РЕКА ВОРОНКА
Собиралось вороньё
Лютых орд
Над берегами —
Солнце застилось твоё,
Полонённое врагами.
Выпивали всю до дна,
На Москву идя войною.
Стала мутной,
Вороною
Родниковая волна…
Но потом, храня Москву,
Били тульские пищали —
Русским рекам
Возвращали
Чистоту и синеву.
И, уставшие в бою,
Утомившись от погони,
Пили витязи и кони
Воду сладкую твою.
И яснополянских рощ
Мудрый ворон-прорицатель,
Им сказал:
«Грядёт писатель! —
В дух облечь России мощь...»
КРЕМЛЬ-БОГАТЫРЬ
Пять веков над милою сторонкой
Огненные сполохи зари —
То сошлись померяться силёнкой
Над рекой Упой богатыри.
И один, в насмешке рот ощеря,
Молвил, опираясь на копьё:
«Мальчик, я бессмертнее Кощея,
Ибо Время — имечко моё!..»
Но второй ответил:
«Верю в Чудо:
Не склонится Чудо пред копьём!
Тульский щит я,
Тульская кольчуга,
Тула-мать зовёт меня Кремлём.
Отчей славе, подвигом добытой,
Пусть же в храме ставится свеча!
Даже по колено в землю вбитый —
И теперь не опущу меча.
Ибо нужно Богу, чтоб не пленной
Над родным нетленным очагом
Хоть одна склонялась во Вселенной
Мать, не осквернённая врагом!..»
ТРОИЦА
Знаю: всё наладится, верю: всё устроится —
В центре мироздания родина, семья.
В центре мироздания, как Святая Троица:
Мать моя, сестра моя и жена моя.
Только бы не выдало тело посечённое —
Добрести бы, доползти до дома моего.
Там святой водицею, там водой крещёною
Трижды сбрызнет матушка — снимет колдовство.
Я шепну: «Родимая, хоть кольчужка слабая
Ворогом разрублена, хоть мой конь убит,
Я пришёл с победою!..»
И сестра кудрявая
Перевяжет раны мне, кровь заговорит.
И вернётся силушка, чтобы вновь нехоженой
Мне идти дорогою, вновь пытать судьбу.
«Сшей, сестра, седёлко мне,
Сшей колчанчик кожаный,
Нанеси на оберег заветную резьбу!
Ты у нас красавица, ты у нас искусница —
Даже князь наш о тебе со мной заводит речь…»
«…Да пошлите младшего, чтоб стучала кузница —
Чтоб кольчугу новую не брал булатный меч!
Ну а старший пусть ведёт мне коня буланого
И трубит в мой боевой, в мой победный рог —
Да возрадуется друг, что я родился заново!
Да споткнётся враг, ступив на русский наш порог!..»
Верю, всё наладится — будет всё, как водится:
Выпью ковшик браги я, с жизнью не хитря,
И жена помолится на ночь Богородице:
«Дай нам сына третьего, дай богатыря!..»
ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ С ПОЛОВИНОЙ
В боях за честь, свободу
и независимость нашей Родины
на Тульской земле погибло 38,5 тысячи
воинов Советской Армии и партизан
Над землёй родною,
Над равнинной,
Тридцать восемь тысяч с половиной
Душ солдатских — белых облаков.
Тихо — можно к матери, к невесте,
Ветрено — и вновь они на месте
Павших командиров и стрелков.
Над землёй родною,
Соловьиной,
Тридцать восемь тысяч с половиной
Гнёзд не свито — плачут соловьи.
Песням их теперь слезами вытечь:
Тридцать восемь с половиной тысяч
В рощах их не скажут о любви.
Над землёй родною,
Тополиной,
Тридцать восемь тысяч с половиной
Новых рощ не встанет средь полей:
Не сажать —
Откуда же им взяться? —
В честь детей своих, что не родятся,
Здесь отцам убитым
Тополей.
Над землёй родною,
Над невинной
В тридцати восьми да с половиной
Тысячах оборванных «Люблю!» —
Тридцать восемь с половиной тысяч
Звёзд зажечь
И обелисков высечь!
Не успею — сыновьям велю…
Над землёй родною,
Над былинной,
Тридцать восемь тысяч с половиной
Муромцев, Поповичей, Добрынь —
Вместе с нами
Русское раздолье
Сторожат от горя и раздора.
И попробуй нас располовинь!..
ОРДЕН БЛОКАДЫ
…Части противника вышли на шоссе Москва — Тула.
…Город фактически окружён. Пути подвоза боеприпасов и продовольствия перерезаны…
3-4-5 декабря 1941 года.
«Тула — город орденоносный». Тула, 1967, стр. 76-77
Среди наград геройских
Есть Награда —
Редчайшая!
Для райского Парада!
Её дарует Воля Высших Сфер
Лишь городам — военнопленным ада!
Под номером «один» — у Ленинграда.
Но, город мой — ты тоже Кавалер!
Не ты ли в окруженье и в осаде
Был в сорок первом? —
И, как в Ленинграде,
Стояли насмерть жители твои!
Так истины,
Так внуков наших ради —
Напомни всем о гордой той Награде!
И пой о ней, как наши соловьи!
Пусть критик укорит:
На самом деле
В блокаде был
Не больше ты недели —
И с Ленинградом сравнивать грешно!
Мы сравнивать нисколько не хотели:
Ужасны
Ленинградские потери!
И знать о всех — лишь Господу дано!
Но если так — Он знает и о прочих:
О наших ополченцах,
О рабочих,
Что ныне в Его воинстве святом!
И в списках на Небесные Награды,
Где ленинградцы — с Орденом Блокады, —
И туляки — с тем орденским Крестом!
СНЫСТАРОГО ЛЁТЧИКА
Фронтовику (1-й Белорусский фронт:
июль 1944 — май 1945), лётчику—истребителю
Михаилу Дмитриевичу Смирнову,
ныне моему дорогому тестю
Подождите — не будите, юный свой уймите крик:
Сел в любимый истребитель старый лётчик—фронтовик.
Он теперь в германском небе — там, где выше только Бог,
Он опять — прекрасный лебедь и опасный ястребок.
Позади — его ведомый, в перекрестье — «мессершмит»,
Что свинца наестся вдоволь, загорится, задымит,
И на запад, уж не страшен, понесёт свой чёрный знак:
Забивайтесь в щели ваши — меч возмездья русский «Як»!..
Но важней огня и грома — спецзадание: в лесу,
Тайного аэродрома обнаружить полосу,
Чтобы главные злодеи не сбежали от петли,
Чтобы снова их идеи общим горем не взросли…
Подождите — не будите, юный свой уймите крик:
Сел в любимый истребитель старый лётчик—фронтовик.
Он сейчас в германском небе — там, где выше только Бог,
Он опять — прекрасный лебедь и опасный ястребок!
Где найдёте вы такого? Из счастливцев он: из тех,
Чьей отвагой атакован и разбит разбойный рейх!
Завершается эпоха их земных высоких трасс —
Не комэска* он, а Бога скоро будет лучший ас.
«Отче! — скажет. — Что за лётчик — не умеющий летать
Твой посланник—ангелочек? — Из училища, видать?
Чтоб над ним и райским домом не смеялись бы в аду,
Я возьму его ведомым — и на бесов поведу!..»
Подождите — не будите, юный свой уймите крик:
Сел в любимый истребитель старый лётчик—фронтовик.
Он опять в германском небе — там, где выше только Бог,
Он опять — прекрасный лебедь и опасный ястребок!..
*Комэск — командир эскадрильи. Сокращение, принятое среди военных лётчиков.
ВЕЛИКИЙ МАЙ
Тебе давно за шестьдесят,
И отдохнуть пора бы вроде, —
А ты ещё сажаешь сад,
Ещё копаешь в огороде.
И твой топор ещё плясать
Не устаёт — всё дело ищет,
Узором радуя фасад
Теперь вот нового жилища.
Ведь отчий дом, где вся семья
Не знала голода и жажды,
Делить решили сыновья —
И развалился он однажды.
А внуки — чуть ли не бомжи
По алчной глупости отцовской —
Приходят, просят:
Расскажи
Про время доблести бойцовской,
Про то, как строили одну
Их предки, прадеды и деды
Обетованную страну,
Что стала символом Победы!..
Не терпит праздности пчела:
Зовут разбуженные ульи,
Но отложи свои дела —
В глазах вопросы, словно угли.
Гостей веди ты в новый дом
И, привечая их, поведай
О дне обычном, не святом,
Что вслед приходит за Победой.
О дне, где нужно корчевать,
Пахать, лелеять урожаи,
А не на лаврах почивать
И требовать, чтоб уважали.
Была Победа!
А теперь
Победы хрупкая надежда
У них, ровесников потерь —
Чернобыля и Беловежья.
И ты сумей,
И ты примерь
К себе
Их боль, унынье, робость —
Последний, может быть, пример
Величья, канувшего в пропасть.
Ты вместе с ними
Поднимай
Страну, что в гибельном провале,
Великий Дед,
Великий Май —
Солдат, забывший о привале!
АДРЕС
Как друзей своих рисковых
И подружек поселковых
Сладко вспомнить имена,
Так же сладко, — уж поверьте! —
Прочитать мне на конверте:
«Доменная, 1А».
Нету адреса в помине!
И никто тут не повинен:
Улица не снесена.
Просто город рос, как бездна —
Съел посёлок наш, —
Исчезло
«Доменная, 1А».
Говорит одна наука:
Смена буквы или звука
Изменить судьбу должна.
Ну, а если адрес целый —
Адрес юности бесценной:
«Доменная, 1А»?..
И сегодня — всё другое:
Новый мир, где Григ и Гойя,
Где Поэзии страна,
Знаю всё: Париж и Таллин —
Но тебя мне не хватает,
«Доменная, 1А»!
Как же мне друзей рисковых
И подружек поселковых
Сладко вспомнить имена
И читать стихи в конверте,
Где про домны и конвертер,
«Доменная, 1А»!..
Что же было там такое?
Труб дыханье заводское,
Клуб строителей,
Шпана,
Нос, разбитый в первой драке,
Рай «хрущёвок»
И бараки.
«Доменная, 1А».
А ещё была спецовка,
И слесарка, и вальцовка,
Бригадира седина.
Раз в неделю до заката
Труд ударный. И зарплата!
«Доменная, 1А»…
Ну и всё? И что ж такого —
Что дороже городского,
Что пьянило без вина?
Роскошь звёздная околиц,
Поцелуи робких школьниц —
«Доменная, 1А»!
Математика и сцена.
Братства — лыж и КВНа.
Память, что была война.
Орден снайпера-соседа,
Гордость, горькая беседа…
«Доменная, 1А».
И велик, не испоганен,
Жив Союз!
И жив Гагарин,
Цель ближайшая — Луна!..
Выпускной — увы! — в спортзале:
Зала нет. Но есть медали!
«Доменная, 1А».
Молоды отец и мама.
Мир надежд, самообмана —
Прочен, как из чугуна!
Без потерь!
Без пира глупых!..
Но чугун твой — слишком хрупок,
«Доменная, 1А»!..
Мне теперь, коль в сердце слёзно —
И не сложно, и не поздно
Те окликнуть времена:
Лишь послать привет в конверте —
Адрес, где не знают смерти:
«Доменная, 1А»!
РОЩИЦА ПРОЗРАЧНАЯ, НАГАЯ
Рощица прозрачная, нагая,
Листья днями прошлыми шуршат.
Есть ли на Земле земля другая,
Чтобы так умела утешать?
Озеро все прожитые годы
Отражает, словно камыши.
Есть ли на Земле другие воды,
Чтобы так смывали боль с души?
Русские холмы — как милой груди,
Буйный бор — как братья во хмелю.
Есть ли на Земле другие люди,
Коих так — без жалости — люблю?
Перекрёсток Крест на сердце высек,
Чтобы вместе верить и страдать…
Есть ли на Земле другие выси,
Что так обещают Благодать?
УДАЛЬ
Ах, как верю я в мой город разудалый!
И готов я поручиться головой:
Никогда не станет вором и «кидалой»,
Тот, кто удалью живёт мастеровой.
Эта удаль — из особого разряда,
Эту удаль — не купить и не украсть:
Под прицелы «трехлинеечки» и «Града»,
Ой, не дай вам Бог когда-нибудь попасть!
Наших недругов не раз уже сметала, —
И растёт над ними вечная трава, —
Разудалая поэзия металла,
Разудалая надёжность мастерства.
И пока Господь мой город не оставит,
Где народ не весь грешит из-за гроша,
Он Россию удивлять не перестанет,
И найдутся здесь Демидов и Левша.
И таланты почитая, а не злато,
Сердцем чувствуя, что злато — демон злой,
Здесь не любят подпевать про Хаз-Булата,
Хоть, наверно, Хаз-Булат и удалой.
Быть талантливым, торить свою дорогу, —
Рядом с этим все богатства — трын-трава.
Что ещё просить? —
Помолимся же Богу,
Благодарные за роскошь мастерства!
Здравствуй, удаль — не задиристых, а смирных!
Здравствуй, удаль, что в годину нищеты
Для себя из всех изделий ювелирных
Оставляет лишь нательные кресты!