К ним относятся доставляющие удовольствие общие с потерянным объектом переживания и его позитивно переживаемые особенности. Ощущение горя и страстное желание как таковое относятся к этим переживаниям и качествам объекта, а обращение с их потерей наиболее близко соответствует классической картине работы траура. Позитивные общие переживания и любимые и страстно желаемые аспекты объекта один за другим возвращаются в сознание субъекта и сталкиваются с болезненной реальностью: «Этого никогда не вернуть». Конфронтация с реальностью связана не только с болезненным аффектом траура, но и с утраченным объектом как все еще существующим и живущим во вспоминаемом переживании субъекта, а также с его заменой воспоминанием, в котором объект переживается, в той мере, в какой это касается данного переживания, как принадлежащий прошлому. В то же время все тот же аспект, ставший частью воспоминания об объекте, будет становиться ненужным в интроекте и исчезать. Более примитивная интернализация заменилась интернализацией более развитой и ориентированной на реальность.
Аффекты печали и острой тоски болезненны и приводят к различным попыткам избежать их. Одной из форм такого избегания является одностороннее воспоминание только фрустрирующих аспектов потерянного отношения. Такая форма обычно образует защитное отношение облегчения и «освобождения». Результатом будет затягивание и стагнация процесса траура до тех пор, пока позитивные стороны отношения и чувство горечи и тоски, которое вызывает их потеря, не сталкиваются с фрустрирующими аспектами и полностью не прорабатываются.
Типичной опасностью, возникающей в ситуации потери либидинозных аспектов индивидуальных объектных отношений, по‑видимому, является потеря любви объекта. Она должна быть достаточно переносима и преодолима, прежде чем может быть завершена проработка этой части утраты.
Агрессивные аспекты отношений
Имеется в виду обращение с фрустрирующими в целом переживаниями и их проработка в связи с качествами потерянного объекта, переживаемыми как негативные.
Следует особенно выделить, что существование в одном и том же отношении аспектов, вызывающих любовь и ненависть, в индивидуальных объектных отношениях не означает амбивалентности в том же самом смысле, что и в функциональных объектных отношениях. В последнем виде отношений объект становится «хорошим» или «плохим» в зависимости от того, переживается ли его функция в данный момент как приносящая удовлетворение или фрустрирующая, в то время как на индивидуальном уровне это вопрос фрустраций, пережитых с индивидуальным и самостоятельным человеческим существом, а также вопрос чувств злости и горечи, вызываемых этими фрустрациями. В то время как в предыдущем разделе рассматривался объект любви как таковой, этот посвящен объекту ненависти, а не примитивной функциональной амбивалентности.
Как хорошо известно, часто чрезвычайно трудно позволить чувствам и воспоминаниям, ассоциирующимся с негативными переживаниями о потерянном объекте, войти в сознание индивида. Принцип de mortuis nihil nisi bene [*] отражает вину и страх наказания, которые вызваны враждебными чувствами по отношению к покойнику и общим стремлением скрыть их защитной идеализацией. До начала осознания этих чувств и негативных переживаний прошлого, на которых они основаны, интроект потерянного объекта переживается зачастую как угрожающий, пугающий и злонамеренный. Несмотря на это, как только эти чувства и переживания становятся сознательными, терпимыми и прорабатываются, они становятся частью объекта воспоминания с соответствующими редукциями в интроекте.
Тревога, которую в достаточной мере приходится преодолевать субъекту, прежде чем он станет способным осознавать и прорабатывать агрессивные аспекты потерянных индивидуальных отношений с объектом, обычно, по всей видимости, относится к бессознательным угрозам кастрации и наказания суперэго.
Интеграция
Обычно внутреннее обращение с потерей индивидуализированного объекта ведет к прогрессивной интеграции его или ее различных аспектов, переживаемых как позитивные и негативные, во все более реалистичных пропорциях. Промежуточный интроект постепенно заменяется воспоминанием о потерянном индивидуальном человеческом существе, которое было не только любимо, но также ненавистно, и с которым были связаны не только хорошие и счастливые, но и фрустрирующие, несчастливые переживания.
То, что было сказано до сих пор, относится к индивидуальным элементам потерянных отношений. Главной формой интернализации, используемой в обращении с потерей этих элементов, по‑видимому, является то, что я предлагаю назвать «образованием воспоминания», в котором репрезентация внешнего и живого объекта становится воспоминанием об объекте, то есть — представлением об объекте из прошлого.
В зависимости от жизненной ситуации субъекта образ объекта, живущий теперь только в воспоминаниях субъекта, будет сохранять различные количества аффективного катексиса. Тем не менее теперь субъект в принципе волен искать новые объекты для индивидуализированных частей своей объектной взаимосвязи. Это также представляет собой ту часть проработки потери объекта, из которой субъект может реально научиться тому, что искать, а чего избегать в своих последующих выборах объекта.