28 февраля 1945.
1 «Сказано: „Не создавай себе богов в Моем присутствии. Не делай себе никакого изваяния и никакого изображения того, что вверху на небе, или здесь внизу на земле, или в водах под землей. Не благоговей пред таковыми и не оказывай им поклонения. Я – Господь Бог твой, крепкий и ревностный, Я возлагаю беззаконие отцов на детей до третьего и четвертого поколения ненавидящим Меня, и творю милость до тысячных поколений любящим Меня и соблюдающим Мои заповеди“»[1].
Голос Иисуса гремит в помещении, заполненном народом, так как идет дождь, и все вынуждены были укрыться там. В первом ряду – четверо страждущих, а именно: слепой, приведенный одной женщиной, мальчик, весь покрытый струпьями, женщина, пожелтевшая от желтухи или от малярии, и еще один, которого принесли на носилках.
Иисус говорит, прислонившись к пустым яслям. Рядом с Ним – Иоанн и оба двоюродных брата, вместе с Матфеем и Филиппом, тогда как Иуда с Петром, Варфоломеем, Иаковом и Андреем находятся у выхода и регулируют поток тех, кто все еще прибывает, а Фома с Симоном обходят людей, утихомиривая детей, собирая милостыню и выслушивая просьбы.
2 «„Не создавай себе богов в Моем присутствии“.
Вы уже слышали, что взор Божий и Его голос всепроникающи. Поистине, мы всегда находимся в Его присутствии. Запертые внутри комнаты или на людях в Храме, – мы в равной мере в Его присутствии. Тайные благодетели, даже в доброделании скрывающие свое лицо, или убийцы, нападающие на путника в одиноком ущелье и жестоко его убивающие, – мы в равной мере в Его присутствии. Царь среди своих придворных, солдат на поле сражения, левит внутри Храма, мудрец, согнувшийся над книгами, крестьянин на борозде, торговец в своей лавке, мать, наклонившаяся над колыбелью, супруга в брачных покоях, дева, таящаяся в отцовском жилище, малыш, учащийся в школе, старик, ложащийся умирать – они в Его присутствии. Все в Его присутствии, и все человеческие поступки, равным образом, в Его присутствии.
Все человеческие поступки! Страшные слова! И утешительные слова! Страшные, если поступки греховны, утешительные, если поступки святы. Знать, что Бог видит. Это узда для злых дел, утешение для добрых. Бог видит, что я[2] веду себя хорошо. Я знаю, что Он не забывает то, что видит. Я верю, что Он вознаграждает добрые дела. Поэтому я уверен, что получу за них награду и успокаиваюсь в этой уверенности. Она дарует мне безмятежную жизнь и мирную кончину, поскольку и в жизни, и в смерти моя душа будет утешена звездным сиянием Божьей дружбы. Так рассуждает тот, кто ведет себя хорошо.
3 Тот же, кто поступает неправильно, почему не думает, что идолослужение – это запрещенное деяние? Почему он не скажет: „Бог видит, что я, изображая святое поклонение, почитаю ложного бога или богов, которым воздвиг жертвенник, тайный для людей, но известный Богу“?
Какие боги, скажете вы, если даже в Храме нет образа Бога? Что за лица у этих божеств, если и истинному Богу нам нельзя было придавать какой-либо облик? Да. Облик придавать нельзя, потому что Преславный и Пречистый не может быть достойно изображен человеком. Только дух прозревает Его бестелесную и все превосходящую красоту и слышит голос, и вкушает ласку, когда Тот изливается на Своего святого, что удостоился этого божественного касания. Но человеческий взор, слух, осязание не могут увидеть и ощутить, а потому и воспроизвести в звуках цитры или с помощью колотушки и резца на мраморе того, чтó есть Господь.
О! бесконечное счастье, когда, о духи праведных, вы видите Бога! Это первое прозрение станет зарей того блаженства, что будет сопутствовать вам во веки вечные. И все-таки то, что мы не в состоянии были сделать ради истинного Бога, человек совершает ради ложных божеств. И один воздвигает алтарь женщине; другой золоту; иной власти; иной знанию; иной воинским победам; кто-то поклоняется могущественному человеку, своему подобию по природе, только превосходящему его в могуществе или везении; кто-то поклоняется самому себе и говорит: „Никто не сравнится со мной“. Вот какие боги у тех, кто принадлежит народу Божию.
Не удивляйтесь язычникам, которые поклоняются животным, пресмыкающимся и небесным светилам. Скольким пресмыкающимся, скольким животным, скольким погасшим звездам поклоняетесь вы в своих сердцах! Ваши губы произносят лживые слова ради лести, ради обладания, ради развращения. И разве это не молитвы тайных идолопоклонников? Ваши сердца вынашивают мысли о мщении, о незаконных сделках, о блудодействе. И разве это не служение нечистым богам сладострастия, алчности и злобы?
4 Сказано: „Не поклоняйся ничему из того, что не есть твой Бог, истинный, единственный и вечный“. Сказано: „Я Бог крепкий и ревностный“.
Крепкий: никакая другая сила не больше Его силы. Человек свободен делать, Сатана свободен искушать. Но когда Бог говорит: „Хватит“, человек уже не может творить зло, а Сатана уже не может искушать. Этот – низринутый в свою преисподнюю, тот – сраженный избытком своих злодеяний, ибо существует предел, который Бог не позволит перейти.
Ревностный. К чему? Какой ревностью? Жалкой ревностью мелких людей? Нет. Святой ревностью Бога о Своих чадах. Праведной ревностью. Любящей ревностью. Он вас сотворил. Он вас любит. Вы нужны Ему. Понимает, чтó вам вредит. Знает, чтó именно способно отлучить вас от Него. И ревнует к тому, что вклинивается между Отцом и чадами и уводит их от единственной любви, которая есть благоденствие и спасение: от Бога. Осознайте эту высшую ревность, в которой нет ни мелочности, ни жестокости, ни принуждения. Но которая есть бесконечная любовь, бесконечная благость, безграничная свобода, которая отдает себя конечному творению, чтобы устремить его к Себе, вобрать в Себя и сделать соучастником Своей бесконечности. Хороший отец не захочет в одиночку наслаждаться своими богатствами. Но захочет, чтобы вместе с ним наслаждались дети. В сущности, он накапливал их больше для детей, чем для себя. Так же и Бог. Только в эти любовь и желание Он вносит совершенство, присущее всем Его действиям.
5 Не разочаровывайте Господа. Он обещает наказание грешникам и детям грешных детей. И Бог никогда не обманывает в Своих обещаниях. Но не унывайте душой, о дети человека и Бога. Выслушайте другое обещание и обрадуйтесь: „И творю милость до тысячных поколений любящим Меня и соблюдающим Мои заповеди“.
До тысячных поколений добрых людей. И до тысячной слабости бедных детей человеческих, которые падают не из-за коварства, а из-за легкомыслия и из-за происков Сатаны. И больше. Я уверяю вас, что Он раскроет вам Свои объятья, если вы с сокрушенным сердцем и лицом, омытым слезами, скажете: „Отец, я согрешил. Я знаю это. Но я смиряюсь и исповедаюсь перед Тобой. Прости меня. Твое прощение будет мне силой, чтобы снова начать ‚жить‘ истинной жизнью“.
Не бойтесь. Еще прежде, нежели вы согрешили по слабости, Он знал, что вы согрешите. Но лишь тогда закрывается Его Сердце, когда вы упорствуете в грехе, желая грешить, превращая определенный грех или многие грехи в своих отвратительных богов. Сокрушите всякий кумир, расчистите место Богу истинному. Он снизойдет в Своей славе, чтобы освятить ваши сердца, когда увидит, что Он у вас один.
Верните Богу Его обиталище. Оно не в каменных храмах, а в людских сердцах. Очистите его порог, освободите внутренность от всяких ненужных или греховных украшений. Только Бог. Он один. Он есть всё! И ничем не уступит Раю сердце человека, в котором есть Бог, сердце человека, воспевающее о своей любви к Божественному Гостю.
Превратите каждое сердце в Небо. Положите начало совместной жизни с Всевышним. В вашем вечном завтра она будет совершенствоваться в силе и радости. Но уже здесь она станет такой, что возвысится над трепетным изумлением Авраама, Иакова и Моисея. Так как будет уже не ослепляющей и пугающей встречей с Всесильным, а пребыванием с Отцом и Другом, что, снизойдет и скажет: „Мне радостно находиться среди этих людей. Ты делаешь Меня счастливым. Благодарю тебя, чадо“».
6 Толпа, перевалившая за сотню людей, некоторое время стоит зачарованно, потом выходит. Кто-то понимает, что плачет, кто-то улыбается от той же самой радостной надежды. Наконец, толпа как будто просыпается, по ней проносится словно бы шелест, затем могучий вздох, а потом – словно крик облегчения: «Ты благословен! Ты открываешь нам путь мира!»
Иисус улыбается и отвечает: «Этот мир будет в вас, если вы отныне последуете Благу».
Потом направляется к больным и проводит ладонь над больным ребенком, над слепцом и над пожелтевшей женщиной, наклоняется над парализованным и говорит: «Хочу».
Мужчина глядит на Него, а затем кричит: «В моем немощном теле теплота!» и вскакивает на ноги, как был, пока ему на спину не набрасывают покрывало с его кроватки, в то же время мать поднимает своего ребенка уже без струпьев, а слепец хлопает глазами от первого соприкосновения со светом, и какие-то женщины кричат: «Дина больше не желтая, как дикие лютики».
Суматоха достигает пика. Кто кричит, кто благословляет, кто проталкивается, чтобы увидеть, кто пытается выбраться, чтобы пойти и рассказать об этом в селении.
Иисуса осаждают со всех сторон.
Петр видит, что Его почти сдавливают и кричит: «Парни! Они задушат Учителя! Давайте-ка расчистим дорогу», и с помощью прямо-таки гимнастических ухищрений локтями, а то и пинков, двенадцати ученикам удается расчистить дорогу и освободить Иисуса, чтобы вывести Того наружу. «Завтра я займусь этим», – говорит он, – «Ты встанешь у дверей, а остальные внутри. Тебя не задели?»
«Нет».
«Они были как безумные. Что за нравы!»
«Оставь их. Они были счастливы… и Я вместе с ними. Ступайте к тем, кто просит крещения. Я пойду в дом. Ты, Иуда, вместе с Симоном, раздай пожертвования бедным. Все. У нас и так больше, чем подобает Господним апостолам. Иди, Петр, иди. Не бойся переусердствовать. Я оправдаю тебя перед Отцом, поскольку Сам тебя направил. До свиданья, друзья».
И Иисус, уставший и вспотевший, закрывается в доме, тогда как ученики выполняют каждый свою обязанность по отношению к паломникам.
[1] (Исх. 20: 3-6)
[2] Здесь обобщенное я, не относящееся к личности Иисуса