Поражение интервентов под Киевом и почти месячное победоносное наступление армий Юго-Западного фронта надломило моральный дух и боеспособность польских войск. Причем деморализация охватила не только солдат и значительную часть офицеров, но даже распространилась "на ряд лиц высшего командного состава. Сошлюсь на свидетельства самого Пилсудского.
"Вызвав в конце июня в Варшаву генерала Шептицкого39, для переговоров по всем вопросам, - писал он, - я нашел в нем огромный упадок духа. На собрании у меня в Бельведере нескольких генералов он заявил мне, что, собственно, война проиграна и что, по его мнению, следует какой угодно ценой заключить мир. Мотивы, которые он приводил, заключались в следующем: успехи Конной армии Буденного на юге настолько сильно деморализуют войска на всем театре войны, причем деморализация эта уже сильно чувствуется и в стране, что ему кажется невозможным, чтобы наши усилия могли бы ликвидировать эти успехи. И поэтому он ожидает, что вскоре на самых глубоких его тылах, в Бресте, появится Буденный со своей конницей, что сделает невозможным для него удержание фронта, а отступление может превратиться в расстройство и беспорядок"40.
К тому времени пришел конец заблуждениям и Пилсудского относительно боевых возможностей советской конницы. Кавалерийское объединение - Конная армия, - которое Пилсудский месяц назад считал "оперативной нелепостью", за короткое время спутало его стратегические планы. "Приблизительно под конец июня, - признается верховный главнокомандующий польских вооруженных сил, мне стало ясно, что добиться быстрого решения на южном фронте мне не удастся и что поэтому мой предыдущий план, основанный на недооценке конницы, должен быть изменен..."41
Борьбе с Конармией теперь уделялось самое серьезное внимание. Наряду с переброской на наше направление резервов из глубины страны и с других фронтов в Польше срочно формировались 12 кавалерийских полков, предназначенных для разгрома Конармии. "Постоянные неудачи, - писал Пилсудский, - не могли не отразиться и действительно отражались на общем настроении, выражающемся в мысли о необходимости введения какого-то нового метода для задержания и нанесения поражения неуловимому до сего времени противнику (Конной армии. - С. Б.). Таким мероприятием, по всеобщему мнению, с чем и я был согласен, считалось введение в действие с нашей стороны большого числа конницы. К организации этого средства борьбы было приступлено немедленно и энергично"42.
Успехи советских войск вызвали серьезную тревогу у империалистических организаторов нового антисоветского похода. Обеспокоенные поражением интервентов на Украине, они потребовали от правящих кругов Польши новых усилий, обещая во всем свою поддержку.
И польское правительство предприняло дополнительную мобилизацию. Для вооружения свежих формирований в конце июня из стран Антанты в Польшу прибыли очередные транспорты с оружием и боеприпасами.
Провоцируя панскую Польшу на продолжение войны, руководители Антанты форсировали подготовку к наступлению белогвардейской армии Врангеля. Французские и английские корабли спешно перебрасывали в Крым танки, броневики, оружие, снаряжение.
Обильная помощь империалистов позволила Врангелю уже в первых числах июня перейти к решительным действиям. Он сосредоточил против 13-й Красной армии, занимавшей фронт на крымском направлении, четыре корпуса - 1-й, 2-й армейские, Сводный и Донской. По живой силе противник превосходил здесь советские войска более чем в два раза, а его преимущество в техническом отношении было вообще неизмеримо.
Но, несмотря на это, войска 13-й армии держались с большим упорством. Врангель достиг некоторого территориального успеха, но ему не удалось разгромить 13-ю армию и прорваться в тыл Юго-Западного фронта. К 24 июня фронт стабилизировался на линии Херсон - Никополь - Б. Томак - Бердянск. Врангель не смог серьезно повлиять на стратегическую обстановку в пользу белополяков. Но пока он занимал часть южных районов Украины, угрозу с его стороны нельзя было не учитывать. Поэтому Советское правительство, по-прежнему уделяя главное внимание польскому фронту, принимало все меры к усилению войск, действовавших против Врангеля.
В. И. Ленин указывал, что, "несмотря на те успехи, которые мы одерживаем на польском фронте, положение все же такое, что мы должны напрячь все силы... Важно не только начать, но нужно выдержать и устоять..."43
Советское правительство, наша Коммунистическая партия мобилизовали все силы и средства народа на разгром врага. Центральный Комитет РКП (б) обратился с письмом ко всем партийным организациям, призывая помочь фронту. Совет труда и обороны, возглавляемый В. И. Лениным, принял решение о мобилизации, подготовке и отправке в действующие войска новых пополнений, об улучшении материального снабжения Красной Армии. Десятки и сотни коммунистов из губернских, уездных и волостных партийных организаций, лучшие активисты центральных и местных комсомольских, профсоюзных и советских организаций отправлялись на фронт.
От войск теперь требовались новые усилия, чтобы окончательно сорвать планы польских интервентов и Врангеля. В решении этой ответственной задачи известная роль выпала и на долю Первой Конной армии.
К ночи на 27 июня, утомленные боем за Новоград-Волынский, наши дивизии сосредоточились в 8-10 километрах западнее города на рубеже Красиловка Ярунь - Суемцы. 45-я стрелковая дивизия и кавалерийская бригада Г. И. Котовского успешно продвигались к железнодорожному узлу Шепетовка. Они не отставали от Конармии, надежно прикрывая ее левый фланг.
В Новоград-Волынском разместились полевой штаб армии, запасная кавбригада и Особый кавалерийский полк. Здесь мы получили директиву Юго-Западного фронта с очередными задачами войскам.
12-й армии оставалась прежняя задача - не позднее 28 июня занять Мозырь и Олевск. Ударная ее группа должна была форсировать Случь, совместно с нами овладеть районом Костополь - Ровно, а затем уже развивать наступление в обход Сарны в общем направлении на Степань, Старый Черторийск.
14-й армии предстояло овладеть районом Староконстантинов Проскуров44 и отрезать днестровской группировке противника путь отхода за галицийскую границу.
Наша задача формулировалась так: "Командарму Конной, стремительно преследуя разбитого противника, забирая его технику и пленных, занять 29 июня район Шепетовки и не позднее 3 июля - район Ровно"45.
Из директивы становился предельно ясен замысел командования Юго-Западного фронта. Оно решило ударом на Ровно окончательно разрезать польский фронт на Украине и разбить противника по частям.
Основная роль отводилась наиболее подвижной Конной армии, действовавшей против 2-й польской армии на решающем, ровненском направлении. Ей. предстояло преодолеть не менее 80 километров и при этом форсировать две водные преграды - реки Корчик и Горынь.
Операция требовала серьезной подготовки. Реввоенсовет армии не мог не учитывать, что месячные напряженные бои крайне переутомили конармейцев и до предела измотали конский состав. К тому же мы по-прежнему ощущали острый недостаток в боеприпасах, медикаментах. Да и незначительное количество продовольствия и фуража, которое доставил к Новоград-Волынскому наш обоз 2-го разряда, было уже израсходовано.
Организовать подвоз из нашей головной базы оказалось не простым делом. Разрушенная железная дорога восстанавливалась очень медленно. Правда, член Реввоенсовета армии С. К. Минин, начальник Автоуправления И. X. Аргир и чусоснабарма46 Б. В. Лавровский принимали меры к созданию автоколонн для переброски грузов из Житомира к Новоград-Волынскому, но пока что плоды их усилий были более чем скромными. Это и не удивительно. Чтобы наладить нормальное снабжение действующих частей армии, требовалось время.
В таких условиях начинать операцию было рискованно. Поэтому мы решили выдвинуться на рубеж реки Корчик, километров на сорок западнее Новоград-Волынского. Там привести в порядок дивизии, подтянуть обозы с боеприпасами, продовольствием и фуражом. За это время предполагалось разведать реку Горынь и установить характер обороны противника.
И вот соединения двинулись в указанные им районы. Уже вскоре от них начали поступать донесения. Некоторые части продвигались беспрепятственно либо при слабом противодействии неприятеля. Другим, напротив, пришлось пробиваться. Тяжелый бой выпал на долю 4-й кавалерийской дивизии. Разъезд от ее головной 1-й бригады у села Пищев был внезапно обстрелян. Конармейцы с ходу атаковали сторожевую заставу противника и в короткой схватке разбили. Захваченные пленные показали, что у местечка Корец по восточному берегу реки Корчик занимали оборону два полка 3-й дивизии легионеров.
Установив это, Ф. М. Литунов приказал 1-й бригаде свернуть с шоссе к северу и атаковать левый фланг противника, а 2-й бригаде - обойти Корец с юга и ударить по правому флангу. 21-й бронеотряд и штабной эскадрон получили задачу наступать с фронта вдоль шоссе.
К полудню части заняли исходное положение и, поддержанные артиллерией, перешли в наступление. Атака была стремительной, казалось, противник вот-вот дрогнет и побежит. Но он выдержал и, подпустив конармейцев, встретил их сильнейшим огнем. Атака захлебнулась. Полки спешились и продолжали наступать. Польские легионеры дрались с отчаянием обречённых. Пытались даже контратаковать, но всякий раз несли потери.
Все же после двух часов ожесточенного боя нервы польских солдат не выдержали. Чтобы прикрыть свою отходящую пехоту, в последнюю контратаку бросились уланы. Подошедшая 3-я бригада приняла на себя удар и, смяв противника, обратила его в бегство. Белополяки потеряли до 100 человек убитыми и 150 пленными. 4-я дивизия захватила шесть орудий, много пулеметов, винтовок и часть обозов.
Почти одновременно в районе сел Печиводы и Киликиев 6-я дивизия столкнулась с тремя полками конницы. Обычно в конном строю польская кавалерия без поддержки пехоты не выдерживала единоборства с нашими частями. И на этот раз при первом же натиске она поспешно отошла за реку Горынь, бросив на поле боя шесть орудий.
30 километров 11-я дивизия двигалась спокойно. Но к вечеру у населенных пунктов Кутки и Берездов завязала бой с кавалерией противника. В селе Кутки стояли три польских эскадрона. Наш один эскадрон 62-го кавполка, двигавшийся в головном отряде, дерзко атаковал превосходящего противника. Застигнутые врасплох, уланы не смогли оказать серьезного сопротивления и, потеряв до 50 человек убитыми, обратились в бегство. Полк преследовал их 5 километров до села Мирутин.
Подобное этому произошло и в Берездове. Штабной эскадрон, возглавляемый комиссаром штаба 11-й дивизии Николаем Вишневецким, прямо с ходу атаковал занимавшую село конницу, а подошедшие главные силы бригады С. М. Патоличева преследовали ее затем 10 километров до села Жуков.
В общем, к исходу дня Конармия овладела рубежом реки Корчик и расположилась в районе Корец - Киликиев - Берездов - Красностав, выполнив поставленную перед ней задачу. 45-я стрелковая дивизия заняла Дубовку, в 35 километрах юго-западнее Новоград-Волынского.
В течение 29 и 30 июня дивизии пополнялись боеприпасами и фуражом, кормили и перековывали лошадей, приводили в порядок вооружение и снаряжение, ремонтировали транспорт, эвакуировали больных и раненых. Одновременно они усиленно вели разведку противника на реке Горынь.
Используя кратковременную передышку, 29 июня мы собрали совещание командного и политического состава дивизий, бригад, полков. На нем обсудили предстоящие боевые задачи и один из неотложных вопросов - об отношении к местному населению, о политической работе с ним.
Выступая первым, К. Е. Ворошилов обратил внимание на особенность условий, в которых армия действовала. Нам приходилось идти по районам, неоднократно подвергавшимся оккупации, где еще в годы мировой войны развернулись жестокие бои. Поэтому население здесь до крайности разорено. К тому же часть его неизбежно находилась под влиянием лживой вражеской пропаганды.
- Поэтому задачей политработников и командиров, партийных организаций и всех армейских коммунистов, - указывал он, - является разъяснение народу захватнического характера войны со стороны польских помещиков и капиталистов. Надо добиться, чтобы люди глубоко понимали освободительную миссию Красной Армии, ленинскую национальную политику нашей Коммунистической партии, Советского правительства.
В заключение Климент Ефремович рекомендовал всемерно помогать пролетариату и крестьянству освобождаемых районов в создании и укреплении органов народной власти.
Совещание потребовало запретить конфискацию продуктов у населения, не допускать порчи хлебов на корню и оберегать общественные покосы. Заготовку продовольствия и фуража разрешалось вести только за счет помещичьих излишков и монастырских запасов.
Мое выступление было посвящено итогам предыдущих боев и задачам предстоящей операции. Я особенно подчеркнул необходимость и в дальнейшем широко применять комбинированный бой против пехоты или спешенной конницы, занимавших подготовленную оборону. В прошедших боях хорошо зарекомендовал себя такой прием, когда меньшая спешенная часть сковывала противника демонстративными действиями с фронта, а большая часть скрытно выходила во фланг или тыл врага для решительного удара в конном строю.
На следующий день состоялось заседание Реввоенсовета армии. На нем речь шла о снабжении и о награждении наиболее отличившихся бойцов, командиров и политработников. Дело с продовольствием, фуражом и боеприпасами по-прежнему оставалось сложным. Армейские тылы отстали. Мы решили обратиться по, этому вопросу во фронт. Оттуда поступил ответ, что командование принимает меры к удовлетворению потребностей армии. Относительно награждения нам разъяснили, что РВС армии имеет право награждать орденом Красного Знамени до бригадных командиров включительно.
В дни подготовки армии к наступлению на Ровно работать приходилось много. И только поздно вечером выпадало некоторое время для отдыха, для чтения личных писем, газет.
В один из вечеров к нам зашел С.А.Зотов с несколькими листами машинописного текста.
- Что, опять какие-то дела? - спросил Ворошилов.
- Нет. Это перевод статьи референта ставки главного командования польской армии, опубликованной в иллюстрированном журнале шестнадцатого июня. Любопытный материал.
- Ну-ну, дайте-ка посмотреть.
Климент Ефремович взял у Зотова бумаги и начал читать вслух:
- "Относительно ухудшения нашего стратегического положения не может быть и разговора. Общие операции военных действий нельзя оценить по действиям одного или другого участка фронта... Наше положение очень стойкое. Части армии Буденного действительно прорвались в наш тыл и сделали не одно опустошение; одиночные отряды временно приближались даже к Бердичеву и Житомиру, но они, несмотря на слухи, противником не были заняты. Буденновская авантюра находится ныне в стадии ликвидации. Буденный находится теперь в таком положении, что должен искать дорогу для скорейшего возврата на линию наших расположений, и найдет ли он дорогу - это другой вопрос..."
- Уже нашел, - прервал я Климента Ефремовича.
- Постойте, тут о вас лично сказано. - И продолжал читать:
- "Опыт действий в тылу налетами, рейдами он приобрел во время войны с Деникиным и, забравшись в тыл, принес много вреда. Но там задача его была легче тем, что конница его в большинстве состояла из донских казаков, которые находили некоторое сочувствие у населения. Кроме того, он имел против себя нерегулярную армию, и это облегчило его задачу. В данном случае этим Буденный воспользоваться не может, ибо население ему вовсе не симпатизирует, а крестьяне смотрят на него недружелюбно.
Конница наша травит его со всех сторон, местами Буденный встречает нашу пехоту. Несмотря на нежелание вступать в бой, ему не всегда удается уйти от боя. Вообще Буденный избегает боя. Задача его заключается только в создании паники в тылу. Войско его составлено из отбросов общества: каторжников, бандитов и вообще нежелательного элемента.
Наездники все без седел, лошади заморенные, а ездок похож больше на бандита, чем на солдата. Мнение людей сделало из Буденного какого-то страшного легендарного зверя, но это ложь. Буденный нам не страшен, теперь он старается отступить и очень рад будет, если ему это удастся..."47.
Не знаю, верили ли референту в Варшаве, но польские солдаты, офицеры и генералы, находившиеся на фронте и действовавшие против Конармии, очевидно, смеялись над этими измышлениями не меньше нас,
Два дня противник не проявлял особой активности. Но утром 1 июля три пехотных полка легионеров и два полка из района Гоша - Межиричи перешли в наступление на Корец, против 4-й дивизии. 1-я бригада под давлением превосходящих сил начала отходить.
Ф. М. Литунов приказал своему артдивизиону обстрелять наступающего противника. На помощь 1-й бригаде он направил два бронеотряда и полки И. В. Тюленева. Но это не дало нужного результата. Противник отбросил бригаду Тюленева и продолжал наступать.
К полудню обстановка резко обострилась. Части 4-й дивизии с трудом сдерживали натиск неприятеля. Я распорядился, чтобы С. К. Тимошенко двинул на помощь Литунову одну свою бригаду.
Несколько часов продолжался жестокий бой. В ходе его враг был остановлен, а затем и отброшен за реку Горынь. На поле боя противник оставил до 600 убитых и раненых. 4-я дивизия пленила 1000 солдат и офицеров, захватила 4 орудия, 40 пулеметов, 1500 снарядов. В этом бою конармейцы проявили стойкость и лихую отвагу. Исполнявший обязанности командира 19-го кавалерийского полка Я. Т. Черевиченко во время атаки был ранен. Но о" не покинул поле боя.
Инициативно и мужественно вел себя в бою конармеец Михаил Февралев. Когда погиб расчет и замолк пулемет, поддерживавший атаку у Межиричей, неприятельская пехота воспользовалась этим и бросилась вперед, тесня жидкие цепи спешенных эскадронов. Наступил резкий перелом, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы Февралев не поспешил к пулемету. Перетянув его по лощине и заняв удобную позицию, конармеец открыл огонь и прижал противника к земле.
По смельчаку ударили орудия. Снаряды рвались поблизости, но он не оставил огневой позиции. Поддержанные им, наши бойцы перешли в контратаку.
Первыми бросились на врага командир взвода Петр Сычев, бойцы Иван Куделин и Иван Данилов. Горстка храбрецов ворвалась на позиции артиллеристов, захватила пушки и пленила 30 солдат. Этот бросок взвода стал началом разгрома противника.
Успешно действовала и 6-я дивизия. С утра три кавалерийских полка белополяков перешли в наступление на Крылов и Киликиев. Уланы, видно, рассчитывали застать наших врасплох и атаковали в конном строю. Но, попав под перекрестный пулеметный огонь, только понесли потери.
Используя их замешательство, Тимошенко ввел в бой 2-ю бригаду И. Р. Апанасенко. Она развернулась и понеслась на противника. Головной эскадрон улан был моментально смят и разгромлен. Но затем наших кавалеристов встретили залпы, и развить успех не удалось. Бригада отошла, спешилась и завязала перестрелку.
Когда же к месту боя выдвинулся второй эшелон Тимошенко - 3-я бригада Н. П. Колесова, - дивизия стала теснить белополяков и заставила их отступать за Горынь.
Важную победу одержали в тот день также части И. Э. Якира. После упорного боя они овладели железнодорожным узлом Шепетовка и местечком Грицев, укрепив этим левый фланг Конармии.
Ход боев 1 июня вначале навел меня на мысль, что поляки имеют лишь намерение сорвать наше наступление на Ровно. Однако захваченные в плен офицеры опровергли это предположение. Они показали, что польское командование преследовало решительные цели - ни больше ни меньше как окружить и разгромить Конармию. Эта операция не удалась, как говорили пленные, лишь потому, что 6-я польская дивизия по неизвестным причинам задержалась на севере, у Людвиполя48, а в результате подготовленный удар был ослаблен.
Несмотря на поражения, следовавшие одно за другим, польское командование по-прежнему стремилось "окружить и разгромить" нашу армию. А сделать это было нелегко, тем более силами одной 2-й армии. Пусть даже к месту боя своевременно подошла бы 6-я пехотная дивизия, за которой, кстати сказать, мы наблюдали, так разве она могла изменить положение? Против двух дивизий противника у нас действовали тоже две. Поэтому для борьбы с 6-й пехотной мы могли бы привлечь 11-ю и 14-ю кавалерийские да имевшийся сильный резерв.
После неудачи под Межиричами - Корецом бело-польские войска откатились за реку Горынь и приводили себя в порядок. Используя это, мы решили с утра 2 июля начать наступление на город Ровно. К тому времени сведения, добытые в боях, армейской разведкой и в результате допроса пленных, дали нам достаточно полное представление о характере обороны противника.
Главные силы 2-й польской армии закрепились на западном берегу реки Горынь. 3-я пехотная дивизия легионеров, заняв рубеж от Тучина до Оженина, прикрывала Ровно с востока. В полосе Оженин - Могиляны располагалась 1-я кавалерийская дивизия. Южнее ее, у города Острог, оборонялась 1-я резервная бригада, а еще правее - части 10-й пехотной бригады. 6-я пехотная дивизия оставалась в Людвиполе, но следовало считаться с возможностью ее подхода в Ровненский район.
Позиции неприятеля по заболоченной реке Горынь были оборудованы окопами полного профиля с ходами сообщений и прикрывались проволочными заграждениями в три-четыре ряда. Особенно прочной являлась оборона 3-й дивизии легионеров.
Этот сильно укрепленный оборонительный рубеж, который занимала вся 2-я польская армия, и предстояло прорывать. Трудность операции усугублялась еще тем, что наши фланги были открытыми. Конармия вклинилась далеко на запад, опередив соседей на 50-60 километров. Такой отрыв создавал обоюдоострое положение. Мы угрожали флангам 3-й и 6-й польских армий, но и сами могли быть атакованы ими во фланг и тыл. Наибольшую заботу доставлял нам правый фланг, где 12-я армия отстала особенно далеко.
Все это приходилось учитывать при выработке решения. Мысль о нанесении главного удара правым флангом в направлении Тучин - Ровно мы сразу отбросили. Там ударной группе пришлось бы действовать в лесисто-болотистой местности, да к тому же под постоянной угрозой контратаки 6-й польской пехотной дивизии от Людвиполя.
Наступать по шоссе через Гощу тоже было нецелесообразно. Лобовая атака с востока могла привести лишь к затяжным боям, выгодным для неприятеля.
Поэтому наиболее целесообразным представлялось нанести главный удар по правому флангу 2-й польской армии, где оборонялись кавалерийская дивизия и пехотная бригада. Здесь оборона была слабее и к тому же имелись броды. После форсирования реки Горынь местность позволяла соединениям ударной группы широким маневром охватить Ровно с юго-востока, обойти с запада и отбросить противника на север, в лесисто-болотистые районы, что соответствовало замыслу Реввоенсовета фронта. А попытайся польское командование нанести контрудар с юга частью сил 6-й армии, нас могли прикрыть 45-я стрелковая дивизия и кавбригада Г. И. Котовского.
Этими соображениями мы и руководствовались, разрабатывая план операции. Решили ударную группу иметь в составе 6, 11 и 14-й кавалерийских дивизий. Им предстояло форсировать реку Горынь юго-восточнее Ровно, на участке Могиляны - Острог, затем повернуть, на северо-запад и атаковать войска, оборонявшие город.
4-я дивизия, наступая вдоль шоссе, должна была сковать противника на фронте Тучин - Гоща и прикрыть правый фланг армии.
45-я стрелковая получила задачу оказать помощь 14-й армии в овладении Староконстантиновом, а к 4 июля занять Дубно.
В ночь на 2 июля наши соединения скрытно вышли в исходное положение и с рассветом начали наступление. Туманная дымка скрывала колонны конницы, бесшумно двигавшиеся к возведенным за ночь переправам.
Первой завязала бой 4-я дивизия. Километрах в десяти от Горыни, на подходе к селам Блудов и Тудоров, разведка заметила неожиданно выскочившую автоколонну с польской пехотой. Подступавший к шоссе небольшой лесок скрыл наших кавалеристов. Литунов приказал командиру артдивизиона обстрелять противника, а командирам бригад - развернуть полки и атаковать белополяков с ходу.
Удачный выстрел - и снаряд опрокинул головную машину, застопорив движение. Теперь наши артиллеристы повели беглый огонь по хорошо видимой цели. Из леса выскочили и заработали пулеметы на тачанках. Неся потери, неприятельская пехота начала высаживаться из машин. И тут лава 1-й бригады с криком "ура" покатилась на противника.
Все же вражеские подразделения, следовавшие позади, успели развернуться в боевой порядок. Встреченная сильным огнем, наша кавбригада отхлынула к лесу.
А вскоре белополяки перешли в контратаку. Исход боя решила 2-я бригада И. В. Тюленева, которая обошла противника и нанесла ему удар во фланг.
Прикрываясь пулеметным огнем, вражеская пехота спешно погрузилась на уцелевшие машины. 4-я дивизия перешла к преследованию.
На Горыни, у Гощи, наши настигли белополяков. Прижатые к реке, под сильным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем они, однако, успели проскочить через мост и сразу же взорвали его. Итак, встречный бой был выигран. Части 4-й дивизии заняли все села по восточному берегу Горыни от Тучина до Гощи, выполнив поставленную задачу.
Захваченные в этом бою пленные показали, что против наших бригад действовали два полка 3-й дивизии легионеров. Они вместе с 6-й пехотной дивизией должны были атаковать нас в районе Корец. Чтобы нападение было внезапным, пехоту посадили на машины.
Пленный офицер возмущался бездействием своей разведки, не сумевшей обнаружить подход наших частей, и непонятной для него пассивностью 6-й пехотной дивизии. По его словам, ей было приказано наступать во фланг и тыл Конармии. Я учел это сообщение и приказал Литунову усилить разведку на север и северо-восток.
Мы в нашем штабе, естественно, с особым вниманием следили за развитием событий на фронте ударной группы. Во второй половине дня 6, 11 и 14-я кавдивизии вышли к Горыни на участке Черняхув - Могиляны - Волосковце Кривин, но овладеть переправами не смогли. Спешенная кавалерия и пехота, поддержанные большим количеством пулеметов и артиллерией, оказывали упорнейшее сопротивление. Особенно жаркий бой разгорелся за железнодорожный мост у села Бродув.
Только к вечеру, используя подходивший вплотную к реке лес у Черняхува, 2-я бригада 6-й дивизии скрытно подошла к позициям польских кавалеристов на восточном берегу и внезапной атакой опрокинула их. На плечах неприятеля конармейцы переправились через реку и вышли к селу Оженин. Перехватив железную дорогу, бригада отрезала путь отхода польскому бронепоезду из Бродова на Ровно.
6-й кавдивизии следовало решительно использовать успех 2-й бригады, но она этого не сделала. В результате, подтянув три свежих полка, противник контратаковал Апанасенко с трех сторон и принудил его отойти на восточный берег.
Не удалось преодолеть Горынь и 11-й дивизии. Только 14-я кавалерийская, наступавшая южнее, смогла к вечеру сломить сопротивление поляков и форсировать реку вброд на участке Соловье - Нетишин.
Одно за другим поступали тревожные донесения из 45-й стрелковой дивизии. До полудня она вместе с кавбригадой Котовского успешно продвигалась на запад. Потом в районе Губча кавбригада Г. И. Котовского с приданным ей 400-м стрелковым полком натолкнулась на колонну противника, двигавшуюся из Староконстантинова. Атака кавалеристов в конном строю оказалась внезапной, ошеломила белополяков и заставила отступить. Но скоро к ним подошли подкрепления и под давлением превосходящего противника части И. Э. Якира начали отходить. К вечеру дивизия оставила даже местечко Грицев, занятое в предыдущих боях.
Пленные показали, что 18-я пехотная дивизия переброшена по железной дороге из Летичева в Староконстантинов с задачей овладеть Изяславом и Славутой. Нам было ясно: переброску войск из 6-й польской армии на наше направление враг предпринимает, чтобы усложнить или вовсе сорвать начатую нами Ровненскую операцию. Пришлось принимать меры для ликвидации этой угрозы. Мы решили, не нарушая группировки сил, наступавших на Ровно, бросить на помощь И. Э. Якиру свой резерв - Особый кавалерийский полк и запасную кавбригаду, объединив их в группу под командованием А. М. Осадчего.
На следующий день наступление на Ровно продолжалось.
Передовые подразделения 4-й дивизии по восстановленному ночью мосту и вброд переправились через Горынь и на рассвете захватили небольшой плацдарм. Неприятель предпринял несколько контратак, но безрезультатно. Конармейцы не отступили ни на шаг.
Сильный натиск выдержали эскадроны 19-го кавалерийского полка, которые, как и некоторые другие подразделения армии, справедливо могли быть названы интернациональными. Здесь плечом к плечу сражались русский и украинец, чех и поляк. В бою был тяжело ранен китаец Ли Фу-цин. Рискуя жизнью, русский боец Леонтий Дрожжин под сильным огнем вынес товарища в безопасное место, перевязал, а затем доставил к санитарной линейке. Взаимная выручка и вера в друзей по оружию позволили конармейцам и на этот раз выдержать натиск врага и удержать плацдарм. А к 10 часам главные силы 4-й дивизии захватили все переправы на участке Гоща - Тучин.
11-я дивизия на рассвете после короткой артиллерийской подготовки атаковала противника из района Вельбовка. Преодолевая упорное сопротивление белополяков, возглавляемые Ф. М. Морозовым и К. И. Озолиным бригады переправлялись вброд и вплавь. Отбросив пехотный полк врага, они устремились к Острогу.
На северо-восточной окраине города их остановил сильный огонь. В наступление пошли спешенные подразделения. Помощник командира 63-го полка Владимир Атаманов первым бросился вперед, увлекая за собой бойцов. Даже ранение в ногу не остановило его. Атаманов остался в строю до разгрома врага. Рядом с ним храбро сражался командир взвода 2-го эскадрона Василий Васильев. Прижимая к груди раненную осколком правую руку, с шашкой в левой, он впереди бойцов шел на окопы противника.
Смелым обходным маневром при содействии 14-й дивизии бригады Морозова окружили, а затем взяли Острог. 6-я дивизия в это время тоже успешно форсировала Горынь севернее Могиляны и с боем теснила противника на запад.
К ночи ударная группа армии продвинулась на 10-12 километров к западу от Горыни в направлении железнодорожного узла Здолбунов.
Потеряв надежду удержаться на реке и опасаясь обхода наших войск, противник отступил к рубежу Здолбунов - Тайкуры - Колоденка - Городище.
Во второй половине дня мы с К. Е. Ворошиловым приехали в Корец, где расположился полевой штаб армии. С. А. Зотов встретил нас неприятной новостью. Оказалось, что разъезды, высланные от эскадрона связи, обнаружили две большие колонны пехоты противника. Они двигались с северо-запада в нашем направлении и уже находились в 15 километрах от нас. Еще ближе, в деревне Речки, были захвачены в плен два солдата. Они принадлежали к разведгруппе 6-й пехотной дивизии и выехали вперед, чтобы выяснить, есть ли в местечке Корец части Конармии.
И опять замысел польского командования был предельно ясен. Теперь оно стремилось выдвинуть на правый фланг армии 6-ю пехотную дивизию, дабы сорвать наше наступление. Но это был запоздалый маневр. Прорвав неприятельский фронт по реке Горынь и овладев городом Острог, наша ударная группа открыла себе путь на Ровно и к тому же сама вышла во фланг 2-й польской армии.
Поэтому мы решили продолжать наступление и на следующий день овладеть Ровно. А разгром подходившего противника я поручил Ф. М. Литунову. Одну бригаду он должен был оставить в районе Гоща для удержания захваченных переправ, а две другие повернуть на северо-восток против 6-й польской дивизии.
На рассвете следующего дня мы с К. Е. Ворошиловым выехали в 11-ю дивизию. Она занимала центральное положение. Находясь в ней, мы имели возможность оперативно руководить наступлением всех соединений.
Штаб Ф. М. Морозова, разместившийся в небольшой деревушке Грозов, несмотря на раннее утро, гудел как улей. По дому сновали ординарцы, суетились штабные командиры, то и дело слышался голос неугомонного начдива.
В 6 часов соединения перешли в наступление. 14-я дивизия, действовавшая правее 11-й, двинулась на север, к Тайкурам, а 6-я наносила удар южнее в обход Здолбунова и Ровно. Мы с передовыми частями Ф. М. Морозова верхом выехали к Здолбунову.
На подступах к Тайкурам 14-я дивизия атаковала польскую конницу. Удар оказался неожиданным, и противник в беспорядке отступил.
Овладев селом, дивизия устремилась на Колоденку, но здесь была остановлена артиллерийским и пулеметным огнем. Несколько атак не дали результата. Противник, засевший в окопах, стойко сопротивлялся и даже сам контратаковал. Во время одной из контратак в плен чуть было не попал командир 80-го кавполка В. С. Голубовский. Его придавил убитый конь. Противник был уже в каких-нибудь ста метрах, когда подскакавший боец помог Голубовскому освободиться из-под трупа лошади.
Жаркий бой разгорелся и на фронте 11-й дивизии. Часам к десяти ее головная бригада выбила из деревни Здолбица неприятельскую пехоту и, преследуя ее, заняла город Здолбунов. Но постепенно сопротивление противника возросло. Дальнейшее продвижение застопорилось, а кое-где нашим пришлось даже отойти.
С высоты юго-западнее Здолбунова, где расположился командный пункт Морозова, в целом был хороший обзор. Мы хорошо видели бригады 11-й дивизии. Южнее Здолбунова в клубах пыли бесконечной лентой вились забиравшие к северу колонны 6-й дивизии. Не просматривалось только направление 14-й кавалерийской. Его скрывали лесные массивы, простиравшиеся к северо-востоку. Оттуда доносились глухие отголоски артиллерийской канонады.
Солнце уже клонилось к западу, а напряжение боя не угасало. И вдруг стрельба разом оборвалась. Только поглядев в сторону Ровно, я понял, в чем дело.
С севера по шоссе на Здолбунов окутанные облаком пыли и сопровождаемые пехотой шли шесть танков противника. А рядом по железнодорожному пути двигались три бронепоезда. Танки произвели впечатление. Здесь, на польском фронте, конармейцы видели их впервые.
Я приказал Ф. М. Морозову открыть по танкам и бронепоездам артиллерийский огонь и подготовить к контратаке резервную бригаду. А начдиву С. К. Тимошенко послал распоряжение ударить по флангу наступавшего на 11-ю дивизию противника.
Пока я отправлял связного к Тимошенко, Морозов успел вызвать командира конартдива. Подбежал плотный, загорелый запыхавшийся артиллерист и, молодцевато щелкнув каблуками, замер перед начдивом.
- Вот что, - сказал ему Федор Максимович, - покажите Реввоенсовету, как вы умеете стрелять. В общем, танки и бронепоезда надо остановить!
Артиллерист стремглав скатился с высоты. И вот уже на участке между железной и шоссейной дорогами появились батарейцы. Одно из орудий выкатили прямо на насыпь.
Когда противник подошел совсем близко, помощник командира взвода И. В. Лукьянов первым ударил по головному бронепоезду. Снаряд попал в паровоз, и котел взорвался. А в это время старшина 2-й батареи Н. С. Еремин угодил в танк. Тот задымил. Остальные машины развернулись и, грузно покачиваясь, пошли обратно. Вскоре дали задний ход и бронепоезда, оттаскивая подбитый состав.
Морозов прямо сиял от гордости за подчиненных.
- Молодцы ваши пушкари, - похвалил я. - А теперь, Федор Максимович, ударьте-ка резервом по флангу отступающей польской пехоты.
С этого момента произошел перелом. 11-я кавалерийская, разгромив противостоящего противника, начала приближаться к Ровно с юга.
К вечеру и 6-я дивизия обошла Ровно. В районе Боярка - Обаров, в 4-6 километрах за городом, она перехватила Луцкое шоссе.
Части А.Я.Пархоменко тоже сломили сопротивление противника. Конармейцы устремились на север и, охватив город с северо-востока, перерезали Ровненское шоссе.
Войска 2-й польской арм<