Когда-нибудь мы станем стариками. Наше тело постареет, покроется морщинами и болячками. Наши внутренние органы будут истощены городскими газами, плохой водой, неправильным питанием, которое так и не смогло стать правильным, алкоголем, табаком, другими удовольствиями. Наш мозг станет хуже работать, и включится в нас, хочется надеяться меньше, чем в большинстве стариках, этот нелюбимый сейчас механизм брюзжания. Мы станем ругать молодых, что уж тут думать, когда мы уже сейчас это делаем.
Возможно, мы в общем то будем счастливыми. Если сумеем вовремя, то есть уже сейчас, понять, что жизнь давала нам шансы. И это только мы и никто другой не можем ими воспользоваться, а глупо и бездарно разбазариваем. Если сейчас, именно сейчас, сможем оглянуться на треть, а возможно и меньшее количество своей жизни и увидеть ошибки. А самое главное — увидев их, победить свою лень, страхи, и хоть отчасти попытаться перенести свою жизнь из черновика, который каждый из нас где-то пишет - сюда. И стать наконец смелыми и открытыми. Пойти бегать по утрам. Одержать победу над своими страхами и взять наконец в компании гитару и спеть свои песни. Заняться танцами. Помириться с друзьями, с которыми когда-то, сам не понимаешь почему, глупо поссорился. И самое главное — не придумывать дурацкие оправдания, чтобы всего этого не делать. Не прикрываться отсутствием денег, а пойти и заработать их. Ведь люди вокруг — зарабатывают. Не откладывать что-то на завтра. Ведь завтра, как бы не банально это звучало, наша жизнь станет на один день короче. Быть в общем счастливыми. Если сумеем придти к пониманию.
Иногда встречаются такие пары. В автобусе, или в очереди в магазине. Они дружелюбны. Не держаться за руку, но понятно, что они вместе. Едут куда-то вместе, или пришли вместе оплачивать счета, или просто гуляют по парку. А, впрочем, они просто — всегда вместе.
Мой дед и бабушка, мамины родители, вместе уже 50 лет. И конечно, они лучшие дед и бабушка на свете. Дед искренне не понимает, почему мне не нравится Кубанский казачий хор. А еще он не приемлет шорты, то есть вообще. Даже в лютую кубанскую жару, мужчина, считает он, должен ходить в брюках.
Дед постоянно что-то собирает. Какие-то металлические безделушки, старые сломанные телевизоры. Понятия не имею, где он их находит. Потом разбирает их и вытаскивает то, что можно сдать в металлоприемник. Он грузит все это на тачку, обматывает веревками и проволокой, и получается огромная дребезжащая куча на колесах. Помню, мы с братом чуть не умерли от стыда, пока катили ее несколько кварталов. Тачка позора — так мы ее прозвали. И это молодежь, которой якобы наплевать на мнение окружающих. Жалкие скопища комплексов.
Еще дед плохо слышит и все время включает телевизор на полную громкость. От этого бабушка начинает очень смешно кричать. Где-то, ума не приложу где, они раздобыли ему старые наушники на длиннющем проводе, который присоединяется к телевизору. В результате дед выглядит как радист, перехватывающий сигналы вражеских спецслужб.
Кстати в молодости он, видел фотографии — вылитый Джеймс Бонд. Представляю, как бабушка была с ним счастлива.
Она же любит выпить. Но смотрится это, как удается некоторым людям, совсем не безнадежно и не грустно. Она может пол часа рассказывать анекдот и не рассказать его до конца, потому что будет постоянно смеяться. Вы при этом, разумеется, тоже будете валяться со смеху, но уже от стиля рассказчика.
В общем бывают такие пары, которым в какой-то части своих мыслей завидуешь. Потому что сам хочешь себе такой же судьбы. Такой же старости.
Когда-нибудь мы станем стариками. Не будет уже 40 лет впереди. Не будет 30, 20, 10 лет. 10 лет, за которые, в принципе возможно сделать все, что угодно. Стать всемирной звездой. Человеком-оркестром. Здоровым и красивым тренером по фитнесу. Если очень сильно, несказанно повезет, можно даже купить, скажем, маленький остров. Если кто-то скажет, что невозможно, посмотрите в Интернете, готов спорить - были случаи.
Не будет всего этого впереди. Мы будем твердо и ясно знать, что осталось нам несколько лет, непонятно сколько точно. А может быть вообще — месяцев или недель. Возможно, наши дети будут звонить и приезжать к нам так же редко, как мы звоним и приезжаем к нашим родителям.
Это будем мы. Я. Ты.
Это будешь ТЫ. Ты идешь по улице. Идешь, чтобы взглянуть на реку. Чтобы посидеть на лавочке и посмотреть на воду, которая, сделаем красивую метафору, проносит мимо взгляда твою жизнь, как картинки в фильме.
И не будет в тебе злости. Не будет сексуальности, артистизма, мечтаний, желания танцевать всю ночь, ожидания новых знакомств. Нет, никогда больше. В тебе будет только память. Сейчас, когда ты сидишь и смотришь на воду. Ты, проживший несколько десятков лет, со старым телом, которое скоро умрет. Прожившим эту жизнь. ЭТУ жизнь. ЭТУ. Все. Она кончается, эта жизнь. Все.
Ты вспоминаешь. И сегодня это будут воспоминания о себе. Мы оставим ненадолго детей, может быть внуков, наши будни, несущиеся с неимоверной скоростью к чему-то неясному и чернеющему и уйдем далеко далеко назад. В то время, которое называется молодость.
И каждый из нас вспомнит что-то свое. Я, может быть, вспомню о том, что даже кошки умирают от одиночества.
У нас был маленький котенок. Не помню, как она к нам попала, но за короткое время мы успели ее полюбить. А как еще бывает с котятами?
Мы с Машей уехали на рождество к моим родителям в деревню, а котенка оставили хорошей подруге. Дома мы гуляли, целовались, ведь тогда мы еще любили друг друга. А еще мы спорили с моими родителями и их знакомой. До хрипоты спорили на кухне о жизни. Они, чьи мечты давно поблекли, а может быть совсем исчезли без следа под гнетом пережитых проблем, пытались снять с нас розовые очки. Мы, тогда еще хранившие идеалы отрицания материальных ценностей, говорили им о том, что можно прожить и без той кучи бесполезных вещей, на которые люди тратят большую часть своих денег, сил и жизни. Это телевизоры, кухонные комбайны, новые автомобили, неинтересную и бессмысленную работу можно поменять на путешествия, творчество и живые эмоции. Тогда мы не понимали многих вещей. Многих вещей не понимали и наши родители. Хотя они были намного взрослее и опытнее.
Есть шутка, что в русском языке бесконечное количество слов. Потому что есть слово «прабабушка», ну или «прадедушка». А значит будут прапрабабушка, прапрапрабабушка и так до бесконечности. А еще есть слово «послезавтра». Завтра мы будем молодыми. И послезавтра мы будем молоды. И послепослезавтра. И послепослепослезавтра тоже. И даже если я сейчас тысячу раз напишу слово «после» перед словом «завтра», то и тогда мы тоже будем молодыми.
А когда мы станем старыми? Тогда, когда поймем, что нам уже не добиться чего-то, чего мы хотим, когда поймем, что что-то не получится? Когда разочаруемся в своих мечтах и заведем со своими детьми разговор на кухне? А если не поймем? Если будут идти дни, годы, а некоторые из нас все также глупо и упорно будут этого не понимать? Значит, эти люди будут молоды, как говорят, душой?
Тем вечером Маша плакала у меня в объятиях. Плакала от непонимания и людской черствости. От того, что люди такие. Она плакала не о себе, она плакала о мире. Большая часть людей с возрастом теряет эту способность. А может быть, она у них в принципе отсутствует.
Тогда у нас в деревне еще не было сотовой связи. Мы ехали в поезде и когда добрались до зоны покрытия, я написал подруге, у которой была кошка. Она ответила, что мы можем не успеть.
Не было нас три или четыре дня. Не успели мы всего лишь на несколько часов. Подруга плакая рассказывала, что котенок не ел и не пил. Сидел где-нибудь в углу. А в последний день стало ясно, что она тихо и смиренно умирает. Я так явственно ощутил, как маленькая кошка подумала, что ее предали. Что оставили насовсем те, кто, казалось, любил и кого любила она. Я обнимал свою девушку. На душе было мерзко. Вот так, даже кошки умирают от тоски, думал я.
Мы шли по мосту на один из островов в Енисее, обдуваемые вязким зимним ветром. Было холодно. Тучи, словно тяжелые камни, висели над нами и давили, прижимая к серому асфальту. Такая погода и должна была быть в этот день. Другой она быть не могла.
Выкидывать тело в какой-нибудь мусорный бак нам было стыдно. Она и так была слишком одинока эти последние дни, она умерла от одиночества. Представить ее лежащей посреди груды пакетов было тяжело. Мы положили ее под основание моста. Почему то, казалось, здесь ее душа, если она есть, сможет успокоиться. А мы всегда сможем быть мысленно с нею.
Назад мы шли в тишине. Дома я сказал, что заведем новую кошку. Маша сказала – не скоро. Впрочем она завелась сама собой. Прошло некоторое время. Мы не смогли пройти мимо милого черного котенка в подъезде. Кошка со временем так и не получила имени, к ней прилепилось просто - Кисуня. Она была сумасшедшая и очень любимая. И никто ее не бросал.
Ты сидишь и смотришь вдаль, вспоминая свою жизнь. Из закоулков сознания выплывают фрагменты твоих переживаний. Выпадывают, не поддаваясь никакой логике, словно нагроможденные в шкаф, который внезапно открыли, вещи. Как в старых американских мультиках.
У каждого из нас бывали минуты абсолютного счастья. Не секунды, не часы и дни, а именно минуты. Когда его вспышка как солнце ярка, но ее можно схватить за хвост и удержать на время. Когда счастье можно потрогать, раствориться в нем, словно в пене. И понять – вот она жизнь. Ты сейчас в ней и ты живой, самый живой человек на этой Планете.
Для меня один из таких моментов связан со спортом. Да, сидя и глядя когда-нибудь на реку, я, возможно, буду вспоминать о футболе. Это было лето 2008, Чемпионат Европы, матч Россия-Голландия, четвертьфинал. Мы побеждаем великих голландцев 3-1. Мы как-то неожиданно, неимоверно, безпричинно и ураганно разрываем их, не оставляя пустого места. Я вспоминаю эти минуты как фотокарточки, на которых изображены лица людей, вместе с которыми я смотрел эту игру в летнем кафе на набережной Енисея. Лица и глаза, светящиеся огнем.
Все-таки немного в жизни великих вещей. Я убежден, что когда тысячи и миллионы людей на огромной территории вдруг в один миг вскакивают в едином порыве, забывая свое положение, проблемы, успехи и ожидания, не в силах сдержать крик, который врется из самых глубин ума, разума, а может быть даже и духа - это велико. Спорт обладает мощнейшей объединяющей силой. Может быть даже более мощной, чем музыка.
Мы ехали тем утром домой, окутанные теплой негой ощущения того, что мы – победители. Время было около 6. Стоял невообразимый шум. Улицы были полны машин и людей, с флагами и дудками. Эти люди выбегали на дорогу и обнимались с водителями автомобилей. Они залазили на милицейскую машину, а в головах ее пассажиров не было и намека на мысль остановить их. Все вдруг оказались на одной волне. Поймали какую-то тончайшую ноту и стали родными. Через 2 часа надо было идти на работу. Но недовольства конечно же не было. Потому что все знали, о чем мы будем говорить. Я ехал, откинувшись в кресло машины. И в руке у меня было счастье. Тот самый хвост, который можно схватить.
Такие ощущения очень редки. В жизни нашей мало вещей и процессов, способных их принести. Например, эти чувства можно ощутить после первой ночи с любимой девушкой.
Ты просыпаешься рано, неестественно рано. Солнце только что основательно расположилось на небе, словно мальчик, вскарабкавшийся на соседский забор, и ты под действием каких-то исходящих изнутри сил вдруг проснулся. Открываешь глаза, смотришь на нее. Она еще спит. Ее волосы мягко обрамляют плечи. Ты представляешь ее тело, скрытое под одеялом. Красивый изгиб бедер, изящную спину. Смотришь на ее лицо, губы, нос, который отчего то кажется тебе самым красивым и милым в мире.
И тут ты как бы мысленно отстраняешься и думаешь: «А ведь я люблю ее». Да, ты любишь ее. Вот эту, которая лежит сейчас перед тобой, мирно посапывая. Вот она как на ладони. С большой буквы – Она. ТВОЯ ЛЮБИМАЯ. И ты думаешь: «Она моя любимая... И я ее, мать вашу, только что трахал!».
Эта мысль столь сильна, что чуть ли не вырывается у тебя из горла. Отогнав мгновенный приступ пошлости, а может быть посмаковав его несколько минут, ты снова смотришь на нее. Чувства сменяются нежностью. И ты ощущаешь себя самым лучшим мужиком на этом свете. Ведь она самая лучшая, и жизнь твоя – самая лучшая. И оно у тебя в руках, на какие-то минуты. Вы понимаете о чем я.
Ты на мгновение улыбаешься. На мгновение ловишь счастье от воспоминания. А потом снова смотришь на воду. Эта река, на которую ты смотришь, она из слез, которые плачут такие же, как и ты. Слез, рожденных чувством, которое станет понятно лишь тогда. Чувство того, что вот оно все. Кончается. Того, что было – уже не поменять. А чего-то нового уже не будет, хотя его и не хочется. Жизнь прожита, израсходована.
Мысль ударяет внезапно, как копыто лягнувшей лошади. Тяжелый вздох. Сердце начинает биться сильнее, как будто поезд, который набирает ход. Ты чувствуешь его, кажется, что можешь протянуть руку, которая не встретив сопротивления войдет в плоть и сожмет его, как дрожащее от непривычной обстановки животное. Но вместо этого руки тянуться друг к дружке, в попытке удержать дрожь. Тяжело в голове, тяжело в груди, тяжело во всем теле. Мысли метаются, как молнии в темной комнате, пытаясь найти окно, в которое можно выпрыгнуть. Глаза закрыты. Страшно, страшно, страшно. Пусто.
Но новым тяжелым вздохом ты отгоняешь это. Отгоняешь тяжесть, заменяя ее абсолютно бесконечным и белым, как в фантастических фильмах, пространством. Ты сидишь на лавочке, старый, а все еще, черт возьми ты! Ты, который когда то шел по улице, и вдруг, повинуясь какому-то немыслимому порыву, не принимая глупых приличий этого мира, улыбнувшись и плюнув на все, пустился в бег! Ты начинал бежать, и бежал, бежал, бежал, словно Форест Гамп, чувствуя свое сердце и ловя ртом воздух! Бежал, пока непонятное чувство, которое можно назвать благостью не окутывало все твое тело, переходя постепенно в приятную усталость. Это ведь ты... Ты когда то лазил по крышам! Ты шел босиком по холодной луже, чувствуя, как холод пронизывает ступни, ноги, позвоночник и мозг. Ты хотел попробовать, хотел пройти по холодной луже и шел. Ты гулял всю ночь с любимым человеком, хотя дико хотелось спать. Вы смеялись и целовались, а потом ты приходил домой и проваливался в самый мягкий и нежный сон, который только мог быть. Ты делал ради этого человека вещи, которые не поддаются осмыслению и испытывал чувства, которые выше, глубже и светлее всего на свете.
У тебя были верные друзья, настоящие друзья, которые давали тебе денег, когда казалось что тебе некуда деться. Шутили, так добро шутили над тобой, а ты ощущал какую-то теплую обиду. Ты обнимал их, иногда ненавидел, но провожая на перроне в поездку, так явственно ощущал, что они тебе родные, и ты их никогда не оставишь.
У тебя были дети, которые безумно любят тебя. И пусть они стесняются это сказать, пусть ты сам стесняешься сказать о своей любви, с трудом дыша от тяжелого безмолвия — вы любите друг друга до слез, потому что для вы друг для друга самые лучшие на свете.
Ты был живым! Несмотря на все эти несчастья, всю эту жизнь, которая сама по себе так трудна, что тонны и тонны книг написано в попытке выплеснуть эту тяжесть. Ты прошел ее как солдат войну, и вернулся. Вернулся домой.
И ты смотришь на голубую воду реки, сквозь прищур смотришь на яркое солнце, которое будет святить еще миллиарды лет. Чувствуешь, поразительно ярко ощущаешь каждой клеточкой кожи его нежную теплоту, разливающуюся по телу. И ты вдруг понимаешь: как бы тяжело не было дышать от страха того, что все кончится, наступит момент, когда твоя душа оставит тело, и людей, и дороги, и Землю, и все, что так долго было вокруг, чтобы полететь к свету, где живет такое знакомое ощущения счастья. И останется там, чтобы когда-нибудь, спустя время снова спуститься в этот знакомый, ясный, как весеннее утро мир. И ты родишься заново. И ты снова будешь молодым.
Читайте и скачивайте роман «I» на сайте www.generation-i.ru
Следите за новостями www.vk.com/generationinternet