Лично я не понимаю мсье Борденава, когда он говорит, что не любит солнечную погоду. В самом деле, что хорошего, когда на улице идёт дождь? Конечно, и в дождь тоже можно приятно провести время. Можно шлёпать ногами по ручейкам, можно поднять голову и открыть рот и глотать большие дождевые капли, и дома тоже хорошо, потому что тепло, можно играть в электрическую железную дорогу, а мама готовит горячий шоколад с пирожными. Но в школе, если идёт дождь, не бывает настоящей перемены, потому что нас не пускают во двор. И я не понимаю, почему мсье Борденав не радуется хорошей погоде, ведь тогда он тоже может выйти во двор, потому что на переменах следит за нами именно он.
Сегодня, например, была очень хорошая погода, и солнца было много‑много, и перемена прошла замечательно, тем более что до того три дня подряд лил дождь и нам приходилось сидеть в классе. Мы построились и вышли во двор, как всегда делаем на перемене, и мсье Борденав нам сказал: «Разойдитесь», и было очень весело.
– Поиграем в жандарма и вора! – крикнул Руфюс, у которого папа полицейский.
– Ты уже всем надоел, – сказал Эд. – Лучше сыграем в футбол.
И они подрались. Эд очень сильный и любит бить всех наших кулаком по носу, а Руфюс – он из наших, поэтому тоже получил. От неожиданности он попятился и наткнулся на Альцеста, который в это время ел бутерброд с джемом, бутерброд упал на землю, и Альцест поднял крик. Мсье Борденав сейчас же прибежал, разнял Эда и Руфюса и поставил их в угол.
– А мой бутерброд? – поинтересовался Альцест. – Кто мне его компенсирует?
– Тоже хочешь в угол? – спросил мсье Борденав.
– Нет, – сказал Альцест, – я хочу свой бутерброд с джемом.
Мсье Борденав сильно покраснел и начал громко дышать через нос, как всегда, когда сердится, но дальше говорить с Альцестом он не мог, потому что в это время подрались Мексан и Жоаким.
– Отдай мой шарик, ты жульничаешь! – кричал Жоаким и тянул Мексана за галстук, а Мексан в ответ отвесил ему пару оплеух.
– Что здесь происходит? – вмешался мсье Борденав.
– Жоаким не любит проигрывать, вот он и разорался. Но, если вы, конечно, хотите, я могу дать ему в нос, – предложил Эд, который как раз подошёл, чтобы рассмотреть всё поближе.
Мсье Борденав взглянул на Эда с большим удивлением:
– Мне казалось, что я поставил тебя в угол?
– А, ну да, в самом деле, – сказал Эд и вернулся в угол.
А Мексан за это время стал совершенно красным, потому что Жоаким всё не выпускал его галстук, и мсье Борденав отправил обоих в угол, к двум другим нашим, которые там уже стояли.
– Так как насчёт моего бутерброда с джемом? – спросил Альцест, который опять ел бутерброд с джемом.
– Но ты ведь как раз его сейчас и ешь! – сказал мсье Борденав.
– Это дела не меняет, – закричал Альцест, – и если я приношу на перемену четыре бутерброда, то хочу съесть все четыре!
У мсье Борденава не было времени рассердиться, потому что прямо ему на голову – бац! – упал мяч.
– Кто это сделал?! – завопил мсье Борденав, схватившись рукой за лоб.
– Это Николя, мсье, я видел! – сказал Аньян.
– Подлый стукач, – крикнул я, – если бы не твои очки, ты бы у меня получил!
Аньян заревел, приговаривая, что он очень несчастный и что он покончит с собой, а потом стал кататься по земле. Мсье Борденав спросил меня, правда ли, что это я бросил в него мячом, и я сказал, что правда, что мы играли в вышибалы, что я метил в Клотера, но промахнулся, но я не виноват, потому что я не собирался салить мсье Борденава.
– Я запрещаю вам играть в эти жестокие игры! И конфискую мяч! А ты отправляйся в угол! – велел мне мсье Борденав.
Я ему сказал, что это ужасно несправедливо, а Аньян сказал: «Так тебе и надо», взял свою книгу и ушёл очень довольный. Аньян не играет с нами на перемене, он приносит из класса книгу и повторяет уроки. Он просто чокнутый, этот Аньян!
– Так как же насчёт моего бутерброда с джемом? – опять вмешался Альцест. – Я уже доедаю третий, перемена тоже скоро кончится, и одного бутерброда мне не хватает, предупреждаю вас!
Мсье Борденав хотел ему что‑то ответить, но не смог, а жаль, потому что мне показалось, что он собирался сказать Альцесту что‑то интересное. А не смог он ответить потому, что Аньян опять валялся по земле и громко кричал.
– Что там ещё? – спросил мсье Борденав.
– Это Жоффруа! Он меня толкнул! Мои очки! Я умираю! – орал Аньян, совсем как в том фильме, который я недавно смотрел. Там были люди в подводной лодке, и они не могли из неё вылезти, а другие их спасали, но лодка всё равно затонула.
– Нет, мсье, это не Жоффруа. Аньян сам упал, он просто на ногах не держится, – объяснил Эд.
– А ты чего лезешь, куда тебя не просят? – сказал Жоффруа. – Не твоё дело! Да, это я его толкнул, и дальше что?
Тут мсье Борденав стал кричать, чтобы Эд вернулся в угол и чтобы Жоффруа проводил его до места и остался там же. Потом он поставил на ноги Аньяна, у которого из носа шла кровь, и увёл его в медпункт, а вслед за ними шёл Альцест и говорил про свой бутерброд с джемом.
Ну а мы пока решили сыграть в футбол. Было немного неудобно, потому что во дворе уже начали свой матч старшие, а мы со старшими не очень‑то ладим и часто дерёмся. Вот и теперь, с двумя мячами и двумя матчами одновременно, которые путались между собой, опять так и получилось.
– Отдай мяч, ты, козявка, это наш! – приказал Руфюсу один из старших.
– Неправда! – заявил Руфюс, и это была правда, что это была неправда, и один из старших забил гол нашим мячом и дал оплеуху Руфюсу, а Руфюс лягнул его по ноге.
Драки со старшими всегда так проходят: они нам оплеухи, а мы им пинка по ногам. Тут мы очень увлеклись, все дрались, и было очень шумно. Но, несмотря на шум, мы услышали крик мсье Борденава, который возвращался из медпункта вместе с Аньяном и Альцестом.
– Смотрите, – сказал Аньян, – они все вышли из угла!
Мсье Борденав, кажется, действительно рассердился и побежал к нам, но не добежал, потому что поскользнулся на Альцестовом бутерброде с джемом и упал.
– Браво, – оскорбился Альцест, – здорово! Давайте‑давайте, топчите его ногами, мой бутерброд с джемом!
Мсье Борденав поднялся, стал отряхивать брюки и все руки испачкал в джеме. Мы снова начали драться, перемена проходила классно, но тут мсье Борденав посмотрел на свои часы и пошёл, хромая, давать звонок. На этом перемена закончилась.
Пока мы строились, пришёл другой наш воспитатель – Бульон.
– Ну что, старик Борденав, – сказал Бульон, – всё прошло нормально?
– Как обычно, – ответил мсье Борденав. – Что тебе сказать, я каждый день молюсь, чтобы пошёл дождь, а когда утром встаю и вижу, что погода хорошая, меня охватывает отчаяние!
Нет, правда, не понимаю я мсье Борденава, когда он говорит, что не любит солнце!
Я ухожу из дома
Я ушёл из дома! Я играл в гостиной и вёл себя очень хорошо, а потом пришла мама и стала меня ругать, и только потому, что я опрокинул бутылку чернил на новый ковёр. Тогда я заплакал и сказал ей, что уйду и что они обо мне ещё пожалеют, а мама сказала:
– Ну вот, провозилась тут с тобой, а уже поздно, мне надо идти в магазин. – И она ушла.
Я поднялся к себе в комнату, чтобы собрать всё, что мне понадобится, когда я уйду из дома. Я взял свой ранец и положил в него красную машинку, которую мне подарила тётя Эложи, паровоз на пружинке от маленького поезда с товарным вагоном, единственным, который у меня сохранился, потому что другие вагоны поломались, и кусок шоколада, который оставался от полдника. Ещё я взял свою копилку, ведь мало ли что, может быть, мне понадобятся деньги, и ушёл.
Мне повезло, что мамы не было, она бы, конечно, запретила мне уходить из дома. Я вышел на улицу и пустился бежать. Мама и папа очень огорчатся, но я вернусь не скоро, только когда они станут старыми, как бабуля, а я буду богатым, у меня будет большой самолёт, а ещё большая машина и свой собственный ковёр, на который я смогу опрокидывать чернила, и они страшно обрадуются, когда меня увидят.
Так я бежал‑бежал и добежал до дома Альцеста. Он сидел перед дверью своего дома и ел пряник.
– Ты куда? – спросил Альцест и откусил от пряника большой кусок.
Я ему объяснил, что ушёл из дома, и спросил, не хочет ли он пойти вместе со мной.
– Когда через много‑много лет мы вернёмся, – сказал я ему, – то будем очень богатыми, у нас будет собственный самолёт и машина, и папы и мамы так обрадуются, что больше никогда не станут нас ругать.
Но Альцест не хотел никуда уходить.
– Ты с ума сошёл, – сказал он мне, – моя мама готовит на ужин тушёную капусту с салом и сосисками, не могу же я уйти!
Тогда я попрощался с Альцестом. Он помахал мне свободной рукой, потому что другая у него была занята – ею он заталкивал в рот остаток пряника.
Я повернул за угол и ненадолго остановился, потому что из‑за Альцеста мне тоже захотелось есть, и я съел кусочек шоколада, это придаст мне сил для путешествия. Я хотел уехать далеко‑далеко, очень далеко, где меня не найдут мама с папой, в Китай или в Аркашон – мы там были в прошлом году на каникулах, это от нас ужасно далеко, и там есть море и устрицы.
Но чтобы уехать далеко, надо купить себе машину или самолёт. Я присел на край тротуара, разбил копилку и посчитал деньги. Надо сказать, что на машину и самолёт их было недостаточно, поэтому я зашёл в кондитерскую и купил себе шоколадный эклер, который оказался очень вкусным.
Когда с эклером было покончено, я решил, что дальше буду двигаться пешком, на это уйдёт много времени, но, раз мне не надо ни возвращаться домой, ни идти в школу, у меня его теперь полно. О школе до сих пор я ещё не думал и представил себе, как завтра в классе наша учительница скажет: «Бедный Николя ушёл совершенно один, совсем один и очень далеко, он вернётся богатым, с машиной и самолётом», и все будут говорить обо мне, все будут за меня беспокоиться, а Альцест ещё пожалеет, что не пошёл со мной вместе. Это будет очень здорово.
Я всё шёл и шёл, но уже начал уставать, а потом, честно сказать, получалось идти не очень быстро, потому что у меня не очень длинные ноги, не то что у моего друга Мексана, но ведь не могу же я попросить Мексана, чтобы он одолжил мне свои ноги. Это размышление навело меня на другую мысль: ведь я мог бы попросить кого‑нибудь из друзей одолжить мне велосипед. Я как раз проходил мимо дома Клотера. У Клотера классный велосипед, весь жёлтый и блестит. Жаль только, что Клотер не любит одалживать свои вещи.
Я позвонил в дверь к Клотеру, и он сам мне открыл.
– Смотри, Николя, – сказал он. – Тебе чего?
– Твой велосипед, – объяснил я, и Клотер захлопнул дверь.
Я снова позвонил, но Клотер не открывал. Тогда я надавил пальцем на кнопку звонка и больше его не отрывал. Я слышал, как в доме мама Клотера закричала:
– Клотер! Иди же и открой наконец дверь!
Клотер открыл, но, похоже, он был не рад опять меня увидеть.
– Мне нужен твой велосипед, Клотер, – сказал я. – Я ушёл из дома, мои папа и мама будут ужасно страдать, но я вернусь через много‑много лет, буду очень богатым, и у меня будет собственный автомобиль и самолёт.
Клотер мне ответил, чтобы я заходил после того как вернусь, когда буду очень богатым, и тогда он мне продаст свой велосипед. Предложение Клотера меня не очень устраивало, и я подумал, что мне надо найти денег, а если у меня будут деньги, я смогу купить у Клотера велосипед. Клотер очень любит деньги.
Я задумался, где же взять денег. Никакой работы для меня сегодня не было, потому что был четверг[4]. Тогда я подумал, что можно продать игрушки, которые лежали у меня в ранце: машинку тёти Эложи и паровоз с товарным вагоном. На другой стороне улицы я заметил магазин игрушек и решил, что там, наверное, моя машина и мой поезд могут кого‑нибудь заинтересовать.
Я вошёл в магазин, и очень симпатичный гос подин улыбнулся мне и сказал:
– Хочешь что‑нибудь купить, малыш? Шарики? Или мяч?
Я ему ответил, что совершенно ничего не хочу покупать, а, наоборот, хочу продать свои игрушки, открыл ранец и выложил машинку и поезд на пол перед прилавком.
Симпатичный господин наклонился, посмотрел, удивился и сказал:
– Но, малыш, ведь я не покупаю игрушки, я их продаю.
Тогда я у него спросил, где же, интересно, он находит те игрушки, которые продаёт.
– Но… но… – растерялся господин, – я их не нахожу, я их покупаю.
– Вот и купите мои, – сказал я ему.
– Но… но… – опять повторил господин, – ты просто не понимаешь, я их покупаю, но не у тебя, тебе я их продаю, а покупаю на разных фабриках, а ты… То есть… – Он остановился, а потом сказал: – Ты это потом поймёшь, когда вырастешь.
Ведь этот господин не знал, что, когда я вырасту, мне больше не понадобятся деньги, потому что я буду богатым, с автомобилем и самолётом. Я заплакал. Господин очень расстроился, сходил за прилавок и принёс мне оттуда маленькую машинку, а потом сказал, что мне пора уходить, потому что уже поздно и ему надо закрывать магазин, и что такие клиенты, как я, это очень утомительно, особенно после целого рабочего дня.
Я вышел из магазина со своим поездом и двумя машинками очень довольный. Действительно, было уже поздно, начинало темнеть, на улицах никого не было, и я бросился бежать. Когда я прибежал домой, мама меня отругала, потому что я опоздал к ужину.
А раз так, обещаю: завтра же уйду из дома. Папа и мама будут страшно мучиться, а я вернусь через много‑много лет, стану ужасно богатым, и у меня будет собственный автомобиль и самолёт!
[1]Цвета французского государственного флага.
[2]Фраза из популярного учебника английского языка «Английский без труда» (Alphonse Cherel «L’Anglais sans peine», 1929, ASSIMIL).
[3]Во Франции до 1976 года существовали школы, где мальчики и девочки учились раздельно.
[4]Раньше по четвергам в начальных школах Франции не было занятий.