крепок оказался! Ничем этот хирд было не пронять.
Копейщики они непревзойденные, и щиты у них больше, чем на ладонь, не расходились! Пришлось наших пеших спасать, лучших всадников класть...
Первую атаку нашу гномы легко отбили, я сам в нее ходил. Скачешь — а перед тобой стена стали да два ряда пик! Что тут с ней поделаешь? Уж мы стрел не жалели, да что толку? Видать, подземную броню ими не пробить. С дружинниками‑то мы бы управились, но они, хитрецы, нам гномов подсунули, а сами взялись за орков да за Могильный Народ. Ну и не выстояли те, конечно... А когда хирд до пехоты нашей добрался, — Герет схватился за лицо с неподдельным ужасом, — я такого страха в жизни не видывал! Копьями своими наших мечников насквозь прокалывали. Да и наши копейщики — бьют‑бьют, а что толку? Гномы никого к себе не подпустили, один только раз... один лишь раз дунландцы бросились тоже тесно, щит к щиту, даже копья прошли, так тех сбоку достали! Перебили почти всех... И тогда Вождь скомандовал вторую атаку, решил арканами хирд растащить. Санделло тоже пошел, хотя обычно он от Вождя — ни на шаг... Вырвали в первый момент одного из хирда, Санделло в брешь бросился, говорят, двоих зарубил, но и его вытеснили... Вот тут‑то я и понял, что все, не выдюжить. Дружинники тем временем сломили и орков и людей Могильников, нас начинали окружать...
А хазгов было слишком мало. Хотя я видел, что под их стрелами заколебался даже хирд!
— Но как же он выдержал? — Мрачная усмешка на лице Торина была уже хорошо заметна.
— Не знаю, — пожал плечами Герет. — Сам удивляюсь... Твои соплеменники оказались весьма шустрыми и не стали ждать под стрелами. Мы надеялись, что хазги сдержат хирд и нам удастся вывести остатки пехоты, но... гномы сами бросились на хазгов, те не ждали этого, смешались... Многих из них покололи копьями. А пока мы возились с хирдом, дружинники подобрались поближе и ударили своим излюбленным клином, копьями накоротке в плотном конном строю. Это они умеют, проклятые! Расстрелять их из арбалетов мы не успели, нас изрядно потрепали, но это уже совсем грустно рассказывать... — Герет опустил голову. — Вождь до последнего не выводил из боя конных, стараясь спасти пеших. Многие погибли... Потом было бегство. Мы легче, подвижнее, нам удалось оторваться немного от конницы Наместника, и мы стали отступать к Ангмару. Все думали, что там нас не станут преследовать, но Наместник, оказалось, уговорил гномов идти с ним до конца! В общем, в Ангмаре убежища тоже не было. Все предлагали дать новый бой где‑нибудь в горных теснинах, чтобы хирд не смог развернуться, но Вождь сказал, что нельзя подвергать опасности наших друзей в Ангмаре и нужно отступать на восток. Он прибавил, что теперь знает лучше, как воевать с Западом, и что нам нужно время.
— Погоди, а как вы хотели взять Аннуминас? — перебил Герета Малыш. — Мы бывали там. Стены куда как высоки!
— В любой стене найдутся ворота, — ухмыльнувшись, пояснил Герет. — А любую стражу, что стоит у ворот, можно перебить... если, конечно, для этого есть верные люди по ту сторону стен.
— Понятно, — медленно произнес Малыш и замолчал.
— А взяв Аннуминас, мы становились хозяевами Запада, — со значительным видом сказал Герет, поднимая палец. — И тогда — прямая дорога на Серую Гавань!
— Гм! — промычал Торин, с трудом пряча гневный блеск в глазах.
Они вернулись к разговору о событиях прошлого года. Герет рассказывал о тяготах перехода через снежные пустыни Фородвэйта, как немногочисленные поселяне отказывались добром отдавать зерно и сено, как разбегались по лесам при их появлении — и как они охотились за жителями тех мест, и как заставляли указывать тайники с зерном, как поджигали починки и заимки в отместку за вынесшиеся из темноты меткие охотничьи стрелы, и Фолко вновь уловил с трудом подавляемую гномами ярость.
— Герет, скажи, а Вождь — он был с вами все время? — спросил Фолко.
— Да, — ответил Герет, — шел пешим, щадя коня, наравне со всеми. Другой бы не выдержал: лицо все почернело — я видел его совсем близко. Как‑то рубили лес, чтобы согреться, нашли странную черную яму — будто кто‑то сумел развести такой костер, что выжег дыру аж в камне.
— Дыру в камне? — недоуменно переспросил Торин, умерив на время свой гнев.
— Да, дыру в камне, — простодушно кивнул Герет, — и вроде на дне там что‑то. Я только мельком видел, не до того было. Кто‑то из наших болтал, что это, дескать, след Небесного Огня. Вождь, кстати, им интересовался.
Делал в яме что‑то.
— Ну, это уж не нашего ума забота, — с притворным равнодушием перебил человека Торин, но Фолко заметил, что гном аж задрожал при этом известии.
— А что было потом? — как ни в чем не бывало спросил Малыш.
— Потом... потом была бескормица и падеж коней, лютая стужа и снежные ураганы. И был пограничный пост на краю Серых Гор. А до этого еще были тамошние гномы... как бы сказать, чтобы не обиделись мои почтенные собеседники...
— Говори, ведь я уже сказал, что враги Вождя — наши враги, — произнес Торин. — Не бойся. Я даже думаю, что смогу сказать за тебя. Вы просили пропустить вас в обитаемые земли между Серыми Горами и Лесом или на крайний случай сена для лошадей и пищи для людей. А они отказали?
— Да, ты прав. — При воспоминании об этом Герет скрипнул зубами. — И солоно же нам пришлось после этого, скажу я вам! А гномы эти — им хоть что, никак не возьмешь. Ворота закрыли, и поди ломай скалу! Насилу выжили.
Хорошо, что в Дэйле у Вождя много друзей, а то пришли бы оттуда войска, так нас после зимнего перехода можно было голыми руками брать.
— Мы разузнали, что Наместник прислал в Приозерное Королевство эстафету с требованием захватить Вождя, — кивнул Малыш.
— Но им это не удалось, — засмеялся Герет. — Да, хорошо то, что хорошо кончается. Конечно, неудача — всегда неудача, но ничего, мы еще вернемся, и тогда Арнор уже не спасут никакие гномы.
— Так что же ты, держишь путь в Дэйл, к дому, — положил руку на плечо Герету Торин, — а дальше?
— А дальше Вождь даст знать в нужный момент и скажет, что надо делать.
— Тот поднял глаза на гнома. — Я буду ждать. Как и все наши, что остались в Дэйле и прилегающих землях.
— Понятно, — кивнул Торин и поднялся. — Ну что ж, легкой тебе дороги!
Нам пора в путь, ведь еще нужно догнать войско.
— Прощайте, до встречи, — заулыбался Герет. — Но вы ничего не взяли от меня. Не возражайте, я хочу подарить вам что‑нибудь на память о моем чудесном спасении. Может, вот это?
Он сунул руку за пазуху и вытащил небольшой кожаный мешочек. Развязав тесемки, он высыпал на ладонь несколько золотых перстней с крупными камнями. Не слушая отнекивающихся друзей, он сунул каждому по перстню и вскочил в седло.
* * *
— Ну каково? — обвел друзей тяжелым взглядом Торин, когда всадник скрылся за поворотом. — Что будем делать?
— Почему ты не зарубил его?! — Малыш едва не сорвался на крик. — Он же расскажет теперь всем о нас, и мы погибли!
— Не убивать же его, — глухо ответил Торин, опуская голову. — Ты сам знаешь. Это не по слову Дьюрина — убить только что спасенного тобой!
— Знаю! И все же...
— Не все же! Теперь мы раскрыты, и выход только один — опередить известия. Нужно догонять войско!
— А потом? — ехидно поинтересовался Малыш. — Постучаться в дверь к этому Олмеру и попросить разрешения его слегка прирезать?
— Не болтай зря! Доберемся до войска...
— Там же нет Олмера, — вступил в разговор хоббит.
— Тем более! Чего за ним гнаться? — подхватил Малыш. — Ты надеешься дождаться его появления там? Но ведь нас схватят к тому времени и повесят вверх ногами!
— Ты можешь предложить план получше?
— Конечно! Нечего таскаться по этим пустыням, нужно спокойно спуститься по Карнену в город Айбор. Тебе ж сказали, что туда стекаются все вести с окрестных земель. Не может быть, чтобы этот Олмер, затевая что‑то серьезное, не появился там! И, по‑моему, куда приятнее сидеть, попивая пиво, которого, кстати, мы в противном случае не увидим еще очень‑очень долго, чем скакать по лесам! Надо будет лишь смотреть и слушать как следует, и я не верю, чтобы люди Олмера не наткнулись на нас.
— С чего это ты взял? — удивился слегка оторопевший от такого натиска Торин.
— Герет уже признал нас за своих. Кинжал Фолко и твое топорище известны приближенным Вождя. Уразумел? А от них мы уж постараемся что‑нибудь разузнать о том, где он может быть! А то, что предлагаешь ты, — это чистой воды самоубийство! Ну вот скажи, допустим, дождался ты его. Что дальше?!
— Что, что! — обозлился Торин. — Там бы и было видно — что. А сейчас зачем зря время тратить?
— Ага! Не знаешь, а нас тащишь! Тогда я тебе скажу. Небось решил молодецки до него дорубиться, а там — геройски сгинуть? Ну так я на это не согласен. Убить этого Олмера — пожалуйста, надо так надо, мы уже не одного убили и, помоги, Дьюрин, не одного убьем, если для дела понадобится. Но сам я погибать при этом не хочу! Слышишь?! Пойдем лучше в Айбор, по тавернам потолкаемся, по торжищу — глядишь, чего‑нибудь да узнаем!