На современных российских школьников влияют три социальные тенденции. Во-первых, это преобразования, претерпеваемые страной, которые отражаются на изменениях в ценностях молодого поколения. Изменение общества (рыночная экономика, социальное расслоение, демократические институты, массовая культура) неминуемо вырабатывает совершенно иные социальные условия, что создает и принципиально новые требования к школе. Во – вторых, с большей или меньшей силой, школе всегда приходилось сталкиваться с таким явлением как молодежная субкультура, то есть с особенностями, которые позволяют видеть в молодежи особую социальную группу, со своими лидерами, кумирами, иерархией, разделением на группы, модой, языком, отношением к жизни, психологией. В – третьих, школа должна учесть и то, что, несмотря на все социальные последнего десятилетия сохранялся достаточно стабильный рейтинг ведущих молодежных ценностей: здоровье уверенность в себе (способность «пробиваться» в жизни) любовь, достаток, работа, семья. Современная школа, если она стремиться активно участвовать в формировании молодого поколения России, не может не учитывать эти тенденции.
Норма XIX века - школа готовит будущего интеллектуала,— характерная лишь для элитарной части российского общества того времени, в XX веке становится ориентиром для массового школьного образования. В последние годы этот ориентир уже не единственный. Среди школьников и студентов появились относительно новые группы, отличающиеся своим отношением к образованию - «прагматики», «эмигранты» (только такое образование, которое пригодится для будущей престижной профессии, для работы за рубежом). При этом еще сохраняется значительная часть учащихся, либо ориентированных на получение добротных знаний (будущих интеллектуалов), либо готовых учиться по привычке. Идет социальное расслоение школьников (в Петербурге это 2 % учеников из состоятельных семей, которые могут предоставить ребенку практически все, вплоть до личной машины и жилья и 11% из семей, живущих у черты бедности). Их отношение к учебе, школе разное. Сегодня по данным петербургских социологов образования только 20% учащихся города ориентированы на прилежную учебу. 55 % — прагматики, видящие в ней лишь необходимость в нужных оценках, документах об образовании, в перспективе — в занятии выгодного социального положения. 12 % равнодушны к учебе и около 10 %, учиться не хотят ни при каких обстоятельствах (т. н. «негативисты»). В провинции мотивация к учебе выше, чем в крупных городах, но и возможностей меньше. Имеется явный запрос молодежи на школу, которая сможет работать со всеми представленными «ролями» учащихся. От школы требуется реализация разных вариантов образовательных услуг для этих четырех групп.
|
Но школа по-прежнему старается избавиться от «негативистов» и работать для высоко мотивированных к обучению детей. При этом учить ей приходиться все категории.
Современная отечественная школа слабо учитывает детские физиологические и психологические проблемы как проблемы не только социальные, но и собственно педагогические. Показатель общего нездоровья учащихся доходит до 85 % детей, невротического — до 20 %. Различным формам насилия со стороны взрослых в Петербурге подвергается каждый восьмой ребенок. А школьные педагоги не могут действенно помочь детям в решении этой проблемы. Последствия, в виде суицидального поведения и подростковой агрессии, известны. Педагогам давно пора понять, что предметы, учеба, оценки и экзамены совсем не так важны по сравнению со стихийно происходящей сегодня молодежной социализацией — выработкой стереотипов поведения, которые будут руководством и во взрослом возрасте. И основные детские проблемы и трудности,— неуверенность в себе, беспомощность, изоляция в группе, сверхответственность,— решаются именно в школе. В противном случае они станут отравлять человеку (и обществу) жизнь в дальнейшем.
|
По данным социологов молодежь строит явно нереальные жизненные планы. Молодые люди хотят получения вузовского образования по престижным профессиям (юридическим, экономическим, управленческим, гуманитарным), но не хотят серьезно учиться и не учитывают спрос на них. Они хотят иметь стабильную высокооплачиваемую и престижную работу с комфортными условиями труда (миф о бизнесмене), но не хотят личной ответственности и риска, - непременных атрибутов рыночной экономики. Труд, профессия, работа, интересная сама по себе исчезает из системы молодежных ценностей современной России. Зато появились желание развлекаться, отдыхать, что требует высоко оплачиваемой работы. Налицо противоречие возможностей и потребностей молодого поколения, сформированное стереотипами массовой культуры общества потребления (ничего пока толком не умея, готовы работать только за большое вознаграждение).
|
Как реагировать школе на эту ситуацию? Принять как данность и пустить все на самотек, продолжать пытаться внушать ценности и представления о жизни предыдущих десятилетий? Или пытаться предупредить, убедить в сложности реализации этих «наполеоновских» планов? Явно, что школе необходим школьный практически ориентированный курс социального образования учащихся. Диалог, способный убедить их в том, что далеко не все взрослые с их поучениями - это «отстой».
В исследованиях отмечается недостаток у молодежи патриотизма и гражданственности, ее гражданская незрелость. Желание родиться и жить в другой стране соседствуют с отсутствием желания сделать что-либо общественно полезное. Свойственный части молодежи экстремизм в сочетании с общественно-политическим инфантилизмом, как показывает история молодежного движения, чреват аналогом западного молодежного бунта конца 60-х.
Происходит крах «вечных» ценностей (любовь, семья исполнение законов). Молодежь изменяет отношение к любви и семье, часто противопоставляя их. Сексуальная революция в России сочетает скоротечность ее как естественного этапа в развитии современного общества и как явления, ставшего объектом коммерции. Сексуальные отношения вне брака не рассматриваются сегодня молодыми людьми как аморальные(75%), как и семья без детей (35 %). При этом, статистика современных разводов показывает, что происходят они чаще всего именно по причине духовной несовместимости партнеров (84 %), когда семья перестает быть психологическим убежищем человека, а вовсе не по причинам сексуального плана. Кумирами молодежи стали кумиры силы — массовые, низкопробные с точки зрения привычных представлений классической культурной традиции взрослого поколения. Молодежные преступления с их необъяснимой жестокостью, омоложение преступности нельзя объяснить только бедностью определенных социальных групп или свойственным молодежи желанием показать себя, отрицая принятые в обществе правила. Это результат противоречия между сформированными СМИ завышенными потребностями молодежи и ее естественно (в силу возраста, квалификации) недостаточными социальными и профессиональными возможностями.
Не может не беспокоить наркотизация молодежи (10 % населения, из которых 60 % — до 25 лет) и подростковые суициды (70 % из-за конфликтов с родителями, на втором месте школьные проблемы, проблемы общения со сверстниками -на третьем). Молодежную наркотизацию тем более нельзя объяснить имущественным положением их семей. Среди употребляющих (хотя бы однократно) психотропные вещества по Петербургу 40 % — учащиеся гимназий и лицеев, 10 % — студенты вузов, 15 % — будущие педагоги.
Современная российская молодежная субкультура вестернизирована, аполитична, контркультурна, но функцию объединения молодежи на основе неких общих ценностей и поведения по-прежнему выполняет (например, молодежный жаргон). Наличествуют частично молодежный национализм и военно-государственный характер восприятия прошлого (опросы показали, что в рейтинге великих деятелей России первенствуют Петр Великий, Иван Грозный, Иосиф Сталин, отношение к достижениям которых явно не может быть только положительным. Великих же деятелей российской культуры для молодежи как бы и не существует).
Молодое поколение все чаще выступает лишь как коллективный потребитель массовой культуры, но не ее созидатель. Эта бездуховность молодежи соседствует с современным религиозным язычеством, особенно проявляющимся в деятельности тоталитарных сект. Молодые люди считают себя верующими (60%), но 43% из них никогда не были в храме ни одной конфессии на богослужении. Таким образом, исторически существовавшего религиозного «ограничителя» нравственности сегодня в России тоже нет. Нет и единства в государственной молодежной политике, е стратегического выбора: помогать только социально незащищенным слоям молодежи, или работать со всей молодежью в целом как группой, нуждающейся в особом внимании государства.