В январе 1978 г. в статье, напечатанной в выражавшей интересы двора газете "Эттелаат", Хомейни подвергся непристойным нападкам. Религиозный центр Кум немедленно восстал, и множество людей было убито. Шах объявил в Куме военное положение, и начался новый круг насилия. В феврале, на сороковой день после резни в Куме (сороковой день после смерти — это обусловленный религиозными правилами день траура), демонстрация в Тебризе переросла в политическое восстание. Тебризский бунт, основными участниками которого были неквалифицированные рабочие из сельской местности, потерявшие работу из-за сокращения спроса, отличался крайней жестокостью; сотни людей были убиты. Шах продлил срок действия военного положения и заменил гражданского губернатора провинции генералом. Сороковой день после тебризской бойни был отмечен новым насилием по всей стране, так что этот цикл продолжался. К лету страна корчилась в родовых муках революции. Шахская политика запугивания лидеров светской оппозиции и примирения с религиозными массами неожиданно привела к обратным результатам: массы нашли путь выражения политических чувств в религии я обрели политического лидера в лице бескомпромиссного аятоллы Хомейни. Магнитофонные записи и листовки, распространявшиеся в мечетях, знакомили народ с Хомейни, который, находясь в изгнании в Ираке, был недостижим для шахских органов безопасности. Когда шах договорился с Ираком о высылке Хомейни во Францию, это лишь подняло статус Хомейни. Внезапно этот религиозный лидер оказался в центре внимания всего мира и вызвал огромный интерес западных средств массовой информация и аналитиков разведывательных служб. Шах продолжал считать своим главным врагом Национальный фронт. В конце весны 1978 г. Санджаби уведомил общественность о том, что Национальный фронт желает принять участие в свободных выборах без коммунистов. Как Санджаби объяснял автору, причина, по которой было выдвинуто условие о неучастии коммунистов, состояла в том, чтоб лишить шаха его обычного предлога для уклонения от свободных выборов — "боязни коммунистического проникновения". В ответ на это предложение шах назвал Национальный фронт "более вероломным, чем Туде". В конце лета, стремясь противостоять Национальному фронту, шах убрал Амузегара, чья политика "затягивания поясов" была непопулярна в народе, и назначил на его место Шариф-Имами, тесно связанного с религиозной иерархией. Шариф-Имами сделал несколько жестов, чтобы умиротворить шахских оппонентов, в том числе распустил "Растахиз" и отменил имперский календарь. Однако эти уступки были слишком незначительными, слишком запоздалыми. B конце 1978 г. нижний слой нового среднего класса, твердо вставший в оппозицию режиму, в то время как шах пребывал в нерешительности, начал действовать. Осуществляя жесткий контроль над невероятно разросшейся бюрократией, этот класс был в состоянии парализовать деятельность режима, устраивая частые стачки. Забастовки технических специалистов, работающих в Национальной иранской нефтяной компании, лишили правительство его доходов; забастовки учителей и большинства служащих министерства просвещения высвободили учащихся для демонстраций. Колеса государственной машины вертелись со скрипом и грозили остановиться. Используя свои тесные религиозные и социальные связи с рабочим классом и базаром, нижний слой среднего класса не позволял правительству эффективно реагировать на действия духовенства, базара и городской бедноты. К сентябрю ситуация настолько вышла из-под контроля, что Шариф-Имами объявил в Тегеране военное положение; однако волна революции была уже так высока, что народ попросту игнорировал эту меру. Во время кровавого столкновения, вспыхнувшего 8 сентября 1978 г. на площади Жале в центре Тегерана, погибли сотни людей. Резня, получившая название "черная пятница", уничтожила всякую надежду на то, что шах когда-нибудь достигнет компромисса с реформистскими элементами среди религиозной оппозиции. Начальник Генерального штаба генерал Голам Реза Азхари заменил Шаряф-Имами и ввел военное правление во всех главных городах Ирана. Шах, отчаянно нуждавшийся в союзниках против религиозных сил, попытался найти компромисс с лидерами Национального фронта и другими либеральными деятелями, которых он раньше преследовал. Прежде всего он предложил пост премьер-министра Амини, но, поскольку Амини выдвинул в качестве предварительного условия передачу ему контроля над армией и отречение шаха, переговоры окончились неудачей. Тем временем Санджаби отправился в Париж, чтобы встретиться с Хомейни и предложить ему союз с Национальным фронтом. Санджаби охарактеризовал этот союз как средство добиться для Ирана свободы, "подобно союзам между светскими конституционалистами и религиозными элементами, которые заключались в конституционную эру". Под давлением Хомейни, добивавшегося уничтожения всякой возможности компромисса с шахом, Санджаби сделал заявление, в котором провозгласил монархию Пехлеви незаконной и противоречащей принципам ислама. По возвращении Санджаби в Тегеран шах, находившийся в еще более отчаянном положении, предложил ему пост премьера; Санджаби согласился при условии, что шах уедет и передаст ему контроль над армией. "Если я покину страну, никто не сможет контролировать армию", — ответил шах. Не получив такого контроля, Санджаби не пожелал принять пост премьер-министра; он сказал автору: "Как я мог доверять шаху после того, что он сделал с Кавамом после событий в Азербайджане и Курдистане? После того, что он сделал с Мосаддыком и Амини?". Прежние победы шаха посеяли среди лидеров оппозиции и в народе подозрения и цинизм; это и способствовало его свержению. Многие давно существовавшие оппозиционные группы оказались совершенно не готовы, к этим событиям. Национальный фронт все еще не имел ясной идеологии, программы и четкой организационной структуры. Он попытался заключить официальный союз с "Движением за свободу", но секуляризм фронта, противоречащий религиозной ориентации "Движения за свободу", завел переговоры в тупик. Туде возобновила свою деятельность и, придерживаясь политического курса, проводившегося ею после 1960 г., попыталась сформировать единый фронт против диктатуры. Базарган и другие лидеры Национального фронта отказались от такого альянса. Традиционные взаимные подозрения либералов и коммунистов, продолжавшие существовать и после революции, способствовали консолидации власти в руках духовенства. В то время как Национальный фронт все еще находился в шоке под напором революционных событий, моджахеды и ОПФИН развернули энергичную партизанскую войну против шаха, использовав Хомейни как символ. Доминирование в Иране антиамериканских настроений облегчило Хомейни завоевание политического превосходства над Национальным фронтом. Хомейни постоянно выступал против Соединенных Штатов за их поддержку шахской диктатуры. В глазах иранцев США заменили Англию в качестве главного-угнетателя Ирана, и Хомейни нажил на этом немалый капитал.
|
|
|
|
|
|
Находясь во Франции, Хомейни (под давлением своих советников, в первую очередь Банисадра) уменьшил до минимума враждебность к Соединенным Штатам; свои планы относительно будущего иранского правительства он излагал в обдуманно неопределенных выражениях и яростно поносил коммунистов. На Соединенные Штаты и другие западные державы, прежде всего на Францию, произвела впечатление известная умеренность его официальных заявлений, вследствие чего в тот период администрация Картера относилась к нему благосклонно. Поддерживать шаха становилось все более трудным делом. Пытаясь вернуть доверие Запада, шах назначил премьер-министром Бахтиара, заместителя Санджаби. Прошло совсем немного времени, и шах, испытывавший мощное давление как внутри страны, так и извне, покинул Иран. Национальный фронт, категорически отвергавший любой компромисс с монархией, вскоре изгнал Бахтиара.