ВВЕДЕНИЕ
«Ложный донос, по законам Российской Империи XIX - начала XX в. определялся как заведомо ложное обвинение невинного лица в противозаконном деянии, заявленное власти, которая могла возбудить уголовное преследование. Это преступление против правосудия и вместе с тем против прав частного лица, ложно обвиняемого. В силу такой двойственности своего состава ложный донос всегда публично преследовался и карался сообразно мере причиненного обвиненному вреда».
Однако большая часть людей не обладают достаточными знаниями в области юриспруденции (что вполне нормально), и зачастую пытаются из чувства мести или желания уйти от ответственности за совершенное правонарушение, а порой и преступление, сделать ложный донос, или как сказать обывательским языком, подать заявление.
К сожалению, участились случаи, когда уже в рамках возбужденного уголовного дела производится допрос потерпевшего (чаще им признается лицо, заявившее о преступление), который говорит о том, что желает «забрать заявление», так как был зол или «думал, что просто попугают», поэтому обратился в правоохранительные органы. Законодательством РФ такие процедуры не предусмотрены. Именно это и объясняет актуальность выбранной темы курсовой работы.
Заведомо ложный донос - это преступление. Преступление против правосудия, предусмотренное статьей 306 УК РФ. Если бы только знали, какая махина страгивается с места после написания гражданином заявления, какой огромный объем работы выполняется после этого! А ведь если разобраться, то такие люди отнимают время и силы, которые можно было бы уделить тем гражданам, которые действительно нуждаются в помощи и защите (и таких не мало!), кроме того, они создают проблемы себе, так как, сделав ложный донос, будут подвержены уголовному преследованию.
Все это реальные лица, реальные уголовные дела. Остается непонятным вопрос: зачем же люди сами себе «роют яму»? Ведь каждый человек при подаче заявления в правоохранительные органы предупреждается об уголовной ответственности за заведомо ложный донос по статье 306 Уголовного Кодекса РФ. А за любым преступлением обязательно последует наказание, вплоть до реального лишения свободы.
Объект настоящей курсовой работы - общественные отношения, составляющие сущность и содержание заведомо ложного доноса в уголовном праве Российской Федерации.
Предмет работы - действующее законодательство, комментарии к нормативно-правовым актам, учебная и монографическая литература, судебная практика.
Цель работы - рассмотреть понятие и уголовно-правовую характеристику заведомо ложного доноса.
Для достижения этой цели в курсовой работе решаются следующие задачи:
- изучить историю возникновения понятия «ложный донос»;
- разобрать уголовно-правовую квалификацию заведомо ложного доноса;
- подробнее рассмотреть такой вид ложного доноса, как заведомо ложный донос, совершённый адвокатами.
История возникновения понятия «ложный донос»
Сведения на эту тему можно найти в первых кодифицированных актах Древней Руси, Судебниках 1497 и 1550 гг., Соборном уложении 1649 г., Артикуле воинском Петра I, Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и Уголовном уложении 1903 г.
Дальнейшее законодательное развитие эта группа преступлений получила в Уголовных кодексах РСФСР 1922 и 1926 гг. Однако в них еще не было главы о преступлениях против правосудия. Впервые такая глава появилась в УК РСФСР 1960 г., она неоднократно претерпевала изменения в связи с меняющейся социально-экономической и политической обстановкой.
В Уголовный кодекс РФ 1996 г. в гл. 31 «Преступления против правосудия» включено 23 нормы, каждая из которых рассмотрена подробно. Правоприменитель найдет ответ на многие вопросы квалификации преступлений против правосудия, их отграничения от смежных преступлений. В работе также излагаются дискуссионные вопросы толкования уголовного закона.
Уголовно-правовая охрана деятельности органов правосудия обычно осуществлялась путем криминализации деяний, совершаемых лицами, вершащими правосудие, а равно признанием преступными посягательств против лиц, выполняющих функции представителей власти в сфере правосудия. Это объяснялось, в частности, тем, что судебный процесс в стране носил публичный характер. В нем участвовали представители власти, осуществлявшие правосудие, и другие лица, участие которых было вызвано необходимостью установления истины по делу, исполнения вынесенных судебных решений.
Источники Древней Руси наглядно демонстрируют неравное положение участников судопроизводства, что объяснялось существованием сословно-феодальных отношений в обществе. Представители феодальной аристократии, отправляющие правосудие, занимали самое привилегированное положение: любое посягательство на них каралось суровыми мерами. Так, согласно ст. 6 Новгородской Судной грамоты наказывались действия по подстрекательству толпы к нападению на суд или на противоположную сторону. Такие действия, совершенные в отношении посадника, тысяцкого, владычного наместника, иных судей, наказывались штрафом в зависимости от сословной принадлежности потерпевшего.
Анализ памятников древнерусского права показывает, что приоритет в охране отношений, обеспечивающих правосудие, распространялся на те из них, которые непосредственно защищали служителей судебной власти либо лиц, обеспечивающих ее осуществление. К последним можно отнести лиц, следивших за порядком в суде, осуществлявших вызов в суд сторон, арест и пытку обвиняемых и др.
Предусматривались меры, направленные на ограждение суда от постороннего вмешательства. Статья 58 Псковской Судной грамоты устанавливала наказание в виде заключения в колодки, штраф в пользу князя за самовольное и насильственное вторжение в судебное помещение, за нанесение ударов специальному должностному лицу, следившему за порядком в помещении суда. Подобные нормы ограждали судебное разбирательство от постороннего влияния, к тому же способствовали росту судебного авторитета.
Судебный процесс эпохи Древнерусского государства характеризовался отсутствием безопасности участников судебного разбирательства, нередко представляя угрозу для их жизни. Доказательственное значение показаний участников судебного разбирательства напрямую зависело от социального статуса этих участников и вида преступления, по которому учитывались эти показания.
Указанные черты сохранились и в последующие века. Так, в Судебниках 1497 и 1550 гг. судебный поединок («поле») оставался одним из видов доказывания. Сохранило свое значение как доказательство применение пытки. Согласно ст. 34 Судебника 1497 г. следовало пытать вора (татя). Применение пытки возлагалось на особое должностное лицо - недельщика. В какой-то степени недельщик был прообразом современного дознавателя, следователя. Подчинялся он непосредственно суду, однако оплата его труда осуществлялась не из казны, а за счет заинтересованной стороны, что фактически исключало беспристрастность с его стороны.
Судебником 1550 г. устанавливалась ответственность за такие преступления против правосудия, как:
1) вынесение судьей неправосудного решения вследствие получения взятки;
2) заведомо ложное обвинение судей в ябедничестве, т.е. в умышленном неправосудии;
3) заведомо ложный донос государю, т.е. необоснованная жалоба истца на судей, отказавших ему в иске по причине его незаконности;
4) ложное обвинение дьяков и подьячих в лихоимстве, т.е. самовольном увеличении взимаемой судебной пошлины, или иных злоупотреблениях;
5) оскорбление участника судебного разбирательства.
По Судебнику 1550 г. каралось самоуправство местных судей, проявлявшееся в применении к осужденному санкций за тяжкое преступление в отсутствие утвержденного судебного решения.
В XV - XVI вв. в Московском государстве создается определенная совокупность правовых норм, запрещающих ряд злоупотреблений судебных чиновников. Начинают проявляться справедливое правосудие и соблюдение прав личности в процессе его осуществления. Однако сам процесс судебного разбирательства был еще далек от цивилизованного его осуществления и характеризовался рядом антигуманных способов проведения.
Значительные реформы в сфере судопроизводства, уголовного, уголовно-процессуального права произошли во времена правления Петра I. Именной Указ 1697 г. «Об отмене в судных делах очных ставок, о бытии вместо оных расспросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах» полностью заменил состязательный суд розыском, расследованием, осуществляемыми специальными государственными чиновникам. Положительная сторона такого порядка состояла в определенном обеспечении объективности судебного решения, которое теперь не зависело от риторических и финансовых возможностей сторон. С другой стороны, не соблюдались в достаточной мере интересы личности. Царицей доказательств стало считаться признание, а пытка служила лучшим способом его получения.
К началу XX столетия в уголовном праве Российского государства складывается система уголовно-правовых норм, направленных на обеспечение правильной деятельности органов, отправляющих правосудие, закладываются принципы защиты законных интересов любых участников судопроизводства, а также атрибуты, способствующие установлению истины в процессе.
Первое законодательство послереволюционного периода характеризовалось тем, что не всегда соблюдались правовые гарантии безопасности, соблюдения чести и достоинства его субъектов. Судьи руководствовались революционным правосознанием, при отправлении правосудия во внимание принимали вопросы социального происхождения, воспитания, образования, профессии участника судопроизводства. Нередко обвинительные приговоры выносились в отсутствие должных доказательств по причине только дворянского происхождения подсудимого.
В первом УК РСФСР 1922 г. не было самостоятельной главы о преступлениях против правосудия. Нормы о таких преступлениях содержались в разных главах. В разделе 1 «О контрреволюционных преступлениях» главы «Государственные преступления» устанавливалась ответственность за укрывательство контрреволюционных преступлений. В разделе 2 «О преступлениях против порядка управления» этой же главы закреплялась ответственность за недонесение о достоверно известных предстоящих и совершенных преступлениях; освобождение арестованного из-под стражи или из места заключения или содействие его побегу; побег арестованного из-под стражи или из места заключения, учиненный посредством подкопа, взлома и вообще повреждения затворов, стен и т.п.
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. также не имел специальной главы о преступлениях против правосудия. Рассматриваемые деяния содержались в основном в гл. II «Преступления против порядка управления» и гл. III «Должностные (служебные) преступления». К числу преступлений против правосудия относились: незаконное освобождение арестованного из-под стражи или из мест заключения или содействие его побегу; побег арестованного из-под стражи или места заключения, а равно возвращение в запрещенные для проживания места, побег с места обязательного поселения или с пути следования к нему; уклонение свидетеля от явки или отказ от дачи показаний, уклонение эксперта, переводчика или понятого от явки или отказ от исполнения обязанностей, а равно воспрепятствование явке к исполнению обязанностей народного заседателя; заведомо ложный донос, заведомо ложное показание; оглашение данных предварительного следствия, дознания или ревизионного обследования; постановление судьями из корыстных или иных личных видов неправосудного приговора, решения или определения; незаконное задержание или незаконный привод; разглашение, сообщение, передача должностным лицом сведений, не подлежащих оглашению. Глава VII «Имущественные преступления» включала норму о присвоении чужого имущества, вверенного для определенной цели, или растрате этого имущества.
Впервые в истории советского периода в УК РСФСР 1960 г. была выделена особая глава «Преступления против правосудия». Данная глава включала преступления против правосудия, понимаемые не в узком смысле как деяния против деятельности судов по разрешению уголовных и гражданских дел, а рассматриваемые в широком понимании правосудия. Это позволило свести к единому объекту уголовно-правовой охраны деятельность судов, органов прокуратуры, следствия, дознания, исправительно-трудовых учреждений, организаций и отдельных лиц в сфере установления истины по делу, обоснованного принятия судебного решения и его исполнения.
В первоначальной редакции УК РСФСР 1960 г. включал 15 статей об ответственности за преступления против правосудия. Они включали преступления должностных лиц, препятствующие правильному отправлению правосудия, и преступления иных субъектов. К первой группе посягательств относились: привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности; вынесение заведомо неправосудного приговора, решения, определения или постановления; заведомо незаконный арест или задержание; принуждение к даче показаний. Вторая группа преступлений включала: заведомо ложный донос; заведомо ложное показание; отказ или уклонение свидетеля или потерпевшего от дачи показаний или эксперта от дачи заключения; понуждение свидетеля или потерпевшего к даче ложных показаний или эксперта к даче ложного заключения либо подкуп этих лиц; побег из мест лишения свободы, предварительного заключения или из-под стражи и др.
Такое построение системы преступлений против правосудия с выделением деяний, связанных со злоупотреблением или превышением должностных полномочий при осуществлении правосудия со стороны его представителей, и деяний иных лиц способствовало существованию в течение многих десятилетий взгляда о системе преступлений против правосудия, в основу которой был положен субъект преступления.
Начавшаяся в конце 80-х - нач. 90-х гг. прошлого столетия реформа законодательства, реализация принципа разделения властей, необходимость обеспечения самостоятельности и незыблемости судебной власти потребовали применения и специальных уголовно-правовых средств защиты представителей судебной власти, осуществляющих правосудие.
Закон СССР «Об ответственности за неуважение к суду» от 2 ноября 1989 г. установил уголовную ответственность за ряд посягательств против судьи, народного или присяжного заседателя. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 декабря 1989 г. дополнил УК РСФСР ст. ст. 176.1, 176.2 и 176.3 об ответственности за вмешательство в разрешение судебных дел, угрозу по отношению к судье, народному или присяжному заседателю и за оскорбление судьи, народного или присяжного заседателя.
В последующие годы нормы главы о преступлениях против правосудия неоднократно подвергались изменениям. В основном изменения и дополнения касались необходимости обеспечить должную защиту лиц, непосредственно отправляющих правосудие. Кроме того, на нормах рассматриваемой главы отразились и происшедшие изменения в социально-экономических, идеологических и политических общественных отношениях. Так, например, была отменена ответственность за самовольное возвращение высланного в места, запрещенные для проживания (ст. 187 УК РСФСР), в связи с исключением из системы наказаний ссылки и высылки. Ложный донос всегда признавался опасным преступлением. Об этом свидетельствует анализ памятников отечественного права.