К А Т А П У Л Ь Т А
(п ь е с а в д в у х д е й с т в и я х)
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
1.
Массивная железная дверь чёрного входа в магазин. На стене видеокамера. Рядом с мусорными контейнерами мусор. В углу лужа. Всё логично. Из-за тяжёлой металлической двери слышны звуки ударов и борьбы. Всё это происходит довольно продолжительное время. Но. Всё же. Дверь распахивается, из неё вылетает мужчина, падает на асфальт, дверь закрывается. Мужчина лет под 40, брюки, рубашка – обычный такой. Он, лёжа снимает надетые как кастет на четыре пальца руки часы, рассматривает, чертыхается. Затем тяжело встаёт, пошатываясь идёт в сторону от двери, сплёвывая вязкую, с кровавыми сгустками слюну на асфальт. Постанывает.
ВАДИК. Хера́се, Вадик. Сходил. Устроился на работу.
Вадик делает несколько шагов поворачиваясь спиной. Затылок разбит, по шее и воротнику белой рубашки обильно течёт кровь змейкой спускаясь по спине. Вадик проводит рукой по затылку, рассматривает руку. Возвращается к двери, и выписывает на ней кровью – «ПИ», снова прикладывает руку к затылку, морщится, стонет, и выводит дальше – «ДА», опять заносит руку, но останавливается…
ВАДИК. Ай, пошли вы.
Вадик отходит от двери на несколько шагов, садится на корточки обхватывая голову руками и закрывая от боли глаза. Сидит так. Покачиваясь. Немного.
Из-за угла появляется девушка. Явно в ту же железную дверь направляется. На ней белая блузка, юбка-карандаш, очки – в общем, всё довольно стандартно для того, чтобы на собеседовании выглядеть «Ок». Вадик слышит шаги, открывает глаза, смотрит.
ВАДИК. Стой!.. Не ходи туда, там писос… панический…
ДЕВУШКА. Я закричу…
ВАДИК. А чего кричать? Как я тут тебя… даже, что я тут тебя… в таком состоянии… я не из таких, чтоб ты знала… (протягивая часы). Посмотри, сколько там, а, по-братски?
ДЕВУШКА. Разбиты. Вам надо скорую вызвать.
ВАДИК. Ты чё, скорую… жена убьёт. (ласково) Ну который час, а?
ДЕВУШКА. Двенадцать, видимо. Мне к двенадцати надо было.
ВАДИК. А мне к без пятнадцати. У них конвейер прям… (улыбнувшись) А мог бы время и сам прикинуть, да?.. Да… Не ходи туда. Это тебе мой совет… на прощание…
ДЕВУШКА. Вы умираете? Господи, не умирайте тут, рядом со мной.
ВАДИК. Нет, я ухожу. Просто ухожу… и ты… уходи.
Вадик поднимается на ноги, делает несколько тяжёлых шагов, поворачивается, держит паузу наслаждаясь моментом, понимая, что он сейчас в центре внимания.
ВАДИК. Тут бы сейчас рокешник такой, из семидесятых, американский, и я такой: «Я, если что, Вадик» … (уходя, грустно) блин, мамку проклясть надо за это имя – Вадик…
2.
Ночь. Лунный свет из окна выхватывает лежащих на кровати Вадика и Валю.
Вадик лежит на спине. Валя, отвернувшись от него лежит на боку. Она под одеялом. Вадик – нет, и явно озяб. Вещи «аккуратно» разбросаны на полу.
Во сне Вадик делает несильное движение головой, от которого и просыпается.
ВАДИК. Ым-м… тихо, тихо… понять надо, где мы. Потом шуметь.
ВАЛЯ. Скотина самый настоящий. Урод.
Валя говорит в пол голоса, всегда. Такая привычка появляется, когда ты решаешь обременить себя детьми, чтобы сохранить отношения. Через какое-то время это не срабатывает, но дети остаются с тобой, и ты привыкаешь говорить шёпотом, когда они спят, а потом это продолжается просто так, в осознании совершённой глупости.
ВАДИК (догадавшись). А!.. Валь, Валь, Валь…
ВАЛЯ. Скотина невыносимая уже просто, уже задрал по самое «не могу» уже.
ВАДИК. Валь, Валь, Валь…
ВАЛЯ. Уже по суду, уже! По суду уже, а нет он тянется и тянется. Пристрелила бы…
ВАДИК. Валь, Валь, Валечка…
ВАЛЯ. Уже пристрелила, и отсидела бы уже, и уже бы и вышла. Скотина ненормальный, вот бессовестный, честное слово…
ВАДИК. Валь, Валь, Валечка…
ВАЛЯ. Прётся и прётся. Ночь, день, чё разбирать: «я – скотина, я прусь» …
ВАДИК. Валь, Валя, Валентина…
ВАЛЯ. На кой хрен, я вот в это вот поверила во всё? Оставил ребёнку квартиру, так не прись сюда. Нет же, намазано тебе тут, что ли?
ВАДИК. Валя, Валь, Валя…
ВАЛЯ. Нажрётся и прётся постоянно. Что ты «Валькаешь» мне, навигатор купи, баран безмозглый, и иди к себе домой…
ВАДИК. Валь, Ва́люшка, Валюня…
ВАЛЯ. «Ва́люшка», где ты был, когда надо было «Ва́люшка»? Бухаешь с горя, так не прись сюда, козлина. Самая настоящая козлина!
ВАДИК. Валь, ну Валя, Ва́люшка…
ВАЛЯ. Что ты мне «Ва́люшка», наизусть все твои «Ва́люшки» знаю, скотина бессовестная. «Ва́люшка» … Что ты мне ещё сказать можешь?..
ВАДИК. Валь. Я, кажется, прилип…
Небольшая пауза для замешательства.
ВАЛЯ. Че ты несёшь?.. (Валя думает, но на автомате…) Баран… Скотина…
ВАДИК. Прилип, говорю. Башку не могу поднять с подушки.
ВАЛЯ. Ты охерел тут такое устраивать?
ВАДИК. Я чё, специально? Серьёзно говорю. Прилип.
ВАЛЯ. Ты, блин, фантазёр, что ли, совсем? Какое ты «не можешь поднять», какое «прилип»?
ВАДИК. Ну случилось так, видимо.
ВАЛЯ. Что, «видимо»?
ВАДИК. Я на работу пошёл устраиваться, а мне голову разбили. Видимо, вот и прилип. Кровь запеклась. Ну к подушке припёкся, Валь.
ВАЛЯ. Ты идиот, что ли, совсем?
ВАДИК. Принеси воды тёплой, а? Надо меня… как-то отклеить, что ли… я… не при даме будет сказано, я писать хочу.
ВАЛЯ. Ебобо, Ебобо, Ебобошенька…
ВАДИК. Пусть такой, но прости меня, Боженька…
ВАЛЯ. Заткнись… «Не при даме» он… баран…
Валя встаёт, идёт на кухню. Вадик лежит какое-то время, затем неудобно лезет под подушку Вали, достаёт пульт, включает телевизор. В комнате становится светлее. По телевизору идёт какой-то музыкальный канал. Вадик отключает звук, переключает каналы – дальше только рябь. Вадик щёлкает, останавливается на менее мельтешащей.
Возвращается Валя с ковшиком воды и кухонной губкой. Садится у головы Вадика, пробует его «отмочить». На лице бешенство, но движения аккуратные, любящие.
ВАДИК. Горячевата вода-то, Валь.
ВАЛЯ. Ты выбирать ещё будешь?
ВАДИК. И воняет… чё воняет-то, Валь? Тряпка, что ли? Это, губка, что ли?
ВАЛЯ. Губка, и что?
ВАДИК. Ты с раковины взяла, что ли?
ВАЛЯ. А что, есть время думать?
ВАДИК. Время думать – оно… всегда есть… Ай…
ВАЛЯ. Напрудишь пока губку чистую буду искать. Терпи.
ВАДИК. Ну, это да, да… ты поскорее там.
ВАЛЯ. Могу просто дёрнуть щас, раз – и оторвать, нормально будет?
ВАДИК. Не надо. Шутить.
ВАЛЯ. Ну так и не подбивай.
ВАДИК. Перевязать бы ещё потом, Валь?
ВАЛЯ. Ага. Хрена лысого. Как ты, баран, опять вляпался куда-то?
ВАДИК. Говорю же, на работу устраивался.
ВАЛЯ. Устроился?
ВАДИК. Ну, как видишь.
ВАЛЯ. Ну, а чё ожидать? Вадик, ты, блин, ну я не знаю… тебе же нельзя ничего самому, тебя надо за ручку водить, как маленького. Когда повзрослеешь уже?
ВАДИК. Ну я вот хотел… не вышло.
ВАЛЯ. И опять к нам припёрся!
ВАДИК. Ай… аккуратней, ей-богу, не в морге же у себя… Я квартиру малому оставил, но это не значит, что я не могу сюда приходить.
ВАЛЯ. Значит. Так суд сказал. А ты ж как напьёшься, так вечно тут. Я б тебя посадила уже сто раз, да жалко скотину.
ВАДИК. Я не пил вообще-то, а за «посадила» – спасибо.
ВАЛЯ. Ну хорошо хоть в детстве «спасибо» научили говорить.
ВАДИК. Я же тихо вчера пришёл… наверное. Смотри вон, как одежда разбросана… аккуратно, почти в одном месте всё.
ВАЛЯ. Тихо пришёл. Тихо. Ты же тихий сам по себе… Ладно, всё, вроде, поднимай башку свою пустую.
Вадик поднимает голову. Садится на кровати. Через секунду убегает.
Валя берёт подушку в руки, рассматривает кровавое пятно, бросает на пол рядом с «аккуратно» разбросанной одеждой. Кажется, она вот-вот расплачется.
Нет. Сидит Валя. Сдерживается.
Быстрые шлепки босых ног по линолеуму. Вадик запрыгивает под одеяло.
ВАДИК. Как заново родился, Валь.
ВАЛЯ. Чё ты залез-то? Собирайся, вали давай, пока малой не проснулся.
ВАДИК. Мне плохо, Валь.
ВАЛЯ. Давай без этого, ладно?
Валя встаёт, поднимает с пола одежду, протягивает Вадику.
ВАДИК. А время сколько? А то я часы… того…
ВАЛЯ. Пол пятого где-то.
ВАДИК. Ого! Может покемарим ещё?
ВАЛЯ. Собирайся, я сказала, скотина бессовестная.
ВАДИК. Ладно тебе, малой опять, наверное, «рубился» пол ночи, так до обеда будет спать.
ВАЛЯ. Не твоё дело, да, сколько он и чего? Собирайся, и уматывай.
Вадик встаёт, берёт из рук Вали свою одежду. Рассматривает.
ВАДИК. Слушай, дай шмоток каких – всё в крови.
ВАЛЯ. Что я тебе дам?..
Через паузу Валя открывает шкаф, копается в нём.
ВАЛЯ. На вот – малого майка, налезет, думаю.
ВАДИК. Ого, он вымахал так уже, да?
ВАЛЯ. Вадим, не он вымахал, а ты маленький. Развелись четыре месяца назад, как бы он вымахал тебе, баран? Собирайся.
ВАДИК. Ну да, да…
Вадим какое-то время мнёт майку в руках.
ВАДИК. Ты хоть спросила бы, что случилось, Валь… Не по-человечески как-то.
ВАЛЯ. Я спрашивала… Что случилось с тобой?
ВАДИК. Говорю же, пошёл на работу устраиваться. Алименты хочу, чтобы у вас там, всё как у людей, в общем…
ВАЛЯ. Нормальные люди не разводятся. Не доводят до такого.
ВАДИК. Ну так и не разводилась бы, чё ты?
ВАЛЯ (резко). Я бы тебя задушила сейчас, понял?.. Понял, спрашиваю?
ВАЛДИК. Понял.
ВАЛЯ. Дальше.
ВАДИК. Пошёл устраиваться охранником, в общем. Не ржи, блин, Валя. В магазин пошёл устраиваться. Там, в общем, нормально: камеры, экраны как в NASA в центре управления. Мне там, короче, говорят, что, мол, умеешь делать, где работал, где служил. Я говорю, мол, работал там-то, служил там-то.
ВАЛЯ. Что «там-то», ты же не служил!
ВАДИК. Приукрасил… В общем, меня уже почти взяли, а тут этот заходит, со двора нашего, с детства – Рельс. О, говорит, Вафля, чё ты тут делаешь, «сникерс» что ли стырил?
ВАЛЯ. Чё за погоняла у вас были – Вафля, Рельс?
ВАДИК. …Я вафли просто любил…
ВАЛЯ. А он рельсы?.. Дальше чё?
ВАДИК. Ну там, слово за слово. А Рельс такой говорит этому, что меня на работу брал, начальнику, видимо, говорит, типа, не бери его, он – дрыщ. Ну я спорить…
ВАЛЯ. Из-за чего?
ВАДИК (после паузы). Ты, Валь, прям бессердечная стала, ну ты за кого болеешь, за Рельса этого, что ли? Короче, я взял гирю, в углу у них стояла, я просто показать хотел, и… 180 литров аквариум у них, прикинь…
ВАЛЯ. Во, бля, ты дурны́…
ВАДИК. Да я ж не специально. Вышло так… штаны, может, ещё дашь, какие-нибудь?
Вадик в футболке, которая ему явно маловата, в трусах и носках.
ВАЛЯ. Так иди. (смеётся)
ВАДИК. Ну, Валь.
Валя снова лезет в шкаф, замирает, о чем-то думает, достаёт брюки, кидает Вадику.
ВАДИК. Валь, штаны новые… новые штаны… Валь, ты прям… новые штаны… ты мне, что ли, покупала, Валь? Мне, что ли? Ещё как до этого, до развода?
ВАЛЯ (после паузы). Со жмура штаны… привезли костюм на жмура, а потом сказали, что в закрытом гробу хоронить будут – ковид… не смотри, самой тошно… (резко) денег нет ни хрена, у малого выпускной, я тебе что?..
Вадик садится на кровать. Молчат. Через какое-то время и Валя садится на кровать.
И снова молчат. Наливаются слезами. Оба. Молча.
ВАДИК. Так матиться хочется, ёб…
ВАЛЯ. Ага… Матись, что уж…
ВАДИК. Ты ж запретила в доме, ребёнок же у нас.
ВАЛЯ. А ты всё слушаешься, Вадик-Вадик…
Снова молчат. А слезы всё подступают, подступают и, выплёскиваются.
ВАДИК. Ты знаешь, в Большой Советской Энциклопедии нет ни одного слова начинающегося с «еб», представляешь…
ВАЛЯ. Ебобо, Ебобо, Ебобошенька…
ВАДИК. Пусть такой, но прости меня, Боженька…
Их головы медленно соединяются, и голова Вали даже успевает коснуться плеча Вадика.
ВАЛЯ. Так, всё, иди давай. (Вадик сидит) Давай вали, я сказала!
ВАДИК. Ага, надо… Ладно… не плачь, Валь… ага…
ВАЛЯ. Тихо только в коридоре будь. Не пла́чу. Малого не разбуди.
ВАДИК. Я помню, помню… Валь, я это… я достану, я сделаю всё … всё достану…
ВАЛЯ. Не обещай. Просто штаны верни в нормальном состоянии.
ВАДИК. А я всё же… я всё же, Валь…
Вадик тихонько выходит из комнаты. Через какое-то время слышно, как щёлкает замок.
ВАЛЯ. Скотина… самый настоящий…
Валя остаётся одна. Она сидит какое-то время без движения, а затем снова начинает тихонько плакать. Серая рябь телевизора отчётливо отражается на её щеках.
3.
Вадик на съёмной квартире. Он в трусах и майке с утюгом в руках стоит у гладильной доски. На ней лежат брюки. Вадик аккуратно гладит их, зачем-то иногда присаживаясь на корточки, будто используя свои глаза как строительный уровень.
В квартиру вваливается ЗойМихална, при своей комплекции просто войти она не может, поэтому вваливается. Шумно. И шумно дыша. И шумно ставя на пол большие тряпичные сумки. Говорит тоже шумно. Потому что добрая.
ЗОЙМИХАЛНА. Вот хотела ведь, когда квартиру эту получала, вытянуть первый этаж. Мы ключи тянули кому какой этаж. А закинуло на четвёртый. Пока поднимешься, так семь потов сойдёт. Во, меж грудей аж течёт… Семьдесят шестой – явно не мой год был…
ЗойМихална теребит блузку обдувая огромную грудь. Вадик невольно жмётся, ему не удобно в трусах. Совсем не удобно.
ВАДИК. ЗойМихална, я же просил предупреждать, если вы вдруг приедете.
ЗОЙМИХАЛНА. А у меня ничего вдруг не бывает. Я всегда все чётко знаю, Вадик. Ладно тебе, что я мужика в трусах не видела думаешь? Видела. И давай-ка мы с тобой этот вопрос закроем – квартира-то моя, когда хочу, тогда и прихожу. Не прожги.
Вадик спохватывается, продолжает гладить.
ВАДИК. Но предупредить-то можно. Чтобы я, хотя бы… не в трусах.
ЗОЙМИХАЛНА. Я кто, Вадик?
ВАДИК. Согласен, да-да, вы хозяйка квар…
ЗОЙМИХАЛНА. Нет, не про это я. Я кто, Вадик?
ВАДИК. А… можно Вадим, а?
ЗОЙМИХАЛНА. Кем я, Вадик, всю жизнь (тьфу, етить, аж вспоминать не хочется), ну, кем я проработала, пропахала кем?
ВАДИК. Эскулапом.
ЗОЙМИХАЛНА. Ты дурны́? А-ну, иди, выплюнь слово это. Ты строй призывников видел когда-нибудь? Ну конечно ж видел. Врач я, Вадик. Вот такой вот кабинет, как эта комната, и мы сидим по периметру, и два раза в год, каждый год, каждый Божий год в руке у меня зеркало гортанное, и я напротив хирурга сижу, и жопа, жопа, жопа, жопа, жопа белая, жопа синяя. Нахрена он их всех заставлял до колена трусы спускать? Ну до сих пор бесит. Так что ты не тушуйся, что в трусах. Не без же. Сейчас вот брюки доутюжишь, и совсем человеком станешь.
ВАДИК. Да я и так, вроде.
ЗОЙМИХАЛНА. Да я шучу, Вадик. Человек ты, человек. За голову смотрю взялся?
ВАДИК. А?
ЗОЙМИХАЛНА. Ну раз брюки гладишь, так, может, к жене собрался назад?
ВАДИК (после паузы). Нет.
ЗОЙМИХАЛНА. И правильно, сначала работу найди, как-то подтянись, что ли, чтобы не с пустыми руками и головой к Вале возвращаться. Надо принцем, принцем, Вадик! Не с голой жопой, тьфу, да что ж они лезут в голову-то. Ну, ты меня понял. Валька хорошая у тебя, я из-за неё тебя жить пустила.
ВАДИК. Вы говорили уже… постоянно.
ЗОЙМИХАЛНА. Ну, напомнить лишний раз – не лишнее. Где мне урну взять?
ВАДИК (после паузы). Умер кто-то?
ЗОЙМИХАЛНА. Что?.. Тьфу на тебя. Умер. Гадюка эта, Иосифовна, опять выкаблучивается. Сын её, боров, припёр ей урну, представляешь? Так она её перед калиткой выставила, у нас прям не садовое товари́щество, а парк культуры и отдыха. Я вот всё как иду, так и плюну… в урну. Вот… себе такую хочу, и я выкаблучиваться люблю, как говорится, что я себе урну позволить не могу?
ВАДИК. Можете.
ЗОЙМИХАЛНА. Не могу. Нету их. Нигде нету. Весь город с утра переколесила – нету. Может, в ЖЭСе кто за бутылку отдаст думала. Сунулась, а и там нету.
ВАДИК. А Иосифовна ваша, точнее, сын, где взял?
ЗОЙМИХАЛНА. Сын её – вор. Зарабатывает.
ВАДИК. Так если зарабатывает, какой же вор?
ЗОЙМИХАЛНА. Вот, что ты начинаешь? Ты не зарабатываешь – ты не вор. Я не зарабатываю – я не вор. Что у меня есть? Я от хорошей жизни на даче круглогодично живу? Просто так, да? На баллоне жрать варю, им же и греюсь. Вода холодная, канализация местная.
ВАДИК. Мы пьём чай в старых квартирах, ждём лета в старых квартирах. В старых квартирах, где есть свет, газ, телефон, горячая вода, радиоточка, пол – паркет, санузел раздельный, дом кирпичный. Одна семья, две семьи, три семьи… Много подсобных…
ЗОЙМИХАЛНА. Ты чего это?
ВАДИК. Это Цой. Виктор Цой, песня «Бошетунмай», типа, «не продаваться» на китайском.
ЗОЙМИХАЛНА. И правильно. Это сейчас важно очень, чтобы «не продаваться», потому что купят, в раз купят. Всё они, деньги, сейчас решают. Ты, кстати, когда заплатишь?
ВАДИК. ЗойМихална…
ЗОЙМИХАЛНА. Третий месяц уже…
ВАДИК. ЗойМихална…
ЗОЙМИХАЛНА. Третий.
ВАДИК. Да, я знаю, простите, но что-то никак совсем. Я по жировке всё оплачиваю, были пенё́нзы кое-какие, я квитанции сейчас найду вам…
ЗОЙМИХАЛНА. Не надо. Верю, что… понимаю… Вот скажи ты мне, Вадик, вот кто бы тебя так понял как я?
ВАДИК. Не знаю… спасибо вам, ЗойМихална.
ЗОЙМИХАЛНА. Только голый голого поймёт. Вот ведь как. Но расписку мне напиши.
Небольшая пауза для замешательства.
ВАДИК. Напишу, вы простите ещё раз, что я…
ЗОЙМИХАЛНА. Ты не извиняйся, расписку пиши. Нету больше веры никому. Сказала, гадюка, в строительном урны есть, мол, сын в строительном брал. А там – шиш.
ВАДИК. Хотите я поищу?
ЗОЙМИХАЛНА. Ты расписку напиши, что за три месяца денег должен. Бери вот, лист, ручку, и пиши.
ЗойМихална идёт к комоду, достаёт оттуда необходимое, отдаёт Вадику.
ВАДИК. Я вчера попробовал на работу устроиться… голову разбили, представляете. Во.
Вадик поворачивается затылком к ЗойМихалне, затем начинает писать.
ЗойМихална обходит Вадика, рассматривает.
ЗОЙМИХАЛНА. Ох. Зашить надо.
ВАДИК. Да, вроде, затянулось. Нормально. Что писать?
ЗОЙМИХАЛНА. Звери вокруг, звери. Пиши, я такой-то-такой-то… Тебя, может, перевязать хоть?
ВАДИК. Да нормально всё, нормально, ЗойМихална, голова только болит. Дальше что?
ЗОЙМИХАЛНА. Таблетку дам сейчас. Ну, что дальше… обязуюсь выплатить задолженность по квартире за три месяца, период можешь указать. И на будущее, на кухне возле радио аптечка висит, над холодильником. Там что-нибудь всегда найдёшь.
ВАДИК. Ну, я надеюсь такого будущего у меня не будет. Подпись, число. Вот, кажется, написал.
ЗойМихална берёт бумагу, читает.
ЗОЙМИХАЛНА. А паспортные данные где?
ВАДИК. Так это…
ЗОЙМИХАЛНА. Без разговоров. Порядок должен быть порядком. Так что давай пиши. Серия, номер паспорта, кем выдан и так далее…
Пауза. Вадик идёт, роется в карманах, достаёт паспорт.
ЗойМихална перехватывает его, рассматривает.
ЗОЙМИХАЛНА (смеясь). Ты младше Вальки, что ли?
ВАДИК. На два года.
ЗОЙМИХАЛНА. Мамкину титьку ты искал, а не жену.
ВАДИК. Чего это?
ЗОЙМИХАЛНА. Говорят так, когда муж младше бабы, что он мать себе искал, замещал, так сказать. Ладно, пусть у меня побудет.
ВАДИК. А как я без паспорта?
ЗОЙМИХАЛНА. А ты им часто пользуешься? Вон новенький какой.
ВАДИК. Он и должен быть новенький, это же документ. Как я без паспорта, ЗойМихална, меня ни на работу не возьмут, ни кредит.
ЗОЙМИХАЛНА. Ага, тебе ещё и кредит, совсем сбрендил? Ты, Вадик, не это, не бошетунмай – не продавайся. И верь немножко людям, надо верить, без этого никак.
ВАДИК. Да я верю, только как мне поверят? Ну действительно, ну как я без паспорта?
ЗОЙМИХАЛНА. Нормально. Как многие… в 18 году, после революции, вообще паспорта отменили, до 32 года аж, представляешь?
ВАДИК. Ну так не 18 год же, ЗойМихална? Больше ста лет прошло…
ЗОЙМИХАЛНА. Не 18, согласна. Но и люди другие. Будешь на работу устраиваться, так скажи всё как есть, тебя из жалости возьмут.
ВАДИК. Ну что вы издеваетесь?
ЗОЙМИХАЛНА. А как с тобой по-другому?.. Я не издеваюсь, Вадик, я тебя стимулирую на действия.
ВАДИК. Вы серьёзно?
ЗОЙМИХАЛНА. Нет. Пойду ксерокопию сделаю.
ЗойМихална улыбается, идёт к двери.
ВАДИК. А я уже было подумал, что вы того…
ЗОЙМИХАЛНА (после паузы). А на ночь она её убирает… урну-то… дурость какая-то, каждое утро урну к калитке выносить, а вечером заносить. Гретта Тунберг, тьфу…
4.
ИЛЬЯ. И вот «Вадики», они обречены, понимаешь, обречены на такую жизнь…
Пауза. Вадик качает ногой урну у подъезда. Илья сидит на спинке лавочки.
ВАДИК. Чё, прямо вот так и сказала?
ИЛЬЯ. Ну, она ж у меня астролог, карты Таро там, свечки. Вон сказала, что доллар скаканёт, и скаканул!
ВАДИК. Илья… Может, ей это… молчать тогда уже…
ИЛЬЯ. Ещё говорит, что тебе надо «дорогу открыть» – почиститься там, потому что череда неудач никуда не исчезнет, наоборот, она по экспоненте будет ползти.
ВАДИК. По чём?
ИЛЬЯ. Ну… говорится так, по экспоненте… под откос, короче.
ВАДИК. Куда уж дальше?..
ИЛЬЯ. Потом моя сказала, что тебе нужно на кладбище там съездить, и у какой-нибудь там неизвестной могилы… ай, ладно, я что-то не очень верю, что прокатит.
ВАДИК. У неизвестной могилы что? Договаривай.
ИЛЬЯ. В общем жертвоприношение совершить, кошку там, или птицу, херак-с там, башку отрубил, и сразу в храм ехать.
ВАДИК. Ладно... я пойду, наверное.
ИЛЬЯ. А чё приходил-то?
ВАДИК (помявшись). Ты мне денег не займёшь?
ИЛЬЯ. Не, не займу. А ты?
ВАДИК. И я… Может, работа какая есть?
ИЛЬЯ (показывая на голову). Тебе не хватило, что ли?
ВАДИК. Очень смешно. Реально, может, есть что, надо… очень.
ИЛЬЯ. Ну, давай придумаем.
ВАДИК. А варианты есть?
ИЛЬЯ. Варианты всегда есть, только прок от них тебе, если ты не почистишься. Понимаешь? Вот почистишься там, дорогу откроешь, тогда за что-то и берись, а так толку нет совсем.
ВАДИК. Так поговори со своей, пусть меня почистит.
ИЛЬЯ. Уже.
ВАДИК. Круто.
ИЛЬЯ. Штука.
ВАДИК. Что штука?
ИЛЬЯ. Понимаешь какая штука, Вадик, за такую штуку как почиститься, надо заплатить. Штуку. Вот такая штука.
ВАДИК. Юморист. Может, это… ну как-то… в рассрочку?.. Не?
ИЛЬЯ. Не.
ВАДИК. Ну знаешь, не по-свойски это как-то…
ИЛЬЯ. По-свойски – это там, дорогой мой, жаркое, или сковородка «по-свойски», с кровяночкой, там. А моя на себя всю твою негативную энергию берёт, понимаешь?
ВАДИК (после паузы). Понимаю. (и ещё пауза) Слушай, здорово она тебя пилит, да?
ИЛЬЯ. Чё это?
ВАДИК. Ну, если она на себя энергию берет, её же куда-то сбрасывать надо, а ты вон…
ИЛЬЯ. Что?
ВАДИК. Да нет, я ничего, так просто… Денег надо, Илюха, вот прям вот так надо (показывает рукой в районе шеи). С хатой как-нибудь разберусь, а малому вот, это писос, я даже не знаю…
ИЛЬЯ. А чё малому? Чё случилось? Вроде ж норм всё, вон бегает вечно под магазином, трутся там с пацанами.
ВАДИК. Костюм ему на выпускной надо, девятый класс.
ИЛЬЯ. Чё он как лох в костюме будет, кто сейчас в костюме, они же там, все кеды какие-то, чинос там, хаки.
Вадик мнётся, качает ногой урну, думает что-то про себя.
ВАДИК. Не, надо как человек.
ИЛЬЯ. Что ты к урне этой пристал?
ВАДИК. Хозяйке надо. Говорит, соседке по даче сын привёз, так и она зажглась.
ИЛЬЯ. А ты там при чём?
ВАДИК. Я ей за три месяца должен. Расписку заставила написать, паспорт забрала, сказала, что пойдёт отксерит, а сама… короче, думаю, может, её урной задобрить, так она паспорт вернёт, хоть на работу будет шанс устроиться.
ИЛЬЯ. По башке её урной задобри. Да-а-а, у всех напряги местами… Если ваще край, так давай я тебе работу подкину, будешь ездить пару раз в неделю, свёрток забрал – свёрток привёз – бабки получил – чилишь (смеётся) или чалишь, тьфу-тьфу-тьфу.
ВАДИК. Спасибо, Илья. В тюрьму пока не хочу.
ИЛЬЯ. Никто не хочет. Но это бабки. Живые. Если б опасно было, я бы, что, по-твоему, мужа сестры подставлял там, или что? Мы ж родственники там, ё-моё.
ВАДИК. Не, всё равно не хочу.
ИЛЬЯ. Почистишься, так всё нормализуется, это я тебе как пить дать говорю. Моя не врёт… (замечает кого-то в стороне) ща, погодь, помолчим.
Появляется Рельс.
РЕЛЬС (не подавая руки). Здорово. Вы чё, знакомы?
ИЛЬЯ. Здорово, Рельс. Шарик маленький, как говорится, шарик маленький.
РЕЛЬС (Вадику). Как башка?
ИЛЬЯ. Шарик маленький. (ржёт)
РЕЛЬС (Вадику). Я не извиняюсь, если что. Нас на бабки поставили за аквариум, и ещё кой-за что. (Илье) Время идёт, пошли отойдём.
ИЛЬЯ. Да все свои.
РЕЛЬС. Для тебя свои. Пошли, я сказал.
Рельс и Илья заходят в подъезд. Вадик качает ногой урну пытаясь незаметно нажать на неё – проверить крепко ли закреплена. Из подъезда слышится какая-то возня, удары. Вадик идёт к подъезду, но ему на встречу выходит Рельс преграждая дорогу грудью.
РЕЛЬС. Спокойно будь.
ВАДИК. Я спокоен.
РЕЛЬС. Ну так и будь. Беги.
ВАДИК. Чё бежать, я так понимаю, драться надо.
РЕЛЬС (усмехнувшись). Не твои дела, Вафля.
ВАДИК. Он мне так-то родственник…
Рельс ухмыляется, толкает Вадика в грудь, проходит вперёд, с силой бьёт урну с удара выкорчевав её с основанием. Урна падает. Рельс уходит провожаемый взглядом Вадика. Через какое-то время из подъезда выходит Илья. Садится на спинку лавочки, облизывает разбитую губу, трёт раскрасневшееся ухо.
ВАДИК. Мы в одном дворе росли с ним.
ИЛЬЯ. Ваще пофиг.
Молчат.
ВАДИК. Гнида он.
ИЛЬЯ. Не без того. Получит когда-нибудь заточку за ухо…
ВАДИК (после паузы). Денег должен ему?
ИЛЬЯ. Нет. Товар.
ВАДИК. Он же в магазине работает в охране, какой товар?
ИЛЬЯ. Чё ты как маленький? В магазине, в охране там… Банчим в магазине! Через автомат с бахилами. Кому нахрен этот автомат там в магазине нужен думал когда-нибудь? Так вот знай – банчим через автомат, упаковка у бахил удобная, понял. Этим товар нужен, а мои сверху, сначала денег хотят… чёта поменялось там у них… во взаимоотношениях.
ВАДИК. Поменялось у них, а прилетело тебе.
ИЛЬЯ (заводясь). Да, сука, а прилетело мне... Ничё, принесу я ему товар, мы люди не гордые…
ВАДИК. Да какие вы люди…
ИЛЬЯ. Рабочие. Рабочие мы люди, Вадик, по сравнению с тобой, так ещё как рабочие.
ВАДИК. Да что это за работа, людей только…
ИЛЬЯ. Нормальная работа. Завтра в час ночи в дверь вот так постучу (стучит по лавке), а в час ноль одну уже с деньгами домой иду, понял? Вот и вся работа, не пыльная.
Молчат.
ВАДИК. Уроды вы.
ИЛЬЯ. Ну уроды, и чё?
ВАДИК. И ты урод, и он.
ИЛЬЯ. Чё ты хочешь, Вадик?
ВАДИК. Да ничего я не хочу, просто уроды вы, и смертью торгуете.
ИЛЬЯ. О, поехали! Давай, вываливай всё: «Вы убиваете молодёжь», «Ничего святого». По хрену́, понял. Приходят и покупают, спрос рождает предложение, понял?
ВАДИК. Тебя ж посадят рано или поздно. Опять.
ИЛЬЯ. Кто? Кто меня посадит? Начальник охраны знаешь кто? Вот тебе и ответ, понял? Посадят. Бля, рассмешил… покуда всё работает, так никто никого не посадит, надо будет, так позвонят друзьям-товарищам, сослуживцам своим, какие вопросы? Рука руку моет, всё нормально. Так что не волнуйся за меня, Вадик.
ВАДИК. И я не волнуюсь, что-то перестал… вот прямо сейчас перестал волноваться. Только ты понимаешь, что сам же про малого говорил, что он у магазина трётся, что он может в это дело влезть, понимаешь?
ИЛЬЯ. Побалуется, что страшного? Все ж хоть раз пробовали.
Вадик подходит к Илье и несильно, совсем не сильно бьёт его в плечо, а затем, немного подумав, очень сильно в лицо. Илья падает через спинку скамейки на землю.
ВАДИК. Племянник твой, родная кровь. Хорошо, что ты сидел, когда мы его крестили, я бы себе сейчас не простил.
ИЛЬЯ. Слышь…
ВАДИК (очень спокойно). Не надо сейчас ничего говорить. Я вот прям прошу тебя, Илья. Не надо.
Вадик уходит. Затем возвращается, поднимает урну и уносит с собой.
5.
Ночь. Лунный свет из окна выхватывает лежащих на кровати Вадика и Валю.
Валя, вытянувшись лежит на боку, она под одеялом. Вадик тоже лежит на боку, без одеяла, в позе эмбриона лежит, и видно, что он явно озяб. Вещи Вадика «аккуратно» разбросаны на полу, у двери в комнату стоит старая урна с подъезда Ильи.
Валя крутится во сне, просыпается, садится на кровати, оглядывается, вздрагивает.
ВАЛЯ. Вадик, блин! Чуть сердце не выскочило!
Валя несколько раз бьёт Вадика кулаком в район бедра.
ВАДИК (просыпаясь, испуганно). Я не трогаю, не трогаю, просто смотрю!
ВАЛЯ. Что ты «смотришь», баран?
ВАДИК (оглядываясь). А ёшь-моёшь, Валь… сон дурацкий… на проспекте в бутик зашёл, костюм малому смотрел…
ВАЛЯ. Так их надо не во сне смотреть, а в живую. Не ори.
ВАДИК. Да я как-то к этому магазину и подойти боюсь, там одна вывеска, наверное, как самолёт стоит.
ВАЛЯ. Не ори, говорю, смотритель. Ты какого чёрта опять тут?
Вадик какое-то время молчит.
ВАЛЯ. Ты оглох, или онемел, или всё сразу?
ВАДИК. Я это, Валь… не помню, в общем, как я тут оказался. Наверное, здорово меня по голове… того… ну, клянусь не помню…
ВАЛЯ. А ЗойМихална помнишь где живёт?
ВАДИК. Помню.
ВАЛЯ. Ну так шуруй.
ВАДИК. Ну что ты так сразу…
ВАЛЯ. А что, подождать пока ты костюм выберешь? Так ты же его из сна сюда – в явь-то, как передашь?
ВАДИК (через паузу). Ты серьёзно сейчас?
ВАЛЯ. Совсем уже ебобо, а? Блин, как я без задних ног так обрубилась, что не услышала, как ты пришёл? На работе «жах» просто, как ломовая лошадь, и тут вторую ночь без сна… проснулась, блин, пописать…
Валя встаёт, идёт к двери, замечает стоящую рядом урну.
ВАЛЯ. Иисус Мария! (обернувшись в дверях) Я вернусь, я тебе устрою, блин…
Вадик остаётся один. Какое-то время молчит.
ВАДИК. А что я ей скажу… ну, урна, как… урна…
Какое-то время Вадик смотрит на урну, затем встаёт, вешает на неё свою «аккуратно» разбросанную одежду, как бы прикрывая ей урну. Ложится, накрывается сам.
Тяжёлые удары пяток по линолеуму. Валя возвращается. Стремительно. Резко садится на кровать, так, что Вадик непроизвольно встаёт. Долгая пауза.
Валя сидя на кровати медленно сбрасывает вещи с урны на пол.
ВАДИК. Это… урна.
ВАЛЯ. Я, Вадим, если ты помнишь, я в морге работаю, и я тебе клянусь, я человека могу разделать за десять минут. Такого как ты – за четыре.
ВАДИК. Валь, я правда не помню, как я сюда пришёл…
Долгая пауза. Валя сидит к Вадиму спиной, прячет слезы.
ВАЛЯ. Тебя спасать надо, спасать… постричь надо уже… и спасать, Вадик. Ты хоть жрёшь?
ВАДИК. Жру, Валя.
ВАЛЯ. Да что ты врёшь мне, неумека ты, даже врать не научился, седина скоро!
ВАДИК. Уже ж… помнишь, ты нашла у меня седой, из мочки, одинокий такой… вырос…
ВАЛЯ (с болью). Ебобо…
ВАДИК. Ебобо, Ебобошенька, пусть такой, но прости меня, Боженька. Я, Валя, урну эту для ЗойМихалны несу, ей на дачу надо, у неё там с Иосифовной вражда – жуть… Хочется, чтоб победила.
ВАЛЯ. Вот ты всё для людей, всё, а для себя когда? Для нас… (Валя, будто погружается в свои мысли, и какое-то время не слышит ответов Вадика) Да чёрт бы со мной, для малого. Ты б подумал, когда, а? Я захлёбываюсь уже от этого всего, понимаешь? Голова кругом… У малого день рождения…
ВАДИК (тихонько перебивая). 14 мая 2005 года. В 10:10.
ВАЛЯ. Через два дня. Надо и одноклассников угостить, и ему что-то. Ты брюки принёс, кстати?
ВАДИК. В процессе.
ВАЛЯ. Они же сейчас после 9-ого класса кто куда, кто в шарагу, кто в лицеи, наш в школе пусть доучивается, но ему же сейчас надо, чтобы с друзьями как-то, и чтобы не оборвышем. Курить вон стал, я же запах чувствую. Себя вспомни, тоже, наверное, с пацанами своими не разлей вода были, с Рельсом этим своим.
ВАДИК. Ну, с Рельсом… (затихает сам, в Валя всё продолжает в своих мыслях)
ВАЛЯ. Надо, чтоб не стыдно ему было… за нас, понимаешь? Что мы у него такие… никакие. Чтобы он не стыдился. Не просто понимал, что у нас сейчас возможности нет, а вот, чтобы потом, потом, в жизни у него не было стыда этого. Он сейчас так впитывает всё, и всё ему хочется, и пойти, и там с друзьями, сидят же вечно под магазином, у этого автомата с жвачкой, покуривают иногда, но не пьют же, я точно знаю… сидят, и им же друг перед другом… у кого телефон там новый, или колонка эта к телефону. Ему же тоже хочется, и мне вот главное, понимаешь, главное, чтобы в нём этот стыд не воспитался, не вырос чтобы стыд, что он – какой-то лошпе́к, потому что мы с тобой лошки́. Вот я о чём думаю постоянно. Чтобы он человеком, сильным чтобы, уверенным стал…
ВАДИК. Вал