ПАНТЕРЫИЗ ЗИМБАБВЕ
ЗОВ
Был конец сентября 1979 года. На моем рабочем столе лежал законченный журнал работы с последней группой людей, которые работали как сопровождающие и телохранители наших послов по всему миру. Сейчас численность тех, кого я обучал профессии телохранителя, возросла еще на 150 человек После этой работы я хотел отдохнуть, верил в то, что сейчас настало время передышки, время для семьи, для друзей. Я обещал это супруге Верочке и самому себе, но у нее как будто было какое-то предчувствие, она только с сомнением кивнула головой и улыбнулась своей загадочной улыбкой, которая как будто говорила. «Давай посмотрим на это чудо».
И как это обычно бывает, чуда не случилось.
Этот Новый, 1980 год был настоящим, зимним, снежным, и дул северно-восточный дунайский ветер. Я посидел дома несколько дней и пошел проведать учеников и ассистентов в клубе на Врачаре. Это был клуб, который я основал первым и был особо к нему привязан. В клубе все было в порядке. Я мог предоставить заботу и о клубе и об учениках своим ассистентам. Что касается остальных клубов по всей Югославии, я решил, что не обязательно посещать их, и переговорил по телефону со своими заместителями.
Казалось, все пахнет отдыхом и передышкой.
Однажды в первые дни после праздника, когда Верочка и я сидели в теплой комнате и разговаривали, зазвонил телефон. Было десять часов утра, и позвонить мог любой человек.
— Любомир, это тебя, - сказала Верочка, подняв трубку - Из Генштаба, - добавила она, отвечая на мой любопытный взгляд.
«Конечно, кто-то из моих знакомых, который опоздал поздравить нас с Новым годом,» — подумал я прежде чем ответить.
— Любомир, подождите минутку, вас вызывает генерал, — сказала мне секретарша.
«Его вызов, конечно, не был частным», — догадался я прежде чем услышал хорошо знакомый мне голос.
— Здравствуй, как ты.
— Хорошо.
— Слушай, мы выбрали и рекомендовали тебя людям из госбезопасности Зимбабве. У нас в Бубань Потоке находится одна их группа на обучении. Завтра приедут за тобой. Поезжай туда и обо всем договорись.
Коротко и ясно. У меня даже не было времени задать вопрос - а генерал уже прервал связь. Тогда я сообразил, генерал знал, что я, конечно, соглашусь с предлагаемой работой. Кроме того, за моими плечами была проделанная работа со спецназовцами ЮНА, полицией, людьми из госбезопасности - работа на протяжении шести лет. Больше всего меня интересовало, почему выбрали именно меня. Кто будет еще? Дзюдоисты? Каратисты?
Я продолжал стоять у телефона из которого были слышны монотонные гудки, когда Верочка подошла ко мне, взяла трубку из моей руки и вернула ее на место.
— Ты никогда не угадаешь! Представь, я должен работать с парнями из Зимбабве. Боже мой! Я даже не знаю, где эта страна находится, — сказал я, все еще смущенный вызовом.
— Когда начнешь работать? — спросила Верочка вместо комментария.
— Завтра за мной приедут. Парни находятся в лагере в Бубань Потоке. Еду договариваться. А как ты узнала, что я соглашусь?
Верочка только улыбнулась и махнула рукой. И пока она переворачивала страницы книги и искала место, на котором только что остановилась, я пошел разглядывать карту. Поводив пальцем справа налево, я опускался все больше на юг. Слово «Зимбабве», более мелким шрифтом в скобках было написано «Родезия».
— Смотри! Нашел! Зимбабве в Родезии! — сказал я жене, как будто открыл Америку.
— Хочешь сказать, что Зимбабве — бывшая Родезия - спросила моя Верочка, не упустив возможности уколоть меня.
Я сделал вид, что не заметил укола. Я представлял себе парней, которые приехали из далекого Зимбабве, с другого конца планеты, и сейчас ждут, чтобы их обучили и помогли стать профессионалами, овладеть искусством, о котором они даже не слышали, чтобы завтра своими знаниями и жизнями они могли сберечь представителей государства, безопасность страны.
Как я уже рассказывал, целых шесть лет я работал в Сербии, Черногории, Словении и Македонии и с солдатами, и с полицейскими У меня был опыт в работе со спецназовцами. Конечно, я точно знал, чему надо обучить парней в Зимбабве. Я думал обо всём: какие они, как выглядят, какой у них склад ума? К какому отношению они привыкли, когда речь идет о дисциплине, как работать по схеме «учитель - ученик», «старший - младший»? Знают ли они хотя бы английский язык или мне придется общаться с ними через переводчика?
Вопросов было много, но ни одного ответа. В субботу в первой половине дня за мной заехала машина из комендатуры и я, сопровождаемый одним капитаном, поехал на окраину Белграда. Быстро выехали на автомагистраль, оставив позади занесенные снегом улицы города. Солдат, управляющий нашей «Ауди-80», был знатоком своего дела, и наша машина легко проходила все препятствия. Проехали Конярник, и вскоре мы выехали из города. До Бубань Потока осталось всего двенадцать километров, а для такой машины, как наша «Ауди», это был пустяк. Мне показалось, что двигатель даже еще как следует не прогрелся, а мы уже стояли возле шлагбаума на входе в лагерь. Капитан покинул машину и пошел к дежурному офицеру. От нетерпения и я вышел из машины и прохаживался перед КПП. Капитан вскоре вернулся, сказал, что все в порядке, и мы пошли пешком, хотя до первых бараков оставалось еще 300 метров. С каждым шагом волнение и любопытство возрастали. Повсюду была тишина. Учения офицеров запаса, проводимые весь год, сейчас были прерваны, и лагерь выглядел пустым. Кроме дежурного состава регулярной армии, больше никого не было. Солдаты, которые сейчас находились в лагере, старались побыстрее закончить свои дела и вернуться в тёплые помещения.
За каждым бараком я ожидал увидеть своих будущих учеников, но капитан продолжал идти всё дальше и дальше не останавливаясь. Тогда я увидел одного из учеников.
ВСТРЕЧА
При первой встрече меня ожидал первый сюрприз. На встречу к нам вышла темнолицая статная девушка в военной форме. Поприветствовала капитана, а затем, когда он её мне представил, обратилась ко мне на английском языке.
- Нуамбая Фридом, капитан армии Зимбабве. Группа уже в зале. Ждет вас.
Несмотря на военное обращение и жесткость в голосе я почувствовал, что она взволнована почти так же, как и я.
Она повернулась на каблуках и пошла перед нами. Когда мы подошли к тренировочному залу, до моих ушей донеслось какое-то пение и, клянусь, звуки тамтама. Я бросил беглый взгляд на сопровождающего, но он только пожал плечами, попрощался с капитаном Нуамбаей и ушёл по своим делам.
Капитан Нуамбая открыла двери тренировочного зала и пропустила меня. В зале был полумрак, и мне сначала едва удалось разобрать какие-то силуэты. Посередине помещения тридцать темнолицых парней образовали круг и, обняв друг друга, пели непонятную мне песню, слова которой я слышал неясно и совсем не понимал. Они ударяли босыми ногами о пол в такт африканским барабанам.
Я не знал, как реагировать, так как не знал, что обозначают все это пение и топанье.
Поэтому я решил немного подождать. Однако после нескольких минут ожидания обратился к капитану Нуамбая.
— Сколько это будет ещё продолжаться? Нам надо работать.
Она отреагировала так, как будто только что очнулась от транса.
— Нет, сэр, мы не можем их прерывать. Это наш ритуал. Так мы подготавливаемся для тренировки, - ответила мне девушка шепотом, не переставая при этом качаться в ритм музыке.
Мне некуда было деваться, и я ждал, пока это все не кончится. Ритуал продолжался целых пятнадцать минут. Все они обливались потом. Когда мои ученики выпрямились, я увидел, что они идеального телосложения, высокие и сильные, и мне стало ясно, что их отбор прошел в жесткой конкуренции.
Я им представился и вкратце объяснил, что такое айкидо и джиу-джитсу. Они молчали. Так закончилась наша первая встреча. Перед расставанием я попросил капитана Нуамбая, чтобы впредь до моего прихода группа закончила с ритуалом, чтобы не тратить на это время тренировки. Группа продолжала молчать. Капитан Нуамбая только кивнула головой:«Да, сэр», и это был весь её комментарий. Попрощавшись, я вышел из зала.
Здесь я должен вам кое-что объяснить. Мне не мешали их ритуал, их пение и танцы. Больше того — я мог подождать, пока это все закончится, ведь они к этому привыкли и для них это имело большое значение. Но важно было то, чтобы они в самом начале поняли, что мои слова и моя воля должны уважаться, пока я буду проводить их обучение. Здесь речь шла об особом виде дисциплины, совсем отличной от той, к какой они привыкли в армии.
Уходя, я почувствовал, что получил именно такую группу, о какой можно было только мечтать. Их физические данные давали мне гарантии, что они будут в состоянии выполнить все упражнения. Одним словом, они были прирожденные бойцы.
Остаток дня, как и следующий, я провел, подготавливая журнал работы, выбирая упражнения для разогревания и для первых шагов в айкидо и джиу-джитсу. Выбрал с десяток упражнений из категории самых сложных. Несмотря на то что я высоко оценил парней и девушек, я должен был в этом убедиться. В нетерпении ждал я первого рабочего дня, чтобы вновь встретиться с ними.
В понедельник, когда я прибыл в лагерь, то увидел их перед тренировочным залом. Они вели себя, словно маленькие дети: бросали друг в друга снежкам, опрокидывали друг друга в глубокий снег, прыгали в сугробы.
Я догадался, что это их первая встреча со снегом, и специально замедлил шаг. Полюбовавшись этим зрелищем, я подумал: кто бы мог догадаться, что вот эти парни и девушки входят в состав госбезопасности и телохранителей президента.
Как только они меня заметили, то, не дожидаясь приказа Нуамбаи, выстроились в шеренгу. Для меня это было лучшим знаком их готовности принять меня и оказать должное внимание. В зале они проделали без затруднений все те упражнения, которые я для них отобрал. И как они их сделали! Я был удивлен. Восемь девушек, которые были членами команды, ни на йоту не отставали от мужчин. Более того, как показало время, они оказались самыми сильными в команде.
Они действительно прогрессировали. Представьте себе, каково мне было чувствовать себя учителем певоклассных учеников! У них была жажда знаний, и они не могли дождаться, когда же я покажу им новый прием, технику, движение... Уже тогда я был полностью уверен, что под конец полуторагодичного обучения они будут способны безупречно выполнить любое задание.
В самом начале я не знал, какие из боевых искусств они раньше изучали, а если и изучали, то как? Но в любом случае, еще на первой тренировке я заметил: то, что я им показываю, для них ново и неизвестно. Это было хорошо. Таким образом, я мог легче вложить в их сознание все то, что они учат, что должно служить прежде всего для защиты жизни другого. Это как раз было самым трудным. Обычно человек занимается айкидо, джиу-джитсу и другими видами боевых искусств для самообороны. Моя же работа была направлена на другое: выучить этих парней и девушек этим же боевым искусствам, но с другой целью - для охраны чужой неприкосновенности.
К счастью, эта команда обладала природным талантом для профессии, которой себя посвятила. По окончании первого месяца они были в состоянии сделать многое из того, что я планировал давать им только через три-четыре месяца.
И самое главное — ни на мгновение я не видел в их глазах, на их лицах выражения скуки, пресыщения и тому подобного. Напротив, их большие черные глаза впитывали каждое моё движение. Как только я показывал им какое-то новое движение, они спешили сами проделать это. Когда проходили три часа тренировок, я видел в их глазах какую-то грусть, желание, чтобы тренировка продолжалась ещё и ещё.
ПОКЛОН
Однажды, проработав месяц, я приехал в лагерь после обеда, около пяти часов. Двор был покрыт снегом, так как прошлой ночью снег валил хлопьями. Вершина горы Авалы купалась в новом белом снегу. Был февраль, было холодно, так как дул северо-восточный ветер с Дуная.
Я был удивлен, когда увидел, что окна тренировочного зала открыты. Я знал, насколько мои ученики теплолюбивы, и остановился от удивления.
Капитан Нуамбая Фридом, увидев меня, пошла мне навстречу.
После приветствия сказала, что группа готова к тренировке. Я кивнул и хотел уже пойти в зал, когда она меня остановила и показала на открытые окна. Четко скомандовала на их языке. В тот же момент через открытые окна начали вылетать мои ученики. Они были похожи на черных барсов, перескакивающих через препятствия в погоне за добычей. Зрелище было настолько красивым, насколько и невероятным. Окна были приблизительно в полутора метрах от земли, а мои ученики пролетали через рамы окон где-то посередине. Это были самые красивые кувырки, которые я когда-либо видел. Поверьте мне, такие кувырки могут сделать только лучшие из лучших и только в зале на коврах. А они их делали на снегу, на замерзшем бетонированном покрытии. Как только кто-то из них вылетал, он сразу же вставал и становился в шеренгу. Последний из них, сделав прыжок, быстро встал в шеренгу. Наступила тишина. Они все смотрели на меня во все глаза, как будто спрашивали: ну как?
Несколько мгновений я стоял охваченный двойным чувством — восхищением и смущением, не зная, что сказать. Тогда я отреагировал единственно возможным способом: поприветствовал их и улыбнулся. Не знаю, поняли ли они эту улыбку как знак одобрения и восхищения, но мне так показалось, потому что их глаза вдруг засияли радостным блеском.
Следует упомянуть, что моя работа заставляла меня держаться немного на дистанции от этих парней и девушек. Но не потому, что я этого желал. Таков был приказ начальства: «Вы будете обучать их всему тому, что знаете сами, и только. Избегайте близких контактов».
И хотя это не было свойственно моей натуре, мне пришлось согласиться.
Я стараюсь придерживаться в обучении людей другой методики: пытаюсь полностью войти в их доверие, предоставляю им возможность узнать меня. Работая двадцать шесть лет во всех уголках земного шара, я убедился, что такой стиль работы предоставляет больше возможностей добиться успеха, чем высокомерие и сдержанность. Но мои ученики приняли меня чистосердечно и были в состоянии сделать всё, чтобы меня не разочаровать. Благодаря такому отношению они «росли» и в айкидо, и в джиу-джитсу.
Несколько раз к нам приезжали комиссии с целью проверить, как я работаю с группой. Уезжали, изумленные увиденным, и постепенно стали забывать про свои слова о «строгости», «сдержанности». Чувствовали это и мои воспитанники, не скрывая при этом удовольствия. С этого времени тренировки не заканчивались строго по часам, напротив, как будто тогда, после окончания, и начиналось всё настоящее. Они просили меня через Нуамбаю Фридом показать ещё что-нибудь, какую-нибудь новую технику, что-то из того, чего не было в программе. Радовались, когда я показывал им способы обороны от одного, двоих или от толпы нападающих. Всё чаще просили рассказать что-то о происхождении айкидо, о его создателе Морихей Уешиба, о том, как работают японцы...
ДЕВУШКИ
Хочется особенно подчеркнуть, что восемь девушек из этой группы представляли собой нечто исключительное. Через мои клубы прошли сотни и тысячи представительниц прекрасного пола или, как мы любим говорить, «слабого пола». Работая с ними, я убедился в том, что даже самые лучшие и храбрые, несмотря на природную ловкость, гибкость, приложенные усилия и настойчивость, всё-таки отставали от мужской части группы.
Просто дело здесь было в различиях психофизической конституции.
Это относилось ко всем, кроме девушек из команды Зимбабве. Они не только не отставали в любом отношении от мужчин, но и были во многих случаях более взрывными, быстрыми, даже более опасными. Это на своей коже ощутили парни, с которыми те отрабатывали приёмы.
С трудом их можно было отличить от мужской части команды. У всех были короткие курчавые волосы, сильно развитое телосложение и «мужская» осанка. Могу вам сказать, что и самый отличительный атрибут женственности - бюст был скрыт широкими тренировочными костюмами. Только тогда, когда они начинали говорить или ходить после тренировки, было видно: кто мужчина, а кто - женщина.
После обязательных упражнений, они первые просили показать ещё что-нибудь, проработать с ними какую-нибудь технику. Поверьте мне на слово, что я действительно начинал страдать. Эти девушки не знали нашей прирожденной стыдливости. Они были близки природе и ничего не скрывали, менее всего: чувства и инстинкты. Я чувствовал огромные электрические разряды при каждом прикосновении к их рукам, ногам, телу. Эти разряды пробивались из их молодых тел, ударяя почти физически.
Всем очень хорошо известен тот необъяснимый феномен в отношениях учитель — ученица, та доза увлеченности, которую девушки чувствуют к своим учителям. Это я и сам испытал много раз, в любой школе, в любой части мира. На этот случай у меня всегда была в запасе «оборона», которая не могла повредить моим ученицам. Сейчас эта «оборона» не срабатывала. Их глаза горели, как звезды ночью, и в полутьме спортивного зала в Бубань Потоке этот блеск казался более сильным. Тайком бросал я взгляды на мужскую часть команды, стараясь заметить скрытый знак ревности, так как не знал, существуют ли симпатии между ними, может быть, кто-то кому-нибудь жена, муж, близкий родственник... Но я ничего не замечал. Сегодня, когда я думаю об этом, всё больше уверен, что мои дилеммы и страхи были только во мне. Мои ученики и ученицы были предоставлены своим чувствам, и им ничего не казалось странным.
ВЫЛАЗКА
Время проходило чрезвычайно быстро. Несмотря на то что я был перегружен дневными обязательствами, договорами и посещениями клубов по всей стране, я с нетерпением ждал встречи с группой из Зимбабве. Теперь я знаю почему.
Просто все они были моими учениками. Моим самым большим успехом Это всё объясняет. Каким бы усталым я ни возвращался вечером домой, я всё равно анализировал всё то, что прорабатывал с ними в течение этого дня. Показал ли я им всё то, что было необходимо, был ли я достаточно открытым - прежде всего поняли ли они всё это правильно? В конце концов, я понял, что мучаю и обременяю себя без надобности. Просто, преподавание и восприятие были обоюдными, максимальными.
Быстро прошла зима, и моя близость с командой достигла самого высокого уровня. Они мне безгранично доверяли. Это было видно на каждом шагу. Спрашивали меня обо всём, принимали мои ответы без проверки.
В ту весну произошло событие, о котором я буду помнить всю жизнь. Несмотря на хорошее размещение, отличное питание и выдающихся учителей, мои питомцы всё-таки были «заключенными» лагеря в Бубань Потоке. Так как это были молодые люди, я был убежден, что пребывание в лагере не отличается от пребывания в тюрьме. Много раз мне приходила на ум идея забрать их и повезти куда-нибудь: на экскурсию, прогулку, просто прогуляться... И тут же я вспоминал жёсткие армейские порядки и терял охоту. Но так как наши отношения становились всё более дружественными, я окончательно решил вывезти их из лагеря.
С большими трудностями, с обиванием порогов у высшего военного начальства я получил разрешение повезти их с собой на экскурсию в Белград.
Была весна, самая красивая пора. Много красоты и тепла. Я всегда себе задавал вопрос, почему людям нравится апрель в Париже, когда у них дома то же самое и иногда даже более красиво: Монмартр, Булонский лес, Елисейские поля... Разве у нас нет Ска-дарлии, Топчидер, Сеняк, Обиличев венац, берега Савы и Дуная, Калемегаден...
Мы уселись в военный автобус и поехали в город.
Девушки и парни вели себя, как маленькие дети. В начале поездки мы поехали в Ска-дарлию, в самый центр Белграда. Все были любознательны и впитывали в себя окружающее. С Обиличева венаца смотрели на реку Саву... Самым привлекательным зрелищем для них были витрины магазинов, и я решился провести их до универмага «Белград» в самом центре города. Девушки радостно вскрикнули. Но когда мы вошли в универмаг и поднялись на второй этаж, я заметил, что у меня не хватает половины группы. Как сквозь землю провалились! Зря я вытягивал шею, поднимался по ступенькам, смотрел во все стороны над головами покупателей и полками с товарами. Мои парни исчезли. Я вызвал капитана Нуамбаю, сказал ей, чтобы она с остатками команды подождала меня здесь на месте, и поспешил по ступенькам на первый этаж. Никого там не было. Выбежал на улицу. Я должен был их заметить, несмотря на то что улицы Белграда всегда были полны народа. Опять никого не видно. Почувствовал, что всё больше и больше нервничаю. Я отвечал за этих парней, взял их под свою личную ответственность. Мне казалось, что я слышу яростные крики офицеров, которые меня ругают, ругают...
Тут я обратил внимание на большую рекламу, на которой была нарисована большая, полная кружка пива. Автоматически я пошел к пивному бару «Васина».
Они сидели возле самого большого стола, поверхность которого была покрыта пустыми кружками, смеялись и шумели. Почувствовав облегчение от того, что я их нашел, я тут же взбесился. Когда они посмотрели на меня, как провинившиеся ученики, пойманные учителем с первой сигаретой, моя ярость утихла. Наполовину выпитые кружки вернулись бесшумно на стол. Все в упор смотрели на меня. Что я мог сделать?
Они были молоды. Месяцами были заключены в казарме, без возможности немножко согреться спиртным и получить хотя бы такое удовольствие. Наконец я понял, что сердился потому, что в действительности беспокоился за них, а не потому, что они пили пиво.
Я присел к ним, заплатил, и мы вернулись к автобусу. Приказал водителю проехать под крепостными стенами Калемегадена, возле впадения Савы в Дунай, затем проехать в Международный выставочный центр и через Дедине вернуться обратно в лагерь. У меня было желание, чтобы они увидели хоть часть Белграда перед продолжением обучения в военном лагере.
На следующий день я почувствовал какую-то напряженность в команде. Они ждали, что я им скажу. Но я молчал. События вчерашнего дня уже были на втором плане. Самое главное, что не было более серьезных последствий и инцидентов (никто из них не имел ни паспорта, ни другого документа, удостоверяющего личность).
Даже симпатичный капитан Нуамбая выглядела по-другому. Глаза сверкали, а губы были крепко сжаты. Несмотря на её темное лицо, было заметно присутствие бледности. Она была старшей по званию и могла их строжайше наказать по возвращении в лагерь. На минутку мне стало жаль этих парней, так далеко заброшенных от родной страны, от семьи, от друзей, от всего, что составляло их жизнь. Максимальная дисциплина и бдительность — самые важные аспекты их профессии. А это требовало большого напряжения и некоторых лишений.
Так как я молчал дольше, чем это было принято, капитан Нуамбая приветствовала меня и, пристально посмотрев мне в глаза, сказала:
- Учитель... сэр... команда извиняется за недопустимое неповиновение и готова понести любое наказание. Приказывайте!
Её слова ещё больше вывели меня из равновесия! Какое наказание? Может быть, физическое? Или упрёки и брань? Чушь! Покашливая и переступая с ноги на ногу, быстро думал о том, что им сказать. Тогда мне на помощь пришла моя натура. То есть, когда кто-то был со мной искренним, он обескураживал меня. Поэтому я только улыбнулся.
— Всё о'кей. капитан Нуамбая. Ведите людей в зал. Нам надо работать.
Девушка с благодарностью посмотрела на меня и что-то сказала на их языке. В тот же момент в воздухе, я могу поклясться, в воздухе почувствовалось облегчение. В тот день команда работала лучше, чем обычно.
ИСПЫТАНИЕ
С каждым днём весна подходила к концу. и вершины горы Авалы зазеленели.
Луга покрылись молодой и сочной травой, ожил птицами лес. Солнечные дни предоставили возможность вывести команду из полутемного тренировочного зала и продолжить обучение под открытым небом.
Настало время убедиться в том, насколько группа готова к работе по охране президента Мугабе. Неизвестно, кто и когда в нескольких километрах от военного лагеря построил десяток маленьких зданий. Может, здесь снимали кино, а может, это были заброшенные военные объекты но это мне послужило обстановкой для проведения более конкретных заданий, это мог быть предполагаемый населенный пункт.
Расположенный далеко от любопытных глаз, он мог быть пунктом, который «посетит Роберт Мугабе».
Я отозвал капитана Нуамбаю в сторону и объяснил ей, что именно мы будем там делать. Сказал, чтобы она выбрала двух-трех нападающих, но чтобы никому не говорила, кто они. Один из парней будет президент, а все остальные - его телохранители. Нуамбая быстро объяснила команде, какое у них задание и что они будут делать. Я сразу заметил, что для нападения она выделила двух девушек. Это были самые «опасные» члены команды.
— Каким оружием атаковать, учитель - спросила меня Нуамбая до того, как я дал знак начала учения.
— Пускай выберут сами. Их задание «убить президента», пускай они это и сделают, — ответил я.
Все вместе прошлись мы вдоль главной улицы поселка. Длиной она была метров шестьдесят. Совсем незаметно выделились нападающие. Сначала эти две девушки, а за ними еще два парня.
Мы дошли до конца поселка и остановились. Капитан Нуамбая объяснила, как «президент» пройдет через населенный пункт, что в центре встретится и поприветствует уважаемых граждан, а затем пройдет до машины в другом конце поселка.
Я с нетерпением дожидался нападения. Внимательно наблюдая за нападающими, я все-таки не смог увидеть, куда они исчезли. Этого не заметили и остальные члены команды.
Телохранители заняли свои места, и процессия двинулась медленным шагом. Вдруг, словно барс, с крыши ближайшего барака прыгнул юноша, буквально в шаге от «президента». Неожиданность была полной. Парень крепко держал в руке нож, резиновый, конечно. Первой очнулась Нуамбая. Что-то громко скомандовала и тогда сработали рефлексы моих учеников. Двое телохранителей с левой и правой сторон неподвижного «президента», словно ураган, стремительно бросились на нападающего в момент, когда он хотел нанести смертельный удар. Это не было учением, не была мнимая оборона. Это была борьба за жизнь «президента». Я услышал, как парень крикнул от боли, падая на землю. В одно мгновение нож из его кисти отлетел на несколько метров, и он с лицом, прижатым к траве, еще раз крикнул от боли. Обе руки в одно мгновение были заломлены болевыми приемами за спину. Телохранители оставили атакующего и быстро вернулись на свои места. Процессия двинулась дальше. За углом одного из зданий появились юноша и девушка. Она держала в руках букет только что сорванных полевых цветов, причем юноша напевал какую-то приветственную песню, хлопая в ладоши и приплясывая. Девушка подошла на допускаемую дистанцию и протянула букет. В момент, когда «президент» подошел и принял букет цветов, она его схватила за запястье руки и рывком потянула на себя. В другой руке мгновенно появился резиновый нож, поднятый на удар. Он уже опускался к телу жертвы, когда Нуамбая подскочила и предплечьем сблокировала удар, отклонив лезвие в сторону. Одновременно сделала приём, который я показывал сто раз, и девушка с изумлённым криком полетела в воздух, сделала круг над капитаном Нуамбаей. отлетев на несколько метров в сторону. Этим захотел воспользоваться другой нападающий. Попробовал схватить «президента», пока он. как и большинство других, наблюдал, как Нуамбая освобождается от девушки с цветами. Но две пары рук схватили его и опрокинули на землю как раз в то время, когда он потянулся за оружием.
Было слышно только тяжёлое дыхание атакующих и телохранителей. На мгновение мне показалось, что я присутствовал при покушении на президента Мугабе в далёком Зимбабве. К счастью - неудачном покушении.
Нуамбая дала какое-то распоряжение на их языке, и они все построились в шеренгу. Она подала мне рапорт, сказав, что учения кончились. Похвалив ее, я сказал, что всё сделано безукоризненно. Они загалдели и начали прыгать на месте, протягивая друг другу ладони. Радовались и нападающие, хоть и морщились от боли.
Через несколько дней я решил проверить их ещё раз. Что касается техники и приёмов, этой команде тренировки были не нужны. Они могли только до изнеможения повторять одни и те же шаги, те же техники, те же броски, отрабатывать до автоматизма.
Сейчас в них надо было разбудить чувство постоянной бдительности, молниеносной реакции.
Перед входом в тренировочный зал был маленький холл. В нём было не более трёх квадратных метров, и я решил устроить тут новое покушение на «президента». Построившись в шеренгу, ученики ждали приказа. Я проходил от одного к другому, смотрел на них и продолжал идти дальше. Двум-трем я шепнул несколько слов на сербском языке. Все были изумлены даже Нуамбая, внимательно наблюдавшая за каждым моим движением. После этого я подошел к капитану Нуамбая и объяснил ей ее задание.
- Президент Мугабе входит в конференц-зал, где должен встретиться с какой-то иностранной делегацией. Я определил нападающих, а вы определите «президента». Мы вдвоем будем последним контролем при входе в зал. Распределите людей и присоединитесь к ним.
Ее черные как уголь глаза старались проникнуть в мой мозг и узнать план. Мне удалось противостоять, и она быстро опустила взгляд. Она быстро распорядилась и присоединилась ко мне возле входных дверей. Группа двинулась к залу. Нуамбая нервно всматривалась в каждого. Было видно, что она старается опознать нападающего. Но на этот раз я был полностью убежден, что ей это не удастся, так как «атакующий» стоял непосредственно возле нее. На этот раз я решил взять эту роль на себя.
Два первых телохранителя прошли возле нас, заглянули по углам зала и только тогда заняли свои места в нескольких метрах дальше. За ними тронулись и другие.
Забыл упомянуть что входные двери были очень узкими и что только один человек мог пройти через них. Так и «президент» должен был отделиться от сопровождающих его лиц и пройти один. В этот момент он был без защиты. Тогда я на него и напал. Схватил его за предплечье и рывком потянул к себе на грудь. Другой рукой схватил его за подбородок приёмом, которым мог его быстро задушить или переломить позвонки шеи. К своему большому изумлению, пока моя рука «путешествовала» в воздухе, я почувствовал, как какая-то сила поднимает мои ноги, и я лечу спиной на пол. В одно мгновение увидел изумлённые взгляды моих учеников. Только годы упражнений, пройденные мною, спасли меня от более тяжёлого повреждения. Я упал, не выпуская «президента». Постарался быстро встать, схватить его покрепче, добиться необходимого преимущества. Тогда я почувствовал на своём виске что-то твёрдое.
— Вы убиты, сэр, — услышал я женский голос.
Возле меня на коленях стояла капитан Нуамбая. — Не пытайтесь сопротивляться. — Я вам сказала, что вы убиты, — услышал я ещё раз её спокойный, рассудительный голос.
Указательный палец её правой руки замер, изображая ствол пистолета.
Я постарался упрекнуть её. чтобы изменить настоящее положение в свою пользу:
— Что это значит? Мы не работаем с оружием, капитан. Разве вы это забыли?
— Знаю сэр, но наше дело сохранить жизнь президента. Как видите, он жив и здоров, а вы... Вы убиты, сэр, — сообщила она мне с силой в голосе. Чтобы убедить меня, она приложила указательный палец к виску и губами выпустила знакомое «бум»!
Я улыбнулся и поздравил её. Она же протянула мне руку и помогла встать. Для меня это было выпускным экзаменом. Теперь я мог спокойно гарантировать, что группа готова принять на себя самую большую ответственность: жизнь президента и работу в службе госбезопасности. Еще несколько раз мы выходили на полигон отрабатывать всевозможные варианты, так как мой любимый девиз: «Упражнений и проверок никогда не бывает достаточно». Капитан Нуамбая и остальные убеждали меня, что всё это простая предосторожность, и что президент Роберт Мугабе обожаем в своей стране, и что ему не грозит никакая опасность. Может быть, так и было на самом деле. Но моя работа — не изучать любовь народа к президенту, а обучать людей, цель которых — охранять его жизнь.
Расставался я с командой Зимбабве с болью в душе. У меня было впечатление, что часть меня осталась в тренировочном зале в Бубань Потоке или на километр подальше от склонов горы Авала.
Может быть, вас интересует, знаю ли я, что стало с моими учениками? Как они проводят свою работу, посетил ли я Зимбабве?
Нет, не знаю. Только я убеждён, что они свою работу выполняют хорошо, раз президент Роберт Мугабе жив и здоров. Зимбабве я никогда не посещал по практическим соображениям. Во-первых, это государство далеко от Югославии, авиабилет туда слишком дорогой. Во-вторых, у меня день расписан буквально по минутам. Не знаю, помнят ли меня ученики. Думаю, что помнят, раз они выслали мне подарок и в письме все подписались. Во всяком случае я был в их жизни только эпизодом, а оставил ли я отпечаток -это им знать.
ДЕТИ ПУСТЫНИ
ПРИГЛАШЕНИЕ
Июнь - это месяц, когда мои ученики сдают экзамены на определенные пояса. В клубе на Врачаре привычная давка. Кроме моих учеников, тут присутствовали и их товарищи, родители, друзья клуба и просто любопытные, которых привлекало айкидо.
По установившейся традиции сначала я экзаменовал самых младших, которые сдавали на первые пояса. Во время экзамена я заметил, что несколько человек вошли в зал. Понял, что это иностранцы. Один из моих учеников, ливиец, подошел ко мне, а потом поспешил к пришедшим. Как только усадил их на скамейку в конце зала, он вернулся.
— Учитель, это представители Ливийского посольства. Они хотят поприсутствовать на экзамене, а затем поговорить с вами, - ска зал мой ученик.
— Поговорить? О чем?
Мой ученик только пожал плечами и занял свое место. Экзамен подходил к концу. Выступали более опытные ученики. Было много кандидатов на коричневый пояс, кажется, даже два-три — на черный. Публике было на что посмотреть. Я решился прервать экзамен и вызвал нескольких ассистентов продемонстрировать присутствующим несколько техник, оборону от двух атакующих, затем оборону от ножа и несколько вариантов обороны от двух вооруженных атакующих.
Этот вид работы требует максимальной сосредоточенности, так что я был не в состоянии наблюдать реакцию незваных гостей. Когда после 10-15 минут я дал знак ассистентам, что показ закончен, в зале были слышны бурные аплодисменты. Аплодировали и люди из посольства. Я продолжил экзаменовать кандидатов, и приблизительно через час экзамен был закончен. Тогда вновь ко мне подошел ученик из Ливии и представил меня господам из Ливийского посольства. Так как в зале было душно, я пригласил гостей сойти в холл спортивного центра, где мои ученики уже расставили стол, стулья и предложили холодные напитки. После нескольких вежливых фраз и их комментария на счет увиденного один из них сказал.
— Прошу Вас прийти завтра в наше посольство около десяти часов для серьезного разговора.
— Можно ли узнать, о чем идет речь.
— Мы получили распоряжение от верховного командования Ливийской армии пригласить вас для работы в нашей стране.
— Все подробности узнаете завтра в посольстве, - сказал человек помоложе, опережая мои вопросы.
Признаюсь, я почувствовал определенную долю удовольствия и гордости. Приглашение от верховного командования зарубежной армии, конечно большое дело и большая честь. По всему миру столько мастеров, прежде всего в Японии, Китае, Корее, а представители Ливийского посольства хотят пригласить меня, Любомира Врачаревича, парня с Балкан!
На следующий день ровно в десять часов я постучал в двери Ливийского посольства на улице генерала Жданова. Меня сразу ввели в большое помещение. Здесь находились лица известные мне со вчерашней встречи, а за столом сидел человек среднего роста с острыми чертами лица, в профессии которого не было сомнений - это военный с головы до ног.
— Полковник Имгада Шериф Сади, - представил его один из с<