ВАЛЕРИЙ ВОСКОБОЙНИКОВ
КОГДА СЕРГЕЙ ПРОКОФЬЕВ БЫЛ МАЛЕНЬКИМ…
МАМИНА МУЗЫКА
Когда композитор Сергей Прокофьев был маленьким, он сочинил настоящую оперу, организовал домашний театр и тут же ее в этом театре поставил. А было ему тогда девять лет. И взрослые совсем ему не помогали. Они были только зрителями, долго аплодировали артистам после спектакля, а потом одарили их конфетами и разными вкусностями.
Некоторые считают, что именно мама Прокофьева наградила сыночка необыкновенным талантом. Когда Сергея Сергеевича, модно сказать еще не существовало на свете, но уже ожидали, что он родится, мама каждый день часа по четыре сидела за роялем и исполняла сама для себя любимые музыкальные произведения. А когда малыш родился и стал подрастать, он каждый вечер, засыпая, слушал мамину музыку. Хотя мама его музыкантшей не была и в консерватории не училась.
Дело происходило в XIX веке. Отец у мамы гениального композитора, то есть дедушка Сергея Прокофьева, был например, самым настоящим крепостным. Но в 1861 году, как известно, крепостное право в России отменили, и отец перевез жену с детьми в город. Их семья жила очень бедно, однако мама так старалась учиться, что закончила гимназию с золотой медалью и при этом еще брала уроки игры на фортепьяно.
Когда мама была гимназисткой, папа Сергея Прокофьева был студентом и собирался стать ученым-агрономом. Он ходил с очень серьезным видом, к тому же у него были борода и очки. Родители его умерли в один день от страшной болезни ‒ холеры. Их даже хоронили вместе. И папу воспитывала взрослая старшая сестра. У нее уже росли свои дочки, которые приходились ему племянницами. Гимназистка-мама приходила в гости к этим племянницам, и, если они громко хохотали, папа с суровым видом заглядывал в их комнату, отчего девочки сразу пугались. Но в тот день, когда маме торжественно выдали золотую медаль, она подошла к строгому родственнику своих подруг, заложила руку за спину и, глядя ему в глаза, сказала:
‒ Сергей Алексеевич, а я вас больше не боюсь!
С этого мгновения папа маленького Прокофьева полюбил его маму, а мама ‒ папу, и они поженились, несмотря на то что все родственники папы были сначала против. Ведь папа вырос в зажиточной семье, а мама была бесприданницей. То есть, кроме самой себя, она ничего своему мужу подарить не смогла. Но с годами родственники убедились, что это и был лучший подарок. Потому что умная и образованная мама стала папе самой верной подругой.
ПОМЕСТЬЕ В СТЕПНОМ КРАЮ
Маленький Сергей Прокофьев родился 23 апреля 1891 года в месте, которое называлось Сонцовка. Это был не город, не село и даже не деревня, а непонятно что. Некоторые называли Сонцовку имением. Просто один молодой человек по фамилии Сонцов учился вместе с папой. А был он очень богатым и владел в разных местах России несколькими поместьями. Однако поместье в степном краю как раз и называлось в честь его фамилии Сонцовкой. Это были огромные пространства необработанной земли, которые не приносили никакого дохода.
И тогда Сонцов пригласил папу управлять этой землей, потому, что папу считали хорошим агрономом. И папа через несколько лет превратил дикие степные пространства в процветающий край. Правда, это край так далеко стоял то железной дороги, что весной и осенью, по глубокой грязи, к ним ни пешком пройти, ни в коляске было не добраться. А так как радио и телевизор тогда еще не изобрели, то жизнь в Сонцовке по нескольку месяцев подряд могла показаться довольно унылой. Кому-то она такой и казалась. Но только не папе ‒ у него всегда было много дел. И не маме ‒ у нее тоже дел хватало: она создавала школы и учила не грамотных крестьянских детей. И не маленькому Сергею Прокофьеву, ‒ как только ему исполнилось пять лет, забот у него стало еще больше, чем у взрослых.
Маленького Сергея Прокофьева в семье любили и берегли. До него у мамы с папой родились две дочки и обе в раннем возрасте умерли. Поначалу и сына наряжали в их одежду. Так на первых фотографиях он и остался в платьицах.
Раз в православный праздник мама взяла его в церковь, а там было слишком много народу и началась давка. Чтобы ребенка не затолкали, мама тихонько продвинула его в алтарь. Но девочкам и женщинам входить в алтарь строго запрещено. Священник, увидев не порядок, сердито покосился на маму, и тогда мама стала ему шептать:
‒ Это мальчик! Мальчик!
Но, как взрослые ни берегли маленького Сергея Прокофьева, однажды оставшись всего на мгновение один, он тут же грохнулся с кровати да так ударился головой о железный сундук, что у него на лбу выросла шишка, которая не проходила очень долго. А когда Сергей Сергеевич, молодой, но уже знаменитый музыкант, дирижировал в Париже, его друг, художник Ларионов, тоже молодой и знаменитый, пощупал пальцем эту шишку и пошутил:
‒ А может быть, в ней-то и весь талант?
КАК СЕРЕЖА СОЧИНИЛ РАПСОДИЮ ЛИСТА
Все, кто хоть немного занимался музыкой, знают, что сочинить мелодию может любой человек. Если он сядет за рояль и станет нажимать первые попавшиеся клавиши, то когда-нибудь у него прозвучит кое- что благозвучное. Даже обезьяна таким способом может создать мелодию. Только таких «музыкантов» никто не назовет композиторами. Настоящие композиторы сначала слышат свою музыку в голове, или быть может, в душе. Бывало даже так, что, записав свое сочинение на бумаге или на манжетах сорочки, они долгое время не могли его исполнить. Например, когда жили среди леса, ехали в поезде или плыли в лодке, а рояля с собой не взяли.
Маленький Сергей Прокофьев стал настоящим композитором очень рано. Сначала он просто крутился около рояля, когда мама занималась музыкой, потом принялся ей подыгрывать. Пока мамины пальцы бегали по клавишам в центре, он выстукивал с краю ‒ там, где две верхние октавы. Может быть, на взгляд постороннего человека музыка получалась варварской, но зато она очень нравилась трех-летнему малышу. И когда его мама отправлялась по делам, маленький Сергей Прокофьев продолжал сидеть за роялем и с удовольствием нажимать на клавиши.
‒ Эта песенка мне нравится, пусть она будет моей, ‒ говорил он и скоро уже мог исполнять собственную мелодию без маминой помощи.
А еще он любил писать ноты. Сначала рисовал их просто так, как человечков или кораблики. Но однажды, просидев несколько часов, принес исписанную бумагу маме и сказал:
‒ Я сочинил Рапсодию Листа.
‒ Мальчик мой, Рапсодию Листа сочинил композитор по имени Ференц Лист, и больше ее сочинить никто не может, раз она уже сочинена, ‒ сказала с доброй улыбкой мама. ‒ К тому же ноты записывают не на девяти линейках, как у тебя, а на пяти с перегородочками.
И мама показала, как с помощью нот можно записывать звуки. А еще попросила конторщика, чтобы тот разлиновал чистые листы бумаги, превратив их в нотные.
После этого маленький Сергей Прокофьев несколько дней сидел и старательно писал ноты. В результате получилась музыкальная пьеска, которую он назвал «Индейский галоп». Конечно, к индейцам его первое музыкальное произведение никакого отношения не имело. У индейцев никогда и не было такой пляски ‒ галоп. Просто однажды взрослые говорили про людей, которых назвали индейцами, и ему это слово понравилось. В то время маленькому Прокофьеву исполнилось пять лет, и он все чаще стал записывать мысли и образы нотами. Так получилось несколько музыкальных пьес: вальс, марш, рондо.
Потом к маме приехала знакомая, которая тоже любила музыку, и несколько вечеров они играли в четыре руки. Такая музыка ему понравилась еще больше, и он объявил, что тоже сочинит марш в четыре руки.
‒ Это трудно, Сергушечка, и боюсь, у тебя ничего не получится, ‒ сказала мама.
Сама она даже не представляла, как это можно ‒ создать новую мелодию. Однако сын посидел над разлинованными листами и скоро принес ноты. Мама с подругой попробовали их исполнить и очень удивились: у них в самом деле зазвучал марш, написанный для исполнения в четыре руки!
‒ Это же талант! Настоящий талант! ‒ сказала другая гостья, мамина сестра, и отвезла эти ноты в Петербург.
Там она заказала для них переплетчику красивую дорогую обложку. Переплетчик на обложке вывел золотыми буквами надпись: «Сочинения Сереженьки Прокофьева».
БУДЕМ ИГРАТЬ В ТЕАТР
Но маленький Прокофьев был занят не только сочинением музыки. Жизнь у него шла очень насыщенная. Однажды троюродный брат, студент, показал, как ходят шахматные фигуры и как эти ходы записываются. А еще рассказал, что шахматисты устраивают турниры.
‒ Ты маленький, чтобы играть в такую взрослую умную игру, ‒ сказал папа Сереже.
Но маленький Прокофьев обучил шахматам знакомых: девочек, мальчиков, даже горничную ‒ и тут же устроил между ними турнир. Очень скоро он уже обыграл взрослых.
Потом папа первый раз в жизни повез его по железной дороге. Маленький Прокофьев записывал на каждой станции время прихода и отхода поезда и вычертил график движения. После этого папа купил ему расписание, в котором говорилось про другие поезда. Маленький Прокофьев стал чертить графики и для них. И так хорошо запомнил, куда и во сколько какой поезд прибывает, что взрослые, если им надо было узнать про поезда, справлялись у него, у шестилетнего мальчика.
А еще маленького Прокофьева свозили в Москву, а там показали оперу «Фауст» и балет «Спящая красавица».
‒ Теперь мы будем играть в театр! ‒ сказал маленький Прокофьев знакомым детям, как только вернулся домой, и для начала сочинил несколько спектаклей.
Но спектакли без музыки были не так интересны.
‒ Я пишу оперу, ‒ сказал он маме.
Эти слова ребенка маму почему-то рассердили.
‒ Как можешь ты написать оперу? Зачем обещать то, что ты не можешь сделать!
‒ Увидишь! ‒ сказал маленький Прокофьев и пошел придумывать название.
Скоро название оперы придумалось: «Великан». Он уже знал, что опера начинается с увертюры, и поэтому первым делом сочинил увертюру. Потом слова и музыку к первой картине, потом ‒ ко второй. Писать оперу и правда оказалось непростым делом. Маленький Прокофьев много раздумывал, как, с каких аккордов начать акт, как показать музыкой действие, как написать арию. Никаких учебников по написанию опер он не знал, но сам чувствовал, когда получалось не так, и переделывал по многу раз. Через несколько месяцев был готов целый акт.
ФРАНЦУЖЕНКА ИЗ ВАРШАВЫ
‒ Пора нашего Сережу учить наукам, ‒ сказала однажды мама.
‒ Не слишком ли он маленький для наук? ‒ засомневался занятый папа.
‒ Да и где мы в здешней глуши найдем хороших учителей?
‒ Я все продумала. Во-первых, чем раньше человек получает знания, тем крепче они в нем сидят. Во-вторых, Сережа у нас не станет зубрить, мы будем стараться, чтобы ему было все интересно, а утомлять его ни к чему. А учителя живут у нас дома ‒ это ты да я. Я научу его русской грамматике, истории и географии, а ты ‒ физике, математике и наукам о природе.
‒ Ну хорошо, ‒ проговорил папа, ‒ я постараюсь. Я даже немецким с ним могу заняться. Только кто его научит правильно говорить по-французски? Ты говоришь хорошо, но этого мало. Я могу только читать, а разговаривать не умею. Уж если учить, то как следует.
‒ Это я тоже продумала: французскому его научит настоящая француженка, с хорошим произношением.
‒ Только где мы ее возьмем? У нас тут за триста верст нет француженок! ‒ удивился папа.
‒ Для нашего Сереженьки француженку я найду хоть из-под земли.
И мама отправилась в Петербург. В Петербурге француженок было немало, только никто из них не пожелал ехать в деревенскую глушь. А кто хотел, тот сам так плохо говорил по-французски, что мама, побеседовав с ними полчаса, понимала, что они в учителя не годятся. Мама знала язык лучше их, но она хотела, чтобы ее сына учила настоящая парижанка.
‒ Поезжайте в Варшаву, ‒ сказали наконец маме. ‒ Туда иногда приезжают учительницы прямо из Парижа.
Мама немедленно купила билеты на поезд и отправилась в Варшаву. А Варшава ‒ это, между прочим, столица Польши, куда ехать больше тысячи километров. Там мама отыскала бедную французскую девушку, которую звали Луизой. Ей было семнадцать лет, отец у нее погиб, и жить стало не на что. Тогда она набралась храбрости и поехала на заработки.
Луиза понравилась маме сразу.
‒ У нас умный мальчик, тихая, спокойная деревенская жизнь, и мы вас никогда не обидим, ‒ пригласила она девушку.
‒ Но я не могу поехать в деревню! ‒ испуганно ответила Луиза. ‒ Я родилась и выросла в Париже, деревенской жизни не знаю. Я хочу жить только в городе, чтобы заработать немного денег и учиться музыке. Я боюсь к вам ехать!
‒ Уверяю, вы полюбите нашу деревню! ‒ сказала мама. ‒ А игре на фортепьяно я научу вас бесплатно. И не только этому ‒ летом вы станете скакать верхом!
‒ На настоящей лощади? ‒ удивилась французская девушка. ‒ Это моя мечта.
Луиза согласилась, и мама повезла ее в Сонцовку. От железнодорожной станции они ехали на санях почти весь день. Мама укутала молодую француженку в огромный тулуп, и такая езда ей понравилась.
А маленький Сережа Прокофьев очень удивился: оказывается бывают люди, которые не знают ни одного русского слова. Он сразу подружился с французской девушкой, и на другой день они уже читали вместе вслух детскую французскую книжку, которая называлась «Приключения Сонечки». И вечером маленький Прокофьев сел писать свою книжку «Приключения мадемуазель» ‒ про разные смешные случаи, которые стали происходить с его учительницей.
К этому времени он закончил сочинять свою оперу, собрал артистов и начал репетировать. Артистам было еще меньше, чем ему, ‒ лет по восемь-девять, они всегда играли в общие игры и слушались Сережу. В этом театре маленький Прокофьев считался не только автором и композитором. Но еще и режиссёром и даже оформителем афиши. На представление пригласили взрослых. Опера прошла с большим успехом.
В ней были настоящие арии, их пели то великан, то красавица, то король, который сражался с великаном. Была битва. Звучали очень хорошие вальсы и марши. Их тоже сочинил маленький Прокофьев. А в самом конце король, так и не победивший великана, пел прощальную арию и, проклиная врагов, закалывался ножом.
Взрослые долго аплодировали артистам, потом Луиза переписала ноты, и мамина сестра опять повезла их с собой в Петербург, где переплела в красивую обложку. Переплетчик на этот раз сделал на обложке такую надпись: «Великан». Опера в 3-х действиях. Сочинения Сереженьки Прокофьева».
ШОКОЛАД ОТ ТАНЕЕВА
После успеха с первой оперой маленький Прокофьев стал сочинять вторую. Он назвал ее «На пустынных островах», а вслед за ней создал много различных пьес. И еще вместе с мамой с удовольствием исполнял сочинения известных композиторов. Если же приезжали гости и родители просили для них поиграть, маленький Прокофьев мог импровизировать часами, ‒ маме или папе приходилось тихонечко шептать ему на ухо, чтобы он заканчивал и шел спать.
И все же пока его музыку слушали только родственники да редкие знакомые.
Когда ему исполнилось десять лет, родители привезли его в Москву.
‒ Вашего талантливого мальчика вы обязательно должны показать известным музыкантам! ‒ сказали московские знакомые, у которых однажды были в гостях родители вместе с маленьким Сергеем Прокофьевым.
Так случается почти всегда: талантливому ребенку обязательно помогают талантливые взрослые. И скоро родители узнали, что с их сыном хочет познакомиться сам Сергей Иванович Танеев ‒ знаменитый композитор и музыкальный профессор.
Танеев угостил его шоколадкой, послушал, как Прокофьев играет увертюру к опере «Великан», и удалился с родителями в отдельную комнату.
‒ У вашего ребенка настоящий музыкальный дар, и с ним должен заниматься настоящий композитор.
‒ Но мы живем в деревенской глуши, ‒ растеряно сказала мама, ‒ где же мы возьмем композитора?
‒ Ничего! Я к вам и в глушь пришлю…
И в начале лета Танеев действительно прислал в их Сонцовку самого настоящего композитора. Это был Рейнгольд Морицевич Глиэр. Тот самый, который потом напишет балеты «Красный мак», «Медный всадник» и много известных опер. Это его мелодию так любят петербуржцы и называют ее «Гимном великому городу».
А в тот год Глиэру исполнилось двадцать восемь лет. У него уже тогда печатались и исполнялись музыкальные произведения. Консерваторию он окончил с золотой медалью, даже награждался премией. Сереже Прокофьеву. Сереже Прокофьеву было лет поменьше ‒ только одиннадцать. НО они сразу подружились. Все лето вместе занимались игрой на фортепьяно. Изучали правила музыкальной гармонии, а в свободное время играли в крокет и стреляли из пистолета с пружинкой и палочками с резиновыми присосками.
По вечерам Глиэр исполнял на фортепьяно
музыку великих композиторов.
‒ Смотри, ‒ показывал он Сереже, ‒ так звучит альт. Так гобой, а так ‒ валторна.
Сережа сразу запоминал и учился сочинять мелодии для инструментов, которых даже не видел.
Иногда Глиэр брал скрипку, которую привез с собой, сажал маленького Прокофьева за фортепьяно, и они вдвоем исполняли сонаты Моцарта, а папа с мамой бросали свои дела, потихоньку подсаживались ближе и слушали их концерты.
За лето по заданию Глиэра маленький Прокофьев сочинил десяток новый пьес, а потом начал писать симфонию.
Даже уехав в Москву, Глиэр не забыл про Сережу. Он постоянно писал ему письма с поправками задач по гармонии, присылал ноты и рассказывал о нем своим знакомым музыкантам. Поэтому, когда зимой мама снова привезла сына в Москву, чтобы походить в театры, известные музыканты встретили его как хорошего знакомого и всерьез расспрашивали о работе над симфонией.
‒ Домашнее обучение ‒ это хорошо, но пора нашего сына отдавать в гимназию, ‒ сказал однажды папа. ‒ Надо, чтобы он получил современную профессию. Например, инженера. Инженеры сейчас очень нужны России.
‒ А как же его занятия музыкой? ‒ несмело спрашивала мама.
‒ Главное ‒ это дело. Нужно, чтобы в руках у него была хорошая профессия. А музыку, конечно, пусть не бросает. Я и сам с удовольствием слушаю его игру.
Но только гимназией в их Сонцовке не было. А самую ближнюю, в уездном городке, все ругали. Там были никудышные учителя, которые к тому же обожали наказывать учеников розгами. Поэтому поговорив про будущее сына, родители расходились заниматься своими делами ‒ ведь решать надо было еще не скоро, года через полтора.
Но все решилось иначе ‒ совсем не так, как они думали.
НЕОЖИДАННЫЙ ВИЗИТ
Однажды Сережа с мамой решили навестить в Петербурге родственников. В Петербурге тоже жили знаменитые композиторы. Например, Александр Константинович Глазунов, Николай Андреевич Римский-Корсаков. Они были профессорами консерватории, а Глазунов ‒ даже ее директором. Сережу Прокофьева они не видели, но уже про него знали от московских музыкантов. Поэтому Глазунов захотел послушать, как Середа играет свою новую оперу «Пир во время чумы», и сам, без предупреждения, приехал к ним в гостиницу.
Мамы в номере не было. На столе стояла тарелочка с недоеденной кашей, Сережа сидел в домашней одежде, и повсюду валялись ноты вперемежку с его игрушками. Даже на пианино лежал резиновый пистолет.
‒ Жаль, что не застал вашу маму, сказал композитор Глазунов. Он был большого роста, с широкими плечами, поэтому занял собой чуть не всю комнату. ‒ Кто здесь играет симфонии Бетховена? ‒ спросил он, взглянув на книгу с нотами. ‒ ВЫ, молодой человек?
‒ Мы с мамой, в четыре руки, ‒ смущаясь на весь беспорядок, объяснил Сережа.
‒ Очень хорошо! А еще какие симфонии вы играли?
‒ Гайдна играли вчера…
‒ А Шумана играете?
‒ Нет.
Купите симфонии Шумана. Это мое вам задание. И передайте родительнице, что я буду послезавтра. В это же время. Пусть она не отлучается. У меня к ней важный разговор.
‒ Как же так! ‒ разволновалась мама. ‒ К нам пришел сам Глазунов, а у нас такой беспорядок! Господи! Хотя бы знать, что за важный разговор он имеет в виду.
Весь следующий день она готовилась к приему знаменитого гостя. В номере чисто прибрали, на столе поставили разнообразные угощения.
Глазунов вошел точно в назначенный час, но угощаться не стал.
‒ Я приехал, чтобы поговорить о судьбе вашего сына, объявил он. ‒ И прошу выслушать меня внимательно. Я считаю, что вы должны отдать своего сына в консерваторию.
УЧЕБА БЕЗ КОНЦА
Сереже было тринадцать лет, мама продолжала одевать его в детские короткие штанишки на лямочках, а рядом с ним в консерватории сидели взрослые студенты и даже тридцатилетние мужчины.
‒ Ведь как бывает: мне пошел четвертый десяток, у меня двое детей, а Прокоше ‒ тринадцать, но понимает он все лучше меня! ‒ удивился один.
Скоро выяснилось, что «Прокоша» действительно самый талантливый из студентов. Однако сам он неожиданно обнаружил, что много не умеет или делает не так хорошо, как хотелось бы.
Например, он играл сразу с листа любую незнакомую пьесу. И для домашнего исполнения это было превосходно… Но только на домашнем концерте.
Мама не замечала и прощала Сереже, когда он «мазал», играл неточно, неверно ставил руку. Но ему хотелось играть так, как настоящие мастера- виртуозы. Он записывался в классы к лучшим пианистам и дома сидел за роялем с утра до вечера, хоть его никто не заставлял. Многим казалось, что он уже и так очень хорошо играет.
Потом он подумал, что лучше всего, если композитор при исполнении своих сочинений дирижирует оркестром сам. И стал учиться дирижерскому мастерству. А уж музыку ему хотелось сочинять совсем новую, непохожую на ту, что была у многих.
Так и закончилось детство Сергея Прокофьева, потому что началась его взрослая учеба настоящему высокому мастерству.
Скоро его сочинения стали исполнять знаменитые оркестры. Его оперы и балеты ставили многие театры мира. А самого Прокофьева уже в молодые годы начали называть великим музыкантом. Однако он никогда не важничал и часто с удовольствием писал для детей. Если вы однажды услышите оперу-сказку «Любовь к трем апельсинам» или симфоническую сказочную поэму «Петя и волк», то знайте что Сергей Сергеевич Прокофьев написал их специально для вас.