Жанр – способ организации текста автором и восприятия текста читателем. Поэтому, по М.М.Бахтину, «произведение возможно лишь в рамках определенного жанра»[1]. В ХХ-м веке, в период зарождения фантастики и фэнтези, стали появляться фантастические хроники как особый жанр литературы («Хроники Нарнии» Льюиса; «Марсианские хроники» Брэдбери; «Хроники Амбера» Желязны и т.д.). Это стилизованное под историческую хронику описание событий, имевших место в некоем вымышленном или условно вымышленном времени и пространстве.
Хроника – «(от греч. chronos - время) - прозаический жанр, содержащий изложение исторических событий в их временной (хронологической) последовательности. Зародившись в эпоху античности, хроники получили распространение в средневековой литературе (например, "История бриттов" (1132 -1137) Гальфрида Монмаутского). В Древней Руси - это летописи. Нередко хроники становились сюжетной основой для создания художественных произведений (в частности, материал хроник использовали У. Шекспир в пьесах "Ричард III", "Генрих IV" и др., П. Мериме в "Хрониках царствования Карла IX" и т. д.). В русской литературе XIX в. были популярны семейные (усадебные) хроники, например, у С.Т. Аксакова, Н.С. Лескова. Известны также пародийные, сатирические хроники ("История одного города" М.Е. Салтыкова-Щедрина)»[2].
Задача нашего доклада: исследование черт хроники как жанра.
Мы рассмотрим основные характеристики жанра фантастических хроник на примере романа-хроники Р.Желязны «Хроники Амбера». (1-го пятикнижия). Он не был первым переведенным на русский язык жанром фантастических хроник (первый перевод на русский «Марсианских хроник» Брэдбери - 1963, «Нарнии» Льюиса - 1978, «Амбера» Желязны - 1991). Тем не менее, хроники Желязны стали наиболее популярным текстом на постсоветском пространстве, поэтому его схема заимствуется массовой литературой. Кроме того, в отличие от Брэдбери и Льюиса, повествование в «Хрониках Амбера» не строится как условно-вымышленный рассказ, как фантастика, а подано с исторической правдивостью, что, возможно, сыграло свою роль при восприятии и копировании жанра в русском литературном пространстве.
Роман Желязны «Хроники Амбера» выстроен как повествование о семейной истории королей государства Амбер. Эта история мифологизируется, семейная хроника приобретает масштаб вселенского мифа. На протяжении всего романа в нём действуют сквозные персонажи – Дворкин как прародитель всего, создатель мира, его сын Оберон – король Амбера, и его дети – принцы и принцессы Амбера. Именно они формируют сюжетное ядро повествования.
«Пространство и время – основные формы существования материи. Пространственные отношения выражают, с одной стороны, порядок одновременно существующих событий, а с другой – протяженность материальных объектов. Пространство и время существуют вне сознания, независимо от него, они присущи всем предметам и явлениям действительности, другими словами, какой бы процесс ни происходил в мире, он всегда совершается в пространстве и времени.
Согласно современным представлениям пространство трехмерно, время же имеет только одно измерение. Вместе они составляют единый четырехмерный континуум»[3].
В фантастических хрониках конкретное время растворяется, действие происходит как бы вне времени, смешивая по необходимости прошлое, настоящие и будущее. Подобную схему предложил в 4 веке нашей эры Августин Блаженный: «Позволь мне, Господи, Надежда моя, спрашивать и дальше, да не приведут меня в смятение искания мои. Если и будущее и прошлое существуют, я хочу знать, где они. Если мне еще не по силам это знание, то все же я знаю, что где бы они ни были, они там не прошлое и будущее, а настоящее. Если и там будущее есть будущее, то его там еще нет; если прошлое и там прошлое, его там уже нет. Где бы, следовательно, они ни были, каковы бы они ни были, но они существуют только как настоящее» (Исповедь. 11, XVIII)).
Герой первого пятикнижия «Хроник Амбера» Корвин одновременно умирает от чумы в Лондоне, правит в Авалоне и осаждает Амберский замок. Разрывы во времени, переход от времени к вечности становятся частью повествования, делая сюжет фантастической хроники близким к хронике исторической.
Пространство художественного мира хроник оказывается строго специфичным и не равным пространству физическому или географическому. Согласно Лотману, художественное пространство — это «континуум, в котором размещаются персонажи и совершается действие»; «модель мира данного автора, выраженная на языке его пространственных представлений»[4].
Мы будем опираться на способ моделирования пространства, описанный в книге Ю.М. Лотмана «О метаязыке типологических описаний культуры».
Художественное пространство организуется, структурируется через оппозицию, разделение. Базовая и главная для нас оппозиция — это разделение пространства на внутреннее, условно «своё», и внешнее, «чужое», враждебное.
«Своё» пространство – Амбер, это родина, дом: «АМБЕР! В этом слове заключалось что-то жизненно важное, пульсирующее, живое.»; ИЛИ «Мне больно отказываться от неба Амбера»; ИЛИ «Амбер, Амбер, Амбер! Я помню тебя. Я никогда тебя больше не забуду. Я думаю, в глубине души я и не забывал тебя никогда все эти долгие века».
«Чужое» пространство – это Дворы (или Владения) Хаоса, это опасные земли, где героя атакуют, стоит ему лишь ступить на землю Владений. («Вид был такой, словно наступил конец света, конец Вселенной, конец всего».)
Желязны усложняет эту модель, вводя помимо «своего» пространства – Амбера, и «чужого» - Дворов Хаоса ещё условно нейтральные миры, являющиеся «отражениями» первого или второго, попадая в соотвественную зону влияния, тем самым устанавливая некоторый условный баланс. («Амбер был самым великим городом, который когда-либо существовал или будет существовать. Амбер был всегда и всегда будет, и любой другой город, где бы он не находился, когда бы он ни существовал, был всего лишь Отражением одной из Теней Амбера в одной из его фаз».)
Лотман вводит особую типологию персонажей, разделяя героев по соответствующему им типу художественного пространства. Выделяются несколько типов героев:
1. Герои своего места. Это персонажи, не способные к изменению, морально-этической трансформации. Перемещаясь, они несут вместе с собой свойственный им локус.
2. Герои открытого пространства. Они, в свою очередь, делятся на героев «пути» и героев «степи». «Герой пути перемещается по определенной пространственно-этической траектории в линеарном spatium'e. Присущее ему пространство подразумевает запрет на боковое движение. Пребывание в каждой точке пространства (и эквивалентное ему моральное состояние) мыслится как переход в другое, за ним последующее[5]». Второй героя открытого пространства – герой «степи». «Функция этих героев - в том, чтобы переходить границы, непреодолимые для других, но не существующие в их пространстве[6]».
В романе указаны следующие основные способы перемещения в пространстве:
1. Работа с отражениями
2. Фамильные карты – «Козыри»
3. Огненный путь/Логрус
4. Чёрная дорога
Характерно, что первые 3 варианты перемещения возможны только для членов правящих домов Амбера/Хаоса, а Чёрной дорогой пользуются исключительно враги (нечисть, но не обычные люди).
Таким образом, можно увидеть, что в романе-хрониках Желязны героями открытого пространства являются все основные персонажи, связанные родством с домом Амбера или Владениями Хаоса. Они же являются в тексте героями «степи». (Недаром именно принц Амбера, Рэндом, восклицает: «Все дороги ведут в Амбер!»)
В результате проклятия Корвина образуется новый вариант сообщения между двумя полюсами — Чёрная дорога. Она разрушает шаткое равновесие «своего» и «чужого» пространств. «Чужое» пространство расширяется, устанавливая прямой способ коммуникации с пространством «своим», пытается его разрушить и поглотить. Этому посвящены события 4 и 5 хроник романа («Рука Оберона»; «Владения Хаоса»).
Пространство фантастических хроник мифологизируется. История Амбера вписывается в классическую схему сначала космогонического, а после - эсхатологического мифа. Наверное, поэтому она и оказывается продуктивна. Вначале всего был Хаос, из него был создан первый мир – Дворы Хаоса, затем происходит бунт и Дворкин создаёт Амбер как цитадель Порядка. Конец мира – последнее сражение Порядка и Хаоса. Финальное сражение сопровождается грозой и потопом. «Мифы о космических катаклизмах очень распространены. В них рассказывается, каким образом мир был разрушен и все человечество уничтожено, за исключением одной пары или нескольких мужчин и женщин, оставшихся в живых. Из них самые распространенные — это мифы о потопе, известные повсюду (за исключением Африки, где они почти не встречаются[7])». В хрониках черты пространства обладают мифологизацией и в какой-то мере становятся объяснением реальности (нашего мира как одного из «отражений» Амбера).
Таким образом, для фантастических хроник характерны следующие особенности:
1. Сквозные герои
2. Особая форма функционирования времени и пространства (вневременность, временные и пространственные разрывы, свободное перемещение в пространстве и времени)
3. Мифологизация пространства
Эта схема оказывается очень продуктивна, что видно из заимствования её русским массовым фэнтези («Хроники Черного Замка» Афанасьев Р.С.; «Хроники Первого Хранителя» А.А. Горлаченко; «Хроники Антарии» Зыков Н.; «Хроники ветров» Е.Лесина и тд). Но это уже тема для другого доклада.
[1] Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Лит.учеба, 1978. № 1. С. 200-219.
[2] СЛОВАРЬ ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ. Автор-составитель: С.П. Белокурова, М.,2005. Электронный ресурс: https://gramma.ru/LIT/?id=3.0&page=1&wrd=%D5%D0%CE%CD%C8%CA%C0&bukv=%D5
[3] Краткий словарь по философии. – М., Политиздат, 1966. С. 235-236.
[4] Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. О русской литературе. — СПб.: Искусство-СПБ, 1997. — С. 627, 622.
[5] https://philologos.narod.ru/lotman/gogolspace.htm
[6] https://philologos.narod.ru/lotman/gogolspace.htm
[7] Элиаде М. Аспекты мифа М., 1995, с. 62-81