Фолко с одной стороны, Том Сдобкинс с другой, Малыш и Торин с третьей — Хоббитанское Ополчение ответило грабителям стрелами. Дорога в мгновение ока покрылась орочьими телами, темная кровь запятнала землю. По беспечности и презрению к здешним недомеркам мало кто из бойцов Уфтханга потрудился надеть кольчуги.
Дорога проходила между двумя лесистыми холмами; ее саму преграждала рогатка, из‑под лесного прикрытия густо летели стрелы, вырывая и вырывая воинов из отряда орков.
Но Уфтханг не растерялся. Рассыпая проклятия, он собрал дрогнувший было отряд и повел его назад, к захваченной деревне. Бессмысленно штурмовать крутые склоны, когда воины без доспехов! Сам предводитель отступал последним — в отличие от прочих, он не расстался с кольчужной рубахой. Три или четыре хоббичьи стрелы уже отскочили от его хорошо защищенной груди.
— Эй, ты, мордорская падаль! — услыхал он внезапно чей‑то дерзко‑насмешливый голос.
В нескольких шагах стоял необычно высокий хоббит в полном вооружении странного серебристо‑мерцающего цвета. За ним в таких же доспехах шли два гнома.
Уфтханг не был трусом. Черный ятаган орка вырвался из ножен с быстротой разящей змеи. Его немногочисленные лучники метнули стрелы — однако те бессильно отскочили от бахтерцов невесть откуда взявшихся неприятелей.
— Он мой! — крикнул друзьям Фолко.
И вот, словно в давно ушедшие дни Битвы на Зеленых Полях, хоббит и орк скрестили клинки на земле Хоббитании.
С первых же секунд поединка Уфтханг понял, что ему достался опасный противник. Тонкий, кажущийся слабым, хоббит оказался гибким, точно молодой весенний побег, ятаган орка бессильно скользил по жемчужно переливающимся кольцам его доспехов. А перед самыми глазами Уфтханга вспыхнул блеск ответного удара; он с трудом отвел выпад. Его воины не могли помочь вожаку — под градом стрел они отступали все дальше и дальше, они кричали Уфтхангу, но распаленный поединком предводитель не слышал. Он и сам не заметил, как остался один.
Фолко бился с холодным сердцем. Вся Хоббитания была сейчас за ним; он видел и чувствовал все, он не сделал ни одного лишнего движения. Орк ярился, брызгал слюной, что‑то рычал — Фолко не слушал. Орк замахивался, рубил, вновь замахивался, вновь рубил — тщетно.
А Фолко, обманув противника ложным выпадом, нырнул под его ятаганом и ударил в лицо, как когда‑то метил в горбуна в пригорянском трактире.
Уфтханг рухнул на землю. Высыпавшие хоббиты разразились восторженными воплями. Авторитет Фолко, и без того высокий, взлетел на недосягаемую высоту.
— Славный удар! — одобрил Малыш. — Но пошли — надо покончить с остальными...
Однако смерти вожака оркам хватило за глаза и за уши. Не принимая боя, они бежали к деревне.
— Скорее! Пока они не надели доспехов! — крикнул хоббитам Торин.
Юноша хоббит затрубил в рожок. Ему отозвались дальние сигнальщики, Фолко приказывал своим стягивать кольцо.
Точно злые осы, орки роились вокруг наполовину выгоревшего, развороченного селения. Теперь они были уже в доспехах и со щитами.
Однако стоило им вновь двинуться — на сей раз плотным строем, — как со всех сторон, из‑за каждого укрытия в них вновь полетели стрелы.
Лучники‑орки пытались отвечать — но хоббиты искусно прятались, почти все стрелы противника пролетели даром. Волк Уфтханга издох, пронзенный добрым десятком стрел, а орки по‑прежнему не могли завязать правильного боя. Их потери уменьшились, но хоббиты рассыпались при первом же натиске, легко ускользая, и не жалели стрел.
В кровавой перестрелке прошло два дня, а на третий день орки, выбрав себе наконец вожака, уныло потащились прочь, в пустынные земли на юго‑западе. Их отряд уменьшился почти на треть.
Трудно описать ликование, царившее в Хоббитании. Имя Фолко, Победителя Орков, было у всех на устах. Тан и Мэр, подоспевшие к последним боям с Ополчением Белых Холмов, преследовали орков и за пределами Хоббитании. Их гнали еще целую неделю — и не раз Фолко и гномам приходилось схватываться врукопашную с какими‑нибудь особенно упорными врагами.
Наконец поход завершился. Остатки орочьего отряда бежали, и тут Фолко в очередной раз удивил своих соплеменников. Как только пошли разговоры о торжественном пире в Хоббитании, он огорошил всех, заявив, что не собирается возвращаться.
— На время страна в безопасности, — сказал он, — и вы сами теперь знаете, что нужно делать, если враги подступят вновь. Не следует пока выходить из Старого Леса. Война вот‑вот накатится и накроет Хоббитанию.
Враги идут на Серую Гавань — и я должен быть там.
Глава 13
СЕРАЯ ГАВАНЬ
Фолко решительно отказал тем молодым хоббитам, что просились идти с ним.
— Вы нужны здесь, — внушал он им. — Ваше дело — стеречь Хоббитанию. А там вы ничем не поможете и лишь зря погибнете. Нужны доспехи, доброе оружие... Оставайтесь дома!
Он не сказал, что сами они идут навстречу почти верной гибели — Олмер будет штурмовать Гавань, пока там не останется камня на камне или пока все его воины не полягут.
Не давая себе отдыха, они поскакали на запад. Места за Хоббитанией лежали обжитые, здесь поселилось немало арнорцев, и теперь друзья ехали прямо под заткавший полгоризонта дымный шлейф. Истерлинги не сражались с «детьми», как называли они хоббитов, зато уж тем, кого они считали врагами, пощады ждать не приходилось. И вслед за передовыми отрядами к эльфийской твердыне валом валили войска Вождя.
Дни стояли сумрачные, бессолнечные и безрадостные. Друзья ехали, почти не разговаривая, мысль была одна — проскользнуть бы незамеченными.
И они действительно проскользнули. В суматохе наступления, последнего, как, верно, думали воины Олмера, никто не обратил на них внимания. Главные силы арнорской армии засели в Форносте, Аннуминасе и прочих крепостях, здесь же дорогу врагам не преградил ни один ратник Северной Державы. Не вышли из‑за стен и эльфы Кэрдана.
— Как же мы проберемся в Гавань? — уныло вопрошал друзей здравомыслящий Малыш. — Вокруг уж небось кольцо!
Ему не отвечали.
Сперва им открылись Башенные Холмы, три высокие остроконечные эльфийские башни, сложенные из белого камня — сейчас закопченные, выжженные изнутри. Одну из них уже разносили по камню суетящиеся, подобно муравьям, орки. Путники благополучно обогнули опасное место.
Гавани открылись внезапно — и, к изумлению Малыша, никакого кольца вокруг них до сих пор не было. Войск у Вождя под последним эльфийским оплотом оказалось совсем немного, и приближаться к грозной крепости они не спешили.
А крепость и впрямь поражала воображение. Гномы Голубых Гор трудились недаром. По высоте бастионы Кэрдана превосходили даже стены Минас‑Тирита; ворота, заключенные между двумя мощными башнями, были ни много ни мало, а каменные. По верху стен Фолко не увидел привычных зубцов — там тянулся ряд темных бойниц, перекрытых сверху гранитными блоками. Казалось, невозможно взять эти стены обычным приступом — с помощью осадных машин и штурмовых лестниц.
Но еще более удивительным оказалось то, что эти ворота были широко распахнуты и в них сплошным потоком вливался народ. Воины Олмера отчего‑то не препятствовали.
Шли эльфы Великих Зеленых Лесов — народ Трандуила готовился покинуть Средиземье. Шли уцелевшие в бесчисленных отчаянных боях роханцы. Шли арнорцы — и воины, и крестьяне, и горожане. Шли гномы, мелькнуло даже несколько хоббитов — ураган войны застиг их в Арноре, на торгах, и, подхватив, понес с собой, вместе с отступающей Армией Заката.
— Неужто все арнорские твердыни пали? — прошептал Торин.
— Не удивлюсь, — мрачно ответил Фолко. — Наверняка им ударили в спину!
Они присоединились к потоку входящих. В воротах несказанной толщины и крепости стояла стража эльфов в доспехах, с копьями. Часовые окидывали каждого внимательным, пронзающим взглядом, и Фолко понял, что вражеским прислужникам в твердыню Кэрдана не пробраться.
Они ступили на мощенную цветным камнем мостовую.
— Что это, здесь вроде и воздух другой? — ошарашенно проговорил Малыш.
Воздух действительно казался другим. Фолко знал, каков вкус морского ветра, но теперь к нему примешивалось и что‑то еще, неуловимо‑прекрасное, точно дальние ароматы цветущих нездешних лугов. Невесть откуда взялось закрытое вне города тучами солнце, дробясь и сверкая на бесчисленных гранях хрустальных глыб, вделанных в стены домов и шпили башенных крыш.
Но восхищаться всем этим великолепием было некогда.
— Где тут какой‑нибудь воинский начальник? — спросил Торин у дозорного эльфа. — Мы хотели бы знать свое место на стенах.
— Мы предупреждаем всех, что город не будет сражаться, — тихо, очень устало и очень печально ответил Торину эльф. — Мы уходим за Море. Настал наш черед. Поэтому Кэрдан будет удерживать стену только до тех пор, пока не отойдет последний корабль. Мы говорим это всем, но никто не слушает.
— И правильно! — рявкнул какой‑то бородатый арнорец. — Наши судьбы с вами. Дивный Народ расходится — но нам отступать некуда, и мы будем сражаться!
— Вы что?.. — задохнулся Малыш. — Бросаете нас? Оставляете одних перед верной смертью?
— Поможет ли тебе моя смерть, почтенный гном? — без гнева, понимающе задал встречный вопрос эльф. — Уже сейчас в стенах Гавани укрылось вчетверо больше людей и гномов, чем Перворожденных. Поймите, мы уже ничем не в силах помочь вам...
— Ну это мы еще посмотрим, — произнес вдруг над самым ухом хоббита очень знакомый голос, и Фолко подпрыгнул, не в силах поверить — Амрод?
Амрод, Беарнас и Маэлнор в полном составе!
Друзья обнялись.
— Хвала вечным звездам, вы живы! — воскликнул Беарнас, кладя руки на плечи Торина.
Разговор с эльфом‑стражником замер сам собой. Встретившиеся после показавшейся всем очень долгой разлуки, они пошли куда глаза глядят — в глубь городских улиц, говорили и никак не могли наговориться.
— Арнора больше нет, — рассказывал Амрод. — Те, кого ты видишь здесь, — последние из тех, кто все же решил сражаться. Большинство, увы, покорилось. Форност и Аннуминас пали — и там не обошлось без предательства.
— Что я вам говорил! — бросил хоббит друзьям.
— Если говорил, то был совершенно прав. Мы отходили с отрядом арнорцев до самой столицы. Наместник много раз пытался перейти в наступление, но его лучники оказались хуже ангмарцев и хазгов, и арнорская конница почти вся полегла в этих бесплодных атаках. Все, кто остался, ушли за стены. Мы полагали, что в Аннуминасе можно будет продержаться довольно долго, однако ошиблись. И столица, и Форност пали в одну ночь. На северной стороне города ночью внезапно засветились жуткие багровые огни — словно столпы холодного пламени. И из пламени пошли... наверное, те, кого вы называете Умертвиями. Высоченные серые тени, с серыми мечами, одно приближение к которым заставляло людей леденеть и бессильно выпускать из рук оружие. К призракам присоединились и странные люди, поклонявшиеся им и шедшие за ними, как пчелы за маткой. Их было немало, в них узнали тех, кто давно уже поселился в столице и жил в ней тихо, не привлекая внимания. А в ту ночь их словно подменили. Они шли, не зная страха, прямо на мечи и копья, и мало кто мог им противостоять — такой ужас внушали всем могильные призраки. Над Аннуминасом стоял страшный крик... Мы, конечно, не сидели сложа руки. Нескольких призраков мы, наверное, пристрелили — они вспыхивали и исчезали. Тогда теряли свою бесноватую храбрость и следовавшие за ними люди. Но, увы, нас было всего трое, а обычные стрелы призраков не брали. Эти создания довольно быстро пробились к воротам и, перебив стражу, открыли их воинам Вождя... Дальнейшее описать не возьмусь.
Мы еле вырвались из кольца. Аннуминас разграблен, где Наместник, никто не знает... По пути на запад нас догнали известия, что таким же образом взят и Форност. Хребет Арнора оказался сломлен. Мы слышали, что на следующий день Олмер въехал в Аннуминас и провозгласил себя королем всего Запада.
— Не видать нам больше нашего домика, — вдруг ни к селу ни к городу вздохнул Малыш.
— Да, с ним, я думаю, вам придется проститься, — кивнул Амрод. — Беда в том, что Олмер, оказывается, хочет не только стереть Соединенное Королевство и Серую Гавань с лица земли — он хочет остаться здесь со своим народом. Истерлинги‑пахари грабили город наравне с другими племенами из войска Вождя, но поджечь его оркам не дали, едва не дошло до крови! Пахари объявили эту землю своей и стали устраиваться на новом месте. Войско Олмера начинает делить добычу — чтоб им передраться из‑за нее!
Пока эльф рассказывал, друзья незаметно дошли до самой Гавани. Фолко остановился как вкопанный — все пространство между длинными молами занимали сияющие серебряными парусами корабли, воды почти не было видно; и по длинным сходням шли и шли, один за другим, десятки и сотни эльфов.
Около пристаней толклись какие‑то люди — из слабых сердцем, упрашивавшие взять их с собой. Им никто не отвечал, лишь мягко отстраняли, когда они, забываясь, начинали рваться на трапы. Лица эльфов были опущены, они уходили, не оборачиваясь.
Однако Фолко заметил и иных — в полном вооружении они шли от кораблей к городским стенам. Одного из таких, рослого золотоволосого воина в прекрасной кольчуге, они и окликнули.
Финдор — так звали эльфа‑воителя — на многое смотрел по‑иному, чем его сородичи.
— Надо продержаться здесь как можно дольше, чтобы у стен Гавани выросла еще одна стена — из вражеских тел! Кто знает, может, нам удастся перемолоть столько вражьих полков, что дальше воевать ему будет не с кем?
Я и мои товарищи — мы не собираемся уходить просто так, — сказал он грозно и потряс копьем.
Финдор рассказал им многое и объяснил, куда нужно сейчас идти.
— В крепости полно людей, — сказал он. — Самых сильных, самых смелых, что сумели прорваться сюда сквозь вражеские кордоны. Ими командует славный Барахир, один из знатных людей Северного Королевства. Я покажу вам дорогу к дворцу, где он остановился. Пустых зданий у нас хватает — многие уже ушли на Запад! — Эльф вздохнул.
— А гномы? Где они сейчас? — спросил Малыш.
— Почти все они долбят встречный тоннель — на нас ведь идут подземные огненные твари...
Он начал было рассказывать об этом, но Торин нетерпеливым жестом вскинул руку.
— Погоди, почтенный, мы знаем, кто они, сталкивались...
Финдор, безмерно удивленный этим обстоятельством, стал сам расспрашивать случайных знакомых.
Друзья не рассказали ему и десятой доли своей истории, когда Финдор привел их к великолепному, утопающему в садах дворцу, около которого сновало больше всего народа.
— Здесь дом Барахира, — показал Финдор. — Идите, он назначит вам место.
А я подожду здесь — мне не терпится услышать конец вашего повествования.
Барахир, крупный черноволосый воин средних лет, со свежим рубцом на лице, не потратил на них много времени. Друзья узнали, на какой участок стены они должны явиться, и уже собирались, откланявшись, направиться к назначенному им месту, как Барахир поднял на них самую малость потеплевший взгляд:
— Эльфы, гномы и даже невысоклик! И не уходят, хотя знают, что конец наш близок... Эх, если бы все были такими, как вы!
* * *
Финдор не отпустил их от себя. Их места на стенах оказались рядом, и он пошел с ними.
Серая Гавань к тому времени уже наполнилась людьми. Фолко обратил внимание, как мало здесь было женщин и детей, но потом вспомнил, что люди пробивались сюда с боем.
— Здесь хороший камень, — одобрил Торин, когда друзья поднимались по винтовой лестнице в башню. — Его разбить будет не так просто...
— Но если Пожиратели Скал доберутся до нас, не устоит и он, — ответил Финдор.
Торин нахмурился и умолк.
* * *
Гномы не зря тратили время и силы на укрепление города Кэрдана.
Крепость была неприступна. Высоченная и очень толстая стена не имела обычных зубцов, зато по верху башни тянулся закрытый со всех сторон камнем боевой коридор, с частыми бойницами, обращенными внутрь и наружу. Попасть в этот коридор можно было только из башен, а если бы враги и забрались на самый гребень стены, это мало помогло бы им — лестниц вниз не было, перил тоже, и гребень лежал как на ладони у засевших в верхних ярусах башен стрелков. Двери каждой башни тоже были сработаны из камня; разбить такую без тарана не смог бы никто.
На стене не так чтобы очень густо, но и не редко стояли бойцы — из всех племен и народов. Были тут эльфы Гавани и Зеленых Лесов, были арнорцы, гномы, гондорцы, роханцы, пригоряне, беорнинги — все, кто решил не сдаваться до самой смерти. В достатке было стрел, копий и дротиков, заготовлены были камни и вообще все потребное для отражения приступа.
Здесь собрались лучшие из лучших воинов. Не сломавшиеся, не поддавшиеся отчаянию. Твердые из твердых, для которых война проигрывалась окончательно только с их гибелью. Поэтому здесь не нужны были десятники. Все и так отлично знали, что и как им надлежит делать.
Друзей приняли, показали места, куда можно кинуть заплечные мешки — в нижнем ярусе ближайшей башни, посадили к котлу и, конечно же, потребовали обычную в таких случаях плату — правдивыми новостями.
Несмотря на отчаянное положение, собравшиеся здесь воины были спокойны.
Они уже все решили для себя и приготовились ко всему. Большинство из них уже никуда не смогло бы вернуться, да и не к кому. Они готовились к своему последнему бою и не скрывали этого. Что будет дальше — уже неважно.
— Жаль мне вас, невысокликов, — подал голос один из воинов, когда уже к вечеру, тоскливому и мглистому, друзья закончили свое повествование, — орков‑то вы отбили, молодцы, а что будет, когда им спешить никуда будет не надо, когда они за вас всерьез возьмутся? Думается мне, не прав ты был, почтенный Фолко. Дома тебе оставаться нужно было и родичей оберегать.
Фолко промолчал.
Укладываясь спать, хоббит заметил, что пол ощутимо вздрагивает.
— Чувствуешь? Гномы скалу долбят, — повернулся к нему Торин.
— Да, и там есть еще какие‑то звуки... Мерзкие, совсем близко от поверхности, — продолжил Малыш, приложив к камню ухо. — И уж больно они мне Морию напоминают... Может, Торин, лучше нам вниз спуститься, а?
— Там и без нас народу хватает, — возразил Маленькому Гному Торин. — А вот здесь, наверху, мифрильный доспех мало у кого есть.
Утром — если можно было назвать утром еле‑еле пробившиеся сквозь необычайно плотную завесу угольно‑черных туч солнечные лучи, когда друзья спустились вниз в город, их ждала еще одна неожиданная встреча.
В одном из окон ближайшего нарядного строения, большей частью пустых и темных, очень уютно и совсем по‑мирному мерцал огонек масляной лампадки.
Странное наитие потянуло хоббита зайти.
За длинным столом над раскрытой книгой сидел старик и что‑то писал. Он обернулся на легкий скрип двери.
— Теофраст!
— Великие звезды! — всплеснул руками старый хронист, вглядевшись и узнав гостей. — Вот уж воистину удивительные прихоти у всемогущей Судьбы!
* * *
— Я дописываю последние страницы последней своей книги, — говорил друзьям старый хронист. — Повесть о гибели Арнора и Гондора. Как жаль, что она только в одном экземпляре! Но я все равно пишу. Сейчас вы подниметесь к своим местам, а я стану заносить на страницы этой книги все то, что вы рассказали мне. Я уже описал падение Аннуминаса, которое видел сам и чудом при этом спасся. И еще я закончил одну работу...
Он покопался в груде листков.
— Невысоклик Фолко! — торжественно обратился старик к хоббиту. — В свое время ты подарил мне великое счастье, дав прочесть Красную Книгу. Я не хочу остаться в долгу. Все то время, пока вы странствовали, я приводил в порядок известное мне об этом человеке — Олмере из Дэйла. Сейчас это не имеет никакого значения для битвы, но если вам на роду написано уцелеть, то я бы хотел, чтобы вы сохранили эту книгу правды о величайшем завоевателе нашей эпохи. И если он и впрямь сколотит небывалую в истории империю — пусть те, кто, быть может, восстанет против его тирании, прочтут о том, кем он был на самом деле. А конец ты допишешь сам. Если это не удастся сделать мне...
— А где же Сатти, ваша помощница? — вспомнил юную девушку хоббит.
Лицо хрониста исказило острое горе.
— Она ушла... — с трудом проговорил он. — Когда Аннуминас пал, она ушла с отрядом этих разбойников — ушла к Олмеру... Ох, не зря замечал ты ее давние взгляды! Не праздно, видать, она на него поглядывала... Насилу я успел книги в подпол покидать да плитой закрыть. Надеюсь, огню до них не добраться, — спешил свернуть с мучительной для него темы хронист.
«Что же будет теперь с нами, со всем Западом? — не зная сна, ворочался на неказистой своей постели хоббит. — Неужели конец? Похоже, ох как похоже... Где теперь обороняться? Где еще один рубеж? Нет, Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста, не обманывай себя. Запада нет боле, и эти стены — последние. Иных тебе уже не защищать. — Горечь щемила сердце, он глухо застонал, вспомнив, как близок от него был Олмер. — Все, что требовалось, — метнуть нож! Никуда бы он не успел уклониться. Сила эта, что от молнии браслета его спасла, — вряд ли она его от самого обыкновенного ножичка бы сохранила. Она такие небось и не чуяла вовсе. Санделло, конечно, проткнул бы ему тогда шею — но какая разница? Если враги ворвутся сюда, очень возможно, что горбун‑таки пронзит ему эту самую шею. И что он выгадал?
Трус! Трус! Куда тебе до хоббитов Четверки! Фродо шел на смерть — и умер бы, кабы не орлы. А ты все рассчитывал подороже себя продать, вот и додорожился».
* * *
Над Серой Гаванью стояли тучи — небывалые, непроглядные. Враги нависали теперь не только с суши — армия Вождя окружила крепость к вечеру третьего дня, как до нее добрались хоббит и гномы — флотилия Морского Народа перекрывала пути отхода на Заокраинный Запад. Кэрдан не мог отправлять корабли поодиночке, а его мастера спешно доканчивали недостающие, чтобы вместить всех эльфов, скопившихся к тому времени в крепости.
Никто не знал, о чем вели речь Кэрдан и Барахир при встречах. Эльфы тоже оказались в ловушке — им предстояло схватиться с врагом на море.
Олмер должен был спешить — однако, вопреки всему, он не торопился, спокойно подтягивая войска и размещая их вокруг неприступных стен города.
А тучи над крепостью, раз сгустившись, уже не расходились, и день почти не отличался от ночи. На равнине горели бесчисленные костры вражьих лагерей; в море, перегораживая выход из бухты, застыли хищные «драконы» — и на одном из них Фолко разглядел цвета Скиллудра.
* * *
Боевые рога грянули на четвертый день — когда сумрак сгустился так, что на стенах пришлось зажечь факелы. Сплошная пелена иссиня‑черных туч неподвижно нависала над серебристым городом; тонко завывал ветер в острых шпилях — и сотни ног топали по камням, разбегаясь на места.
Фолко припал к бойнице — через равнину, едва видимые в сером полумраке, ползли три смутных громады, высотой даже больше крепостных стен. В промежутках между ними угадывались бесчисленные ряды пешего войска. Когда враги приблизились, стало ясно, что они тащат с собой три исполинских боевых башни и два низких, приземистых тарана.
Друзья переглянулись. Торин мрачно и криво усмехнулся, Малыш кусал губу, даже эльфы как‑то потускнели и осунулись. На лицах прочих бойцов, стоявших рядом с хоббитом, тоже читались отчаяние и смертельная усталость.
Не отрываясь, они смотрели на приближающееся к ним темное море врагов.
В нескольких полетах стрелы воины Олмера остановились, вперед продолжали ползти только тараны и осадные башни.
— Интересно, как они переберутся через ров? — услыхал хоббит бормотание Торина.
Даже сейчас гном оставался верен себе — сам строитель, он на практике проверял идеи своих сородичей, вложенные в эту крепость.
Защитники Серой Гавани не стали тратить стрел, не приняли состязания в меткости, предложенного засевшими в осадных башнях лучниками Вождя; на черной поверхности башен бойницы были едва различимы. Оборонявшиеся ждали.
— Ну и везет же нам! — всплеснул руками Малыш, когда всем стало ясно, что два из трех осадных чудовищ Олмера нацеливаются прямиком на их кусок стены — ближайший по правую руку от ворот города.
Однако, против ожидания, это лишь встряхнуло воинов. В их глазах читалась лишь свирепая решимость, все остатки неуверенности и растерянности исчезли без следа.
— Стрелы паклей обматывай! — передали по цепи приказ начальника ближайшей городской башни, где они ночевали.
На стенах стояли медные котлы с маслом; Фолко поспешно накрутил мягкое верево на древко и, макнув в чан, поднес к ближайшему факелу — стрела полыхнула, и спустя секунду огненный шар намертво прилепился к поверхности подошедшей уже совсем близко осадной башни.
За хоббитом зажигательные стрелы метнули и другие защитники стен; надвигающаяся громада стала подобна праздничной новогодней елке — только упрямо не хотела загораться.
— Обита сырыми шкурами! — крикнул кто‑то, первым разобравшийся в происходящем.
Фолко прищурился. Дул сильный ветер, относивший стрелы в сторону, поэтому хоббит целился необычно долго; зато его стрела, оставляя за собой шлейф огненно‑рыжих искр, исчезла в одной из бойниц вражеского сооружения.
— Затопчут, там — затопчут, — бормотал Торин, в свою очередь всаживая арбалетную стрелу в провал бойницы.
— Вылазку! Вылазку пора! — раздались крики неподалеку.
Зажечь осадную башню не удавалось, а ее передняя стенка вдруг стала со страшным скрипом раскрываться, из глубины, из хаотичного сплетения бревен и канатов стал выдвигаться широкий переходной мост. Он тянулся над рвом и опускался прямо на гребень стены. Рядом с первой точно так же разворачивалась вторая башня.
Торин сжал зубы, и было отчего — стрелять снизу вверх неудобно, вдобавок мост оказался защищен с боков. И все места, куда только могла вонзиться огненная стрела защитников, покрывали сырые шкуры, только что снятые с освежеванных туш скота.
В башнях врага раздался звук призывающих к атаке рогов. Завыли и завопили нападающие. Раздался частый топот бегущих.
Защитники стены оказались в полном неведении, что происходит сейчас наверху. Они слышали топот, затем к топоту прибавились стоны, мимо бойниц с обеих сторон пролетело несколько сорвавшихся вниз тел, не поймешь уже, живых или мертвых. Стрелки верхних ярусов обеих крепостных башен взяли на прицел высыпавших на гребень стены воинов Олмера.
С внутренней стороны стены Фолко заметил во множестве падающие вниз веревки и гибкие лестницы. Атакующие не собирались задерживаться под перекрестным обстрелом. Наступал черед Фолко и его сотоварищей.
Из бойниц в спины начавших спускаться вниз воинов Олмера ударили десятки копий и стрел. Веревки перерубались, и карабкавшиеся по ним с дикими криками летели вниз:
Чтобы бить наверняка, Фолко схватил один из арбалетов, с короткими и толстыми железными дротами, пробивавшими любой панцирь. Почти все защитники стены взялись за это страшное оружие, позаимствованное в свое время Кэрданом у ангмарцев. Бойницы были часты, рук хватало — мало кому из атакующих, как бы быстро ни скользили они вниз, удавалось миновать гибельного удара.
И все же такие были — и Фолко увидел, как из‑за ближайших домов показался большой отряд эльфов и людей под командой самого Барахира. Не теряя ни секунды, они ударили на спустившихся со стены, еще шалых от невиданной, как, верно, им казалось, удачи. Короткая схватка закончилась очень быстро. Никто из переваливших через стену не уцелел.
— Наша взяла! — заорал Малыш.
Однако атакой командовал бывалый воин. Теперь бойцы Олмера, загораживаясь большими щитами, пытались заставить умолкнуть стрелков крепостных башен. На гребне стены выстраивались лучники атакующих, хоббит различил гортанный боевой возглас хазгов.
— Вот теперь даже я скажу — пора делать вылазку, — заметил Торин, в очередной раз без промаха разряжая арбалет.
Барахир не уводил от атакованного участка свой отряд. Лучники‑эльфы засыпали стрелами пытавшихся спуститься, и даже те, кто проскальзывал боком между бойниц, не мог миновать хлещущего снизу железного ливня.
Однако враг начал карабкаться на шатры крепостных башен; гибли защитники ее верхних ярусов, пораженные стрелами и дротиками через бойницы, а враги все прибывали и прибывали.
— Все в башни! Готовиться к атаке! — передали по стене.
— Наконец‑то! — ухмыльнулся Малыш, проверяя, легко ли вынимаются клинки.
— Неужто пойдем через главные ворота? — удивился Фолко, опуская забрало.
Однако строители крепости оказались хитрее. Тайные ворота имелись в каждой башне; каменные плиты стремительно и бесшумно разошлись в стороны, через ров перекинулся широкий гранитный мост — и с двух сторон защитники Серой Гавани стремительно атаковали забывших об осторожности нападавших.
В середине строя эльфы и люди тащили какие‑то тяжелые кули, а впереди всех с мечом наголо, в нежно‑зеленоватых доспехах цвета молодого весеннего листа шел Барахир и еще два десятка невесть откуда взявшихся низких, очень широкоплечих воинов в белоснежных кольчугах, с огромными топорами.