Дерек вскидывается и невидящим взглядом обводит комнату. В спальне темно, в щель между неплотно задернутыми шторами проглядывает едва сереющее утреннее небо. Он трет ладонью лицо, смахивая очередной ночной кошмар, и старается выровнять дыхание, убеждая себя, что он дома, в собственной постели, в тысячах километров от обстрелов и закопанных в песок мин. Будильник должен прозвонить лишь через два с лишним часа, но Дерек знает, что пробовать засыпать сызнова бесполезно: остаточные видения все еще мерзко омывают его сознание. Стоит ему закрыть глаза — и они снова явят ему свои уродливые морды.
Пол за ночь настыл, и Дерека невольно ежится. В тесной квартире, обставленной по-спартански, тихо светятся часы: четверть шестого. Для чтения еще слишком рано, утренние мысли ленивы, и подкармливать сейчас свое растревоженное воображение для Дерека чревато. Ноутбук он открывает только по необходимости, пару раз в неделю: проверить почту и заплатить по счетам. Готовка могла бы его отвлечь, но в холодильнике шаром покати, не считая старой, недоеденной Айзеком пиццы да бутылки пива. Больше поводов выйти на утреннюю пробежку, в которой Дереку приходилось отказывать себе вот уже несколько дней. Плеснув в лицо холодной воды и смыв с себя последние отголоски кошмара, Дерек влезает в видавшие виды кроссовки и запахивает поплотнее тренировочную толстовку. Осень в Нью-Йорке накатывает волнами, и уже который день блеклое от туч солнце освещает влажные улицы города. Он никогда не боялся холода, но туман пробирается под крутку, надеясь, видимо, выхолодить Дерека изнутри. Так что волей-неволей ему приходится накинуть нелепый голубой шарф, подаренный младшей сестрой.
Выходя на лестничную клетку, он успевает подхватить с придверной консоли ключи, карточку и холщовую сумку для продуктов.
*
— Пожалуйста, вот тот гадостный кофе среднего объема, — бурчит Стайлз темнокожему парню, продающему хот-доги и коричневую быстрорастворимую бурду перед зданием полиции, где собралась толпа пикетчиков с плакатами и тухлыми помидорами из соседнего «7/11».
— Может, не стоит так отзываться об их продукции? — с сомнением спрашивает его Кира, подпирая вагончик плечом.
— Я ведущий новостей, правда — моя работа, — Стайлз окидывает ее недовольным взглядом и переводит глаза на монеты в ладони. — Тем более, вряд ли они мне откажут. Им же надо получать прибыль с этого варева.
— Но настроение у них от этого лучше не становится.
— Как и кофе. К тому же, мерзкий вкус будит меня в несколько раз быстрее «Стайрбакса».
— Стайлз! — Дерек высовывается из боковой двери и, кажется, одними бровями приказывает Стайлзу поторапливаться. По крайней мере, так считывает эти движения сам Стайлз. А он считает себя виртуозом в считывании Дерека по его мрачной роже.
— Ваш кофе, сэр, — высовывается из окошка парень, пихая ему в ладонь картонный стаканчик, — и сосиска с горчицей для леди, — улыбается он Кире и протягивает ей промасленный сверток. В углу мятой бумажки выцарапан телефонный номер, и ей-ей, Стайлз видит, как краснеют кончики его ушей.
— Спасибо, — мило улыбается Кира и принимает хот-дог левой рукой, на которой поблескивает обручальное колечко.
— Ну, и кто тут великий разбиватель сердец? — спрашивает ее Стайлз, едва они отходят от вагончика. Кира смущенно вгрызается в свой завтрак, улыбаясь и, конечно, думая о Скотте. Стайлзу лишь остается закатить глаза и сморщиться при первом же глотке.
— Стайлз! У нас погоня! — орет из фургона Дерек, и Стайлз, откидывая так и не допитый кофе в урну, припускает к машине на пару с Кирой. Она прыгает за руль, а Дерек затягивает Стайлза в кабину за химо куртки. — Где твой пиджак?
*
Они вылетают на автостраду, и их фургон потряхивает так, будто на следующем повороте он развалится на части. Стайлз матерится в ладонь и распахивает заднее стекло, которое они удобно приспособили для съемок погонь и маршей, чтобы не было нужды вылезать из машины или свешиваться из боковых проемов, рискуя Дереком. Мимо проносится знак «I-190» с дистанционным столбом, и Стайлз присвистывает:
— Если они не поймают его до самой границы с Канадой, мы можем остановиться у двоюродного брата Пэрриша. Он приезжал в Бикон-Хиллз этим летом. Классный чувак.
— Они даже до нас еще не доехали, — между делом отвечает ему Дерек, устанавливая камеру на вмонтированный в днище штатив. Когда металлические защелки-лягушки щелкают о стальную треногу с характерным звуком, Дерека передергивает. Он закрывает глаза, выдыхает и, чтобы отвлечь себя, проверяет заряд батареи, на всякий случай доставая из кофра запасную. В кузове холодает от задувающего сквозняка, и Дерек накидывает кожаную куртку поверх подаренной ему белой майки-алкоголички. Которую, если верить словам Стайлза, для него украли из реквизита «Трамвая “Желание”». Естественно, Дерек не верит — за кадром Стилински может слепо верить только блаженный идиот или, например, Скотт Макколл, — но все равно носит чаще прочего гардероба. Стайлз настаивает, что она приносит их команде удачу. Дерек надеется, что в этот раз она тоже не подведет.
Где-то за длинным рядом машин раздаются первые отзвуки полицейской сирены, а над их головами разрезает воздух вертолет конкурирующего канала.
— Держитесь крепче, сейчас будет жарко, — кидает им через плечо Кира, резко перестраиваясь в первый ряд, и Стайлз хватается за внутренние поручни, приваренные к крыше. В отличие от Дерека, он, видимо, так и не отрастил себе мозжечок. Дерек открыто ухмыляется и на всякий случай обхватывает треногу крепче, второй рукой придерживая камеру. Привычно прижимаясь глазом к видоискателю, он наводит фокус на бурлящий поток машин и включает запись. Картинка получается четкой и яркой: угонщик и, как комментирует у него под ухом Стайлз, убийца Дэлер, выбрал для ухода от полиции не самый удачный автомобиль. Красный «Порше» хорош в скорости, но на нем не затеряться.
С другой стороны, на телевизионных экранах изображение будет выглядеть невероятно зрелищно. Особенно в планах с вертолета. Он все равно не доедет и до границы штата — ублюдок, покосивший туеву хучу народа, — не самый лучший гонщик. Но Дерек не может не отдать должное: свою последнюю поездку без наручников Дэлер устроил на зависть многим.
В наушник Дэнни кричит, что вертолет их родного канала поддерживает их с воздуха, но «карлсоны» передают только картинку. На приборной панели отражается вид с воздуха, и Стайлз тут же переключает внимание на трансляцию из вертолета. «Порше» кидает из ряда в ряд, и от преследователей его разделяет всего дюжина автомобилей. У Дэлера нет шансов. Кира сбрасывает скорость, предчувствуя, что скоро им предстоит выровняться с кортежем: иначе Дереку и Стайлзу придется бежать с аппаратурой обратно, а это непрофессионально. На экране машины случайных попутчиков либо приостанавливаются, не желая участвовать в погоне, либо прижимаются к обочине, давая дорогу силам правопорядка. Еще немного — и все закончится.
Лопасти вертолета отрывисто разрезают воздух, отдаваясь набатом в ушах Дерека, и его отрубает на какие-то доли секунды.
*
В сентябре прошлого года на влажной от ночного дождя улице было обнаружено окровавленное тело мистера Лейхи, бывшего тренера сборной города по плаванию. Свидетели жестокого убийства так и не были найдены. Как выяснилось позже, Лейхи стал первой из вереницы жертв Мэтта Дэлера, ученика самого мистера Лейхи и одноклассника его сына.
Дерек привычно просматривает отснятый ими и уже выпущенный в эфир материал и виновато косится на Стайлза, лежащего рядом с ним на студийном диване. Стилински его не винит напрямую — он лишь сдавленно матерится и, запрокинув голову, прижимает к лицу завернутый в полотенце шмат замороженного мяса.
Благодаря углубленным знаниям в химии ядов, Дэлер синтезировал вещество, подавляющее волю. Опоив им Джексона Уиттмора, проходящего в деле как «нулевая жертва», Дэлер обрел в его лице ведомую марионетку, способную на все по одной лишь команде своего мастера. Руками Уиттмора ныне подсудимый Мэтт Дэлер оборвал жизни десяти человек, включая четверых сотрудников полиции.
Хорошо, что в их команду вместо перешедшего в другой отдел Айзека пришла Кира. Благодаря содержимому ее бездонной косметички быстро потемневшего синяка на лице Стайлза практически не видно. Дерек кладет ладонь ему на лодыжку и начинает массировать особо чувствительное место под косточкой. Стайлз издает другого рода стон, даже не думая отдергивать ногу от прикосновения, и подталкивает к извинительному массажу и вторую конечность. Дерек повинуется, потому что это… Стайлз.
Дэлер также уличен в изготовлении паралитического яда, с помощью которого жертв предварительно обездвиживали. К другим его преступлениям относят, в том числе, вторжение в частную собственность, сталкинг, угон автомобиля, препятствие действиям сил правопорядка, ношение огнестрельного оружия и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью с особой жестокостью.
Голос Стайлза остается профессионально ровным — даже после их сражения за удачное съемочное место на фоне патрульных машин и завалившегося в кювет «Порше». Но Дерек все равно замечает, как в его глазах загорается нехороший огонек при словах об огнестреле, а скулы на мгновение опасно заостряются. Дэлер подстрелил офицера Макколла, когда тот попытался арестовать ублюдка в собственном участке. Скотту, лучшему другу Стайлза, несказанно повезло, что рука Дэлера дрогнула в самый последний момент — пуля миновала жизненно важные органы, и его госпитализировали с тяжелым ранением в живот. Теперь он уже принимает гостей и открытки и составляет безалкогольное меню на вечеринку по случаю собственной выписки. Стайлз с Кирой пропадают в больнице половину своего свободного времени. Не то чтобы Дерек и сам не навещал его пару раз в неделю.
После напряженной погони Мэтт Дэлер был арестован полицией Нью-Йорка. Ему были предъявлены многочисленные обвинения, и он был заключен под стражу вплоть до судебного разбирательства, которое состоится через две недели. По предварительным прогнозам, Дэлеру грозит пожизненное заключение в одной из федеральных тюрем Соединенных Штатов Америки. В интересах правосудия нынешнее место заключения Дэлера под стражу не разглашается. Кира Юкимура, Дерек Хейл и Стайлз Стилински — специально для «Альфа-Ньюз». Не кисните!
Дерек бросает еще один взгляд в сторону Стайлза, чтобы увидеть, как тот, распластавшись в одной из своих нелепых поз, спит, посапывая и бормоча нечто неразборчивое. Сняв с его лица подтаивающее мясо, Дерек встает и укладывает его ноги на диван.
— Дерек, — тихо зовет его Кира, заглядывая в комнату. Он разворачивается, молча кивает и, вернув мясо в холодильник, выходит за дверь. В студии уже давно горит свет — они на ногах уже восемнадцать часов, и к утру им, скорее всего, снова придется выдвигаться. А значит, Кире нужно лечь в ближайшие четверть часа — если только она не хочет отправить их всех троих в кювет.
— Пусть спит, — Дерек, слегка хмурясь. — Тише будет.
— Да ладно тебе, — легко улыбается Кира и разглаживает пальчиком складку меж его бровей. — Отдохни сам — на диване в операторской сейчас никого.
— Хорошо, мамочка, — фыркает Дерек, и лицо Киры озаряет открытая улыбка. Она кладет руку ему на запястье и заставляет посмотреть на себя.
— Все хорошо, — говорит она, сжимая его лапу своей узкой ладошкой. — Он знает, что ты не специально.
— Что? Отрубился, ухватил его за макушку и приложил лбом о телестойку? Может, я только об этом и мечтал? — Дерек вскидывает бровь, и настает очередь Киры фыркнуть себе под нос. — Оператора уличных новостей не должно отключать от звука вертолетов и запаха газа, Кира.
— Зато ты отлично прокладываешь ему дорогу сквозь толпу. Оставь, ты прекрасный оператор. А оплеуху Стайлз, возможно, и заслужил.
Дерек смотрит в окно на залитый огнями город. Отсветы фонарей и автомобильных потоков играют на низко нависших тучах, и где-то там их может ждать работа. Дерек любит свое дело, свою команду, и он любит Нью-Йорк. После возвращения на «гражданку» съемка горячих новостей казалась идеальной идеей — он не смог бы заниматься душной офисной работой и не сумел бы общаться с людьми. Только, как выяснилось позже, теперь каждый резкий хлопок мог включить его защитный механизм. Дереку очень везло, если рядом не оказывалось случайных прохожих. Или, скажем, какого-нибудь Стилински.
— Хорошо, что Стайлз у нас не водитель. Синяк от рулевого колеса было бы намного сложнее замазать, — кидает ему через плечо Кира и скрывается в подсобке с двухэтажной кроватью. В просвет между дверью и косяком Дерек видит, как на верхнем ярусе, свесив с матраса свои бесконечные ноги, дрыхнет Айзек. Мистер Прогноз Погоды, пф.
*
Жизнь в студии не замирает ни на минуту. Новости готовят круглосуточно, на весь предстоящий день, на каждый час, детально собирая лоскутное одеяло каждого выпуска. С утра, наспех соорудив сэндвичи и перелив в термос весь запас кофе из кофейника, все трое сбегают, дабы не попасть меж жерновов проснувшегося механизма. Они не зря выбрали полевые репортажи.
Стайлз смотрит выпуск конкурирующего канала по телеку, не выходя из фургона. Дверь распахнута, он сидит на краю, поджав под себя одну ногу и покачивая в воздухе второй, то и дело шаркая носком кеда по асфальту. На экране мелькает повтор их вчерашнего репортажа с новыми комментариями из зала суда. Они ждут у дверей дворца правосудия. Дерек сидит на скамейке и ковыряется в идеально настроенной камере — они маячат здесь уже третий час, и у ступенек остались только самые упертые и заморенные собственным упрямством журналисты. Остальные разбрелись по новостным фургонам своих телекомпаний в попытках спрятаться от прохладного осеннего ветра.
Дерек пытался было запихнуть Стайлза внутрь, чтобы, как минимум, не расходовал тепло, но потом сдался. Стилински проще замотать в плед, чем надолго запереть в замкнутом статичном пространстве. Еще Дерек пытался объяснить, что в Бронксе распахнуть дверь в репортерский автомобиль, нашпигованный техникой — все равно, что объявить гаражную распродажу. Только в итоге ему таки пришлось сесть снаружи и «заняться делом» — на всякий случай. К тому же, внутреннее чутье подсказывало ему, что скоро им предстоит заняться делом.
И действительно, через каких-то полчаса, после безудержной игры Киры и Стайлза в «Города» и их тщетных потуг втянуть Дерека, двери суда распахнулись, и лестницу наводнили слушатели заседания, охрана и законники. Анонс был краткий: дело обещало затянуться. Свидетели, внезапно вылезшие после поимки маньяка как грибы после дождя, потянулись в полицию толпами, и следствию предстояло разобраться в правдивости или ложности их показаний. Еще есть Уиттмор, проходящий курс интенсивной психотерапии по настоянию детектива и собственных родителей. Парень послужил орудием в руках маньяка и, несмотря на пережитый ужас, твердо намерен расправиться со своим кукловодом. Дэлера держали под строгим надзором в охраняемом учреждении под сотней замков с десятью вооруженными полисменами на расстоянии выстрела в упор. И собирались во что бы то ни стало упечь его за решетку до самого Судного дня.
Дерек держит камеру, снимая на фоне адвокатов вещающего Стайлза, а сам привычно оглядывается. Он всегда начеку, особенно в большой толпе. Камеры пишут, репортеры передают известия с места событий, перебивая друг друга и стараясь на долю секунды опередить соседа, ветер пытается надуть шипящие шумы сквозь длинный ворс уличных микрофонов. С задних рядов доносится было нестройный хор голосов с призывами казнить ублюдка, но быстро стихает: погода разогнала зевак еще с час назад, и волну агрессивного негодования поддерживать попросту некому.
В воздухе витает тревога. Дерек может судить об этом по нервно передергивающему плечами Стайлзу, пусть он сам того и не замечает. У парня нюх на опасность. Или, скорее, он замечает больше, чем его мозг успевает обработать: звуки, обрывки фраз, увиденные мельком позы и взгляды. Стайлз заканчивает свой репортаж, подмигивая в объектив — вопреки запрету руководства, и когда на камере гаснет лампочка-индикатор, глубоко вздыхает. Будто разгружал вагоны с углем.
— Чувак с пятого канала стоял слишком близко, — Стайлз трет основанием ладони висок и жмурится. — Он хихикнул.
— И что? — спрашивает его Дерек, машинально отыскивая глазами съемочную группу с Пятого.
— Мы не детский утренник снимали. Они говорили про свидетелей, про жертв, про гребанного психопата с паралитическими ядами, — Стайлз скользит взглядом по толпе и хмурится. Будто вместо оживленных наблюдателей видит трупы. — Как бы там ни было, мы свою ра… Сзади!
Дерек разворачивается и не мешкая зажимает кнопку записи.
В толпе, в красной толстовке с надвинутым на лицо капюшоном стоит Джексон Уиттмор, сжимая в руках инъекционные пистолеты. Тусклым взглядом он смотрит прямо перед собой и слегка наклоняет голову, будто высматривая жертву. Дерек спиной чувствует, как Стайлз напрягается и в готовности вскидывает микрофон. Поясницей он чувствует прикосновение теплой узкой ладони.
Уиттмор ничего не делает, он просто стоит и смотрит, но в его позе читается хищная опасность. Что-то в том, как играют желваки на скулах и белеют костяшки пальцев, как слегка вздрагивают плечи и падает тень от капюшона, скрывая острые черты лица. Все в его образе кричит о том, что окружающим безопаснее всего будет броситься врассыпную. Дерек чувствует знакомую с войны тягу и делает шаг вперед и в сторону, ступая мягко, словно по иллюзорному минному полю. Стайлз следует за ним, будто прикипев к его боку, и Дерека окатывает волна тепла, маскирующая задувающий ветер.
Первым против Уиттмора выступает полисмен с рассыпанными по носу веснушками и выбивающимися из-под козырька рыжими вихрами. Он выставляет вперед ладони и осторожно подходит ближе, пытаясь воззвать к разуму Уиттмора. Он разговаривает с ним, как по учебнику. Его голос дрожит, но он не оставляет затею покончить все миром. Только это не помогает — едва полицейский приближается на расстояние вытянутой руки, Уиттмор взмахивает пистолетом, раздирая белую кожу на его шее длинной иглой. Кровь окропляет белый воротничок алыми каплями, полицейский хрипит и пятится назад, хватаясь ладонью за горло. Толпа приходит в движение, воздух прорывает женский визг, и за спиной и с боков Дерек слышит щелчки предохранителей и приказы бросить оружие на землю. Большинство журналистов тоже дезертируют на безопасное расстояние, занимая позиции у колонн, и только самые безрассудные остаются перед ступенями суда, не внимая приказам полиции.
Стайлз не отходит от Дерека ни на шаг, так же, как и он, чувствуя зуд под кожей. Не зря он чуть не из глотки вырвал у Эрики право разъезжать в одном фургоне с Хейлом и Юкимурой. Он чувствует эту грань, когда опасность вылизывает подошву и затылок. И Стайлза несет по этой грани, бок о бок с Дереком. Которому, как ни странно, почти уже и не в тягость ни ребячество, ни беспрерывный поток разрозненной информации, заполняющей все его пространство в свободное от работы время, ни редкие показушные заигрывания.
По первому же звонку Стайлз собирается и становится с Дереком на одну линию. Их ждет работа.
Не понятно, кто делает первый выстрел. Пуля рикошетит от бетонной плиты, брызгая острой крошкой. Дерек вздрагивает, и только ощущение ладони Стайлза не дает ему снова сорваться. Он продолжает снимать, а Стайлз продолжает комментировать. Уиттмор сощуривается и прыгает вперед, отталкивая нацеленный на него ствол и нанося рваный порез еще одному полицейскому. Первый затих, но дышит, кровь медленно окрашивает его рубашку в красный. Второму повезло больше, но он падает, удивленно глядя на глубокую царапину на запястье. В момент, когда Уиттмор наносит удар, Дереку удается взять пистолеты максимально крупным планом. Картинка удается: Уиттмор слегка сжимает спусковой механизм, впрыскивая жидкость в рану своей жертвы, и та падает, парализованная ядом.
На землю падают еще двое, и Дерек смотрит на его отточенные движения будто в замедленном воспроизведении. Виной тому его выправка, его наметанный к убийству взгляд. Он видит, как Уиттмор, раскинув руки, прорывает иглами темно-синюю униформу сотрудников правопорядка.
— Твою мать! Что это за хрень? — выдыхает Стайлз, едва успевая щелкнуть клавишей на микрофоне. Дерек согласен. Под ноги ему с рокотом откатывается уроненный одним из полицейских пистолет, и Уиттмор смотрит на дернувшегося было к оружию Дереку. Блять!
Время обволакивает площадь перед судом густой смолой. Дерек падает на корточки, хватая пистолет, и уже вооруженной рукой с рыком «Назад!» отталкивает в сторону Стайлза, стараясь не сводить глаз с кинувшегося вперед Уиттмора. Возможно, он отвлекся лишь на секунду. Конечно, на Стилински, неловко споткнувшегося на пустом песте. На долю секунду, в которую его шею тут же обожгло острой иглой. Порез горит, и Дерек заваливается на землю, увлекая Стайлза следом. Собрав все силы, он переворачивается на спину и прижимает Стайлза к бетонным плитам всем телом, закрывая его собой, словно щитом. Стайлз шипит, что Дерек идиот, и что он тяжелый, как хренов кусок Фудзиямы, и что он выпорет его, как только Хейл будет снова способен чувствовать свое тело.
Дерек остаточными силами вскидывает камеру на плечо — как автомат тогда, в пустыне, и направляет на Уиттмора дуло пистолета. Кислород проталкивается в легкие будто сквозь слой ваты, и в глазах Дерека темнеет. Последнее, что ему удается увидеть — как Стайлз, вырвавший из его хватки ствол, простреливает Уиттмору ногу.
*
Дерек медленно открывает глаза и щурится от заливающего палату искусственного света. Под его ухом пищит монитор, а в углу приглушенно бубнит блекло мерцающий телевизор. За кипенно-белыми больничными шторами густится ночь. Дерек лежит на кровати с подвижным матрасом, на палец его надет пульсоксиметр, а из вены торчит игла с катетером, от которого к капельнице тянется извивающаяся трубка. Он морщится и закашливается — во рту сухо, как в пустыне. По левую руку раздаются сдавленные ругательства, копошение, и перед носом возникает стакан с болтающейся в воде трубочкой, закрученной полосатой спиралькой. На затылок ему ложится ладонь, приподнимая его от подушки, и Дерек благодарно выдыхает — тело чувствуется с трудом. Поймав конец трубочки губами, он утоляет жажду и опускается обратно на постель. Скосив глаза, он видит Стайлза, жмущего на кнопку вызова сестры и параллельно набирающего смс в мобильнике. Вне кадра серьезное выражение его лица, контрастное в резком бело-голубом свете, рождает в Дереке волну беспокойства. А еще позволяет лучше разглядеть черты, не искаженные дурашливой усмешкой и глазком видоискателя.
Он переводит взгляд на телевизор. Экран разделен вертикальной чертой на две части, и в левой он видит запись собственной съемки, а в правой — знакомый фасад зала суда и затянутую в толстовку спину Уиттмора, снятые с удаленного расстояния. Это «Альфа-Ньюз», но камера не его, и изображение немного дрожит. Судя по неуверенности и высоте расположения кадра, снимала Кира. Скорее всего, даже не вылезая из фургона. Умная девочка.
В левом углу картинки он видит себя и Стайлза, все еще стоящих на ногах. Дерек было думает, зачем так долго держать такой бесполезный кадр, как все внезапно оживает — оказывается, безумие не длилось и минуты. Вот Дерек уже на земле, а Стайлз, выстрелив, откидывается затылком на бетонные плиты и тут же кривится от удара. Полицейские скручивают Уиттмора, ужом пытающегося выскользнуть из наручников, и на этом кадр, мигая, сменяется следующим.
«Вы увидели два взгляда на нападение свидетеля обвинения Джексона Уиттмора на сотрудников правоохранительных органов, произошедшее сегодня в три часа девятнадцать минут перед Бронкс Каунти Холл, залом суда, где проходило предварительное заседание по делу “Город против Мэтта Дэлера”».
— Сколько я здесь уже? — слегка повернув голову, Дерек смотрит на Стайлза, нарочито внимательно следящего за выпуском.
— Около полутора суток, спящее чудовище, — не отрывая взгляда от экрана, выцеживает Стайлз. На экране он же пересказывает произошедшее, описывая безучастный взгляд Уиттмора и его хореографически отточенные движения на грани фантастики. — Тебе перелили кровь — некогда было выяснять, что впрыснул тебе этот уебок. Надеюсь, ты не Свидетель Иеговы.
— Нет, спасибо. И — спасибо.
— Иди в жопу, хренов герой, — Стайлз разворачивается и в упор смотрит на Дерека, сжимая кулаки. Дерек видит под его глазами круги, а на щеке — отпечаток ладони. — Ты нас с Кирой чуть с ума не свел. Не мог оттолкнуть пистолет? Не настрелялся еще?
— Привычка, — выдавливает Дерек, силясь понять, в чем он успел провиниться. Он приподнимается, присматриваясь к Стайлзу поближе. — Ты спал? Здесь?
— Сильно сказано, — фыркает Стайлз и мягко шлепает по его лбу ладонью, отправляя обратно на подушку. — Ты отрубился еще до «скорой», так что пришлось вызванивать Кору, чтобы узнать твою группу крови.
Дерек дергает рукой к жетонам на груди, но вспоминает, что они уже года два как висят на лампе у кровати.
— Именно. А потом мне пришлось возвращаться из больницы обратно к суду, чтобы выяснить, что за гадское отродье вселилось в Уиттмора, — подытоживает Стайлз и возвращается взглядом к телевизору, делая звук громче. Дерек хочет спросить его, что Стилински имеет в виду, но экранный Стайлз опережает его.
«… после заключения под стражу, Дэлер потребовал удовлетворения своего права на телефонный звонок адвокату. Номер с визитки защитника набрал охранявший Дэлера полисмен, и после краткого разговора подсудимый повесил трубку. Через полчаса Джексон Уиттмор, сын известного адвоката Дэвида Уиттмора — которому и совершен был звонок — нанес телесные повреждения легкой и средней степени тяжести пятерым сотрудникам правопорядка. В качестве оружия он использовал инъекционные пистолеты с заряженным в них паралитическим составом, изготовленным Мэттом Дэлером. Со слов мистера Уиттмора, пришедшего в себя несколько часов спустя, он ответил на звонок и после обнаружил себя уже в полицейском фургоне, скованным наручниками. Следствие полагает, что состояние гипнотического транса и полного повиновения и вызванная им неудержимая агрессия были спровоцированы кодовым словом, которое Дэлер сумел передать Уиттмору за свой единственный телефонный звонок. Как и указания, где взять пистолеты и что следует сделать после. Судя по всему, в организме Уиттемора циркулировало достаточное количество токсина, чтобы Дэлеру удалось ввести свою жертву в транс. Почему надзиратель допустил такую фатальную ошибку, следствию только предстоит выяснить, а Джексон Уиттмор, пройдя обменную трансфузию, будет отдан под следствие и, по предварительной оценке, направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу. От лица всего телеканала мы хотим пожелать скорейшего выздоровления нашему коллеге и оператору происшествия Дереку Хейлу, доблестно вставшего между управляемым ядом Уиттмором и вашим покорным слугой, Стайлзом Стилински. Вы тоже можете передать Дереку свои теплые слова, отправив на номер редакции смс или письмо с пометкой «Не кисни, Дерек». Спасибо. С вами были Кира Юкимура, Стайлз Стилински и Дерек Хейл, специально для “Альфа-Ньюз”.
— Кира заработала нашему каналу штрафы аж на трех светофорах, — цедит сквозь зубы Стайлз, хмурясь и пожевывая губу. В его голосе Дерек слышит знакомое облегчение, замешанное на злости и усталости. В последний раз он слышал этот тон, когда ранили шерифа Стилински. Тогда Стайлз, едва получив звонок, попытался сорваться домой так яростно, что любой, кто решился бы ему помешать, рисковал отправиться на тот свет. И только звонок от матери Скотта о том, что шерифу ничего не угрожает, заставил его поостыть.
И да, Дереку, возможно, лестно, что он различает эти нотки в голосе Стайлза сейчас, в его палате. Стайлз злится, но Дерек его все же слышит. Он хочет сказать что-нибудь, только дверь распахивается, впуская заспанную медсестру, и Стайлз плюхается в стоящее рядом с кроватью кресло.
— Никогда больше так не делай, — приказывает он, откидываясь на спинку кресла и перекидывая через подлокотник длинные ноги. Сестра светит Дереку в глаза фонариком, заставляет следить за пальцем и задает какие-то вопросы, на которые Дерек отстраненно отвечает, всей кожей чувствуя, как рассеивается густившееся в комнате напряжение. Стайлз устраивается поудобнее, явно не собираясь ехать домой. У Дерека в животе теплеет, и он улыбается уголками губ. Медсестра понятливо фыркает и говорит ему, что доктор зайдет утром — видимо, с показателями у Дерека порядок. Проводив ее взглядом, он разворачивается, чтобы поделиться этой мыслью со Стайлзом, но тот уже заснул, на выдохе бормоча: — Никогда.
Жаль, Дерек не может ему этого пообещать.
*
Когда через несколько дней Дерека выписывают, он упрямо игнорирует предложенное ему кресло-коляску и уверенным шагом заходит в лифт. Стайлз запрыгивает было следом, но Дерек останавливает его, обещая спуститься через полчаса. Ему не надо объясняться. Он всего лишь хочет поговорить с Питером.
Палата, расположенная на несколько этажей выше, теплая и тихая. Питер сидит у окна и будто смотрит на больничный двор с гуляющими по нему пациентами. Застыв на пороге на несколько секунд, он подходит ближе и поправляет на Питере серый теплый халат. Как и неделю назад, и за месяц до этого Питер не обращает на его заботу никакого внимания. Его стеклянный взгляд направлен куда-то глубоко в себя, отчего его голубые глаза выглядят прозрачными и безжизненными.
Дерек вздыхает и, пододвинув ближе мягкое кресло, осторожно садится напротив. Мышцы все еще тянет от вынужденной обездвиженности и отсутствия привычных нагрузок, но врач сказал, что пару недель осторожных тренировок помогут ему вернуться в форму. Согласно анализу токсина Дэлера, паралитический эффект не должен был вызвать перманентных осложнений. Дерек поводит плечом и берет холодные ладони Питера в свои.
— Я вспомнил, Питер. Мы договаривались забыть, но я все вспомнил. Все время помнил. Надо было уезжать в Бикон-Хиллз. Там нет вертолетов и тронувшихся умом маньяков с ядами. Там хорошая клиника и окна с видом на лес. Тебе, кажется, нравилась Мелисса… Или можем позвонить капитану, вдруг он сможет вырваться в отпуск. Сможешь его повыводить, — Питер моргает, но это лишь рефлекс. Дерек обманывался несколько раз, а потом перестал обращать внимание. — Этот пистолет… будто нажал во мне на какой-то спусковой механизм. Толпа народа вокруг — и Стилински… И я не смог, Питер. Слишком медленно. Тогда ты тоже оказался быстрее. Ты ведь видел что-то?
Он сжимает напоследок согретые пальцы Питера и отпускает хватку. Бледные руки безвольно падают на колени, неловко выворачиваясь.
Дерек встает и подходит к окну, вглядываясь туда, куда мог бы смотреть Питер. Он до сих пор видит по ночам, как они с Питером, Корой и Лорой выруливают на щебенистую дорогу, ведущую к их огромному семейному дому, и видят над пиками сосен черные клубы дыма. Он не может слышать запах свежего жареного мяса. Он помнит, какова на ощупь копоть собственного дома.
После похорон и переезда в Нью-Йорк он не без проблем — хоть и с неплохим результатом — закончил школу и заявил, что собирается в колледж. Ему нравилось работать с видеокамерой. Еще в школе он начал снимать короткометражки и хотел после колледжа рвануть в Калифорнию. У него получалось.
Только мечты его осыпались прахом вместе с восемью членами его семьи.
Полтора года в колледже он упивался учебой и жизнью. Они все дали друг другу обещание не хоронить себя вместе с остальными, и все шло хорошо. Кора занялась единоборствами, Лора перевелась из шерифского участка Бикон-Хиллз в нью-йоркское управление полиции, Питер… Дерек не был точно уверен, чем занимался его дядя — Питер пропадал по ночам, иногда возвращался встрепанный и в перекошенной одежде, но алкоголем от него пахло редко. Лора качала головой, а Кора укрывала быстро засыпавшего Питера пледом и оставляла у кровати стакан с водой.
Потом Лору нашли в тупике за рестораном, в котором она работала под прикрытием, со вспоротым животом и в море собственной крови. Убийца найден не был — кто-то перерезал провода камер видеонаблюдения над мусорными баками. Кто-то знал, в каких темных углах они были спрятаны. О свидетелях речи даже не шло.
Как ни странно, убийство Лоры меньше всего отразилось на Коре. Почти сразу она потребовала отослать ее в Аргентину, к дальним родственникам. Питер не возражал. Как только самолет оторвался от взлетной полосы, Дерек с Питером переглянулись и, как следует надравшись в ближайшем баре и едва проспавшись, отправились подавать документы в контору Дяди Сэма.
Глядя на них двоих, девушка в военной форме, безупречно сидящей по ладной фигурке, предложила им заполнить заявления на службу в SEAL. Им было все равно. Ни Дереку, ни Питеру не было важно, где сжигать всю злость и все отчаяние, пожиравшие их изнутри. «Котики» — так «котики». Девушка грызла колпачок ручки и улыбалась Питеру. Дерек явно отпугивал ее сдвинутыми бровями и хищным оскалом. К тому же, Питер намного легче переживал похмелье, сияя, словно новенький цент.
Отец Дерека устраивал еженедельные тренировки для всей семьи, да и каждое утро Дерека начиналось с зарядки, от которой бы половина его одноклассников, возможно, сдулись бы на три дня вперед. Питер редко присоединялся к их бегу по пересеченной местности, но в физической подготовке не уступал ни зятю, ни племянникам. Хотя Дерек не был уверен, смог бы Питер всерьез отбиться от Лоры.
Первые пять недель не показались Дереку чем-то заоблачным. Сразу после пожара он изнурял себя тренировками, наработав в итоге внушительную массу и впечатляющую выдержку. Сложнее было с общением в команде — замкнувшийся в себе Дерек редко вступал в споры по поводу способов и направления перетаскивания бревна. У Питера, естественно, таких проблем не было: все члены всех команд, в которые он попадал, шли за ним, словно крысы за дудочником. Дерек же для любого отряда становился стержнем, подавая голос только в случаях неизлечимо кретинических решений.
В «Адскую неделю» он едва не сломался. За месяц до того, в первой же речи к новобранцам инструкторы — помимо принижения достоинства курсантов — предупредили, что воды боится каждый. В тот момент Дерек лишь мысленно хмыкнул — плавал он прекрасно. Сейчас же, когда на третий день настоящего ада он стоял по шею в болотной жиже с поддерживаемой над головой тяжелой надувной лодкой, его трясло. Через шесть часов без движения у него начали подгибаться колени. Следом за накатившей слабостью Дерека начало трясти, и он чувствовал, как воздух вокруг него разрежается. Иллюзия того, что кислорода становится все меньше, и в следующую минуту над его головой сомкнется мутная вонючая вода, начала обволакивать его сознания, толкая на опасный край. И если бы не Питер, в кои-то веки оказавшийся с ним в одной команде, на