На короткое время, впрочем, между Кларой и Робертом воцарилось перемирие. Весну 1849 года они вынужденно проводят в деревне под Дрезденом - в городе после роспуска королем парламента царил революционный хаос. Когда за Шуманом пришли, чтобы «поставить под ружье» и отправить в числе прочих на баррикады защищать «новую Германию», Клара спрятала его дома.
Незваные гости поверили, что муж в отъезде, а супруги после их ухода спешно бежали через заднюю дверь и устремились прочь из города. То на попутных телегах, то пешком (причем Клара была на седьмом месяце беременности) семья композитора наконец забралась в глухое захолустье, где и решила остаться, пока все не уляжется. Клара занималась детьми - ведь концерт здесь можно было устроить разве что для окрестных коров.
Неудавшееся дирижерство
Все началось снова после возвращения в город. Клара узнала, что в Дюссельдорфе освободилось место дирижера городского оркестра, и принялась убеждать мужа, что ему
нужно именно это: Дюссельдорф - приятный тихий городок, жалованье хорошее. Как ни упирался Роберт, говоря, что совершенно не создан для дирижерства, пришлось сдаться. И Шуманы вновь переезжают...
Как и следовало ожидать, из этой идеи ничего не вышло: Клара перессорила Роберта со всем оркестром, заявляя, что музыканты и в грош ее мужа не ставят, называла их «подлыми интриганами». Но хуже всего то, что кроме мнения Клары Шуман больше ничьего не воспринимал. Кончилось все коллективными петициями оркестрантов, скандалом и отстранением Шумана от работы.
И снова нервный срыв - на сей раз тяжелее тех, что были ранее. Вскоре горожане Дюссельдорфа могли лицезреть такую картину: беременная Клара ведет мужа из
пивнушки домой, а Роберт вырывается, игнорируя мольбы жены вести себя прилично.
Юноша светлый, не взрослый и не ребенок
1 октября 1853 года в доме Шуманов произошло событие, на вид самое обыкновенное, если бы оно не стало для четы роковым: композитору нанес визит 20-летний Иоганнес Брамс. Он пришел с рекомендательным письмом от одного из друзей Роберта и своими сочинениями. Едва Брамс сыграл несколько тактов, как Шуман прервал его:
- Подождите, пожалуйста, одну минуту, я должен позвать жену.
После ухода Брамса Шуманы не могли говорить ни о чем другом, кроме как о гениальном утреннем визитере. Роберт даже засел за статью о Брамсе:
- Я знал... и надеялся, что грядет Он, тот, кто призван стать идеальным выразителем времени… И он явился, юноша светлый, у колыбели которого стояли Грации и Герои. Его имя - Иоганнес Брамс.
Однако через некоторое время Шуман отказался от публикации статьи. Клара в ответ перестала с ним разговаривать. Дочь Мария ничего не понимала…
Так кем же был этот «юноша светлый», которого впоследствии Клара ласково называла «Ханнес»?
...Иоганнес провел детство в районе гамбургской улочки Ультрихштрассе, пользовавшейся дурной славой из-за расположенных здесь борделей. Его отец был музыкантом-контрабасистом, семья занимала квартирку, состоящую из комнаты с кухней и крошечной спальни. Уже с семи лет мальчик хорошо играл на фортепьяно, а в десять его знали все завсегдатаи местных кабаков и борделей, где Иоганнес по вечерам играл, развлекая публику.
В 1853 году юноша отправился странствовать по Германии и оттачивал мастерство у всех музыкальных мэтров, какие ему встречались. Перед Робертом Шуманом Брамс благоговел и долго не мог поверить, что тот увидел в его сочинениях признаки таланта. Шуман пригласил его погостить в своем доме. Юноша не помнил себя от счастья: он пробудет здесь - подумать только!- целый месяц.
К Брамсу у маленькой Марии сохранилось двойственное чувство - и не взрослый, и не ребенок. Когда Мария неожиданно входит в гостиную, где вдвоем музицируют мать и Брамс, тот поспешно вскакивает, Клара инстинктивно отшатывается от него и оправляет платье. Ах, это ничего, всего лишь дочь…
Строгим голосом мать выговаривает Брамсу: «Что за ребячество!» На Иоганнеса и впрямь нельзя сердиться - он весь как на ладони.
Благородный поступок?..
И вот тот день - 4 марта 1854 года... Отец спокойно упаковывает в саквояж пачки денег, сигары и нотную бумагу. Дочь сидит возле него - бледная, молчаливая, а он… точно собирается куда-то на несколько дней, а не уезжает из дому, может быть, навсегда - сегодня отца забирают в Эндених. Мария уже знает, что он сумасшедший, - так ей сказала мать. Девочка плохо понимает, что это такое. Ей и находиться-то рядом с отцом запретили - она пришла тайком. Несколькими днями раньше папа будто бы пытался броситься в Рейн, но в итоге, как выяснилось, лишь бросил в воду обручальное кольцо…
Отец совсем тот же, что и раньше. Просит, как обычно, быть умницей, присматривать за братьями и сестрами. Потом неожиданно серьезно смотрит в глаза и говорит, что обязательно вернется, очень скоро, и они все уедут из Дрездена и поселятся в каком-нибудь тихом местечке. Он будет, как и раньше, сочинять днем и играть с детьми вечерами.
- Мама тоже поедет с нами?
- Может быть, малыш, - его лицо омрачается. - Если захочет.
За отцом закрывается дверь.
Много позже Мария поймет, что происходило тогда в их доме в Дюссельдорфе. В ее руки попало несколько писем отца, которые он написал Кларе и детям из клиники, - в них нет и тени безумия. Так же как и в рукописях его энденихских сочинений. Разумеется, и то, и другое Клара позже уничтожит.
Все знакомые и друзья Шумана, навещавшие его в клинике, позже вспомнят, что композитор вел себя совершенно нормально. На первых порах врачи даже разрешали ему прогулки в Бонн и по окрестностям - пока однажды Клара не узнала об этом и не потребовала от врачей прекратить «эти вольности».
…К чему ворошить прошлое? Оно не даст ответа, чем она и ее братья заслужили свое сиротство. Отец бросил их… и одновременно поступил очень благородно - Мария поймет это, только став взрослой.
Шуман хотел развода, и начавшийся роман между Брамсом и Кларой стал последней каплей. Однако Роберт не испытывал по отношению к Кларе злости. Он и сам ясно видел, что давно стал для нее обузой. Понимал: развод погубит репутацию артистки Клары Вик, и потому выбрал единственно верный, как ему тогда казалось, выход, - стать «сумасшедшим».
Симулянтом его не сочтут - все знают о слабом здоровье композитора, его издерганных нервах и периодических депрессиях. Опять-таки творческий человек, что гений, что псих, для врачей - явления одного порядка. Шуман даже сымитировал попытку самоубийства, разумеется, топиться в Рейне он и не думал. В тишине Эндениха он надеялся отдохнуть, привести в порядок нервы и вернуться, якобы «излечившись», поселиться в каком-нибудь тихом месте с детьми и работать.
Но он недооценил Клару...
В ловушке
Даже у здорового человека шанс выйти из Эндениха живым и в своем уме был невелик. Старинное поместье какого-то барона было специально перестроено под элитную психиатрическую лечебницу. В каждом «номере» имелось секретное окошечко для наблюдения за пациентом, на соседней койке спал санитар. Из лекарств - ежедневные клизмы, привязывание к кровати, мышьяк в небольших дозах и ледяной душ.
Клара была предельно конкретна в своих указаниях лечащему врачу - пусть муж остается сумасшедшим и тихо-мирно закончит свои дни в Энденихе. Она должна остаться безупречной вдовой гения. Уничтожая и переписывая дневники и письма Роберта, Клара хотела одного - чтобы ее роль в этой истории никогда никем не подвергалась сомнению: она была вечной музой великого классика, заботливой матерью его детей, идеальной женой, а потом - безутешной вдовой.
Шуман очень скоро понял, что попал в ловушку. Прогулки запретили, сочинять - тоже, а для него отлучение от рояля было смерти подобно. Роберт пишет жене, униженно просит разрешения приехать повидаться с детьми на Рождество. В ответ - молчание. Просит прислать хотя бы фото младшего сына - Феликс родился уже после отъезда Шумана в Эндених и так ни разу и не увидел отца. Молчание...
Зато письма от его верного почитателя Брамса приходят аккуратно. Вряд ли следует упрекать восторженного юношу, но каково было бедному узнику читать, как Иоганнес весело встретил Рождество с Кларой и детьми! Или вот это:
- Какой долгой мне показалась разлука с твоей женой! Я провел такое великолепное лето вместе с ней. Я настолько очарован ею и так ее люблю, что все остальное кажется мне пустым… Я стремлюсь снова видеть ее. Я должен поблагодарить ее за все ее прекрасные слова, сказанные в ее письмах ко мне, и прежде всего за нежное «ты». Твоя жена так порадовала мое сердце этим прекрасным и интимным обращением ко мне!
Шуман понял, что обращаться к Кларе бесполезно. И ей, и Брамсу не до него - пара отправилась в Гамбург, чтобы познакомиться с матерью Брамса. Фрау Брамс подруга сына не понравилась. Ей было непонятно, «под каким соусом» тот представляет ей замужнюю женщину с восемью детьми, которая к тому же старше Иоганнеса на тринадцать лет, вдобавок еще и артистка!
Возню с детьми Клара терпела, пока рядом с ней был муж. С его отъездом в Эндених Клара почти на сорок лет погрузилась в гастрольную круговерть. Влюбленный Брамс исполнял роль няньки и слал из Дюссельдорфа отчаянные мольбы:
- Возлюбленная госпожа Клара, подбодри меня скорее хотя бы несколькими строчками. Ужасно хочу получить их, но больше всего я хочу тебя!
Фрау Брамс негодует: ее сын подался в няньки! В ее глазах Клара - совершенно непотребная особа:
- Она концертирует, оставив дом и детей на посторонних, путешествует повсюду одна. Бог одарил тебя столькими талантами, а ты вот так отсиживаешься там!
В те годы, кстати, Клара предпочитала исполнять сочинения Брамса, а не мужа...
Больше всего ее пугала возможность возвращения Роберта, ведь она так счастлива теперь, снова став артисткой!
Вызволить Шумана попыталась Беттина фон Арним - та самая, которой он когда-то так восхищался. Женщина, приехав в клинику в апреле 1854 года, найдет Шумана совершенно изможденным, но вполне нормальным и тотчас напишет Кларе, умоляя забрать супруга домой:
- Врач, который его лечит, - сам глубокий ипохондрик, телесно и духовно больной. Шуман находится здесь, лишенный всякого участия.
Разумеется, Клара и это проигнорировала. Можно себе представить, с каким удовольствием она сожгла письмо Беттины! Впрочем, упорная Беттина уж конечно не успокоилась бы, но она была уже сильно немолода, и после визита к композитору ее сразил удар. Фрау фон Арним была последней надеждой Шумана...
Незадолго до смерти Роберта Брамс, опять-таки не желая дурного, прислал ему только что опубликованные сочинения Клары под названием «Три романса». Опус посвящался Брамсу, но Иоганнес конечно же не мог знать того, что знал Шуман, - первоначально Клара проставила другое посвящение: «Моему любимому мужу».
Шуман выбрал самое крайнее средство борьбы против мучителей-медиков - объявил голодовку. Когда его пытались кормить насильно, он швырял в докторов содержимым своего ночного горшка. В итоге Клара получила письмо из Эндениха: если она хочет увидеть мужа живым, ей лучше приехать. Клара отправилась в Эндених, за ней последовал Брамс.
Шуман умер в полном одиночестве - как раз когда это случилось, Клара встречала на вокзале возлюбленного.