1.
Автомашины с трудом пробирались по разбитому снарядами шоссе. Шоферам то и дело приходилось останавливаться, чтобы очистить дорогу от поваленных деревьев и изломанных повозок. Неубранные трупы лошадей, разрушенные и сгоревшие крестьянские постройки, вытоптанные полосы хлебов - все это на каждом шагу напоминало о недавних жестоких боях и большом человеческом горе.
Мы с Зотовым и небольшой оперативной группой полештарма направлялись в Броды. Ехали молча. Каждый, видно, думал, как и я: когда же кончится это ужасное время разрушений, когда женщины перестанут проливать слезы, оплакивая погибших мужей и сыновей, когда мужчины вернутся в свои семьи, возьмутся за плуг, станут к станку, начнут созидать, украшая трудом освобожденную, обильно политую народной кровью землю?..
Преодолев последнее препятствие - лесной завал, мы въехали в город. На улицах, к нашему удивлению, царило оживление. Казалось, весь народ высыпал из домов, чтобы вздохнуть свободно, поздравить своих освободителей. Работал рынок, торговцы открывали лавки.
Не успели мы устроиться в отведенном для полештарма домике, как к нам потянулись местные активисты. Одни пришли посоветоваться, как лучше организовать в городе органы власти, другие - расспросить о последних событиях в Советской России и на Украине.
Реввоенсовет Конармии всегда считал своей прямой обязанностью оказывать всяческую помощь освобожденному народу. Бойцы тыловых частей проводили субботники и воскресники для восстановления поврежденных войной жилых домов, общественных зданий, железных дорог, мостов. Мы отпускали на городские нужды денежные суммы из весьма скромных армейских средств. По просьбе населения выделялись политработники для помощи в создании органов местной власти. А потом эти люди завоевывали такой авторитет, что нам стоило больших трудов вернуть их в армейский аппарат...
|
|
Но большая работа, связанная с удовлетворением нужд населения, разумеется, ни на минуту не могла заслонить от нас сложных оперативных вопросов. С овладением городом Броды для нас начинался новый этап борьбы. Перед армией открылся путь к городу Львову.
И все же сразу двинуться на Львов мы не могли. На нашем правом фланге нависали войска 2-й польской армии. Против 24-й стрелковой и 14-й кавалерийской дивизий действовали 3-я и 6-я пехотные. А южнее, у Шуровичей, вблизи переправ через Стырь, сосредоточивалась конница неустановленной численности, да и в Станиславчике разведчики обнаружили кавбригаду. Пленные показывали, что 2-я армия имеет намерение нанести удар на Броды и овладеть городом.
Игнорировать эту угрозу мы не имели права. На заседании Реввоенсовета решили главными силами разгромить луцкую группировку неприятеля и одновременно овладеть переправами через Западный Буг в районе Буска, открыв этим путь на Львов.
Поздно вечером подписали приказ. Он обязывал 4-ю и 6-ю дивизии, составлявшие ударную группу, с утра 27 июля атаковать во фланг 2-ю польскую армию и к исходу 28-го занять рубеж Милятин - Сокаль. 24-я стрелковая и 14-я кавалерийская дивизии должны были сковать противника с фронта, форсировать Стырь и совместно с ударной группой разгромить луцкую группировку.
Двум дивизиям - 45-й стрелковой и 11-й кавалерийской - предстояло совершить бросок к Западному Бугу. Первой из них следовало выйти на линию Соболевка - Белый Камень и захватить переправу у Стронибабы. Второй овладеть районом Адамы - Яблоновка и, перерезав шоссе Буек - Холоюв, обеспечить ударную группу от неприятельских атак с юга.
|
|
Кавгруппа А. М. Осадчего выполнила свою роль, и ее решено было расформировать. Бригада Г. И. Котовского снова переходила в подчинение начдива 45-й И. Э. Якира. А сибирский кавполк резервной бригады и Особый полк сводились в бригаду Особого назначения, которая оставалась в нашем резерве и располагалась в пяти-шести километрах южнее Брод.
В этот день на фронте Конармии было относительно спокойно. Только на правом фланге, главным образом по 14-й кавалерийской дивизии, противник вел артиллерийский огонь и впервые применил химические снаряды. У многих бойцов началась рвота, были случаи и смертельного исхода. Значительное число конармейцев, попавших в зону химического обстрела, требовало срочной госпитализации.
Я донес во фронт о применении противником варварских средств войны. Одновременно послал Л. Л. Клюеву распоряжение немедленно, бронепоездом, доставить к линии фронта противогазы.
27 июля наши соединения перешли в наступление. Наиболее успешно действовали левофланговые дивизии. Части И. Э. Якира вышли на рубеж Пониква - Суходолы - Загорце, где вела бой 3-я бригада Ф. М. Морозова, и совместно с ней оттеснили неприятеля дальше к юго-западу. Главные силы 11-й кавдивизии к исходу дня достигли района Соколовка - Турья, в 20 километрах западнее Бродов.
Но в центре, где действовала наша ударная группа, разгорелся ожесточенный бой. Ночью через реку Стырь скрытно переправилась 4-я польская кавбригада и устремилась к Бордулякам. Рослые, сытые лошади, добротно и красиво, одетые уланы производили внушительное впечатление.
|
|
Головная бригада 4-й дивизии с ходу бросилась в атаку на авангардный вражеский полк. Ошеломленный неприятель начал отступать, да так резво, что конармейцы не могли угнаться. Тут сказалось превосходство польских коней. Уланы, оторвавшись, спешились и вместе с подошедшими частями встретили нашу бригаду губительным огнем. Конармейцы попятились, а ободренные поддержкой уланы бросились в контратаку.
Во встречном кавалерийском бою, характерном скоротечностью и быстро меняющейся обстановкой, победа достается тому, кто захватит инициативу, вовремя введет в дело главные силы и заставит неприятеля драться в невыгодных для него условиях. Для командира-конника особенно важно быстро ориентироваться и моментально принимать решения, соответствующие обстановке.
Как раз таким великолепным мастером кавалерийского боя был начдив Литунов. Сразу оценив положение, он бросил в бой также вторую бригаду. Ощетинившись сотнями сверкающих клинков, лава конармейцев устремилась навстречу атакующим уланам. И вот уже конница столкнулась, закружилась, как в могучем водовороте. Крики "ура" смешались со звоном металла, злой руганью, стонами и воплями раненых, с топотом, храпом и ржанием коней.
Польские кавалеристы держались стойко, рубились остервенело. Их крупные сильные кони сбивали с ног ослабевших, изнуренных лошадей конармейцев, топтали раненых. Лихо бились наши бойцы. Потерявшие лошадей и раненые не уходили с поля боя. Полки противника редели, но не отступали. Только когда Литунов ввел в бой подошедшую последнюю бригаду, вражеская кавалерия начала пятиться, а затем отступила к переправе.
И на этот раз противника выручили кони. Уланы успели переправиться на западный берег Стыри и занять окопы. Когда наши подскакали к мосту, их встретил плотный артиллерийский и пулеметный огонь.
4-я дивизия выиграла встречный бой, хотя захватить переправу и не удалось.
Еще труднее сложилась обстановка в 6-й дивизии. В ночь на 27-е четыре кавалерийских полка противника переправились через Стырь и отбросили 1-ю бригаду от Шуровичей. Положение особенно осложнялось тем, что бригада находилась на 15-20 километров в отрыве от главных сил дивизии.
Все же комбриг В. И. Книга сумел перегруппировать свои полки и бросить их в контратаку против вдвое превосходящего противника. Первоначально наши добились успеха, потеснив улан к переправам. Но в конце концов численное превосходство сказалось, и польская кавалерия стала теснить бригаду на восток. Подоспевший на помощь полк 14-й дивизии помог остановить врага, но решительного перелома в ход боя не внес. Одиннадцать атак врага отбили конармейцы, семь раз контратаковали сами, а переправа в Шуровичах и плацдарм на восточном берегу Стыри все же остались в руках противника. Больше того, к ночи 1-я бригада вынуждена была отойти в район Редково - Комаровка.
Подводя итоги боя 27 июля, мы сделали малоутешительный вывод: ударной группе армии не удалось форсировать реку Стырь и обойти с фланга луцкую группировку противника.
Пленные из 4-й польской кавбригады сообщили, что их часть имела задачу овладеть городом Броды. На помощь ей должны подойти другие войска, и в частности 1-я кавалерийская дивизия из Горохова. Последним показаниям можно было верить, так как они совпадали с данными нашей фронтовой авиаразведки. Накануне в расположении 14-й кавдивизии приземлился подбитый противником наш аэроплан. Летчик рассказал, что в районе Горохова он видел скопление неприятельской конницы. Колонны ее выдвигались на юго-восток по направлению к Берестечко.
Враг сосредоточивал против Конной армии крупные силы. Очевидно, цель его - ударом по центру боевого порядка рассечь наши войска и овладеть городом Броды.
В такой обстановке Реввоенсовет признал необходимым продолжать ранее намеченный удар по флангу и тылу 2-й польской армии и этим сорвать ее перегруппировку. Задачи соединениям оставались прежними. Только 4-й дивизии после форсирования реки Стырь у Станиславчика предстояло наступать в направлении Радехов, Сокаль, которое предназначалось 6-й дивизии. А последняя должна была овладеть переправой у Шуровичей и развивать успех на Стоянов - Милятин на направлении, определенном прежде 4-й дивизии.
Утром 28 июля мы получили приказание командующего фронтом. Он подчеркивал, что срок овладения Львовом - 29 июля - остается в силе.
У нас не было оснований упрекать себя в пассивности. Реввоенсовет принимал все возможные меры к выполнению поставленной задачи. Но противник оказывал упорное сопротивление. К тому же велика была усталость личного состава после изнурительных прошедших боев. Не хватало продовольствия. Люди голодали. Основными продуктами питания были несозревшие яблоки да молодой картофель. Зернофураж полностью отсутствовал. Остро ощущался недостаток боеприпасов.
В этих условиях и при нарастающей активности противника за два дня форсировать две серьезные преграды - Стырь и Буг, преодолеть с боями около 100 километров и овладеть сильно укрепленным Львовом Конармия физически не могла. Об этом мы прямо и правдиво решили доложить командованию фронта.
Так как непосредственной связи с Кременчугом у нас не было, мы приказали Л. Л. Клюеву телеграфировать Реввоенсовету фронта о причинах, которые не позволяют Конармии к сроку выполнить его директиву.
Утро 28 июля выдалось солнечным, безветренным. Легким прозрачным туманом дымились окрестные рощи. Медленно тащились к фронту повозки с боеприпасами, а навстречу им - санитарные линейки и крестьянские телеги, переполненные ранеными.
Так же, как и вчера, на фронте 24-й стрелковой и 14-й кавалерийской дивизий противник вел артиллерийский огонь по переправам, не позволяя нашим частям форсировать Стырь. Наступления не предпринимал. Только вблизи Берестечко польская пехотная рота под покровом темноты переправилась на правобережье Стыри, но была атакована нашими эскадронами. Большая часть противника предпочла сдаться в плен. Многие из рискнувших уйти погибли во время переправы через реку вплавь.
Опять сильные бои развернулись в центре фронта Конармии, особенно на участке дивизии С. К. Тимошенко. Ее передовые части попытались форсировать реку у Шуровичей, но на подходе к переправам были встречены ураганным огнем артиллерии и пулеметов из бетонированных блиндажей.
Несколько атак в пешем строю успеха не принесли. Попытались обойти Шуровичи севернее или южнее, но бродов там не оказалось, а берега реки были топкими.
Тогда начдив подтянул всю артиллерию в боевые порядки, выдвинул на фланги снятые с тачанок пулеметы и при поддержке их огня бросил в атаку главные силы. Почувствовав мощную поддержку, конармейцы начали шаг за шагом теснить яростно сопротивлявшегося противника. Дрались все, начиная от штабных командиров и кончая медицинскими сестрами. Люди проявляли беззаветный героизм. Раненые не покидали поля боя. Медсестра Таисия Тоцкая, сама дважды раненная, под градом пуль оказывала пострадавшим первую помощь. Командир взвода 3-й батареи И. Д. Провиленко заменил выбывшего из строя командира батареи. Раненный в обе ноги, он остался в строю.
К вечеру неприятель был выбит из окопов на восточном берегу Стыри, и конармейцы ринулись к переправе. 5-й эскадрон 35-го полка ворвался даже на мост и стал разбрасывать установленные на нем заграждения из колючей проволоки. Впереди, как всегда, находился командир эскадрона А. И. Бацкелевич. В пылу боя отважный командир не почувствовал, что уже трижды ранен. Вслед за ним на мост ворвались остальные эскадроны, возглавляемые тоже раненым командиром полка П. Л. Рудчуком, Но артиллерийский и пулеметный огонь врага достиг предельной силы. Конармейцы оказались буквально прижаты к настилу. Преодолеть такой ливень металла было выше человеческих сил, и наши отошли, оставив переправу в руках неприятеля.
Такси же ожесточенный, хотя и более успешный бой выдержала 4-я кавалерийская дивизия. Утром ее головная 3-я бригада, как и накануне, столкнулась у Бордуляки с 4-й кавалерийской бригадой противника. Атака двух наших полков была встречена контратакой улан. И опять началась рубка.
Имея численное превосходство, неприятель пытался охватить конармейцев с фланга. Но сам неожиданно попал под фланговую атаку подоспевшей 1-й бригады, возглавляемой самим Ф. М. Литуновым.
Опрокинутые уланы обратились в бегство. На плечах противника наши бойцы прорвались к мосту в Станиславчике и переправились на другой берег. Преследуя белополяков, к исходу дня 4-я кавалерийская дивизия захватила деревни Лопатин и Оплицкое.
Острое положение сложилось на левом нашем фланге, где 45-я стрелковая и 11-я кавалерийская дивизии должны были овладеть переправами через Западный Буг. Бригады Морозова быстро достигли успеха и, отбрасывая на юго-запад мелкие подразделения противника, овладели Буском и Холоювом. Польское командование срочно перебросило в район боев пехотную бригаду 18-й дивизии. После этого из-за угрозы обхода открытых флангов Ф. М. Морозов решил оставить Буек и Холоюв и отойти километров на 5-8 в район Грабова - Адамы Переволочна. И все-таки в целом 11-я дивизия провела бои успешно.
Труднее пришлось дивизии И. Э. Якира. Вместо наступления к Западному Бугу она вынуждена была отражать атаки двух наседавших пехотных бригад, поддержанных несколькими аэропланами. 45-й стрелковой пришлось отходить. Я уже приказал Особой кавбригаде двинуться в том направлении. Но помощи не потребовалось. Энергичными контратаками дивизия остановила противника, а затем отбросила его на запад. В этом бою начдив снова проявил незаурядную выдержку и хорошие организаторские способности.
В ходе боев 28 июля стало ясно, что атаками в центре и на нашем левом фланге противник стремился перехватить инициативу. Наиболее сильной оказалась его группировка в районе Берестечко - Шуровичи. Пленные подтвердили, что туда подходят свежие, недавно сформированные в Польше конные части.
Следовало разбить эту группировку до полного ее сосредоточения. Поэтому задачи дивизиям мы не меняли. Только 6-й кавалерийской предложили одну бригаду оставить на месте для демонстрации наступления, а главными силами спуститься к югу до Станиславчика, там переправиться через Стырь и нанести удар на Берестечко вдоль западного берега.
Для надежного обеспечения левого фланга армии я подчинил И. Э. Якиру бригаду 47-й стрелковой дивизии, переданную в мое оперативное подчинение командующим 14-й армией. Мы с благодарностью приняли помощь нашего соседа командарма И. П. Уборевича, который, несмотря на малочисленность своей армии, старался оказать нам содействие в тяжелой борьбе с превосходящими силами врага.
29 июля я остался в полештарме, а К. Е. Ворошилов поехал к С. К. Тимошенко. Это имело смысл. В последних боях 6-я дивизия понесла большие потери, и присутствие в ее боевых порядках такого пылкого агитатора, как наш член Реввоенсовета, должно было поднять дух конармейцев. Имелось в виду, что Климент Ефремович побеседует с бойцами, с командирами и комиссарами, мобилизует коммунистов дивизии на выполнение боевой задачи.
Вскоре после отъезда Климента Ефремовича в полештарм прибыл начдив 45 И. Э. Якир.
- Думал, не застану вас в Бродах. Комбриг Степной рассказывал, что командарм не засиживается в штабе, особенно когда на фронте туго, улыбнулся он, здороваясь.
- Имею основание думать, что и вы кресла не просиживаете, - отшутился я. - Помнится, наше первое знакомство состоялось как раз в боевых порядках одной из ваших бригад.
В последних боях Иона Эммануилович все больше завоевывал мои симпатии, и мне приятно было видеть его.
Пригласив начдива к разложенной на столе карте, я попросил доложить обстановку на его участке и состояние частей дивизии.
Он поведал о бое 27 июля. Тогда решающую роль сыграла кавбригада Г. И. Котовского. Она стремительно атаковала правый фланг неприятельской пехоты, смяла его и этим помогла частям дивизии не только удержать занимаемый рубеж, но и отбросить противника в исходное положение.
Состояние стрелковых частей, по словам И. Э. Якира, было тяжелым. Полки имели не более 150 штыков, испытывали острый недостаток в боеприпасах. С болью в сердце начдив рассказывал о гибели многих командиров и политработников.
Мне ясно было, что 45-я дивизия крайне ослабла. Ей требовалась поддержка. Поэтому я решил передать И. Э. Якиру пешие подразделения кавдивизий, созданные из бойцов, потерявших в боях лошадей, и половину боеприпасов Особой кавбригады.
- Помогу вам, Иона Эммануилович, всем, что в моих силах. Но и вы постарайтесь. Ваша дивизия должна не только остановить, но и гнать противника за Буг.
- Спасибо вам, Семен Михайлович, - ответил начдив. - Теперь будьте уверены, сделаем даже невозможное...
2.
Провожая И. Э. Якира и прощаясь, я рекомендовал держать тесную связь с Особой кавбригадой и полевым штабом армии...
В тот день активно действовали неприятельские войска на фронте 14-й и 6-й кавалерийских дивизий. Еще на рассвете крупные силы пехоты, поддержанные артиллерийским и пулеметным огнем, атаковали в районе Малево два эскадрона 14-й кавдивизии, отбросили их и, переправившись через Стырь, повели наступление на юг и юго-восток. 14-я дивизия занимала широкий фронт, и А. Я. Пархоменко не смог своевременно перебросить достаточно сил на угрожаемый участок. Направленная им бригада подошла с опозданием, когда противник уже продвинулся на семь - восемь километров от реки и овладел деревнями Княгинино и Дубляны. Только здесь его удалось остановить.
Проливной дождь окончательно испортил дороги на Радехов, из-за чего 4-я дивизия не смогла наступать. Ее артиллерия и обозы застряли намертво.
Части 11-й кавдивизии оставались в районе Адамы - Грабова - Яблоновка. Лишь один полк выдвинулся к разъезду Будки, перехватив железную дорогу между Радеховом и Каменкой.
45-я стрелковая вновь предприняла наступление в направлении Олеско, но, контратакованная сильными резервами противника, вынуждена была отойти на исходный рубеж.
Особого беспокойства за свой левый фланг я не испытывал, надеясь, что когда И. Э. Якир получит обещанную помощь, то сумеет отбросить противника. Больше меня волновало положение 6-й кавалерийской, хотя там находился К. Е. Ворошилов. Уже который день она вела непрерывные бои, то атакуя неприятеля, то отбивая его контратаки. Ее части почти все время действовали в пешем строю против превосходящих сил врага.
От С. К. Тимошенко не было донесений, а мне очень хотелось знать, удалось ли его двум бригадам спуститься на юг и переправиться через Стырь у Станиславчика.
Не выдержав тягостного неведения, я уже собирался сам выехать к С. К. Тимошенко, как прискакал К. Е. Ворошилов, весь забрызганный грязью.
- Что с вами? - спросил я, удивленный его видом.
- А вот что, дорогой Семен Михайлович, противник чуть было не прорвался к Бродам.
Спрыгнув с коня и бросив повод ординарцу, Климент Ефремович шагнул ко мне:
- Давайте, что ли, в дом пройдем. Я умираю - пить хочу.
Утолив жажду и отдышавшись, Ворошилов поведал нам с Зотовым о событиях, разыгравшихся в 6-й дивизии.
После того как две бригады С. К. Тимошенко ушли к Станиславчику, превосходящие вражеские силы напали на оставшуюся бригаду В. И. Книги. Плотный артогонь причинял большой вред. Пришлось конармейцам отойти к лесу и оседлать единственную дорогу через заболоченную местность.
Здесь в течение нескольких часов бригада отбивала яростные атаки врага. Но всему есть предел. Кончались патроны, иссякали и физические силы бойцов.
- Нам было ясно, - рассказывал Климент Ефремович, - что следующую атаку не сдержать. Но, когда, казалось, уже ничего нельзя было сделать, противник вдруг начал отступать. После мы узнали, что причиной этому был выход двух бригад шестой дивизии на западный берег Стыри. Белополяков, видно, ошеломило стремительное наступление Тимошенко на север к Шуровичам.
На Ворошилова произвело исключительное впечатление упорство, с каким конармейцы бросились в контратаку. Добрая четверть бойцов была ранена, половина наступала пешком. Ослабевшие, изнуренные, они все же шли вперед.
Вечером 29 июля К. Е. Ворошилов, С. А. Зотов и я склонились над картой, стараясь представить себе положение на советско-польском театре военных действий. За разноцветными значками и линиями перед моим мысленным взором вставали армии, корпуса, дивизии. Красные стрелы далеко продвинулись на запад.
Советские войска в Белоруссии подходили к железной дороге Осовец Белосток - Брест-Литовск.
12-я армия нашего фронта переправилась через Стырь севернее Луцка и продвигалась к реке Стоход на линию Ковель - Владимир-Волынский.
Южнее нас 14-я армия форсировала реку Збруч. Правофланговые ее соединения вышли к реке Серет на рубеж Городище - Тернополь.
По отношению к соседям Первая Конная, как и раньше, занимала положение уступом вперед. Правофланговые наши 24-я стрелковая и 14-я кавалерийская дивизии вышли на восточный берег реки Стырь. Они сдерживали натиск 3-й и 1-й дивизий легионеров и двух уланских полков.
На левом фланге 45-я стрелковая удерживала рубеж в 8-10 километрах южнее и юго-западнее города Броды. Здесь действовали 18-я польская дивизия и 10-я пехотная бригада. Сюда же с фронта 14-й армии выдвигались части 13-й дивизии.
В центре фронта Конармии 6, 4 и 11-я кавалерийские форсировали Стырь в полосе шириной до 30 километров и вклинились между 2-й и 6-й польскими армиями. Особенно далеко продвинулась 11-я кавдивизия. Она оказалась в 20-25 километрах впереди соседей и всего в 8-10 километрах от реки Западный Буг. Против нашего центра польское командование бросило 1-ю, 2-ю кавалерийские, 6-ю пехотную дивизии и 4-ю кавбригаду.
Следовательно, всего Конармии противостояли почти пять пехотных и свыше двух кавалерийских дивизий, не считая отдельных уланских полков. Причем основная масса этих войск - две кавалерийские и две пехотные дивизии, кавалерийская бригада и уланские полки 2-й польской армии, условно названные нами луцко-боремельской группировкой, - нацеливалась на наш правый фланг и центр. По действиям противника, по показаниям пленных и особенно по захваченным оперативным документам 18-й пехотной дивизии можно было определить замысел польского командования. Оно намеревалось ударом 2-й армии с северо-запада и частью сил 6-й армии с юго-запада в направлении города Броды ни больше ни меньше как окружить и разгромить Конармию.
- Планы-то у них решительные, - заметил Климент Ефремович.
- Чему же тут удивляться, - ответил я. - В подобной обстановке на месте польского командования мы бы действовали точно так же.
- Пожалуй, вы правы, - согласился Ворошилов.
- Так вот, если мы правильно определили замысел противника, то лучшим способом противодействия ему будет разгром его луцко-боремельской группировки, - продолжал я развивать свою мысль. - И следовательно, наша задача в принципе должна остаться прежней.
Впоследствии мы могли убедиться, что довольно точно разгадали планы польского командования. Главнокомандующий войск буржуазно-помещичьей Польши маршал Пилсудский утверждал, что остановить наступление советских войск Западного фронта он бы мог, сконцентрировав на севере часть сил с Украины. Но необходимым "условием для этой концентрации, - писал он, - была ликвидация того сильного козыря, которым располагал противник в лице конницы Буденного...
Движущей силой войны на юге являлась конница Буденного, и я не думал, что после ликвидации или по крайней мере значительного обессиливания этой конницы мне будет трудно снять значительные силы с Южного фронта для сосредоточения их где-нибудь между Ковелем и Брестом и перехода совместно с полесской группой, мало истрепанной боями, в контратаку в северном направлении...
Около 25 июля я отдал распоряжение о концентрации сил на юге для удара против конницы Буденного. Этот удар должна была нанести с севера 2-я армия из района Берестечко, куда были направлены вновь организованные кавалерийские дивизии. С запада в этой атаке должны были принять участие части 6-й армии"61.
Кстати, Пилсудский придавал готовящейся операции настолько большое значение, что выехал на фронт, чтобы лично руководить боями против Конармии. Но, по его словам, испорченные дождями дороги задержали его автомашину в Холме, откуда он и наблюдал за ходом событий...
В соответствии с принятым решением С. А. Зотов подготовил приказ. 6-я кавалерийская дивизия к исходу 30 июля должна была занять Топоров и Чаныж, а на следующий день форсировать Западный Буг севернее города Буек и овладеть районом Желихов - Соколов - Неслухов. Вырвавшейся далеко вперед 11-й кавалерийской в первый день операции следовало оставаться на месте и только захватить для С. К. Тимошенко переправу через Западный Буг. 31 июля ей предстояло наступать вместе с 6-й дивизией и содействовать выходу частей И. Э. Якира в район Стронибаб, южнее Буска.
4-я кавалерийская дивизия имела задачу утром 30 июля нанести удар в тыл противнику на Радехов и к исходу дня овладеть Гороховом. Затем, когда обнаружится успех соединений, наступавших с фронта, двинуться в район Каменки и захватить переправы через Западный Буг.
На правом фланге 24-й стрелковой и 14-й кавалерийской дивизиям после выхода бригад Литунова в район Горохова приказывалось форсировать реку Стырь, разгромить противостоявшего противника и к вечеру занять рубеж Локачи - Свинюхи.
По два бронепоезда выдвигались на Луцк и Броды для поддержки наступавших войск, а автобронеотряды придавались соединениям.
Пока штаб оформлял приказ, К. Е. Ворошилов подготовил письмо военным комиссарам соединений, частей и подразделений. Необходимость в нем вызывалась следующим обстоятельством. В прошедших боях армия понесла большие потери в политическом составе. Вновь выдвинутые неопытные комиссары воспитательной работы почти не проводили и свою роль видели только в том, чтобы показывать бойцам личный пример в бою.
Между тем в то трудное время, когда на войска легли неимоверные тяготы, первейшее значение приобретали политическая и организаторская работа, широкое разъяснение обстановки, боевых задач, сплочение конармейцев вокруг ядра партийной организации. О том, что нужно сделать, чтобы довести приказ до каждого бойца, обеспечить его выполнение, и написал Климент Ефремович.
На рассвете приехали Л. Л. Клюев с заместителем начальника политуправления армии и главным редактором газеты "Красный кавалерист" И. Д. Перельсоном
и еще двое, которых я видел впервые. Один из них - И. Вардин, по национальности грузин, был назначен к нам начальником политуправления армии, а второй - П. А. Горяев - начальником ВОСО62. Вардин имел важный, независимый вид, Горяев, напротив, по облику простоват, типичный рабочий.
- Что это вас заставило в ночное путешествие пуститься? - здороваясь, спросил я.
- Неотложное дело, Семен Михайлович, - ответил Клюев. Порывшись в своем стареньком портфеле, он протянул мне телеграмму Реввоенсовета фронта.
Командование выражало недовольство затяжкой операции по овладению Львовом. Оно считало, что мы должны были в наступление бросить все силы, а в резерве у Демидовки оставить 45-ю дивизию, которая якобы могла парализовать контрманевр противника из района Берестечко.
Мы тут же отправили ответ Реввоенсовету фронта. Доложили, что выполнение директивы задержалось из-за перехода в наступление крупных сил противника, которые втянули наши соединения в тяжелые бои. Перебросить 45-ю дивизию в Демидовку не было возможности, поскольку левый фланг армии оставался открытым, и лишь 28 июля мы вошли в связь с войсками 14-й армии. "Только ликвидировав луцко-боремельскую группировку противника, - заключала наша телеграмма, - армия сможет развить наступление в направлении Львова".
После этого мы заслушали доклады о деятельности основного штаба и политуправления армии. Оперативная часть работы у Клюева была организована хорошо.
- Только вы должны больше заниматься организацией связи с нами, заметил я ему. - Кстати, двадцать четвертая и четырнадцатая дивизии ближе к вашей оперативной группе в Дубно. Так что связывайтесь с ними и будете информировать нас о положении на правом фланге.
Мы договорились, что основной штаб в кратчайший срок перейдет из Бердичева в Дубно и Л. Л. Клюев с С. К. Мининым примут меры к бесперебойному снабжению войск боеприпасами, продовольствием и фуражом.
- Поставьте вопрос о пополнении армии, позаботьтесь о получении лошадей, - напомнил К. Е. Ворошилов. - Кроме того, надо бы запросить у штаба фронта средства для возмещения ущерба, нанесенного во время боев жителям. Это сейчас приобретает важнейшее значение для установления дружественных отношений с населением Восточной Галиции.
Вардину мы поручили дать заявку в политуправление фронта на опытных политработников, знакомых с языком и галицийскими условиями. Я высказал несколько критических замечаний в адрес политуправления, порекомендовал политаппарату армии установить личный контакт с массами конармейцев.
- Не ограничивайтесь инструкциями и директивами, больше бывайте в войсках, - советовал я. - Оказывайте военкомам практическую помощь. Сейчас она особенно необходима.
- Правильно, правильно, - поддержал меня Ворошилов. - И вам, повернулся он к Перельсону, - сотрудников газеты нужно чаще посылать прямо на поле боя. Пусть лучше освещают героизм конармейцев. Вообще нам надо поднять роль "Красного кавалериста". Газета должна ярче и доходчивее пропагандировать задачи и великую миссию Красной Армии в освобождении украинских, галицийских и польских трудящихся от ига капитализма...
Утром позвонил начальник штаба С. К. Тимошенко, доложил, что 6-я дивизия не может двинуться к Бугу, как требовал наш приказ. Ее главные силы атакованы частями 1-й кавдивизии и 4-й кавбригады неприятеля. На 1-ю бригаду В. И. Книги навалились 6-я пехдивизия и два уланских полка, переправившихся у Берестечко.
Мои огорчения развеяло донесение Ф. М. Литунова. Начдив 4 докладывал, что его части успешно продвигаются, отбрасывая неприятеля к северо-западу.
- Великолепно! Напиши ему, - сказал я Зотову, - чтобы после овладения Радеховом быстро повернул на Горохов и нанес удар справа по польской кавалерийской группе, которая жмет на Тимошенко...
На правом нашем фланге 1-я дивизия легионеров форсировала Стырь и теснила бригады А. Я. Пархоменко. Я позвонил Л. Л. Клюеву и поручил передать начдиву 24-й стрелковой приказ двинуть на помощь 14-й дивизии одну бригаду.
На левом фланге пока все обстояло благополучно. Две бригады 45-й стрелковой дивизии наступали на Олеско и Подгорцы.
Долго не было слуху от вырвавшегося вперед Ф. М. Морозова. Это заставило меня изрядно поволноваться. Одного за другим посылали мы к нему связных, но они не возвращались.
Наконец примчался мотоциклист. Из донесения явствовало, что положение дивизии чрезвычайно тяжелое. Она подверглась атаке вражеской пехоты. Пересеченная и лесистая местность сковала маневр конницы. А все мало-мальски годные для движения дороги контролировались польскими броневиками. Поэтому конармейцы вынуждены были действовать в пешем строю. Третья часть бойцов и без того малочисленной дивизии, выполнявшая роль коноводов, в бою не участвовала. К тому же не было одного полка, который рано утром ушел к Западному Бугу, чтобы удержать переправу до подхода 6-й дивизии.
Раздумывая над донесением Ф. М. Морозова, я очень опасался, что его дивизия не выдержит натиска превосходящих неприятельских сил. Утешало лишь успешное наступление в том направлении группы И. Э. Якира.
С тем же мотоциклистом мы отправили начдиву приказание держаться до подхода 45-й дивизии. Одновременно послали распоряжение Ф. М. Литунову направить часть сил на помощь 11-й кавдивизии.
Между прочим, последнее распоряжение оказалось лишним. Литунов по своей инициативе выслал на помощь соседу сильный отряд. Другой такой же отряд он направил к Горохову для налета на тылы неприятеля, действовавшего против 6-й кавалерийской дивизии.
Быстро летело время, учащенно бился пульс жизни полештарма. То и дело звонили телефоны, трещали мотоциклы, с места в галоп срывались конные посыльные. Все спешили. Даже обычно спокойный Зотов сегодня беспрестанно поторапливал штабы дивизий с присылкой донесений.
К полудню 4-я кавдивизия овладела Радеховом.
- Молодец Литунов, - похвалил Зотов, передавая мне его донесение. - И сам всюду успевает, и другим помогает.
Тем временем части С. К. Тимошенко продолжали ожесточенный бой в районе Завидче - Сморжев. Артиллерийский и пулеметный огонь противника причинял большие потери. В одной из атак получил тяжелое ранение талантливый командир 3-й бригады Н. П. Колесов.
Заменивший его И. С. Колесников, очень храбрый человек, богатырского сложения, поднял бойцов в контратаку.
- За раненого комбрига! - крикнул он громовым голосом и первым бросился на врага.
Натиск был настолько стремителен, что польские кавалеристы не выдержали и в беспорядке отошли. Достигнув коноводов, они вскочили на лошадей.
Но ускакать не успели. Тимошенко опередил их. Брошенная им в преследование бригада И. Р. Апанасенко уже охватывала неприятеля справа, отрезая путь отхода, а 3-я бригада тоже в конном строю атаковала с фронта.
Боясь окружения, польская кавалерия отхлынула от Завидче и Сморжева на равнину, а здесь вынуждена была принять бой. И вот две бригады конармейцев и кавалерийская дивизия неприятеля скрестили клинки. Масса конницы заколыхалась в жестокой рубке.
Даже отборная белоказачья конница не выдерживала атак конармейцев. Не устояли и уланы. Понеся большой урон и бросая раненых, они откатились на север, за реку Судиловка. Только пленными 6-я дивизия взяла 300 человек.
После поражения 1-й польской кавалерийской дивизии начали отходить на Берестечко и переправляться на западный берег Стыри части 6-й пехотной дивизии, атаковавшие бригаду В. И. Книги.
Итак, на центральном участке мы добились крупного успеха. Зато на флангах армии, особенно на правом, положение складывалось явно не в нашу пользу. Под ударами 1-й польской дивизии легионеров части А. Я. Пархоменко отошли от Стыри на 10-12 километров. Противник занял Демидовку и угрожал Козину. На помощь 14-й кавдивизии пришлось срочно двинуть наш резерв Особую кавбригаду.
На левом фланге 45-я стрелковая дивизия вначале действовала успешно. Но на рубеже Чехи - Конты была встречена сильным артиллерийским и пулеметным огнем, а затем контратакована пехотой, поддержанной двумя бронепоездами. Части И. Э. Якира даже несколько подались назад. Надо бы им помочь. Но резерва у меня не было. Оставалось надеяться только на упорство наших пехотинцев. И они не обманули надежд.