Интеграционные процессы на территории бывшего Советского Союза всегда являлись головной болью для российских политиков. После создания взамен благополучно ушедшего в небытие СССР аморфной группировки с непонятными функциями и столь же невразумительным названием: Содружество независимых государств, сколь-нибудь серьезных подвижек в деле полномасштабной интеграции на постсоветском пространстве замечено не было. И дело вовсе не в нежелании руководства самих вновь образовавшихся государств, некоторые из них, например, Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев активно разрабатывали проекты экономической и политической интеграции стран СНГ. В 90-е годы значительную тягу к интеграции выказывало белорусское руководство. Причину пробуксовки проектов интеграции на постсоветском пространстве следует искать в нежелании самого российского руководства заниматься этой проблемой.
Все 90-е руководство России в те редкие моменты, когда оно было способно к мыслительной деятельности, думало, что «заграница нам поможет», Россия вольется в семью развитых демократических наций Запада и счастливо заживет средней буржуазной паршивости жизнью. Отрезвление наступило ближе к концу 90-х, когда после бомбардировок Югославии и начала Второй чеченской кампании стала ясна удивительная для тогдашней элиты вещь: Запад если и переварит Россию, то только по кускам. Угроза собственной дезинтеграции не только заставила укрепить «вертикаль власти», но и более серьезно заняться внешней политикой, прежде всего СНГ. Выяснилось, что в то время как Россия занималась в СНГ разве что проведением двухсторонних переговоров с Белоруссией о более близких отношениях, вопросами многосторонней интеграции в СНГ занялись в Вашингтоне, изрядно позаботившись о создании в 1997 году такой организации, как ГУАМ.
|
|
Владимир Путин первым осознал губительность прежнего курса, проводимого в СНГ. Именно президентство Путина стало тем периодом, когда Россия взяла курс на интеграцию как экономическую, так и военно-политическую в СНГ, начиная от создания ЕврАзЭС и заканчивая переговорами о создании совместного с Белоруссией государства. Сейчас трудно представить себе внешнюю политику России и международные отношения в мире в целом без таких организаций, как Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), Единое экономическое пространство (ЕЭП), однако все они были созданы во время нахождения у власти Путина. Более того, роль России, Казахстана и Белоруссии как трех локомотивов евразийской интеграции на территории СНГ не в последнюю очередь объясняется личными доверительными отношениями, сложившимися между Владимиром Путиным, Нурсултаном Назарбаевым и Александром Лукашенко. Последствием данных доверительных отношений стало то, что уровень интеграционного взаимодействия между тремя странами довольно велик, результатом стало принятое в 2006 году решение о создании Таможенного союза, включающего все три страны, в рамках ЕврАзЭС.
Скажем прямо: без участия Путина дальнейшая интеграция была бы проблематична. А это делает проблематичными и перспективы экономического роста во всех трех странах, невозможного как минимум без восстановления прежних хозяйственных связей. Во главе интеграционных процессов должен стоять человек, не ангажированный в сотрудничество с крупными транснациональными корпорациями, интересы которых зачастую расходятся с интересами государства. Ударом по интеграции стали, в этом контексте, действия «Газпрома» в отношении Белоруссии, связанные со стремлением поднять для союзной с Россией страны цены на газ, точно так же, как и для враждебно настроенной на тот момент «оранжевой» Украины, что никак не назовешь шагами, направленными на стимулирование интеграционных процессов. Не хотел бы столкнуться с подобными выпадами и Казахстан: после подписания договора о строительстве Прикаспийского газопровода Казахстан будет направлять свой газ в Европу по трубопроводной системе «Газпрома» и, таким образом, будет зависеть от закупочных цен на газ, устанавливаемых этой компанией. Назарбаев предпочел бы иметь дело с человеком, который мог бы в случае чего приструнить газовый гигант, исходя из интересов России и общих интересов Таможенного союза и ЕврАзЭС. Только доверив дело интеграции такому человеку, как Путин, можно будет добиться взаимопонимания в этом вопросе от большинства стран СНГ, прежде всего Белоруссии и Казахстана.
|
|
С этой точки зрения, становится понятным, почему, например, Казахстан пошел на подписание Договора о строительстве Прикаспийского газопровода, ставящего его в зависимость от закупочных цен «Газпрома». Причиной могла быть лишь уверенность в том, что руководство объединительными процессами на постсоветском пространстве, которые включают в себя в том числе и проблему транспортировки энергоносителей, будет осуществлять Путин. Действия самого Путина и российского руководства в целом, в частности МИД РФ, в последнее время также подтверждают, что Владимир Владимирович будет играть серьезную роль в деле значительно интенсифицировавшейся евразийской интеграции. Более активное участие Путина в данном процессе объясняется в том числе, и стремлением решить и внутренние проблемы. Усиление интеграции неизбежно приведет к возникновению наднациональных органов власти. Центр власти сместится тогда именно в эти наднациональные органы, что и позволит Путину, находясь в их составе и даже возглавляя их, продолжить воплощение «Плана Путина» в жизнь без накладок и сбоев.
|
|
Те шаги, которые Владимир Путин предпринял после публикации своей программной статьи о Евразийском союзе в «Известиях»[22], показывают, что это не просто отдельное заявление. Ведь об интеграции постсоветского пространства говорилось много, и о том, что отношения со странами СНГ являются приоритетными, писалось очень много тем же Путиным и другими политическими деятелями. Но тот факт, что он не просто в очередной раз обозначил эту тему, а начал последовательные шаги по реализации проектов таможенного союза, создания в СНГ свободной экономической зоны, другие действия, которые он предпринял, — все это показывает, что это серьезно, что мы имеем дело со стратегией, мы имеем дело с программой.