Русская наука о народном творчестве – фольклористика – прошла славный и сложный путь развития. Знать этот путь необходимо для того, чтобы представить себе весь объем материала, подлежащего изучению, и дать ему правильную оценку. Для того, чтобы анализировать памятники народной поэзии, необходимо знать, когда они были записаны и изданы, каковы были научные принципы собирателей и издателей, зарегистрировавших эти памятники, как они оценивались наукой на разных этапах ее развития. Без знаний этого комплекса вопросов нельзя приступить к анализу любого произведения, не рискуя впасть в ошибки. Чтобы правильно оценить вклад в фольклористику собирателей, нужно знать методику их работы и их политические взгляды. Известно, что П.Н.Рыбников записывал былины под диктовку сказителей, а не во время исполнения. Ритмическая структура былин при такой записи явно нарушалась. Записи А.Ф.Гильфердинга филологически более точны, но его собственные политические воззрения сказались при отборе текстов – былины с резкой социальной направленностью он не записывал.
Историография науки имеет практическое значение; отношение к науке прошлого должно быть в высшей степени критическим. Наука прошлого отвечала требованиям своего времени, а многое из того, что волновало ее представителей, для нас сейчас не преставляет значимого интереса. Только с позиций настоящего, только с позиций сегодняшних знаний, возможна адекватная оценка произведений фольклора.
Фольклористика XVIII века. История русской науки о фольклоре начинается вместе с историей новой русской литературы, в эпоху формирования русского национального государства и создания национальной культуры. XVIII век знаменует новое отношение к народной поэзии и к народной культуре.
Крупнейшие преобразования, происшедшие в России в первой четверти XVIII века и связанные с деятельностью Петра I, отразились и в отношении к народному творчеству. Петр I не полностью отрицал старину, конечно, он боролся с различного рода народными суевериями, но он особо выделял народную песню и восстановил ее в правах после гонений царя Алексея Михайловича. Указом от 1722 года Петр I разрешил в храмовые праздники, после литургии, всякие народные забавы. Народная песня звучала при дворе Петра, и предание приписывает ему, правда безосновательно, сложение песни «Как по матушке, по Неве-реке». Дочь его, Елизавета Петровна, еще более жила во власти народной старины, некоторые историки утверждают, что она явилась автором песни «Во селе, селе Покровском». При дворе Екатерины II народные влияния еще более усилились.
Научный интерес к фольклору в первой половине XVIII века связан с именами В.Н.Татищева, В.К.Тредиаковского, М.В.Ломоносова. Татищев известен как географ, экономист, историк, археолог, этнограф, фольклорист. По повелению Петра I, ему было поручено составить книгу по географии России, однако ученый убедился, что без изучения истории это невозможно. В 1737 гду он составил «Предложение», которое явилось обширнейшей программой, охватившей все стороны народной жизни. В своих исследованиях Татищев отводил немалое место фольклорно-этнографическим проблемам, он часто ссылается на произведения народной словесности. В своем труде «История государства Российского» (в четырех томах, вышла в свет уже после его смерти) он упоминает о русских былинах, об исторических песнях, в которых видит важный исторический документ; в книге Татищева подробно описаны некоторые народные обряды. С его именем связано издание сборника Кирши Данилова. Татищев первым начал разработку славянской мифологии, пытаясь с ее помощью разрешить вопрос о происхождении русского народа и вообще славянских племен. Он интересовался всеми фольклорными жанрами, им составлен небольшой сборник пословиц.
Почти одновеременно с зарождением интереса к фолькору как к документу истории, зарождается интерес к нему как к материалу, ценному для литературы. Уже А.Д.Кантемир ставит вопрос о народной поэзии как виде литературной деятельности. В примечаниях к переводу «Посланий» Горация Кантемир пишет, что создателями первых стихов и песен были «грубые пстухи и земледельцы». В работах Кантемира встречаются фольклорные записи: историческая песня об Иване Грозном, пословицы, поговорки, меткие фразеологические выражения. В.К.Тредиаковский в книге «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735) указывал на народную поэзию как на основу для сложения стихов в современной ему литературе. Им был определен принцип тоники (стиха, построенного на равном количестве ударений в строке), который свойственен народной поэзии и потому должен быть принят поэтами. Тредиаковский сделал фольклор объектом филологических разысканий в своей работе «Мнение о начале поэзии и стихов вообще», в ней он пишет, что народная поэзия является самой ранней формой поэтического творчества, а первыми стихотворцами были языческие жрецы. В своих работах поэт-теоретик противопоставил господствующей силлабической системе стихосложения силлабо-тоническую, а открытие принципа тоники народного русского стиха имело большое значение для развития русской литературы. Тредиаковский отметил высокое эстетическое значение народных песен, он «шел за народом в его песнях» (В.Г.Белинский).
М.В.Ломоносова вопросы фольклора заинтересовали в связи с работами по теории русского стиха, истории языка. Поэта и теоретика особо интересовала проблема образности народной речи (интерес к пословице), проблеме дохристианских верований славян, обряд и обрядовая поэзия. Основной смысл и значение фольклора Ломоносов видит в его историческом содержании; в народных преданиях он обнаруживает сохранившиеся исторические свидетельства, позволяющие научно восстановить древнюю историю. Вслед за Тредиаковским, Ломоносов изучает народное стихосложение и в своей работе «Письмо о правилах российского стихотворства» развивает далее теорию силлабо-тонического стихосложения.
Ломоносов был прекрасным знатоком русского языка, А.С.Пушкин считал, что «у Ломоносова счастливое слияние книжного славянскго языка с языком простонародным». Народные пословицы и поговорки он использует в своих трудах «Риторика» и «Российская грамматика». Однако Ломоносов с недостаточным вниманием относился к народным сказкам и песням, отрицая их эстетическое значение.
Формы использования народного творчества в литературе XVIII века различны, как различно и понимание фольклоризма для тех или иных писателей; для представителей дворянской культуры обращение к фольклору не имело принципиального значения. Выдвинутые А.П.Сумароковым требования простоты и естественности в поэзии, предпринятая им борьба против дидактизма заставили его обратить внимание на «естественную поэзию». В журнале «Трудолюбивая пчела» он поместил заметку «О стихотворстве камчадалов», где противопоставил искусственности поэтов «естественную поэзию», продиктованную непосредственными переживаниями. Этот интерес к народной, «естественной» поэзии характерен не только для Сумарокова и его круга, но и для всей эпохи.
Работа по собиранию и публикации русского фольклора усиливается к концу века. Отдельным жанрам русского фольклора стали посвящаться целые сборники: «Собрание разных песен» в четырех частях М.Д.Чулкова, «Новое и полное собрание российских песен» в шести частях Н.И.Новикова и другие. В сборнике М.Д.Чулкова впервые представлены народные песни, отразившие социальный протест (песни о Степане Разине, о казни атамана Стрелецкого и др.). Чулкову же принадлежит один из первых опытов систематизации мифологических представлений и обрядности русского народа – «Словарь русских суеверий». В издаваемом им журнале «И то и се» публикуется фольклорный материал, в частности, народные пословицы.
В конце XVIII века особый интерес проявился к пословицам, стали печататься их сборники, можно назвать и «Собрание древних пословиц» А.А.Барсова, переизданное впоследствии Н.И.Новиковым. С крайне тенденциозных позиций обратился к подбору пословиц поэт И.Богданович, близкий к придворным кругам. Ему принадлежит сборник «Русские пословицы, собранные Ипполитом Богдановичем» в трех частях, в котором совершенно искажены и содержание, и форма пословиц (поэт придал пословицам вид двустиший или четырехстиший).
Сборники сказок в значительно меньшей мере содержат подлинный материал, чем сборники песен; сказки часто перерабатываются собирателями, приближаются к авантюрной повести. Наиболее значительный сборник – «Русские сказки» В.А.Левшина (в десяти частях), но только три сказки из этого сборника близки подлинно русским сказкам.
Русские былины и исторические песни представлены отдельными записями в сборнике Чулкова, они составляют особый сборник «Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым». Материалы этого сборника имеют мировое значение как первые подлинные записи былин и исторических песен.
Просветительское отношение к фольклору характерно для всего XVIII века и его проявление в той или иной мере встречается у всех писателей этой эпохи, каковы бы ни были их идейные позиции. Для этой эпохи, по словам М.К.Азадовского, было характерно проявление «интереса к народности без народных масс, это была народность, чуждающаяся народа и создающая нарочито иллюзорные о нем представления». В последние годы XVIII века зародились и окрепли идеологические тенденции демократического сознания, наиболее ярким представителем которого стал А.Н.Радищев. Радищев совершенно по-новому понимает особый характер фольклора и его роль в формировании народного мировоззрения. В «Путешествии из Петербурга в Москву» писатель привлекает фольклор не в качестве свидетельства о старине и не как материал для обновления языка и литературы, а как форму народной мысли, как выражение народного сознания, как путь к его познанию и как основу народной культуры. В этом своем произведении Радищев именно в крестьянине видит создателя и хранителя народной культуры, он создает замечательный образ народного певца, бывшего солдата, слепого нищего, отражает взгляд народа на искусство (глава «Клин»). Радишев считает дворян не создателями, а разрушителями народного искусства. В главе «София» Радишев высказывает замечания о ямщицких песнях: «В них есть нечто, скорбь душевную изгоняющее». Писатель видел в народной песне не забаву, не утеху, а свидетельство о прошлом и настоящем народа. В «Путешествии» Радишев неоднократно пользуется образами фольклора: цитирует ряд пословиц, приводит текст рекрутских причитаний. В главе «Медное» Радищев описывает сцену народного хоровода и использует ее для создания контраста (хоровод – продажа с торга крестьян). В пародийно-сказочной форме Радищев передает рассказ о наместнике, любившем устриц. Этот рассказ – первый опыт использования образов народной сказки для создания общественно-политической сатиры (в дальнейшем – у Салтыкова-Щедрина). В главе «Городня» писатель приводит полные тексты рекрутских причитаний, что позволяет ему отразить в своем произведении народную точку зрения. Радищев создает и художественные произведения, созданные целиком на фольклорной основе: «Бова», сказочная поэма; «Песни, петые на состязаниях в честь древних славянских божеств».
XVIII век еще не создал науки о фольклоре, но уже вплотную подошел к этой задаче и создал все необходимые предпосылки для ее разрешения. За этот период был накоплен значительный фактический материал и выдвинуты основные проблемы, ставшие надолго в центре дальнейших фольклористских изысканий. Эти основные проблемы можно свести к следующим: 1) вопрос о необходимости интенсивного собирания памятников народного творчества; 2) определение места и значения фольклора в создании национальной литературы, его значение в построении национальной истории и познании национального характера; 3) вопрос о месте русской народной поэзии среди других памятников мирового фольклора и об органических связях между ними.
Фольклористика первой половины XIX века. Первое сорокалетие XIX века было временем дальнейшего накопления материалов и выработки научных воззрений на народное творчество. В усилении общественного и научного интереса к фольклору сыграла Отечественная война 1812 года и революционное движение первой четверти XIX века. В начале этого периода перед русской общественной мыслью стояла задача издания полного собрания памятников народного творчества. Эта задача мыслилась не только как литературное или узконаучное предприятия, но и как важнейшее национальное дело, как предприятие огромного исторического и историко-философского плана.
20-е годы XIX века – период бурного расцвета романтизма в России. Стремясь к развитию национального начала в отечественной литературе, романтики широко используют в своем творчестве фольклор (сюжеты, образы, поэтическую стилистку). Однако поэты-романтики не одинаково относились к фольклору, по-разному его оценивали и использовали в своем творчестве. например, В.А.Жуковского интересовало в нем отражение «милой старины», поэтому он использовал в своих произведениях описание народных обрядов, обычаев, вставлял традиционные зачины, концовки, имитировал стилистику народных произведений. Совершенно по-иному относились к фольклору национальные деятели, проповедующие идеи национального самосознания.
Декабристы, защищавшие национальную самобытность, гражданский пафос, патриотизм, вольнолюбие в литературе и искусстве, не могли обойти вниманием памятники народного творчества. И как бы ни были декабристы далеки от народа, они стремились найти в народном творчестве чувства, созвучные своим. На первом месте у представителей декабризма стоял вопрос о роли и значении памятников народного творчества в процессе развития культуры народа. Существенным моментом в эстетике декабристов был историзм, что подразумевало не простое обращение к старине, а поиски в ней тех сторон, которые легли в основу складывающейся национальной культуры. Декабристы искали в фольклоре отражение «свободолюбивого духа» русского народа, поэтому обращали особое внимание на те песни, в которых сохранились мотивы свободы и удали, отсюда их повышенный интерес к старым казачьим и разбойничьим песням. Декабристы явились первыми публикаторами и исследователями этих песен (Н.Н.Раевский). Одним из самых решительных пропагандистов народной поэзии был В.К.Кюхельбекер, именно он в 1820 году читал в Европе лекции о «русской простонародной поэзии». Кюхельбекер был и последовательным теоретиком народной словесности, и активно включал элементы фольклора в свои лирические пьесы и драмы. Принципы декабристского фольклоризма были развернуты и применены знаменитым переводчиком ‘Илиады» Н.И.Гнедичем. Его перу принадлежит и перевод книги Клода Фориэля «Простонародные песни нынешних греков», это один из первых трактатов о народной поэзии. Гнедич отмечает сходство греческих плачей с русскими и украинскими плачами, замечает наличие в Греции и в России весенних песен и особенно подробно останавливается на вопросе сходства греческих и русских народных певцов.
Повышенный интерес к фольклору нашел отражение и в художественной практике декабристов; фольклорные мотивы встречаем в поэзии Рылеева, Бестужева, Одоевского, Кюхельбекера и других. Но в то же время в работах декабристов отразилась ограниченность их исторической концепции. Идеализация глубокой старины и неверная оценка современного фольклора отразились в противопоставлении фольклора древней и современной Руси. У декабристов отсутствовало стремление понять жизнь народа во всем своеобразии и целостности.
А.С.Пушкин о народности литературы и о фольклоре. Пушкин выступал не только как непревзойденный мастер интерпретации фольклорных произведений, но и как один из первых их собирателей и теоретиков. К народной поэзии Пушкин подходил и как поэт, и как ученый-исследователь и как критик; он отчетливо представлял себе историческое значение народной поэзии, ее роль в создании национальной литературы. Для Пушкина в центре его размышлений стояла проблема народности, он неоднократно и по разным поводам останавливался на этом вопросе. Такова известная заметка «О народности в литературе» (1825), в которой поэт выступает против «псевдонародности», подчеркивает, что народность проявляется не во внешних приметах быта, не в употреблении русских выражений, а в психологии народа. Народность, по его мнению, определяется не темами, не сюжетами, а идейным содержанием; народный писатель не должен ограничиваться узконациональными предметами, а должен опираться на широкий опыт мировой культуры. Эту мысль он подтвердил примерами из мировой литературы, указав, что Шекспир и Кальдерон «поминутно» переносили своих читателей «во все части света», в то же время сохраняли в своих прозведениях «достоинства великой народности». В понимании Пушкина народность «есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу».
Чрезвычайно интенсивна была собирательская деятельность Пушкина. К середине 30-х годов у него собралось небольшое, но довольно разнообразное собрание сделанных записей. Им была записана песня об Аракчееве («Ты, Ракчеев, господин, всю Россию разорил»), а также народные баллады, солдатские и семейно-бытовые песни, преимущественно свадебные. Пушкин задумал издать сборник народных песен, но его замыслу не суждено было осуществиться; все свое собрание песен он передал П.В.Киреевскому.
Пушкин особенно интересуется казачьими песнями, в Михайловском поэт записывает песни о Степане Разине. В 1833 году он совершил поездку в Оренбургскую губернию для изучения Пугачевского восстания, где также записал несколько песен о Пугачеве.
В 1836 году Пушкин по просьбе французского литератора Леви-Веймара сделал ряд переводов русских народных песен на французский язык. Всего он перевел одиннадцать песен, из них семь «разбойничьих», в том числе две песни о Разине и песню «Не шуми ты, мати зелена дубрава», которую в «Капитанской дочке» именует «любимой песней Пугачева».
Очень высоко ценил Пушкин язык народного творчества. Простота языка народной сказки, меткость и выразительность строения фразы в пословицах отмечалась им как совершенная форма поэтической речи: «Что за золото пословицы русские, а не даются в руки, нет!» Собирательская деятельность Пушкина объясняется не только желанием сохранить песню или сказку, сколько стремлением овладеть живой народной речью. Исследователи отмечают, что, хотя Пушкин и не написал специальных исследований в этой области, он сыграл большую роль в установлении значения фольклора для жизни народа. Фольклор для Пушкина явился самовыражением народа и формой национального самосознания. У поэта не было и слепой идеализации народного творчества, он отмечал в нем черты консерватизма, проявление всевозможных предрассудков.
Пушкин использует в своем художественном творчестве фольклорные мотивы и образы, так, поэма «Братья разбойники» построена на мотивах и материале «разбойничьих» песен. Стихотворение «Узник» также навеяно мотивами этих песен и воспроизводит их тематику и образы. Народные сказки пленяли и очаровывали Пушкина своей художественной прелестью, своим образным языком, богатой фантастикой, реалистическим духом; в сказках поэт видел как бы синтез всех элементов фольклора. При создании своих сказок Пушкин использует разные источники: это и сюжеты русских народных сказок, это и сюжеты лубочной литературы, это и сюжеты, взятые из мирового фольклора («Сказка о золотом петушке»). Фольклорные образы в сказках Пушкина или взяты из фольклора, или переосмыслены поэтом, или придуманы им самим. Высказывания Пушкина по вопросам фольклора, его планы собирательской работы и понимание задач изучения не были только фактами его личной биграфии, но оказали несомненное влияние на дальнейшее развитие науки о русской словесности.
В 30-40-е годы продолжают публиковаться фольклорные сборники: «Русские народные сказки» И.П.Сахарова; «Русские народные песни» П.В.Киреевского; «Русские пословицы» И.М.Снегирева и др. В эти годы в России окончательно оформляется наука о фольклоре, в ней отчетливо намечаются два противоположных лагеря. В известном смысле, в один лагреь можно отнести славянофилов (братья Киреевские, К.С.Аксаков, А.С.Хомяков др.) и сторонников теории «официальной народности» (И.М.Снегирев, И.П.Сахаров, А.В.Терещенко). Для славянофильской фольклористики характерны идеализация древнерусского быта со всеми его консервативными сторонами, утверждение, будто бы русский традиционный фольклор в своей основе – религиозный. Именно поэтому П.В.Киреевский из своего песенного собрания как, по его мнению, наиболее ценное опубликовал лишь духовные стихи. Сторонники «официальной народности» путем тенденциозного подбора фольклорного материала стремились доказать, будто бы русскому народу свойственны такие качества, как царелюбие, религиозность и покорность. Другой лагерь в русской науке о фольклоре в 30-40-е годы XIX века представляла нарождающаяся революционно-демократическая фольклористика.
В.Г.Белинский о народности литературы и о фольклоре. Вопросы народного творчества живо интересовали Белинского, он уделял им большое внимание на протяжении всей своей деятельности. Он говорит о народной поэзии в «Литературных мечтаниях», в рецензиях на ряд сборников сказок, на сборники песен. Особенно важны его замечания о народной поэзии, высказнные в статьях о Кольцове, о Лермонтове, в XI статье о Пушкине, в обзорах русской литературы за 1844 и 1846 годы, в «Письме к Гоголю» и др. В 30-40-х годах проблема роли народа в истории, а вместе с тем народности культуры становятся основными в критике. Значение проблемы народности подчеркивает в своих работах Белинский. Он выдвигает критерием ценности произведения его соответствие интересам и нуждам народов, выражение в нем личности народа: «Народность есть альфа и омега эстетики нашего времени. Народность сделалась высшим критериумом, пробным камнем достоинства всякого поэтического произведения и прочности всякой поэтической славы. Народность есть великое дело и в политике и в жизни». Под «духом народа» Белинский понимал идеологию крестьянства, непримиримую с идеологией господствующих классов. Критик заметил, что в репертуаре народа много отсталого, есть чуждые ему произведения, которые дают основание для ложных заключений. Белинский вполне обоснованно утверждал: не все, что поется народом, народно, но все, что ненародно, используется консервативной наукой для создания искаженного образа народа. Белинский выдвинул принцип критической оценки фольклора, в противовес его безудержному восхвалению. Этот принцип критик обосновал анализом условий жизни крестьян в феодальной и крепостнической Руси.
Один из самых важных тезисов критика заключается в обосновании того факта, что поэзия всякого народа находится в тесном соотношении с его историей. И в поэзии, и в истории равным образом заключается таинственная «психея народа», поэтому его история может объясняться поэзией, а поэзия историей. В основе каждой песни Белинский ищет идею. Эта идея выражает некоторый идеал и облекается в художественную форму. «Художественный замысел историчен даже тогда, – пишет Белинский, – когда он облекается в совершенно фантастическую форму». Своеобразие народной поэзии Белинский видел в ее реализме, он считает, что «в русских сказках, как и во всей народной поэзии, фантастических элементов почти нет». Особенно высоко он оценивал сатирические сказки, потому что в них ярко отражен народный ум, народный взгляд и народный быт, в них ощущается «лукавый русский ум, столь наклонный к иронии, столь простодушный в своем лукавстве».
Белинский, отмечая характерные особенности русской песни, писал: «грусть русской души имеет особенный характер; русский человек не расплывается в грусти, не падает под ее томительным бременем... Грусть не мешает ни иронии, ни сарказму, ни буйному веселию, ни разгулу молодечества. Это грусть души крепкой, мощной, несокрушимой». Критик считал, что русские песни воодушевляли и ободряли народ, в них проявилось свободолюбие, моральные и этические нормы народа.
Статьи о народной поэзии, написанные критиком в 1841 году, в основном посвящены оценке русских былин. Белинский первым в русской критике и в науке о фольклоре сумел показать, что за образами былинных богатырей скрываются определенные общественные отношения, тесное единство поэзии народа с его историей. Он подчеркивает, что «русская народная поэзия кипит богатырями», их сила соединяется с отвагой, удальством, молодечеством. Главным богатырем он считает Илью Муромца, называет его русским Геркулесом, но отмечает некоторое однообразие его характера, прямолинейность в достижении цели. Белинский не использует термин «былины», он называет их «богатырскими сказками», подчеркивает индивидуальные черты в характерах богатырей.
Особенно высоко критик оценивает былины новгородксого цикла, считает их «апофеозом Новгорода». Выделяя образ Василия Буслаева, критик объясняет его поступки тем, что Василий не знает какой бы то ни было деятельности. На первое место в былинном репертуаре он ставит новгородские былины, особо высоко оценивает сцену пляски Садко у морского царя. Былины, по оценке Белинского, с одной стороны, отразили великие силы русского народа, а с другой – «быт», не дававший этим силам простора и выхода. Вместе с тем в оценке Белинским героического эпоса есть ряд существенных пробелов и ошибок. Единство идейного содержания былин он ошибочно трактовал как единообразие. Некоторая недооценка критиком русского героического эпоса объясняется тем, что в распоряжении критика был очень скудный материал.
Белинский первым отметил жанровые особенности исторических песен, отделил их от былин и от «собственно лирической поэзии». С именем Белинского фольклористика связывает появлением термина «исторические песни». В распоряжении критика был только сборник стихотворений Кирши Данилова, поэтому он смог выделить только исторические песни о Ермаке и об Иване Грозном.
Белинский высоко оценивал труд собирателей фольклора, ценил подлинность текстов народных произведений: «Какой благодарности заслуживают те скромные, бескорыстные труженики, которые с неослабным постоянством собирают драгоценности народной поэзии и спасают их от гибели забвения».
В фольклористских высказываниях Белинского особое место занимает вопрос о соотношении народного творчества и литературы. Критик подчеркивал, что народное творчество – искусство «детства человечества»; он противопоставляет «народность» и «простонародность». Белинский решительно восставал против «простонародности», т.е. ложной народности, которая, по его мнению, выражается в использовании фольклора, против любования жизнью народа с ее отсталостью и темнотой. Сравнивая поэзию русского народа с мировым фольклором, Белинский отводил ей одно из первых мест: «Наша народная поэзия не уступит в богатстве ни одному народу в мире и только ждет трудолюбивых деятелей, которые собрали бы ее сокровища, таящиеся в памяти народа».
Фольклористика второй половины XIX века. 60-е годы XIX века справедливо называют «золотым десятилетием» русской фольклористики в собирательской деятельности. Большинство из изданных в то время фольклорных сборников содержит богатейший фактический материал, который имеет научное значение и в наши дни. В это время собирают фольклор: писатель В.И.Даль, известные фольклористы Ф.И.Буслаев и А.Н.Афанасьев, представители демократической фольклористики П.И.Якушин, А.И.Худяков, П.Н.Рыбников и др. Выходит в свет знаменитый сборник А.Н.Афанасьева «Народные русские сказки» (вып. 1-8). В 60-е годы публикуются фольклорные сборники: «Великорусские сказки» А.И.Худякова, «Русские народные песни» П.И.Якушкина, «Великорусские заклинания» Л.Н.Майкова и др. Главное содержание сборника «Песни, собранные П.Н.Рыбниковым» составляют былины, записанные собирателем на севере России.
Н.А.Добролюбов и Н.Г.Чернышевский о фольклоре. Из работ Н.А.Добролюбова принципиально важны статьи: «О степени участия народности в развитии русской литературы», «Заметки и дополнения к сборнику русских пословиц г. Буслаева», его рецензия «Народные русские сказки А.Н.Афанасьева». В этих работах Добролюбов рассматривает вопрос о сущности народной поэзии и решает проблему народности в русской литературе и связанную с ней проблему взаимодействия литературы и народной поэзии. Он указывает на возникновение фольклора в древнейшую эпоху «господства патриархальных отношений», намечает основы научной периодизации народной поэзии, связывая ее с историей русского общества.
Добролюбов углубил понимание противоречивого характера народной поэзии в классовом обществе, показал, что влияние господствующих классов и церкви принесло в поэзию чуждые народу взгляды. Критик резко оценивает духовные стихи, считает их чуждыми народу. Особенно большое значение имеют его высказывания о достоинствах и недостатках сборника Афанасьева. Он высоко оценил полноту текстов, обилие вариантов, запись в процессе исполнения, тщательность издания. Основным недостатком сборника, по мнению Добролюбова, является его академическая объективность и бесстрастие: «Никто из собирателей не объяснил, в каком отношении находится народ к рассказываемым им сказкам и преданиям». Добролюбов требует, чтобы собиратели не ограничивались бы только внешней точностью при записывании текстов, но передавали бы «всю обстановку как чисто внешнюю, так и внутреннюю, нравственную», т.е. фиксировали реакцию слушателей на исполняемые произведение. Это требование, усвоенное собирателями 60-х годов, стало впоследствии краеугольным камнем русской критики о фольклоре.
Н.Г.Чернышевский с большой требовательностью относился к фольклорным сборникам, понимая, что только подлинно научные принципы собирания и публикации могут способствовать правильному пониманию народной поэзии. В связи с этим большой интерес представляет рецензия на сборник Н.В.Берга «Песни разных народов». В рецензии все внимание сосредоточено на вопросе об ответственности составителя за публикуемый материал. Принципиальное, методологическое значение имело возражение Чернышевского против основного принципа, которым руководствовался собиратель – он «старался собирать старинные и редкие песни». Чернышевский же считает, что надо собирать и публиковать лучшее, важнейшее, но не по редкости, а по внутреннему достоинству, по характеристичности и эстетической красоте. Основные теоретические положения Добролюбова и Чернышевского в дальнейшем разделяли и применяли на практике собиратели фольклора (И.А.Худяков, И.Г.Прыжов и др.).
АКАДЕМИЧЕСКАЯ ФОЛЬКЛОРИСТИКА XIX ВЕКА
Вплоть до 40-х годов XIX века велась определенная работа по собиранию и публикации фольклорных текстов, но фольклористика как наука еще не сформировалась. XVIII век и первые десятилетия XIX века принято считать предысторией русской науки о народном творчестве, это было время накопления материала и его первоначального теоретического осмысления. Теория русской фольклористики рождается в результате развития литературоведческих, исторических, этнографических разысканий в России и использования научного опыта зарубежных ученых. Русская теоретическая фольклористика 50-60-х годов формировалась под большим влиянием мифологической школы.
Мифологическая школа – направление в фольклористике, представители которого считали первоосновой фольклора мифологию, ее сюжеты и образы. Мифологическая школа первоначально возникла в Германии, где ее видными представителями были собиратели и исследователи немецкого фольклора братья Вильгельм и Якоб Гримм. Они считали, что народная поэзия имеет «божественное происхождение», что сказка, эпос, легенды возникли из мифа, а фольклор – бессознательное и безличное творчество народной души. Перенося на изучение фольклора методологию сравнительного языкознания, Гриммы возводили сходные явления в области фольклора разных народов к общей для них мифологии, к некоему «прамифу» (по аналогии с «праязыком»). Взгляды братьев Гримм теоретически обобщены ими в книге «Немецкая мифология».
В России с этой школой были связаны: Ф.И.Буслаев, А.Н.Афанасьев, О.Ф.Миллер. Представители мифологической школы стремились доказать, что истоки фольклора лежат в мифологии, имеющей религиозный характер. Основная работа Ф.И.Буслаева – «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» – насыщена большим фактическим материалом, но в то же время в ней Буслаев настаивает на том, что мифология и религия являются основополагающими моментами в развитии искусства. Буслаев не видел и творческих изменений в народной поэзии, считая ее застывшей в древнейших формах. В исследовании «О русских пословицах и поговорках» автор пытался найти мифологическое объяснение каждой пословице, так же исследователь рассматривает и русский богатырский эпос, где в каждом герое он пытался найти мифологическое начало.
Одновременно с Буслаевым в защиту мифологической школы выступил А.Н.Афанасьев, большой известностью пользовался его труд «Поэтические воззрения славян на природу» (в 3-х томах). Афанасьев также считал религиозные мифы основным источником поэзии и пытался каждому произведению подыскать мифологическое объяснение.
Методология и выводы мифологической школы, основанные на идеалистическом понимании мифологии и преувеличения ее роли в истории искусства, не приняты последующим развитием науки. Однако в свое время мифологическая школа сыграла важную роль, способствовала активному изучению фольклора, заложила основы сравнительной мифологии и фольклора и поставила ряд теоретических проблем. Недостатки мифологической школы (уход от современности в прошлое, чрезмерная архаизация русского фольклора, преувеличение следов мифологии и т.п.) были отмечены уже их современниками и, прежде всего, представителями революционно-демократической критики (Н.А.Добролюбов, Н.Г.Чернышевский).
Школа заимствования (компаративизм). Русские и европейские исследователи еще в начале XIX века заметили, что сюжеты произведений фольклора разных народов близки друг к другу. Этот факт дал им основание заключить, что отдельные сюжеты народных произведений переходят от одного народа к другому. Такие сюжеты они назвали «странствующими» или «блуждающими». Однако никаких обобщений о закономерностях странствующих сюжетов не было высказано. Проводимые в начале XIX века во вновь открытых землях и у вновь открытых народов антропологические, этнографические, археологические разыскания ввели в научный оборот материалы, которые поставили перед учеными новые вопросы. У народов, никогда не имевших связей друг с другом, находившихся на разных материках, были обнаружены предметы материальной и духовной культуры, имевшие много общего. Надо было объяснить сходные явления в словесном искусстве разных народов.
Школу заимствования основал немецкий ученый Теодор Бенфей, знаменитая книга которого «Панчатантра» («Пятикнижие») вышла в 1859 году. В ней Бенфей общность искусства объяснил заимствованием, то есть возможностью исторического перехода фольклорных сюжетов от одного народа к другому, и создал новый метод их исследования. Проблема сходства сюжетов объяснялась уже не единым происхождением от «прамифа», а позднейшим культурно-историческим общением народов; а родиной большинства сюжетов европейских сказок считалась Индия, откуда они уже позже распространились путем литературного заимствования. В теории Бенфея было много моментов, имевших положительное значение, она вносила историческое начало в отвлеченные схемы мифологов, вскрывала культурно-исторические связи народов и разрушила представления о национальной замкнутости процесса исторического развития.
Теория заимствования нашла своих сторонников во многих странах. Первым в России эту теорию поддержал выдающийся критик В.В.Стасов в