А королева, съев легкие и печень Белоснежки, стала снова считать, что она самая первая и самая красивая из всех женщин в королевстве. Она подошла к зеркалу и спросила:
– Зеркальце, зеркальце на стене,
Кто всех красивей во всей стране?
И ответило зеркало:
– Вы, королева, красивы собой,
Но Белоснежка там, за горами,
У гномов семи за стенами
В тысячу крат еще выше красой!
Испугалась тогда королева, она ведь знала, что зеркало говорит правду, и поняла, что егерь ее обманул и что Белоснежка еще жива. И стала она снова думать и придумывать, как бы ее извести; не было ей от зависти покою, оттого что не она самая первая красавица в стране. И вот, наконец, что-то надумала: накрасила себе лицо, переоделась старой торговкой, так, что и узнать ее было нельзя. Направилась она через семь гор к семи гномам, постучала в дверь и говорит: – Продаю товары хорошие! Продаю!
Глянула Белоснежка в окошко и говорит:
– Здравствуй, добрая женщина, что же ты продаешь?
– Хорошие товары, прекрасные товары, – ответила та, – шнурки разноцветные.
И достала королева один из шнурков, показала, и был он сплетен из пестрого шелка. «Эту честную женщину можно и в дом пустить», – подумала Белоснежка, открыла дверной засов и купила себе цветной шнурок.
– Как тебе идет, девочка, – молвила старуха, – дай-ка я зашнурую тебя как следует.
Белоснежка, не ожидая ничего дурного, стала перед нею и дала затянуть на себе новые шнурки. И начала старуха шнуровать, да так быстро и так крепко, что Белоснежка задохнулась и упала мертвая наземь.
– Была ты самой красивой, – сказала королева и быстро исчезла.
Вскоре после того к вечеру вернулись семь гномов домой, и как испугались они, когда увидели, что их милая Белоснежка лежит на земле, не двинется, не шелохнется, точно мертвая! Подняли они ее и увидели, что она крепко-накрепко зашнурована, тогда разрезали они шнурки, и стала она понемногу дышать и постепенно пришла в себя. Когда услыхали гномы о том, что случилось, они сказали:
– Старая торговка была на самом деле злая королева, берегись, не впускай к себе никого, когда нас нет дома.
А злая женщина возвратилась домой, подошла к зеркалу и спросила:
– Зеркальце, зеркальце на стене,
Кто всех красивей во всей стране?
И ответило ей зеркало, как прежде:
– Вы, королева, красивы собой,
Но Белоснежка там за горами,
У гномов семи за стенами
В тысячу крат еще выше красой!
Когда услыхала она такой ответ, вся кровь прилила у ней к сердцу, так она испугалась, – она поняла, что Белоснежка ожила снова.
– Ну, уж теперь, – сказала она, – я придумаю такое, что погубит тебя наверняка.
Зная ведьмино колдовство, приготовила она ядовитый гребень. Затем переоделась она и обернулась другою старухой. И отправилась за семь гор к семи гномам, постучалась в дверь и говорит:
– Продаю товары хорошие! Продаю!
Белоснежка выглянула в окошко и говорит:
– Проходи, проходи дальше, в дом пускать никого не велено!
– Поглядеть-то, пожалуй, можно, – молвила старуха, достала ядовитый гребень и, подняв его вверх, показала Белоснежке.
Он так понравился девочке, что она дала себя обмануть и открыла дверь. Они сошлись в цене и старуха сказала:
– Ну, а теперь дай-ка я тебя как следует причешу.
Бедная Белоснежка, ничего не подозревая, дала старухе себя причесать, но только та прикоснулась гребешком к волосам, как яд стал тотчас действовать, и девочка упала без чувств наземь.
– Ты писаная красавица, – молвила злая женщина, – но теперь-то уж пришел тебе конец.
Сказав это, она ушла.
Но, к счастью, дело было под вечер, и семь гномов вскоре вернулись домой. Заметив, что Белоснежка лежит на земле мертвая, они тотчас заподозрили в том мачеху, стали доискиваться, в чем дело, и нашли ядовитый гребень; и как только они его вытащили, Белоснежка снова пришла в себя и рассказала им обо всем, что случилось. И еще раз гномы ей сказали, чтоб была настороже и дверь никому не открывала.
Слова «как следует» сопровождают каждое насильственное действие королевы. Она шнурует ее «как следует», пока Белоснежка не задохнулась и упала замертво; и она причесывает ее «как следует», пока смертельный яд не начинает действовать. Этот коллективный девиз «как следует» хорошо знаком каждой из нас: вот и мама Красной Шапочки снабжает свою дочь целым арсеналом необходимых указаний (не сходить с тропинки, не заглядывать в углы, не забыть поздороваться и т. п.); так и наши родители вели нас, с раннего детства, по извилистым тропам жизни в обществе; так же и мы поступаем с нашими детьми – несомненно, из беспокойства об их благополучии, но и из-за той глубоко скрытой в нас частички, которая не проделала весь тот внутренний путь, в который отправляются героини наших сказок.
Тень Белоснежки, внутренняя «нехорошая девочка», была до недавнего времени единственной жертвой, пострадавшей от материнских предписаний «как следует», благодаря которым она и оказалась среди теней. И поэтому теперь тень (она же – дряхлая старуха, традиционная посланница всех «как следует») использует эту фразу против своей же персоны: она-то знает, насколько та, что во всем опирается на материнское одобрение, чувствительна ко всевозможным «как следует»: Белоснежка просто не в состоянии противостоять этому заклинанию. Ей так важно всегда быть хорошей, всегда вести себя, как следует, что она немедленно и беспрекословно позволяет своей тени осуществить задуманное.
На более глубоком уровне, в подсознании, Белоснежка нуждается в слиянии с тенью ровно в той же степени, в какой тень стремится поглотить Белоснежку (проглотить ее, уничтожить как самостоятельное независимое существо, превратиться в одно целое), поэтому она снова и снова игнорирует наставления гномов – преданных работников и охранников ее души, которые по-прежнему все еще боятся перемен и неопределенности, и последовательно раз за разом открывает дверь, распахивает себя, чем, естественно, способствует вторжению тени.
Наступает момент, когда наша бледная персона впервые прикасается губами к сосуду с ядовитым зельем небытия. Она еще не готова нырнуть в глубины преисподней, а всего лишь заигрывает с ней, с обратимой смертью, позволяет себе короткий флирт. Сейчас, когда она ждет появления гномов ее души, которые должны вытащить гребень из ее волос или расслабить тугую шнуровку на платье после тренировочных ныряний в бездну, именно сейчас обращается наш рассказ, а с ним, соответственно, и мы к настоящей героине этой сцены – к тени. А она, вернувшись домой, прямо с порога бросается к своей внутренней матери – зеркалу и, не отдышавшись, не сняв безобразной маски зависти и ненависти, задает ей все тот же вопрос:
– Ну, а теперь, мама, ты наконец-то меня любишь? Теперь я красивая?
Ответ отточенным лезвием рассекает ее внутренности:
– Вы, королева, красивы собой, но Белоснежка там, за горами, у гномов за семи стенами, в тысячу раз еще выше красой!
Ее реакция на эти слова вполне понятна: она задрожала, затрепетала от гнева.
– Белоснежка должна погибнуть, – крикнула она, – даже если бы это мне самой стоило жизни!
После этого она удалилась «в потайную комнату, куда никто никогда не входил», и приготовила ядовитое яблоко.
Уже в который раз братья Гримм дают нам возможность взглянуть на страдающую и одинокую «плохую девочку», томящуюся в темных застенках души нашей героини. Она дрожит и трепещет от негодования, когда вновь слышит, как сильно любит мать ее «белоснежку» – ее хорошую, послушную девочку. И тогда, ведомая страстью мести, которая кипит и бурлит, и разъедает ее изнутри, она захлопывает за собой дверь «потайной комнаты, куда никто никогда не входил».
Эта деталь – грустная и смешная одновременно: ведь и так никто не разгуливает по коридорам этой истории; король, отец Белоснежки, никогда здесь не показывался. Он ни разу не заглянул проверить, все ли в порядке, сделала ли Белоснежка уроки, надела ли она теплый свитер. Пусто. Нет ни мамы, ни папы, но плохая девочка идет в свою комнату, на двери которой, скорее всего, висит ею нарисованная табличка, возможно, даже с черным черепом и надписью «Частные владения. Вход запрещен», а по ту сторону двери – жуткий хаос, подобный тому, что в душе разъяренной девушки, решившей, раз и навсегда, уничтожить мамину и папину примерную девочку. На настоящих родителей можно кричать, их можно предупреждать и даже наказывать; можно выйти замуж за татуированного байкера или курить травку. Ведь, что бы ни случилось, это два любящих и беззаветно преданных тебе человека, ну а причиненная тебе боль – она от стрел, посланных из их детства. А так как наша основная проблема касается восприятия нами наших родителей (и интернализации), или, другими словами, наша основная проблема состоит в наших отношениях с нашими внутренними родителями, то наш главный удар по ним всегда направлен вовнутрь – против нас самих.
Моя мама, врач-психиатр, утверждает (полушутя), что ни у кого из нас нет в принципе «настоящих родителей», а это значит, что те родители, которых мы несем в себе, и являются нашими собеседниками или оппонентами в нашем пожизненном бесконечном диалоге. К настоящим людям, благодаря которым мы оказались в этом мире, вся эта история обычно имеет весьма косвенное отношение. Так как моя мама потеряла отца, когда ей было всего лишь восемь лет, я предполагаю, она знает, о чем говорит. Этим я пытаюсь сказать, что моя мама до сегодняшнего дня ведет (возможно, неосознанно) какой-то внутренний диалог со своим отцом, умершим более шестидесяти лет тому назад, и, подобно этому, я веду внутренний диалог с моей матерью, имеющей случайное отношение к реальной женщине, подарившей мне жизнь.