Родилась 2.02.1926 года в д. Покровка Павловского района Ленинградской области.
За год до войны наша семья: мама Анастасия Васильевна, отец Василий Николаевич и нас, шестеро детей жили в п. Репино Ленинградской области. Среди детей я была старшей. Отец был председателем колхоза. Он и принёс весть о начале войны.
В июле 1941 г. отца забирают на фронт, а нас эвакуируют. На 2 семьи с соседом дали одну лошадь. Младшие братья, меняясь, садились на повозку. А я всю дорогу шла пешком, на руках несла годовалую сестру.
Пришли в Ленинград на эвакопункт у Тучкова моста. Нас поселили в подвале. Мама сообщила отцу. Он ещё был под Ленинградом. Накормили чечевицей. И два дня жили там. Потом нас погрузили в эшелон и поставили на путях за Московским вокзалом. Мама меня отправила на вокзал купить булочек в коммерческом магазине (уже были карточки). Я, с Раей на руках, купила полную сетку. Приехала к поезду на трамвае, а поезда уже нет. Рядом стоял такой же состав с эвакуированными и нам сказали, что этот поезд тоже приедет туда же, что и наш. Мы сели в поезд и в проходе вагона ехали часа четыре. Стали бомбить, но поезд прошёл до станции Лебяжье или Мельничий ручей, это в пригороде. Там я своих не нашла. Ночевала с Раей на вокзале, плакала. Мне было неполных пятнадцать лет. Люди жалели, кто чего давал. Приехала в Ленинград на Московский вокзал. Там был эвакопункт. Жила там два дня. Узнавала, где наш эшелон. Ездила ещё в три места в течение шести дней и нигде не могла найти. Потом вспомнила знакомых на улице Рубинштейна и пошла с Раей к ним. Было холодно. Посидела у подъезда. Женщина нам дала одеяльце, кофту и кое-чего из продуктов. Пришла к знакомым и узнала, что мать с братьями уже живут на станции Лисий Нос. Она нас ищет везде. Мы поехали с Финляндского вокзала. Итак, я с Раей на руках пробыла 10-12 дней. Видела, как бомбили эшелон, какой был крик, и как наши люди помогали друг другу.
1941 год. Август. Когда я нашла свою семью, была радость матери и братьев. Нас поселили в финском домике. Дали карточки на хлеб по 250 г на человека. Мы с мамой пошли пилить лес на дрова. Там отравилась лошадь и она подыхала. Её зарезали и дали нам полтуши. Мы привезли её домой и ели конские котлеты, а потом супы варили. В сентябре хлеб урезали до 125 г на человека. Приезжал отец, привозил кое-что, но мы уже были слабы. В октябре я стала менять мамины платья на продукты. То стакан пшена дадут, то манки. За мои серёжки серебряные дали две мисочки холодца. Умер брат Юра. В ноябре умер брат Вова. Отец был на Ленинградском фронте. Привозил буханку хлеба, папиросы, дуранду. Я ходила в часть. Меняла на хлеб.
Помню, пошла на вокзал с противогазной сумкой. Разгружали овёс. Я под вагоном набрала сумку со снегом овса. Принесла, мать растопила овёс и варила суп. Отец привозил сухую горчицу, и мы пекли блины. Есть невозможно, но жевали. Я еле ходила за хлебом (он был сырой, чёрный, как земля тяжёлый). Помню, колола дрова, чтобы топить печь и упала без сознания. Мать пришла, позвала медсестру, и меня отходили, а то бы умерла. Я была уже дистрофиком, весила мало. Худая, но на ногах держалась. Братья лежали. Сестра постоянно просила есть. Вошёл к нам мужчина - приехал к соседке. Её не было дома. Попросил кипятку. Стал есть хлеб с водой и сказал, что завтра, в январе дадут хлеб по 250 г. Миша с Шуриком обрадовались, много будет. Я пошла и выкупила. Правда, 4 января прибавили. А они умерли, утром не проснулись. Мать говорит: "Буди ребят". Я стала будить Мишу, а у него руки холодные, а до Шуры боялась дотронуться. Так они и не дождались прибавки. Вечером приехал отец. Они лежали на полу. Я посветила. Он встал на колени и смотрел на своих сынов (волосы у отца были чёрные, а к утру стали седые). Он их сам отвёз на кладбище. Мы не могли. Не было сил.
Он уехал, а мать пошла в Лисийносовский Совет. Там занимались эвакуацией. Наташа, жена маминого брата с Валерой пришла к нам жить. Я нянчила его и Раю. Потом умерла Рая. Мать меня оставила с Наташей, сама села в эшелон и сказала, что напишу, как приеду. Я хотела эвакуироваться вместе с ней. Но у меня не были готовы документы. Но письма я так и не дождалась. Прислала письмо соседка. Тринадцать машин на Ладоге ушли под лёд.
В марте 1942 года я пошла в Ленинград, где отец лежал в госпитале на Красноармейской улице. Он меня накормил и уложил спать на свою койку. Утром сходил к начальнику госпиталя. Просил меня устроить работать, но мне не было шестнадцати лет и нельзя. Тогда пошли в трудовое управление и меня приняли в ФЗО. Отец меня отвёл на улицу Некрасова, дом 40. Сам попрощался и сказал: "Окончится война, поедем в Крым. У меня будет грудь в крестах или голова в кустах".
В 1943 году я стала его разыскивать через Военкомат. Мне дали похоронку и 150 рублей, ордер на платье и туфли и сообщили, что отец похоронен в Тосненском районе под Ленинградом.
В школе ФЗО в общежитии нас была группа 25 человек девочек. Стали учить на штукатура – маляра. ФЗО я закончила с Похвальной грамотой. Нас обучали не только по специальности, но и стрелять из винтовки и надевать противогаз. Мастер был Пётр Ипполитович Марьин. Послали работать в строительное управление на всякие объекты. Учила учеников, получала 100 рублей за ученика. Не хватало рабочих рук. Питались в столовой. Жили в общежитии на Гороховой 60. Потом на Желябова д.10. После рабочего дня вместе с подругами шефствовали в госпитале, перевязывали раненых. Ночью дежурили на крышах домов, гасили фугасы, забивали разбитые окна фанерой.
Сняли блокаду, ходили на Дворцовую площадь. Потом сообщили, что победа. Столько сил было за эти годы потрачено в работе и во всём.