Храм Успения Божьей Матери.

 

Также в центре города Бор располагается храм Успения Божьей Матери.

Второе поселение, вошедшее в состав города Бор, – село Мухино. В XVII столетии оно имело второе название – «Олешино». В нём до революции было два храма: Успения Пресвятой Богородицы и Покровская (Ильинская) единоверческая церковь. В XVIII столетии здесь значился только один деревянный Успенский храм (1719 года постройки), затем после пожара в 1746 году на месте прежней вновь построили деревянную церковь, а в первой четверти XIX века прихожане начали возведение каменного храма. Строительство церкви по проекту архитектора И. И. Межецкого велось в течение шести лет (с 1820 по 1826 год).

В этот период времени село Мухино являлось вотчиной князей Мусиных-Пушкиных. Когда эти земли по наследству перешли во владение к тайной советнице Е. Ф. Муравьевой, и она, как благочестивая христианка, решила помочь прихожанам построить каменный храм, пожертвовав для этой цели 10 000 рублей. Этот прекрасный храм первоначально имел три престола: главный (холодный) – в честь праздника Успения Божией Матери, придельные (тёплые в трапезной части): правый – в честь трёх Вселенских великих учителей и святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, левый – в честь святой великомученицы Екатерины. В 1902 году в этом приходе состоялось торжественное архиерейское богослужение по случаю завершившегося капитального ремонта в Успенской церкви. В воскресный день, 16 декабря (по старому стилю) Божественную литургию возглавил Преосвященнейший епископ Нижегородский и Арзамасский Назарий (Кириллов), пред этим окропив храм святой водой. По окончании богослужения епископ Назарий посетил дом старосты, на средства которого был обновлён храм. «Редкое в селе торжество архиерейского священнослужения доставило великое духовное утешение местным православным жителям, и этот настоящий светлый день надолго останется у них в доброй памяти», — так об этом событии сообщали «Нижегородские епархиальные ведомости».

В приходе Успенской церкви помимо жителей самого села Мухино числились жители ещё девяти соседних небольших деревень: Макарово, Старожилово, Еголево, Пикино, Горелово, Липово, Мякотино, Ивонькино, Боталово, где к 1904 году, по подсчетам священнослужителей, проживало порядка 1 605 прихожан мужского и женского пола, а также около 90 раскольников. При храме было отведено место для захоронений, где покоился прах наиболее почитаемых жителей. На территории села также имелось большое православное кладбище, а улица, ведущая к нему, называлась Новокладбищенская. В настоящее время это кладбище застроено жилыми домами и сараями.

 

Судьба храма в 1930-е годы ничем не отличается от других. Гонения начались в 1933 году. По обвинению в антисоветской агитации оказались арестованными священнослужители этого храма: иерей Федор Петрович Славницкий, в 1934 году приговоренный тройкой НКВД к 8 годам заключения в ИТЛ; диакон Михаил Павлович Левитский, в 1936 году приговоренный тройкой НКВД к 7 годам лишения свободы4 псаломщик Александр Петрович Скалин, в 1937 году приговоренный тройкой НКВД к 10 годам исправительно–трудовых лагерей; монахиня Елена (Сидорова) в 1933 году находившаяся под арестом 1.5 месяца, монахиня Анна (Соболева) в 1937 году приговоренная тройкой НКВД к 8 годам ИТЛ и умершая в заключении 10 марта 1938 года; председатель церковного совета Федор Елунлвич Смирнов, в 1937 году приговоренный тройкой НКВД к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. За отказ в выдаче ключей от храма представителям власти была лишена свободы на восемь лет Евдокия Михайловна Федотова. Регент церковного хора Михаил Андреевич Овчарин находился под арестом в 1933 году.

 

 

После того, как были арестованы все священнослужители и члены приходского совета, богослужения в Успенском храме прекратились. Он был закрыт одним из самых последних на Бору в 1938 году.

В дальнейшем несколько лет полуразрушенное и оскверненное здание храма использовалось в качестве ссыпного пункта «Заготзерна». С 1949 года в нём разместился автосервис, а после него учебные мастерские школы № 4. Когда же построили для учеников новые мастерские, то брошенное здание храма стало постепенно превращаться в руины. По рассказам старожилов, долгое время в алтаре Успенской церкви находился туалет для продавцов, приходивших сюда с Борского рынка, находящегося на месте разрушенного единоверческого Покровского храма. В годы Великой Отечественной войны борчане ходатайствовали об открытии Успенской церкви, но получили отказ от властей. В отчете после осмотра здания храма в 1945 году сообщалось: «Помещение свободно, полов нет, культового имущества нет совершенно, отсутствует живопись внутри, с наружной стороны нет глав, сломаны паперть и стропила, разрушена система отопления». Успенская церковь в городе Бор является первым восстановленным храмом. Богослужения в ней возобновились в 1991 году.

 

 

 

Последним священником Николо-Знаменского храма до его закрытия в советское время был Василий Феофанович Державин (1868-1930).

Родился о. Василий 13 января 1868 года в семье священника.

Выпускник Нижегородской духовной семинарии. В одном классе в семинарии с Василием Державиным учился Валериан Беляев 1870 г.р. Судьба уготовила им обоим возможность встретиться еще дважды: с 1915 по 1930 гг. совместно служить на борской земле в Николо-Знаменском храме, соседствовать домами и вместе, в предсмертный час о. Василия, оказаться в неволе в архангельской ссылке.

Преосвященным Владимиром он был рукоположен в 1891 г. в священники с. Старая Березовка Сергачского уезда, в 1896 г. Этому событию предшествовало венчание Василия Феофановича и дочери св. Феодора Ивановича Соловьева Софии, окончившей к тому времени женское епархиальное училище.

Спустя пять лет священник был переведен на новый приход в село Огнев-Майдан Васильсурского уезда. Жизнь отца Василия на месте нового служения началась с постройки церковно-приходскорй школы, с поиска средств для ее обустройства.

 

 

Дом, купленный под школу, требовал ремонта, а крестьяне отказывались помочь ссылаясь на недостаток времени и средств. Глубоко почитая святого праведного отца Иоанна Кронштадского и зная, что он часто проезжает этими местами, отец Василий послал ему письмо, прося средств на ремонт школы, а в письме написал: «на ремонт церкви». Отец Иоанн прислал деньги, а вместе с ними записку: «На ремонт школы».

Был еще один случай, когда священник Василий Державин прибегал к помощи святого, это случилось когда пришла пора родиться его сыну Николаю, будущему священнику. Роды были сложными, и он послал телеграмму отцу Иоанну. После этого жена его благополучно разрешилась от бремени.

В 1906 г. Переведен в Нижний Новгород и определен на должность смотрителя дома семинарского общежития, причислен к штату Рождественской, а затем Серафимовской домовой церкви. Отец Василий был награжден

- набедренником (1899 г.),

- скуфьей (1901 г.),

- камилавкой (1910 г.),

- наперстным крестом «от Св. Синода выдаваемым» (1916 г.),

- серебряной медалью в память царствования Александра III.

В 1909 г. Съездом духовенства епархии ему «выражена благодарность за ревностное и усердное исполнение обязанностей по заведыванию семинарским общежитием с внесением в формуляр ».

Согласно собственному прошению, 7 февраля 1915 года он был перемещен на должность настоятеля Знаменского Борского собора. 1915 год для о. Василия был итогом предшествующего 25-летнего ревностного служения без выходных и отпусков, что было характерно для любого православного священника во все времена и во всех приходах.

Многодетная семья священника стала жить в 2-х этажном кирпичном доме, построенном рядом с Николо-Знаменской церковью в 1848 году, ныне сохранившимся на улице Луначарского. За 165- летнюю историю дома в нем, надо полагать, жили многие священнослужители с семьями, начиная с о. Н. Успенского, о. В. Тихомирова, о. Платона Воскресенского.

Дети все учились: Николай (1897 г.р.) - в Нижегородской духовной семинарии, Михаил (1898 г.р.) и Павел (1900 г.р.) - в Нижегородской 1-й гимназии, Наталия (1901 г.р.) и Олимпиада (1906 г.р.) - в Нижегородской 2-й гимназии, Мария (1905 г.р) - а приходской школе.

Одним из первых деяний о. Василия на новом месте стали похороны умершего защитника веры, царя и Отечества рядового Василия Касьянова, привезённого с фронта с отмороженными ногами. Шла Первая мировая война. Настоятель церкви и церковный староста И.И. Шерстнев вместе вошли с прошением к Его Преосвященству Иоакиму о разрешении похоронить воина в церковной ограде и освободить от занятий учащихся с. Бор для присутствия на погребении. Ходатайсто было удовлетворено, похороны состоялись при большом стечении молящихся. Впоследствии на могиле поставили крест с надписью и соорудили оградку.

Затянувшаяся война привела страну к февральскому перевороту 1917 года. Церковная жизнь продолжалась в новых условиях. В 1918 году издается указ о незаконности церковного брака. С 1919 года правительство начинает проводить политику воинствующего атеизма. Патриарх Тихон предает анафеме гонителей. Нижегородская епархия предложила провести крестный ход против Декрета о гонении на церковь. Из Рожнова такой крестный ход двинулся в Нижний Новгород, к Георгиевскому собору (посвящен основателю Юрию Всеволодовичу, а в народе именовался " золотым", был взорван в 30-е годы). В соборе с воззванием выступил настоятель Знаменской церкви с. Бор о.Василий Державин. Икона Казанской Божией Матери была вставлена в ковчег и принесена по улицам Полевой и Варварской к Благовещенской площади (ныне по. Минина) в сопровождении необъятного моря шествующего народа.

 

Став настоятелем главного Борского храма, о. Василий Державин, как и его предшественники, одновременно исполнял обязанности заведующего и преподавателя Закона Божия в приходской школе.

В 1921 году он был возведен в сан протоиерея.

В 1922 году о. Василий был отстранён от всех учительских должностей. О последующих годах служения о. Василия в храме с. Бор более ничего не известно, кроме сведений из писем и стихов Николая Васильевича, сохраненных в семье его сына, Александра Николаевича, живущего в Костроме.

Сохранились письма о. Василия своему сыну Николаю Васильевичу, уже бывшему в заключении на Соловках.

Первое письмо Василий Феофанович написал с Бора, беспокоясь, что " по чистке госаппарата выбыла со службы дочь Маруся и не устоит Наталия, служащая завода "Теплоход". Посылает привет о. Евгению Стрельскому и его родному брату Михаилу Федоровичу, также подвергшемуся аресту, заключению и ссылке.

В 1932 году Знаменский храм был закрыт одним из первых на Бору. Престарелого настоятеля храма протоиерея Василия Державина арестовали и приговорили к трем годам ссылки в городе Архангельске.

Ещё одна весточка, полученная от о. Василия, - открытка, посланная им из Архангельска, места его ссылки, сыну Николаю. " Ну вот, мой милый и дорогой сын Коля, я живу недалеко от тебя, прибыл на трехлетнее пребывание. Постоянное место пока не назначено". На краю открытки плохо читаемая надпись: "Живу вместе с В. Васильев...". Так стало известно, что Валериан Васильевич Беляев, регент Николо- Знаменского храма, был арестован и сослан в ссылку вместе с настоятелем о. Василием Державиным, который через непродолжительное время и скончался. Отцу Василию было 62 года.

Николай Васильевич разыскал Валериана Васильевича, указавшего ему могилу его отца, долго молился, " прося отцовского благословения из мира горнего".

В 1932 году Знаменский собор был закрыт одним из первых на Бору. Престарелого настоятеля храма протоиерея Василия Державина арестовали и приговорили к трем годам ссылки в городе Архангельске, где он и скончался на 63-м году жизни.

 

 

Три сына о. Василия также подверглись репрессиям в советское время.

Средний, Михаил (1898-1937), служил священником, но в советские годы стал преподавателем физики в школе взрослых на ГАЗе. Арестован в мае 1937 года, через полгода расстрелян.

 

Младший, Павел (1909-1937), арестован в 1919 году как эсер,отправлен в Москву в ревтрибунал. Приговорен в 1937 году к высшей мере наказания. Расстрелян.

На долю же его старшего сына Николая, бывшего чтеца и пономаря Знаменского собора в селе Бор и Успенской церкви в селе Мухино, а в дальнейшем священника, выпало целое десятилетие гонений и страданий в сталинских лагерях.

Николай Васильевич Державин родился 18 апреля 1897 года в селе Огнев-Майдан, Васильсурского уезда, где в то время служил его отец. По другим данным, место рождения — Казанская губ., г.Козьмодемьянск.

В 1918 году Николай Державин закончил Нижегородскую Духовную Семинарию. Это был последний, послереволюционный, выпуск.

Недавнего семинариста и сына священника власти мобилизовали в рабо­чий батальон. Здесь на положении полузаключенного Николай пробыл два года, до конца гражданской войны, впервые соприкоснувшись с подневольной тяжелой работой.

 

По возвращении он поступил псаломщиком в храм села Мухино, непода­леку от Бора.

Кроме клиросного послушания, он с усердием обучал прихожан пению. Среди учениц этого ревнителя церковного пения была и его будущая жена — Дарья Васильевна, которой суждено было разделить исповеднический подвиг мужа. Они обвенчались 8.11.1926г.

 

В их семье впоследствии родились дети:
- Александр (10.11.1927–06.03.2005)

- Валентина (родилась за день-два до 22.02.1929г., умерла 12.02.1930г.).

В то время во многих городах устраивались диспуты с безбожниками. Должен был быть такой диспут и в Городце (благочестивом небольшом приволжском городке, где было тогда семь больших храмов). Архиерей послал туда Николая, и он произвел на слушателей такое впечатление, что про безбожника было сразу забыто. Перед ними предстал прирожденный пас­тырь. Его пламенная чистая вера пленила горожан, и они отправили делега­цию к архиерею с просьбой рукоположить молодого чтеца в священника.Архиерей благословил. Николай женился и уехал в Городец.

В 1927 году епископ Городецкий Неофит (Коробов) рукоположил его во священника. После рукоположения епископ, обращаясь к народу, сказал: «Вот перед вами стоит новый добровольный мученик, который за вас, паству свою, за Святую Церковь должен оставить все, что любил. Даже жену свою он будет любить уже меньше, чем прежде; он должен оставить ее, когда долг призовет его идти на служение Святой Церкви».

Слова эти скоро сбылись. В декабре 1928 года о. Николай был арестован и заключен в Нижегородскую тюрьму.

Жена его, Дарья Васильевна, стала хлопотать о свидании. Среди над­зирателей встречались не совсем очерствевшие люди. Один из таких сказал Дарье Васильевне: «Приходи, я тебе его выведу». Во время свидания о. Нико­лай сказал жене: «Надо все терпеть. И какие бы испытания не выпали, от Бога не отказывайся». И передал для епископа Неофита список священников и мирян, находившихся в заключении.

Это был удивительный период жизни в неволе. Надзиратели и админи­страция тюрьмы не препятствовали совершению церковных служб, но часто сами стояли у дверей и слушали вместе с уголовниками дивное пение, когда со вдохновением и умилением пело одновременно двадцать-тридцать го­лосов. Бывали дни, когда все камеры, где находились епископы, священники и миряне, начинали петь сразу, и тогда тюрьма обращалась в подобие храма, где сотни узников Христовых воспевали хвалу Творцу.

Обвинений против о. Николая не было, но он был православным свя­щенником, и этого было достаточно, чтобы приговорить его к пяти годам заключения на Соловках.

 

2 мая накануне Пасхи приговоренные прибыли в Кемь.

«Молиться в эту ночь пришлось про себя, тихонько. И только из окна на­блюдали крестный ход в начале пасхальной заутрени вокруг маленькой церкви, которая находилась недалеко от вокзала на Поповом острове»,— писал о. Николай.

По прибытии заключенных во 2-й Соловецкий лагерь, расположенный неподалеку от Кеми, врачи нашли у о. Николая сердечное заболевание, и его поставили работать сторожем.

Дарья Васильевна стала добиваться разрешения на свидание с мужем, но ответа не было, и летом 1930 года она поехала в Москву. По приезде она пошла в Иверскую часовню и долго молилась, прося Божию Матерь о по­мощи, а затем направилась в НКВД.

Первое, что она увидела, был просторный двор, весь заполненный на­родом. Здесь она узнала, что стоять придется неделю. Что было делать? Она встала в очередь. Вскоре вышел чекист, она обратилась к нему.

—Я подавала заявление, а мне никакого ответа...

—Не знаю. Нет у нас ничего.

—Ну так как же мне быть?

—Ну как, пойди сфотографируйся, сдай фотокарточку, а там видно будет.

На следующий день Дарья Васильевна пришла с фотографией. Вчераш­ний чекист сказал:

—Стой здесь и никуда не уходи.

Взял фотографию и ушел. Простояла она целый день. Только к вечеру он вышел и сказал, что ей дано разрешение на трехчасовое свидание.

Помощью Божией она добралась до Кеми. Здесь выяснилось, что лагерь, где находится о. Николай, в ста километрах от Кеми, в Подужемье. Началь­ник лагеря разрешил свидание на неделю. На второй день свидания пришло распоряжение заменить о. Николаю и другим нижегородским священникам заключение в лагере ссылкой.

Собрали этап. Морем довезли до Архангельска и заключили в храме, превращенном в пересыльный пункт. Еще недавно здесь служили и приносили бескровную Жертву, а теперь здесь томились служители, которых намерева­лись принести в жертву самих, уморив голодом.

Прошло трое суток, а их не собирались кормить.

 

 

Они обратились в НКВД с жалобой: «Что-нибудь с нами делайте. Или кормите... или стреляйте. Разве у вас есть разрешение морить нас голодом? У нас — вольная ссылка...».

Это подействовало; было объявлено, что они будут отправлены этапом в глубь Архангельской области, в Карпогоры.

Николай Державин перед отправкой в Карпогоры нашел в Архангельске сосланного регента храма, где служил отец, и тот ему пересказал весь крестный путь о. Василия — от ареста до смерти.

Вместе с регентом и местным священником о. Александром они отслужили на могиле о. Василия панихиду, а затем долго еще молился о. Николай, прося отцовского благословения из мира горнего.

На следующий день был этап: он был многолюдным, включал стариков и больных, из которых многие, не выдержав трудностей пути, умерли.

После прибытия в Карпогоры ссыльные были распределены по селам. Отца Николая с некоторыми другими нижегородскими священниками отправили в село Шардонель, откуда они уже сами перебрались дальше — в село Кушкопол.

Жизнь и работа в ссылке с каждым годом становились все тяжелее. Зарплату выдавать перестали, уменьшили паек, да и тот давали не всегда; за выходные не давали совсем, а из рабочих пяти дней паек выдавали только за четыре.

В ссылке у о. Николая образовалось некое подобие прихода. Вот как пи­сали о нем ссыльные сестры: «У нас образовался свой приход, или, вернее, обитель под названием «Всех скорбящих радости», правда, у батюшки не славные мира, а самые убогия, немощныя, глухия да кривыя, нищия, хотя он (о. Николай.— И. Д.) молод летами, но разумом превосходит всех наших ссыльных и отзывчив на всякое чужое горе и скорбь, служба его пропитана вся благоговением, и поистине на нем почиет Святой Дух...и хотя он и имеет семейство, но он вполне пропитан монашеским строем... у него нет ни рисов­ки, ни лицеприятия, все для него равны, или вернее, чем человек немощнее и худородней, тем больше он уделяет внимания».

Весной 1934 года срок ссылки закончился, но ГПУ не спешило отпус­кать о. Николая. Он был арестован и посажен в подвал следственной тюрь­мы. «Мы тебя отпустим, если ты согласишься сотрудничать с нами»,— пред­лагали чекисты. Отец Николай отказался. Тогда они посадили к нему в каме­ру цыганку. Она употребляла все усилия, чтобы склонить исповедника к паде­нию, но цели своей не достигла.

Дарья Васильевна, видя, что муж не только не возвращается, но что над ним нависла угроза нового следствия, написала в прокуратуру Москвы, Архангельска и жене Горького Пешковой, прося ее проследить, чтобы офи­циальные заявления не пропали. 8 мая 1934 года Пешкова ответила: «Хода­тайство переслано в ОГПУ Северного края в Архангельск для ускорения освобождения из ссылки Вашего мужа Державина Николая Васильевича за окончанием срока».

 

На полгода позже он вернулся к родным в Городец.

После ареста о. Николая староста собора Иван Михайлович пригласил Дарью Васильевну вместе с детьми поселиться в церковной сторожке. «Вам трудно будет жить одним, а здесь вы будете в церкви помогать, будете отопле­ны и все у вас будет». Отец Василий благословил принять приглашение. И все годы заключения мужа она прожила в сторожке собора.

Когда о. Николай вернулся, две церкви заспорили о нем: кладбищенская хотела, чтобы он служил в ней, а собор Спаса просил к себе.

Нижегородский архиерей вызвал о. Николая с матушкой и спросил ее:

-Где ты жила, пока у тебя муж сидел?

-Я жила у собора Спаса.

-А сейчас где живешь?

-У Спаса в сторожке.

Архиерей благословил о. Николая служить в соборе Спасителя. Здесь о. Николай прослужил до ареста в 1937 году.

Наступили годы, которые должны были по замыслу безбожников стать для Православной Церкви России последними.

Шла служба. Отец Николай вышел с чашей: «Со страхом Божиим и верою приступите», унес ее в алтарь и вышел, чтобы прочесть отпуст. В это время в храм, не снимая шапок, вошли четверо чекистов и направились к алтарю. Отец Николай преградил им путь и сказал:

—Только через мой труп перешагнете. Здесь вам стоять нельзя.

—Нам надо с вами поговорить,— сказали они.

—Когда все кончу! — решительно ответил о. Николай.— Тогда будете со мной разговаривать. Сейчас я не могу с вами разговаривать. Отойдите отсюда.

Они стали ждать. Храм между тем потихоньку пустел. Прихожане поки­дали его, и до конца осталось человек пять молящихся. Отец Николай потре­бил Святые Дары, разоблачился и вышел.

—Храм ваш закрыт,— объявили чекисты.

В те дни его не арестовали.

 

 

Храм закрыли. Чтобы уехать, надо было получить паспорт; Дарья Ва­сильевна сдала документы, получать нужно было о. Николаю в милиции. Повсюду шли аресты, и Дарья Васильевна отправилась в милицию вместе с мужем.

Отца Николая вызвали последним. Прошло полчаса, час. Наконец, вы­шел милиционер, вынес наперсный крест и повесил на стену. Надгробием показался Дарье Васильевне крест мужа на казенной стене, и она встревожено спросила милиционера:

—Скажите, сейчас Державин прошел, что его так долго нет?

Он взглянул на нее и сказал:

—Иди домой. Все.

Дома шел обыск. Чекисты, думая посмеяться над нею, спросили ее:

—А где же ваш муж?

—Вы знаете, где он.

—Ну садись, дожидайся.

Дошли до дарохранительницы, хотели взять. Дарья Васильевна с реши­мостью о. Николая вступилась:

—Нельзя вам этого трогать. Нельзя. Не трогайте руками.

—Ну ладно. Но ты смотри, никуда не девай. Все, что мы перепишем, все это мы придем и возьмем.

Когда они ушли, она дарохранительницу и кое-что из книг спрятала.

Отец Николай, вероятно, почти сразу после ареста был казнен, во всяком случае, от него не было никаких известий.

После смерти Сталина Дарья Васильевна поехала в Печеры Псковские к старцам о. Симеону и о. Луке и рассказала всю историю.

—Это мученик,— выслушав ее, сказал о. Симеон.

Вместе с о. Николаем Державиным были арестованы и скончались в за­ключении священники Городца: о. Феодор Добронравов и о. Александр, слу­жившие в храме Архангела Михаила; сын старосты Павел Ноздринский, Кириак Корёгин и его сын Иоанн. Кириак Корёгин был из старообрядцев, но принял православие и стал его ревностным исповедником.

 

Тяжелое время испытаний и гонений выпало на долю православных людей, здесь и проявилась их вера, сила и мужество! И мы не забудем подвиг людей, пострадавших за веру!