Как и в случае с либерализмом, рассматривая консерватизм (от лат. consеrvаrе — сохранять), можно выделить два его значения: широкое и узкое.
Консерватизм к широком смысле слова — это умонастроение, которое характеризуется приверженностью традициям, стабильности и порядку. Категорически отвергая любые революции, консерваторы с подозрением относятся и к реформам, так как не верят в возможность установления разумного общественного порядка по заранее намеченному плану.
В основе такого отношения к жизни лежит сомнение в индивидуальном человеческом разуме. По мнению консерваторов, отдельный индивид глуп, а род — мудр. Иначе говоря, они ориентируются на то, что создано коллективными усилиями в процессе стихийного, по сути дела, развития в результате реализации так называемого «метода проб и ошибок». Консерваторы считают: не нужно спешить ломать те старые социальные институты, которые сохранились, выдержав испытание временем, поскольку далеко не каждое изменение ведет к лучшему.
Консерватизм в узком смысле слова (политический консерватизм) возник как реакция на победу в конце XVIII в. либеральных идей в США и Франции.
Основы его были заложены в написанной в 1790 г. книге английского мыслителя и политического деятеля Э. Берка «Размышления о революции во Франции». В отличие от либералов, считающих фундаментом политического порядка индивидуальный разум, Эдмунд Берк (1729–1797) полагал, что из этого ничего, кроме хаоса, не получится, так как человек по природе своей существо социальное и его счастье возможно лишь в гармоничном обществе. Гармония же эта достигается отнюдь не благодаря каким-го рационально сформулированным универсальным принципам, а воплощается в унаследованных от прошлого социальных институтах и ценностях, в которых сконцентрирован накопленный и передаваемый из поколения в поколение опыт.
Анализируя первые уроки относительно мирно начавшейся Французской революции, Берк предупреждает о кровавом развитии событий в будущем. Действовать, абстрагируясь от того, что создали предки, проявлять неуважение к политическим учреждениям и идеологическим ценностям прошлого, стремиться создать новые институты и ценности, исходя из теоретических схем, как бы с чистого листа, — значит рисковать, тем самым разрушить связь времен и уничтожить общество как саморазвивающийся организм. Вот почему, говоря об изменениях, Берк предлагает быть чрезвычайно осторожным: «Реформатор должен подойти к недостаткам государства, как к ранам отца, с благочестивым благоговением и трепетной заботливостью».
Идеи Э. Берка развивали Ф. Шатобриан (1768–1848), который, введя в обиход термин «консерватизм», подчеркивал особую роль религии в жизни общества, и А. Токвиль (1805–1859). Последний, в частности, на примере Англии доказывал преимущество сохранения старых государственных форм, постоянно оживляемых постепенным их обновлением.
В XX в. консервативная идеология приобрела более сложный вид. Дело в том, что с течением времени в разряд традиций, требующих, с точки зрения консерваторов, сохранения, попали и либеральные ценности: первенство прав индивида перед интересами коллектива, недопустимость государственного вмешательства в экономику, отрицание политики национализации и т. д. Эта идеология, которую в целом можно охарактеризовать как неоконсерватизм,особенно яркое воплощение нашла в деятельности М. Тэтчер (Консервативная партия Великобритании) и Р. Рейгана (Республиканская партия США).
Позиция неоконсерваторов сегодня во многом напоминает ту, что ранее занимали либералы. И изменение это произошло именно тогда, когда последние, отойдя от своих прежних установок, стали исповедовать неолиберализм.
Таким образом, можно сделать вывод о вторичном, по отношению к либерализму, характере консерватизма. Как справедливо отмечают ученые, «консерватизм — это своеобразный идеологический хамелеон, поскольку его облик зависит от природы его врага». Иначе говоря, важнейшие положения консерватизма всегда складывались и эволюционировали в качестве ответной реакции на изменения в противостоящих ему идейно-политических течениях.
Либералы постоянно хотят чего-то нового, а консерваторы вечно опасаются, как быот изменений хуже не было. Кажется, что им никогда друг с другом не договориться. И тем не менее в развитых демократических странах наблюдается такое явление, как либерально-консервативный консенсус. Суть его во взаимодействии партий, принадлежащих к этим столь различным идеологическим направлениям. Либералы и консерваторы на Западе теперь не столько конкурируют между собой, сколько друг друга дополняют, сознавая свою общую ответственность за судьбу страны.
Одним из примеров такого консенсуса служат отношения между Демократической и Республиканской партиями в США. Принципиальные, вызывающие вражду и ненависть различия между ними настолько стерлись, что многие исследователи прямо заявляют: либерализма и консерватизма в чистом виде здесь (как и в Западной Европе) давно нет, а соответствующие этим идеологиям партии являются лишь некими символами, подтверждающими наличие в стране политическою плюрализма.
Безусловное сближение партий, строящихся на основе либерализма и консерватизма, имеет объективные (экономические, политические и культурно-психологические) причины. Однако о полном их слиянии (несмотря на то, что в некоторых странах существуют либерально-консервативные партии) говорить нельзя. Так же как и либералы, консерваторы сохраняют самостоятельность и с 1983 г. имеют свое подобие Либерального интернационала — Международный демократический союз, объединяющий около 30 партий. Кроме английских консерваторов, в него входят французские голлисты (последователи генерала Де Голля), христианские демократы из Германии и других стран континентальной Европы и т. д. Программный курс этих партий составляет то, что называется консерватизмом в узком смысле слова (хотя на практике, естественно, они придерживаются неоконсервативной идеологии).
Консерваторов в России часто отождествляют с так называемыми славянофилами (И. Киреевский, К. Хомяков, К. Аксаков и др.). В XIX в. они резко дискутировали с либералами-западниками, доказывая, что Россия — самобытная страна и имеет свой особый путь, принципиально отличный от того, которым идет Западная Европа.
Но первой действительно консервативной партией в нашей стране был образованный в ноябре 1905 г. «Союз 17 октября». Октябристы (А. Гучков, М. Родзянко и др.) противостояли, с одной стороны, кадетам, социал-демократам и другим левым, желавшим, может быть, чересчур радикально преобразовать Россию, а с другой — отрицавшим любые изменения монархистам-реакционерам, черносотенцам.
В принципе, консерватором можно считать и П. Столыпина, усилия которого были направленына то, чтобы проведя некоторые реформы, сохранить и укрепить главное — монархический строй. Как всякий истинный консерватор, Столыпин стал мишенью и для революционеров (левых), и для реакционеров (крайне правых).
Сейчас в Российской Федерации существует несколько партий, называющих себя консервативными (например Консервативная партия России во главе с Л. Убожко, Национально-консервативная партия С. Лыкошина и др.). Как правило, они идеализируют русское дореволюционное прошлое, отрицая какие-либо достижения в советскую эпоху.
Поскольку их призывы возродить явно изжитые формы бытия не только утопичны, но и реакционны, то куда больше оснований считаться консерваторами у тех, кто ставит задачу перехода к новой экономической и политической системе с максимальным учетом старых реалий. Сегодня это, главным образом «Единая Россия » (Б. Грызлов, С. Шойгу, Ю. Лужков, М. Шаймиев, А. Тулеев, А. Хлопонин и др.).
Предлагая обществу в качестве альтернативы классическим левым и правым идеологиям концепцию гражданской солидарности, эта партия провозглашает своими базовыми ценностями не только свободу и собственность (что сближает ее с либералами), но и веру, нравственность, семью, государство (что характерно для консерваторов).
Возникшая в результате объединения ранее конкурировавших между собой двух политических сил («Единство» и «Отечество – вся Россия»), «Единая Россия» на практике показывает, какими огромными возможностями обладает вступившая на путь либерально-консервативного консенсуса партия. На думских выборах в декабре 2003 года она получила более 37 % голосов избирателей, оставив далеко позади ранее лидировавшую КПРФ. Сейчас «Единая Россия» – крупнейшая по численности партия в России. В Госдуме она образовала самую мощную, имеющую конституционное большинство фракцию. Председатель партии Б. Грызлов является спикером нижней палаты парламента, а выдвиженцы ЕР. возглавляют фактически все комитеты Государственной Думы, многие субъекты Российской Федерации, входят в состав правительства и т. д.