ВРАЗУМЛЕНИЕ ЗАБЛУЖДАЮЩЕМУСЯ В ВЕРЕ (Письма к неизвестному Владыке)

Письмо первое

Преосвященнейший Владыко, Возлюбленный о Господе брат! Приношу Вам искреннюю благодарность за сообщение заметок о. N. Просмотревши их, берусь сказать слово-другое, не спора ради, а ради того, чтобы показать о. N. как выбраться ему на прямую дорогу, если б он захотел оста­вить свои плутания по распутиям. Читая его заметки, удивляюсь я немало, как такой умный человек среди бела дня блуждает. Добро бы жил где-нибудь в глуши, между какими-нибудь басурманами, и запутался в понятиях. Спро­сить не у кого и поговорить не с кем. А то он, живя в православном царстве, среди лиц право верующих, и даже среди лиц, особенно стара­ющихся и думать, и жить по-христиански в совершенстве, где это он набрался таких муд­рований? И отчего это он так упорно уклонил­ся от истины и стоит в своем ложном мнении, что и говорить об них не хочет. Я убежден, го­ворит, нечего мне рассуждать, как писали Вы прежде.

Прекрасное дело — иметь убеждения. В этом жизнь ума, или знак силы и твердости его. Но убеждение не есть верное ручательство за зна­ние истины. Можно с убеждением держаться ложных мыслей, как доказывают все еретики. Ибо они все не на конце языка имели свои лжи, а в сердце их носили и до того в них упорничали, что, и подвергаясь отлучению от Церкви, не соглашались оставлять их. Стало, убеждений нельзя оставлять без поверки. Надо поверять их и тогда уже стоять за них упорно, когда по пробе окажется, что предмет их со­вершенно истинен. Долг всякого разумного человека — поверять свои убеждения и даже почасту повторять сию поверку. Когда бы и о. N рассудил сделать это теперь, оставив на время свое предубеждение в стороне. И я пи­шу теперь именно с одною тою целию, чтоб указать к тому дорогу. Не берусь разубеждать его. Это умный человек сам сделает. Достаточ­но указать ему, как это сделать.

Он делает заметки на рассуждение г. Флоринского. Не читал этого рассуждения и не знаю, в какой мере несостоятельны его мысли об избранном им предмете. Но заметки о. N очевидно несостоятельны. Как бы плохо тот ни рассуждал,— все хорошо, ибо истина на его стороне. О. же N. как бы умно ни писал про­тив него, все худо, ибо мысль, им отстаивае­мая, далека от истины.

Духов злых нет; да кажется, для него и доб­рых тоже нет. Но как это — не главное, а сто­роной у него высказано, то остановимся внима­нием на первом.

Нет бесов. Почему же? Я искал доказа­тельств на это в его заметках,— и ни одного не вижу. Он признает, что в Божественном Писании часто об них говорится, но что эти слова надо понимать не в собственном, а в пе­реносном, по его образу выражения — в ду­ховном смысле. Духовное понимание Писания, кажется, и есть если не источник, то поддерж­ка заблуждения о. N. Потому полагаю, что если б угодно ему было уяснить для себя, как должно понимать, толковать и разуметь Бо­жественное Писание, то это прямо привело бы его к открытию своего заблуждения. Что он не уяснил для себя этого, доказывают все находя­щиеся в его заметках изъяснения изречений Писания. Везде у него излагается мысль Пи­сания, как ему она представляется, и нигде не приводится ничего в подтверждение, верно ли то, что ему представляется.

Делаю на этот предмет выписку из про­странного Катихизиса. В вопросах о Священ­ном Писании, на стр. 16, пишется: что должно наблюдать при чтении Священного Писания?

Отвечается, во-первых — то, во-вторых — то, и в-третьих — «понимать оное должно согласно с изъяснением православной Цер­кви и святых отцев».

Решающий голос в понимании Писаний принадлежит поэтому Святой Церкви. Много об этом писать нечего... Так велено нам; так делают и все православные...

Хочет не хочет, а и о. N. если он право­славным хочет быть, надо так же поступить.

И вот как ему следует идти к истине в от­ношении к предмету, о коем у нас речь.

Есть много мест Писания, в которых гово­рится о бесах как о личных существах. Как понимать сии места? — Так, как понимает Святая Церковь. А Церковь как понимает? — Смотри, как учит Святая Церковь о сих духах, и увидишь, как она понимает те места Писания. Ибо она в понимании Писания не отходит не от буквы только, но и от духа Писания; она прозревает и берет ту именно мысль, какую и Дух Святой имел при внушении святым писа­телям — написать то или другое.

А где узнать, как учит Святая Церковь о злых духах? — В том же пространном Кате­хизисе. Он есть сокращенное изложение уче­ния православной Церкви. Он хоть у нас в России составлен, но принят и на Востоке все­ми патриархиями. И есть потому голос всей Церкви православной.

Так вот, если ему угодно идти сим путем, то пусть сделает выписку из Катихизиса всех мест, где говорится о духах, и увидит, как ве­ровать заповедала Святая Церковь. А за­тем — пусть и свои мысли согласит с тем. И бу­дет он стоять в несомненной истине о сем предмете. Сделаю это за него. Выпишу из Катихизиса все сюда относящееся.

В первом члене, при толковании слова не­видимых, говорится, что под сим разумеется «невидимый, или духовный, мир — Ангелы», то есть духи бесплотные, одаренные умом, волею и могуществом. Потом чрез несколько вопросов спрашивает, все ли Ангелы добры, и отвечает: «Нет, есть злые ангелы, которых на­зывают диаволами».

Из этого видно, что Церковь злых духов признает личными существами — с умом, во­лею и могуществом.

В третьем члене, стр. 41, говорится: «От­куда грех в человеке? — От диавола. Творяй грех от диавола есть, яко исперва диавол согрешает» (1 Ин. 3, 8).

От диавола, то есть от духа, у которого есть ум, воля и могущество.

«Как грех перешел от диавола к челове­кам? — Диавол прельстил Еву и Адама и склонил их преступить заповедь».

Опять диавол — отдельная личность духов­ная, с умом, волею и силою действовать.

Ниже чрез несколько вопросов следует:

«Как диавол прельстил Адама и Еву? — Ева увидала в раю змия, который уверял ее, что если человеки вкусят плодов древа позна­ния добра и зла, то будут знать добро и зло, и будут, как боги. Ева прельстилась сим обеща­нием и красотою плодов, и вкусила. Адам вку­сил по ее примеру».

Не иносказание в сей истории падения ви­дит Святая Церковь, а действительное собы­тие, где чрез змия действовала духовная лич­ность злая и прельстила Еву.

Ниже еще говорится, что «когда первые человеки исповедали свой грех пред Богом, то Бог, по милосердию Своему, дал им надежду спасения. Эта надежда состояла в том, что Бог обещал, что семя жены сотрет главу змия (Быт. 3, 15), то есть что Иисус Христос победит диавола, прельстившего человеков, и избавит их от греха, проклятия и смерти».

Очевидно, что, по разуму Церкви, побеждение диавола есть отдельное действие Иисус Христово от избавления от греха, на нас лежа­щего и в нас действующего, хотя то и другое входят в экономию спасения, тем же Господом совершенного.

Отсюда выходит, что верования в бытие диавола как личного существа составляет часть верования об искупительном действии Господа Иисуса Христа.

В изложении учения о таинстве Крещения, стр. 21, говорится: «Для чего бывает над крещаемым заклинание? — Чтобы отогнать от него диавола, который со времени греха Ада­мова получил к человекам доступ и некоторую над ними власть, как бы над пленниками и ра­бами своими!»

Это говорится после того уже, как сказано, что в крещении человек умирает для жизни плотской, греховной... Следовательно, тут диавол — не грех, в нас живущий, но духовная личность, злая, с умом и волею.

В изъяснении седьмого прошения молитвы Господней, стр. 113, избави нас от лукавого, говорится, что в сих словах «просим избавле­ния от всякого зла... в особенности же от зла греха и от лукавых внушений и наветов духа злобы диавола».

Очевидно, что дух злобы — диавол — осо­бая личность, а не грех в нас, о коем особо по­минается.

Пересмотревши все эти места из Катихизиса, излагающего точное учение православной Церкви, нельзя уже оставаться в недоумении, как Святая Церковь учит о духах злых. Она признает их личными существами; и учение та­кое, по ее разуму, так существенно в составе догматов, что входит в дело искупления — главный пункт веры христианской.

После сего останется о. N решить один вопрос для себя самого: следовать ли такому учению Церкви? — Отвечу за него: если он сын Церкви православной и хочет быть таким, то ему следует покориться Церкви Божией и принять сие учение, хотя бы оно казалось в ином не так понятно и не сходилось с при­вычными ему воззрениями на предметы ду­ховные.

Когда во время крещения читал он Символ веры, то, конечно, с надлежащею мыслию чи­тал и следующие в нем слова: верую во едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.

А слова эти к чему его обязывают? — К пол­ной покорности Церкви. Для подтверждения этого обращаюсь к тому же Катехизису.

В изложении учения девятого члена, стр. 65, читаем: «Что значит веровать в Церковь? — Значит благоговейно чтить истинную Церковь Христову, и повиноваться ея учению и за­поведям, по уверенности, что в ней пребывает, спасительно действует, учит и управляет благо­дать, изливаемая от единой вечной главы ее, Господа Иисуса Христа».— Повиноваться Церкви стоит в неразлучной связи с повинове­нием Господу Иисусу Христу — главе ее. Пусть теперь о. N решает для себя, хочет ли он быть сыном Церкви православной или нет? Если хочет, то должен повиноваться учению Церкви. Если сознает обязанность повиновать­ся учению Церкви,— а она учит, что духи злые — бесы есть,— то обязан принять по­корно это учение, и все пункты сего учения, какие извлечены пред сим из Катихизиса, по­нимать так, как они изложены, без примеси своих мудрований.

Вот и все. Полагаю, что вопрос наш дол­жен быть этим решен окончательно. Ибо коль скоро он сознает, что обязан слушаться Церк­ви, и послушается, то тотчас же откажется и от своих неправых мыслей о духах. А коль скоро не сознает своей обязанности покорствовать учению Церкви, и не покорится, то с ним далее и рассуждать нельзя. Мы расходимся в на­чалах и становимся один для другого иноязыч­ными...

Не думает ли он легко о необходимости по­корствовать Церкви? — Нет. Это дело край­ней важности. Кто Церкви не слушает, тот становится яко язычник и мытарь. Следо­вательно, вне спасаемых.

Мне приходилось слышать от одного умни­ка: что мне Церковь? Я сам верою к Господу приступаю и чаю спастись. Уж и о. N. не ду­мает ли так?! Приступать-то можно, но примет ли Господь? Господь — глава Церкви. Цер­ковь — тело Его. Одна глава, одно и тело. Кто не с телом, тот и не с главою. Это тело из всех верующих слагается, с собою живо соединен­ных. Если о. N отделяется от единости верова­ния, то отделяется от других верующих, отде­ляется и от главы ее — Господа.

Не думает ли он, что признавать или не признавать личное бытие духов есть малость в среде догматов? — Но кто нам скажет навер­ное, что малость и что не малость в предметах верования? — Одна Церковь сказала бы, если б захотела... А она не говорит этого, а только заповедует: так и так веруй, и ни к какому пункту не прибавляет: хочешь — веруй, хо­чешь — нет. Стало быть, нечего на это опи­раться. Ибо не можем угадать, малость ли это. Но по изложению учения о духах... из Катихизиса видно, что учение об них соприкасается с догматом об искуплении, которое есть сердце веры христианской. Следовательно, и помыш­ление всякое надо отбросить, чтоб непризнание их бытия была малость.

К тому же непокорство Церкви — никогда не малость. Чего бы ни касалось это преслушание, преслушавший все есть яко язычник и мытарь.

Не обольщает ли его то, что, де, живу я строго, себе внимаю и с Господом веду беседу сердечную, и утешения духовного не бы­ваю лишен. Если б была неправость во мне, ничего такого не мог бы я иметь. А если есть, то значит, что или я думаю о духах истинно, или если не истинно мое думание, то Господь смотрит на него снисходительно. Если есть что подобное, то это самая опасная для него сторо­на дела. Далеко не вхожу в это, скажу только, что кто бы что ни испытывал духовно и на какой бы степени ни стоял, никто не освобож­дается от того правила, как определять, истин­но ли что или ложно. Определение истины одно — учение Церкви. Кто, помимо учения Церкви, захочет основываться в познании ис­тины на своих чувствах и опытах духовных, тот вступает на широкую дорогу самопрельще­ния и всяких уклонений от истины. Даже если б видение кто какое видел или глас какой слы­шал, но, коль скоро возвещаемое сим путем несогласно с учением Церкви... надо решитель­но отвергать то, следуя слову Апостола: аще Ангел с неба благовестит иное... то и ему ана­фема. Ибо то очевидно, что сей ангел — не с неба.

Так вот сел бы он да подумал, и решил — покориться учению Церкви, чтоб не подвер­гать опасности своего спасения.

Не понимаю, какая беда будет ему, если признает бытие духов? — Никакой. От этого благо будет, которое изойдет из единения с Церковью в образ мыслей о сем предмете. И утешение он доставил бы всем, которые его знают и жалеют, что он запутался в такой лжи. А если не признает — беда явная. Он отламы­вается от живого древа Церкви, как сухая вет­ка; а конец сего известен.

Я очень знаю, что ему не очень легко оста­вить свои понятия, может быть, давно содер­жимые... Но умный человек очень легко владе­ет собою. А беда погибели в отделении от Церкви — подгонит его на этот труд.

Что, может быть, многие места Писания о сем непонятны или трудно объяснимы, на этом я не останавливаюсь. У нас речь о бытии духов злых. Церковь признает их бытие, и нам на­добно признавать. А в соприкосновенностях к сему учению пусть и останется что непонят­ное,— что делать? Нам и не обещано всезнай­ство. При отвержении бытия духов гораздо более встретится непонятного и необъяснимого. Вместо света и упорядочения ума от этого только смятение мыслей и тьма.

Не останавливаюсь ни на какой его заметке в частности; замечу только еще об образе по­нятия Писания, которое он называет духовным и которое, по его мнению, одно и есть настоя­щее понимание,— что такое понимание насто­ящим называть никак не следует. Оно есть придаточное, и только позволительное, в своих пределах. Назначается оно к назиданию души; к определению же истины служить никак не может. Он называет его духовным; другие же обычнее называют его переносным, или ино­сказательным. Так, как у него говорится об искушении Евы, о терпении Иова и подобном, можно думать про себя и другим предлагать в назидание; но самое дело все же надо призна­вать как оно было. Всякое действие Христа Спасителя, в Евангелии описанное, можно при­менять к духовной жизни; но все это будет только применение, а самое действие остается в своей истине. У него же будто выходит, что коль скоро можно что истолковать духовно, то это понимание и есть настоящее, а историю уже к стороне. Истолковал он духовно дело Иова, и на том остановился, а историю уж будто можно и не во всех пунктах принимать. Истолковал он духовно обольщение Евы, то у него и истина, а история уже осталась не вся истина.

Если принять этот способ понимания, куда мы зайдем? — Вот молоканы — и все, что в Писании говорится о Святой Троице, о таин­ствах, о Святой Церкви,— все толкуют духов­но, и будто правы они?! У мистиков такое толкование в большом ходу... Зато уж и пута­ют же они!

Прямой смысл Писания есть буквальный. Где надо отступать от него, на это есть строгие правила. Удерживая его, делай себе потом и применение, какое хочешь. Но истина — пря­мая, в буквальном смысле. Отступи от него, и пойдешь путать. Иные, мало что трудное встретят в Писании, ну поскорее за иносказа­ние браться. Оно очень удобно так отделы­ваться, но познание истины от этого не выиг­рывает.

Вот что вздумалось мне сказать по поводу заметок о. N. Не спора ради пишу все сие, а ради того, чтоб по силе моей указать путь к истине. Если Вашему Преосвященству угодно будет сообщить все сие о. N. это не будет про­тив моего желания.

Желаю ему от души — познать истину о духах и установиться в ней.

Письмо второе

Преосвященнейший Владыко, Возлюбленный о Господе брат! ответил уж слишком коротко. Первое впечатление от этого писания на меня было укор себе самому, что не умел хорошо выяс­нить дело и написал так, что о. N совсем дру­гое увидел, нежели что хотел я ему напомнить. Передайте ему, пожалуйста, чтоб хорошенько вникнул в писанное. Выписки из Катихизиса там не главное дело, а только орудное. Исход­ная мысль моя есть — авторитет Церкви не­пререкаемый. Кто сын Церкви, тот должен слушать голоса Церкви. Голос Церкви в насто­ящее время для нас — в Катихизисе, и голос живой. Стало, кто сын Церкви, тот должен принять все учение, содержащееся в Катихи­зисе. Вот почему важен для нас Катихизис! И так легко отбиться от его авторитета нельзя.

Если о. N. ясно увидел такой ход мыслей, то ему следовало ответить или так: я не при­знаю для себя обязательным слушаться голоса Церкви, или так: сознаю, что должен слушать­ся голоса Церкви, но не признаю Катихизиса выражением сего голоса.

В первом случае он сам себя отлучал бы от Церкви, самоохотно ввергая себя и во все па­губные от того последствия, кои Господь со­вместил в словах: яко язычник и мытарь. Во втором — шел бы против того, что говорит сама Церковь. Вся живая ныне Церковь сви­детельствует, что Катихизис есть выражение ее учения. Несмотря на это, можно бы еще уступить ему и сказать: ну, пусть, Катихи­зис — не голос Церкви... но где же нибудь он должен быть. Ибо Церковь есть и Церковь живая. Давай искать другого вестника об уче­нии Церкви, только не оставайся в такой нере­шительности, и главное — брось дух упорства, подогрей любовь к истине и, Бог милостив, увидишь ее! Если любишь истину, пиши в Синод всероссийский, пиши к Патриархам. Не думай, что они презрят тебя. Дадут тебе долж­ное вразумление, только будь готов послу­шаться.

Так разобрал бы о. N. ход дела хорошенько и по нему бы направил свои ответные слова. Мне думалось, что он так и поведет речь, а он — в сторону. Виню себя, что, верно, плохо выразился. И прошу его снова вникнуть и по­вести свои рассуждения, или, как кажется я и говорил,— поверку своего убеждения.

Он сказал, что не может предпочесть авто­ритетность Катихизиса свидетельству Духа. Этими словами сказано очень много.

Свидетельству Духа Бога кто смеет попе­речить? Позволительно только поискать удос­товерения, что предлагаемое свидетельство точ­но есть свидетельство Духа. Коль же скоро удостоверение дано, и удостоверение достаточ­ное, то ничего уже более не остается, как по­корно принимать то, о чем свидетельствует Дух. Имеем разительный сему пример в лице святых Апостолов. Приняли они неложную истину из уст Самого Господа; затем осенены были так осязательно Духом Святым, Кото­рый снова внутренно внушал им то же, что прежде внешно приняли от Господа. О Господе свыше был глас: «Того послушайте». О Духе Святом Сей Господь, Которого во всем слу­шать так гласно повелено свыше, сказал: «Он вас всему научит, и Мое все вспомнит вам и новое, что нужно, возвестит».

После таких удостоверений Апостолы не могли иначе поступать, как так, как они дела­ли, говоря: «аще праведно есть вас послу­шать паче, неже Бога, судите» (Деян. 4, 19). Хоть они, воспитанные в законе Моисеове, знали силу его и веровали, что Моисеови гла­гола Бог, но не могли уже пребывать в том законе, получив новое повеление от Бога, ося­зательно удостоверенное, что закон уже пре­стал и настало время нового закона веры. Бог говорил и в Иисусе Христе, и Дух Святый, учивший их,— от Бога. Им оставалось одно — говорить с кротостию: Бог повелел нам так учить, иначе не можем говорить, и душа и язык наш связаны обязательствами свыше. Вы можете делать с нами что хотите, но мы иначе говорить не можем. Если б им предложил кто: вот Катихизис наш — Церковь Божия, ибо иудейская Церковь была только Божия, и до пришествия Господа ее во всем слушать было обязательно для истинно верующих в Боже­ственное откровение... как и Господь сказал... как учит вас,— слушайте... Если б кто сказал: вот Катихизис... его слушайте, то святые Апо­столы правильно могли бы сказать: не можем авторитетность Катихизиса предпочесть сви­детельству Духа. На этом непредпочтении ав­торитетности Катихизиса иудейской Церкви, на этой верности свидетельству Духа основана и святая Божия христианская вера...

Апостолы, нося в себе свидетельство Духа, предали все новозаветное откровение и ввери­ли его Святой, основанной ими во всей вселен­ной Церкви. Их учение, изустно и письменно преданное и Церковию содержимое, и есть для нас истинное свидетельство Духа, которому ничего предпочитать не должно. Говорящий, что опирается на свидетельстве Духа, тогда только говорит это истинно, здравомысленно и неоспоримо, когда опирается на учение Господа и святых Апостолов Церкви, преданное устно и письменно! Другого свидетельства Духа Церковь, или истинно верующие, не знают и знать не должны.

Пойдем далее по этой линии понятий. Сви­детельство Духа находится в новозаветном откровении, вверенном Святой Церкви. Исти­ны сего откровения Церковь выражает в своем учении. Ибо она хранит предание; она толкует и Писание. Следовательно, учение Церкви содержит свидетельство Духа. Катихизис есть выражение учения Святой Церкви. Следова­тельно, Катихизис есть сокращенное выраже­ние свидетельства Духа. Катихизис потому стоит в совершенном согласии с свидетель­ством Духа. Кто принимает катихизическое учение, тот принимает не что-либо противное свидетельству Духа, а то же самое, что свиде­тельствует Дух. Его чтить надо, как свиде­тельство Духа. Сказать: не могу предпочесть авторитета Катихизиса свидетельству Духа,— можно только в таком случае, если Катихизис не выражает сущности свидетельства Духа. Но быть таким Катихизису — вещь невоз­можная. Ибо он выражает учение Церкви жи­вой, а учение Церкви живой есть выражение вещаний Духа. Сказать так есть то же, что сказать: Церковь потеряла истину. Но тогда и простись с истиною. Если нет ее в Церкви, то никогда уже ее не ищи... Не найдешь.

Так вот где настоящее свидетельство Духа! Прибавлю: и это есть такое свидетельство, ко­торым должно поверять всякое другое прояв­ление Духа, чтоб отличить истинное от ложно­го. Святые Апостолы носили в себе Духа, и слово их было несомненно свидетельство сего Духа. О чем? — О всех тайнах Божиих. Апос­тол Павел говорит: Божия никто не знает, кроме Духа Божия, Который испытует все, и глубины Божий. Потом прибавляет: нам же Бог открыл есть Духом Святым... Открыл все глубины Божий, не всего мира касающиеся, а главного дела проповеди — дела нашего спасе­ния. Исходившее из уст Апостолов слово было решительным определением истины, вне кото­рого — ложь и тьма. Потому, когда нужно было дать руководительное правило, как пове­рять вещания духов появлявшихся, тогда Апо­столы пробным камнем положили для них про­поведанное ими слово. Вот примеры этого.

Святой Павел основал Солунскую Цер­ковь, предав ей истинное учение о всем, и о последних событиях мира. Когда он вынужден был удалиться из Солуни, там привзошли по­нятия о конце мира неверные, какие были между прочим распространяемы и такими ли­цами, которые говорили по движению духа. Узнавши об этом, Апостол пишет к ним, чтобы отнюдь никого не слушали, даже если бы кто утверждал, что говорит по движению или сви­детельству Духа, и чтобы строго держались того, что устно им предано. Выходит, что сло­во апостольское есть мера истины и проба всех духов, истинны они или неистинны.

В первоначальной Церкви дары Духа Свя­того открывались разнообразно. Между ними дар ведения и разума, или учительства, всех был гласнее и приложимее к делу. Лица такого рода в собраниях поднимались по движению Духа и говорили речи. Прочие им внимали. Как движения Духа Божия сходны по прояв­лениям и с движениями естественного вооду­шевления под влиянием углубления в разитель­ные истины, то их легко было смешивать и в сознании тех, у коих они были, и в понятии других, слышавших. Между тем, тогда как Дух Божий всегда есть Дух истины, дух чело­века может принять за истину и то, что кажет­ся только истинным, а не есть. Почему в Церкви Божией был особый дар различения духов и особое правило, или норма, истины, по коей определяли, истину ли говорит тот, кто дает вид, что говорит по движению Духа, или предлагает свидетельство Духа. Какая это нор­ма? — Это апостольское слово, точно опреде­лявшее истину. Что несогласно было с сим словом, то отметалось, хотя бы говоривший уверял, что говорит по внушению Духа. Слу­чай в Солунской Церкви подтверждает это.

Второе на это указание имеем в словах свя­того Иоанна Богослова в Первом послании. «Не всякому духу веруйте», говорит он, но «иску­шайте духи, аще от Бога суть». Какие это духи? — Это люди, являвшиеся говорящими от Духа, предлагавшими будто свидетельство Духа. Какой же способ опробования, от Бога ли они? Внутреннее ли чувство говоривших, что в них дух... или другое что?— Не внутрен­нее чувство, а внешнее, преданное Апостолами слово истины. Святой Иоанн и не перечисляет всех истин, а указывает на главнейший дог­мат — воплощения Бога Слова... Но это ска­зать — значит все сказать. В этом все таин­ство веры и вся система догматов, то есть это значит то же, что сказать: поверяйте духов апостольским словом.

Этот способ опробования духов словом апо­стольским был столько решителен и исключи­телен, что святой Павел не поколебался под анафему подвесть всех, кто бы начал учить что-либо не согласно с тем. Аще мы или Ан­гел с неба благовестит вам паче, неже благовестихом вам, анафема да будет. И это — третье указание.

Итак, слово апостольское есть проба всех духов, от Бога ли они суть, истину ли говорят или морочат призраками истины. Приложим к сему: слово апостольское, или новозаветное откровение, составляет содержание учения Церкви, учение Церкви выражено в Катихизисе. Выходит — Катихизис есть проба всех свидетельств духа, которые являются в этом качестве после первообразного нормального свидетельства Духа, исшедшего из уст Апос­толов. Всяк дух, согласно с ними говорящий, от Бога есть, а всяк дух, несогласно с ними го­ворящий, от Бога несть, и сей есть антихристов.

После сказанного мною естественно выра­зить недоумение, что разумеет о. N под свиде­тельством духа. Догадываюсь, что он разумеет под этим свидетельство внутреннее или внеш­нее, ему бывшее, которое он считает происхо­дящим от Духа Божия.

Всякий христианин получает благодать и дар Святого Духа. Или не весте, говорит Апостол, что храм Божий есте и Дух Божий живет в вас. Потому ни одному христианину нельзя отказать в возможности проявлений в нем особых действий Духа Бо­жия. Возможны ли они и в о. N?

Но если было ему действительно какое сви­детельство Духа, то, следуя показанным пред сим апостольским опытам, ему следует подвер­гнуть его пробе, истинно ли свидетельство это есть свидетельство Духа истины, а не обольще­ние духа лестча? — Проба, как те же примеры показали, апостольское слово, Церкви предан­ное и ею хранимое, которое и всем предлагает она в учении своем. А сокращенное учение — Катихизис... Вот и опять к тому же приходим: пусть проверит свои видения — Катихизисом. Дух благодати, осенивший апостолов, был дар, исключительно им одним даваемый. Это Дух собственно апостольский, Дух откровения тайн Божиих относительно домостроительства спа­сения нашего. После Апостолов дарование Его уже не повторялось. Церкви Божией дарован дух ведения и уразумения тайн, открытых Апостолами. Дар сей всякому христианину дается. Кто сохраняет в себе благодать креще­ния и миропомазания и, трудясь над собою, очищает себя от страстей, в том, на известной степени сердечной чистоты, открывается дей­ство Духа с дарами Его, в числе коих и дар ведения истин Божиих,— открывается пома­зание, коим он весть вся, как учит апостол Иоанн.— Но весть вся — не всюду,— ибо то дело Божьего ума,— а вся в кругу истин веры, в домостроительстве спасения.

Познавать истины веры можно и своим умом, особенно теперь, когда они не только содержатся в слове Божием, но и пространно истолкованы в писаниях отеческих и в бого­словских системах. Но такое познание само­дельное есть только внешнее изучение, похо­жее на изучение и других наук. В нем прини­мается только голый эскиз истин в совокупно­сти и каждой истины отдельно. И все это понимается умом и хранится в памяти, в голо­ве. В своей мере прилагается к сему и убежде­ние сердечное. Но настоящее познание всего дается только Духом. «Господа Иисуса нарещи никто не может как следует, только Духом Святым»... то есть постигнуть как сле­дует тайну домостроительства спасения — ив целом, и в частях. Сердце, преданное Господу и очищенное для Духа Божия, становится хартиею, на коей Он пишет тайны Боговедения. И тогда тот, кто сего удостаивается, получает настоящее ведение истин. Но сие ведение от Духа не новое что дает, не новые тайны от­крывает, а те же, открытые уже, дает разу­меть и ощутить во всей их силе. При сем то же происходит, что бывает с тем, кто, прочитав описание, например Иерусалима, и достаточно усвоив себе описанное, видит потом самым делом Иерусалим. То же видит он и на тех же местах, как прежде воображал, но только в другой силе. Точь-в-точь то же бывает и с тем, кому, после умового изучения истин веры, по­том Дух Божий те же истины печатлеет в сердце, за труд над чистотою сердца и верностью заповедям Божиим. Все те же истины, только другая сила в них. И наоборот, хоть другая сила, но все это не новых тайн откро­вение, а постижение яснейшее и живейшее тех же истин... При сем, как бы кто ни был чист, как бы кто ни был приосеняем действием бла­годати, никогда не открываются ему истины новые, а все те же, или в том же кругу боль­шие подробности. Из этого само собою выхо­дит, что помазание от Святого, которое бывает даром некоторых избранников, никогда не мо­жет сообщать им того, что было бы противно истинам, открытым апостольским словом, Церковию содержимым и свидетельствуемым. Опять прихожу к тому же, что никакое истин­ное вещание и свидетельство Духа не может быть противно Катехизису, как выражению учения Церкви, хранительницы истин откро­венных.

Что же это за свидетельство духа у о. N. ради которого он упорно идет против учения Церкви?

В истории Церкви встречаются еретики, которые грезили Духом и учением от Духа. Их два рода: одни утверждали, что истинное пони­мание Божественного откровения дается толь­ко Духом... и то только истинным надо при­знавать, что сей Дух внушает об истине слова Божия. Другие учили, что внешнего открове­ния совсем не нужно; Дух благодатный всех учит, и чему Он учит, то и истинно. Когда имеешь Духа, внешнее слово хоть не будь. В нем нет нужды.

Частичка таких воззрений была у евхитов V века; потом у богомилов. Но в новое время они полнее выразились у анабаптистов, квакеров, иллюминатов и в других мистических сектах, на западе расплодившихся. У нас они нашли себе место у духоборцев и в несколько более скромном виде у молокан.— Все это за­блуждающиеся и Церковию отверженные... Ибо бесконтрольное их учение, будто по сви­детельству Духа... преисполнено произвола и оттого не имеет одной нормы. Что ни лицо, то новое воззрение на что-либо.

Очень нежелательно, чтобы о. N принадле­жал к этому разряду отверженных Церко­вию — будто духоносцев,— явно состоящих в прелести и служащих посмешищем для бесов, врагов всякой истины.

До каких уродливостей могут доходить по­добные прельщенные, это дает видеть один из состоящих в мое время в суздальской крепос­ти... Он был из Астрахани, кажется, или с Кавказа, и говорил, что на них, то есть тех, коих он коноводил, Дух Святой сходил как на Апостолов, и дух бурный слышали, и комната тряслась. И подобное. Чем враг не морочит бедных... И вот он из кожи лезет, чтобы ус­тоять на своем... что он что-то вроде апостола, предназначенного преобразовать Церковь.— И все подобные прельщенные, все до единого, полны реформаторских стремлений. Послан­ники Божий... явились! Ложь проповедо­вать. Ложь не от Бога, а от диавола есть, коему сии несчастные и есть чада, как сказал Господь...

Все сие я прописываю о Духе и проявлени­ях свидетельств Духа, чтобы о. N. как человек умный, сел и рассудил... и возвратился к исти­не, а не давал себя в посмешище и игралище врагам всякой истины, которые, под видом каких-то свидетельств Духа, отторгают его от единства исповедания истины, а чрез то и от единения с истинною Церковью и с Господом Спасителем. Ибо, кто не с Церковью, тот и не с Господом. И труды все у того идут хинью (без пользы и толку).

Господь, за души наши крест претерпевый и смерть, да просветит очи ума его и да дарует ему узреть истину!