- Что ты видишь? - спросил я Мэри Лу.
- Какие-то люди выходят из озера. А что видишь ты?
- Совсем не то, что должен видеть.
Ибо в первом ряду, ясное дело, шел Мескалито из моих пейотных видений, и Осирис с огромными женскими грудями, и Человек-паук, и Маг Таро, и старый добрый Чарли Браун, и Багз Банни с автоматом «томми», и Джагхед с Арчи, и Капитан Америка, и Гермес Трижды Благословенный, и Зевс с Афиной, и Загрей с его рысями и пантерами, и Микки-Маус с Суперменом, и Санта-Клаус, и Смеющийся Будда-Иисус, и миллионы миллионов птиц: канарейки и волнистые попугайчики, длинноногие цапли и священные вороны, орлы и соколы, и плачущие голуби (ибо нескончаема скорбь), и все окаменевшие еще с конца девонского периода, когда они начали клевать зерна конопли (неудивительно, что Хаксли считал птиц «самым эмоциональным классом живых существ»), у всех навсегда съехала их птичья крыша, и все постоянно поют: «Я кружу, я кружу…», за исключением говорящих скворцов, пронзительно выкрикивающих: «Ко мне, кис-кис-кис!», и тут я вспоминаю, что бытие настолько же воспринимаемо, насколько оно горячо, или красно, или высоко, или кисло: лишь отдельные элементы бытия обладают подобными качествами, а затем появился Человек-Зигзаг и о Боже о боже их возглавляет мой отец, который поет:
СОЛИДАРНОСТЬ НАВЕКИ
СОЛИДАРНОСТЬ НАВВВВВВВЕКИ!
В СОЮЗЕ МЫСИЛЬНЕЕ
- Знаете, - заявил Англичанин, - я считал его чудовищем, а он всего лишь Жаба из Тоуд-Холла… и Крыса… и фея Динь-Динь… и Венди… и Боттом…
- Сам ты все они, - перебил его Хагбард, - если для тебя это одна и та же гребаная личность.
- Мне кажется, тебе пора подняться на сцену и сделать наше небольшое объявление, - сказала женщина. - Я думаю, все к этому готовы.
|
|
- Я пришлю к тебе Диллинджера.
- Да ну?!
- Ты же знаешь, что все было не так. Тот член принадлежал другому парню, Салливану.
- Я вовсе не об этом. Меня не беспокоит размер его члена, пусть он даже не больше моего мизинца. Просто сама мысль о том, чтобы потрахаться с Джоном Диллинджером… если он меня не разогреет, это уже никому не удастся.
Хагбард расхохотался.
- Ну вот, ты опять становишься Мэвис. Смотри не растеряй силы, Суперсучка!
Когда «Американская Медицинская Ассоциация» закончила свое выступление и ее сменила рок-группа «Кларк Кент и его супермены», Хагбард, Джордж, Гарри, Отто и Малаклипс направились к сцене. Они прошли этот путь за полчаса, пробираясь сквозь толпы молодых людей, практиковавших монгольский кластерфак, медитировавших в позе дзадзэн или просто слушавших музыку. Приблизившись к сцене, Хагбард показал охранникам, не пропускавшим посторонних, золотую карточку.
- Я должен сделать объявление, - твердо сказал он. Охранники разрешили ему подняться на сцену, попросив все же дождаться окончания выступления. Но, увидев Хагбарда, Пирсон сразу подал «суперменам» знак, и музыка умолкла. Публика недовольно зароптала.
- Ну что ж, Хагбард, отлично, - сказал Пирсон. - А я гадал, покажешься ты когда-нибудь или нет.
- Добрый вечер, - обратился Пирсон к Уотерхаусу. - Как поживает моя девушка Стелла?
- С каких это, на хрен, пор ты называешь ее «своей девушкой»? - угрожающе рявкнул Уотерхаус.
- Кислота всего лишь раскрывает тебе глаза, Джордж. Она не творит чудеса.
И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется.
|
|
- Интересно, что за хреновина в этом чемодане, - пробормотал Диллинджер.
- Сейчас я его открою, - сказал Сол. - После этого нам всем придется принять противоядие. Оно у меня в машине.
Он наклонился и с усилием вытащил чемодан из окоченевших рук Кармела. Барни, Диллинджер и Маркофф Чейни напряженно следили за тем, как он возится с замками. Наконец чемодан открылся.
- Будь я проклят, дважды проклят, - глухо вымолвил Барни Малдун.
- Хагбард нас все время разыгрывает, - сонно говорит Саймон. (В Первом Бардо это неважно.) - Нацисты уже тридцать лет мертвы, и точка. Он вызвал нас сюда с одной целью: отправить в Трип. Ничего из озера не выходит. Все это моя галлюцинация.
- Что-то все-таки происходит, - горячо доказывает Мэри Лу, - но не имеет никакого отношения к озеру: это просто хитрая уловка, чтобы отвлечь нас от настоящей схватки между твоим Хагбардом и теми сумасшедшими музыкантами на сцене. Вот черт, если бы я сейчас не была под кайфом, моя голова работала бы лучше. Это как-то связано со звуковыми волнами; они усиливаются в воздухе. Никто не требует, чтобы мы поняли суть. Вся эта выдумка с озером нужна лишь для того, чтобы показать нам нечто реальное - то, что мы можем понять, или почти понять.
На черном личике Мэри Лу было написано, как трудно ее интеллекту сражаться с океаном неудобоваримой информации, поступавшей от органов чувств.
- Папа! - воскликнул Саймон, плача от счастья. - Скажи мне Слово. Ты должен его знать. Что это за Слово?
- Кетер, - блаженно отозвался Тим Мун.
- Кетер? И все? Просто каббалистика? - покачал головой Саймон. - Разве это может быть так просто?
|
|
- Кетер, - твердо повторяет Тим Мун. - Вот здесь, в середине Малкута. Что вверху, то и внизу.
Я вижу престол мира. Один-единственный трон в двадцати трех футах от земли, украшенный рубинами, Розовым Крестом и Глазом, обвитый змеем, кусающим себя за хвост.
- Кто был этот приятный мужчина? - спросила Мэри Лу.
- Мой отец, - ответил Саймон, рыдая. - И, наверное, я больше никогда его не увижу. Скорбь не кончается никогда.
А потом я поняла, зачем Хагбард дал нам кислоту и почему ее постоянно употребляли ребята из «Уэзер Андерграунд» и «Моритури». Я начала умирать, чувствуя, что сжимаюсь в точку и приближаюсь к абсолютному нулю. Мне стало страшно, я схватила Саймона за руку и слабеющим голосом пробормотала: «Помоги». Если бы он сказал: «Сначала признайся, что ты коп, и тогда я тебе помогу», - я выложила бы ему все, но он лишь улыбнулся, ласково сжал мою руку и произнес: «Оно живое!» Так оно и было, точка начала излучать свет и энергию - мой свет и мою энергию, но еще и божественную энергию, и это было не страшно, она была живая и росла. Откуда-то ко мне пришли слова «всенаправленный ореол» (или это Хагбард беседует с Диллинджером?), я оглянулась и увидела, что Диллинджер раздвоился. Это и был ответ на вопрос: помимо Лже-Диллинджера, которого застрелили у кинотеатра «Биограф», было еще два Диллинджера-близнеца. Ноль равен двум, думала я, чувствуя, что наряду с ответами на вопросы, которые не давали покоя столь многим авторам, писавшим о криминальном прошлом Диллинджера (например, почему одни свидетели утверждали, что в тот день в 1934 году он находился в Майами, тогда как другие заявляли, что он в это время грабил банк в Восточном Чикаго и убил охранника; и, кстати, почему Хагбард сказал, что он якобы находится в Лас-Вегасе, хотя я своими глазами вижу его здесь в Ингольштадте), есть также некий абстрактный вечный ответ. Все пребывало в движении. Точка была одна, и из нее исходило все, и это все двигалось - звезда с мечами и жезлами, корона, которая одновременно была чашей и вращающимся диском, чистый белый свет, говоривший: «Я, Птах, пришел забрать тебя из Мемфиса на небо». Я помнила, что в Мемфисе копы зверски избили моего отца и заставили его поклясться, что он вернется в свой город и больше никогда в жизни не отправится на юг (как это сочетается с причиной, по которой я стала копом?), а Птах стал Зевсом, Иакхом и Вотаном. Однако все это не имело никакого значения, они все трое оказались далекими, равнодушными и холодными, не богами человечества, а богами над человечеством, богами пустоты, сверкающей и холодной, как бриллиант. Они кружились в одной точке, пока не превратились во вращающуюся свастику. Затем передо мной появилось лицо врача, который сделал мне аборт, когда я забеременела от Хасана ибн Саббаха Икса. Врач сказал: «Ты убила сына Божьего в своем чреве, чернокожая женщина», и я снова начала рыдать, а Саймон держал меня за руку и повторял: «Оно живое!», но я чувствовала, что нет и что именно я каким-то образом убила его. Я была Отто Уотерхаусом наоборот: я хотела кастрировать Саймона, кастрировать всех белых мужчин, но так и не сделала этого; и я продолжала бы кастрировать чернокожих мужчин, Я - Ужас Жизни в Смерти.
- Оно живое, детка, - повторял Саймон, - оно живое. И я люблю тебя, детка, даже если ты коп.
(- Все озеро живое, - виброфонист из «Филе души» пытался объяснить остальным участникам группы. - Одна большая восходящая и вращающаяся спираль, похожая на молекулу ДНК, но с головой ястреба…)
- Добрый вечер, - обратился Пирсон к Уотерхаусу. - Как поживает моя девушка Стелла?
- С каких это, на хрен, пор ты называешь ее «своей девушкой»? - угрожающе рявкнул Уотерхаус.
- Остынь, брат, - урезонил его Пирсон.
- Никакой я тебе не «брат». Отвечай на вопрос.
- С какой помойки ты вылез вместе со своим вопросом? - поинтересовался Пирсон.
- Роберт трахает только белых женщин, Отто, - сказал Хагбард. - Я уверен, он никогда не спал со Стеллой Марис.
- А ты не будь слишком уверенным, - заметил Пирсон.
- Не шути с Отто, Роберт, - посоветовал Хагбард. - Он специализируется на убийстве чернокожих. Мало того, он только что убил своего первого белого человека и еще не знает, насколько это ему понравилось.
- Раньше я не представлял себе, что такое убийство, - отозвался Уотерхаус. - Все эти годы я был психом и, убивая, получал удовольствие, поскольку не понимал, что делаю. Лишь теперь, убив Фланагана, я понял, чем занимался, и теперь мне кажется, что я по второму кругу убиваю тех, кого уже убил.
По его щекам потекли слезы, и он отвернулся.
- Ну и ну, - тихо сказал Пирсон. Затем он повернулся к Хагбарду: - Ну что ж, твой выход.
Они вместе подошли к микрофону. Кое-кто из слушателей стал хлопать, требуя музыки. Но большинство хранило молчание, с замиранием сердца ожидая, что будет дальше.
Пирсон произнес в микрофон:
- Братья и сестры, перед вами Свободный Человек Хагбард Челине, отличный чувак и самый клевый мужик на Земле. Послушайте его: он введет вас в курс дела.
Затем он почтительно уступил микрофон Хагбарду. В полной тишине Хагбард произнес:
- Как вам только что сказал Кларк Кент, меня зовут Хагбард Челине…
(В Мэд-Доге Джон Диллинджер и Джим Картрайт играли в шахматы. Внезапно звучавшая из радиоприемника музыка стихла и диктор произнес: «Мы прерываем нашу музыкальную программу для специального сообщения из Вашингтона».
Джон сделал ход конем и сказал:
- Шах и мат. Могу поспорить, будет выступать президент. Вся надежда на то, что мой брат успеет найти этого пропавшего сутенера, пока дела не станут совсем плохи.
Картрайт угрюмо разглядывал доску.
- Да, шах и мат, - наконец признал он. - Надеюсь, твой второй брат и Хагбард смогут уладить проблему в Ингольштадте, - добавил он после того, как они, повинуясь рефлексу, приобретенному в результате многолетнего сидения перед телевизором, уставились на радиоприемник…)
Плохо быть женщиной, но быть чернокожей женщиной еще хуже. Я чувствую себя треснувшим львом (я размышляю как Саймон) с дыркой посередине (именно она интересует мужчин, эта дырка). Кислота довела меня до агонии, а потом затянула трещину, и я стала целостным Львом, готовым уничтожать своих врагов. Я поняла моего отца, мне стало ясно, почему он считал, что должен противостоять белым, даже если это в конце концов его и убьет. Конный рыцарь пересек пустошь, пустыню вокруг Лас-Вегаса, но она оказалась шахматной доской; он поднял огненный жезл и воскликнул: «Власть - Черным!» Это был Хасан ибн Саббах, мой любовник, мой враг, Черный Христос, бабуин с безумной ухмылкой. Внутри каждой женщины скрыт сердитый мужчина, пытающийся выйти наружу, - мужчина-женщина с глазами совы, и меня охватывает радость, когда мой клитор начинает расти и превращаться в пенис. Я стала моим отцом и теперь ничего не боюсь. Я могу уничтожить весь мир, метнув глазом молнию, словно Шива. МОЙ ПЕНИС - ЭТО НЕВИДИМЫЙ ЗВЕЗДНЫЙ РУБИН, МУЖЧИНЫСГОВОРИЛИСЬ И ЗАСТАВЛЯЮТ МЕНЯ ЕГО СКРЫВАТЬ, ПОЭТОМУ Я ВЫНУЖДЕНА ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ИХ ПЕНИСАМИ. Я двуликая, вечно обманывающая, как все женщины; обман - наша единственная защита, и я понимаю это все отчетливее, по мере того как растет мое безумие. Запах гашиша, с привкусом мускуса, который доносится со стороны жилого автоприцепа «Пластикового каноэ», напоминает меня - женское растение с мужской силой; они пригвоздили меня к кресту (буквально), но крест воздвигнут внутри вращающегося огненного колеса. О Святой Моисей! Не Эриду, а Будду я нахожу в своей шишковидной железе. Третий глаз открывается. Я - земля под твоими ногами, я - Билли Фрешетт, имя мне - легион, есть миллионы меня, я нашествие саранчи, уничтожающей вашу Технологию Белых Мужчин. Он произносит: «Меня зовут Хагбард Челине». Они продают героин в моей школе (именно так получают образование чернокожие дети в Чикаго). Саймон все еще пытается провести меня через это, сейчас он говорит: «Смерть над нами не властна», и я стараюсь поверить, что над нами властна Любовь, но сначала мне нужно потратить мою ненависть, до последнего гроша, ведь они заставили меня убить моего ребенка. Я и вправду схожу с ума от возбуждения, я хочу почувствовать жезл Саймона в своей чаше, и еще я знаю, что истинный Бог выше бога, а настоящие Иллюминаты выше иллюминатов, есть Тайное Общество за тайным обществом: иллюминаты, с которыми мы сражаемся, - марионетки в руках других Иллюминатов, и мы тоже.
МЕНЯ ЗОВУТ ХАГБАРД ЧЕЛИНЕ. КАРНАВАЛ ОКОНЧЕН. ИГРОКИ, СНИМИТЕ МАСКИ.
- Странно такое слышать от Жабы из Тоуд-Холла, - пробормотал, ни к кому не обращаясь, Фишн Чипс. Голос грохотал:
МЕНЯ ЗОВУТ ХАГБАРД ЧЕЛИНЕ.
ПРОШУ НЕ УСТРАИВАТЬ ПАНИКУ, КОГДА ВЫУСЛЫШИТЕ ТО, ЧТО Я ДОЛЖЕН ВАМ СООБЩИТЬ.
И тут Чипс увидел, что это не Жаба из Тоуд-Холла и даже не зловещий Святой Жаба, а просто хорошо одетый итальяшка с двумя лицами, одним улыбающимся, а другим - гневно хмурящимся.
- Знаете, - громко произнес 00005, - я уверен, что в той воде был проклятый наркотик.
МЕНЯ ЗОВУТ ХАГБАРД ЧЕЛИНЕ.
ПРОШУ НЕ УСТРАИВАТЬ ПАНИКУ,
КОГДА ВЫУСЛЫШИТЕ ТО,
ЧТО Я ДОЛЖЕН ВАМ СООБЩИТЬ.
БУДЬТЕ ОЧЕНЬ ВНИМАТЕЛЬНЫ.
Я ПРИШЕЛ СКАЗАТЬ,
ЧТО ВАШИМ ЖИЗНЯМ УГРОЖАЕТ СЕРЬЕЗНАЯ ОПАСНОСТЬ.
В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ ОЗЕРО ТОТЕНКОПФ ОГИБАЕТ АРМИЯ,
ОНА ДВИЖЕТСЯ СЮДА, ЧТОБЫЗВЕРСКИ УБИТЬ ВСЕХ,
КТО ПРИСУТСТВУЕТ НА ФЕСТИВАЛЕ.
- Господи, - сказал Джордж, - это не сработает. Он все преподносит не так. Ему никто не поверит. Они будут над ним смеяться. Три четверти из них даже не понимают по-английски.
- Ты так думаешь? - спросил Малаклипс. - Тебе кажется, он говорит по-английски? А по-моему, на древнегреческом диалекте Афин пятого века до нашей эры, причем мне все понятно.
- Как это?
- На самом деле он говорит по-норвежски или по-итальянски, поскольку знает эти языки лучше других. Он использует то, что я называю «трюком Пятидесятницы», который в «Деяниях апостолов» описывается как говорение на иных языках. В пятидесятый день после смерти Иисуса, когда все апостолы собрались вместе, над их головами появились огненные языки. А потом они пошли проповедовать толпам народу из разных стран, и каждый человек услышал проповедь на своем языке и в самой убедительной для него форме. Таким способом они обратили в христианство десятки тысяч людей. Именно я устроил этот трюк, хотя никто об этом так и не узнал.
- Говорение на языках! - воскликнул Джордж в изумлении. - Обычно об этом рассказывают на уроках Библии: «И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут».
(- Не обманывай себя, Джордж. Ты прекрасно знаешь, что мгновение назад я была Мэвис.)
- Огромная черная женщина… гетевская Матерь-Ночь, - говорил кто-то, но я размышляла о позе «69» с Саймоном, о, этот парень знает, как можно доставить наслаждение женщине, дать ей почувствовать себя королевой на троне, и меня не волнует, если он знает, что я коп, потому что на этом плане радость сменяется скорбью, да, я всегда буду раздвоена, а в центре Бога всегда будет пустота, и на лице моем маска ночи вроде той, о которой я читала у Шекспира, когда училась в школе, я река, желтая от сточных вод, а сосать - грязное слово, но что же еще символизирует знак Рака, или весь этот Инь-Ян, Господи, я любила это делать, женщины, утверждающие, что они этим не занимаются, просто лгуньи, я ненавижу его и люблю его, вечная двойственность, а тот детектив, который хотел меня тогда похвалить, сказал: «Да ты баба с яйцами», интересно, как бы ему понравилось, скажи я ему: «Да ты мужик с сиськами», трон за троном опрокидываются в пустоту, и при этом у меня есть сила, которой все они поклоняются в их троицах, а пирамиды - это символы влагалища, и я снова возбуждена, но все, что я хочу, - это чтобы он мною овладел, я не могу сейчас веселиться, не могу говорить, я вижу лицо моего отца, но оно серебряное а не черное и вдруг я понимаю что у Джо Малика есть пистолет и что в нем даже есть серебряная пуля Матерь Божья неужели он считает что Хагбард не человек я ощущаю запах смеси опиума с гашишем в «Пластиковом каноэ» серьезные ребята я чувствую проходящую через меня энергию я в шатре и меня трахают все мужчины я Мэвис и Стелла и мать всех их я Деметра и Фрейя и Кибела а также Эрида и Нефтида Черная Сестра Исиды о которой никто не смеет говорить и я могу даже понять почему Джо Малик взорвал свой офис это была ловушка и Хагбард в нее попал Джо теперь знает его тайну.
- Обычно об этом рассказывают на уроках Библии: «И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут». И «узрит всякая плоть в одно мгновение»
Малаклипс улыбнулся.
- Чтобы пройти тренинг Пятидесятницы, надо умереть. Это первое, последнее и промежуточное слово, Каллисти. Наверняка на уроках тебя награждали призами, когда ты цитировал наизусть стихи из Библии, Джордж.
- Могли бы, но учителю не нравилось мое поведение.
- Отлично. Видишь ли, я обучил Хагбарда трюку Пятидесятницы. То, что он говорит, кажется тебе неправдоподобным, потому что тебя не нужно убеждать. Все остальные ощущают в его словах столько эмоций и риторики, сколько им необходимо для мотивации. Классная это штука, трюк Пятидесятницы.
Все стало твердым и трехмерным и я почувствовала как из меня изливается прощение словно психологические месячные но в виде воды а не крови я даже простила «Американскую Медицинскую Ассоциацию» всех четверых по отдельности несомненно я была Исидой пурпурно-синей и скрытой под вуалью и даже если в этом озере оживал Посейдон я и его прощала Он был покрыт оливками и трилистниками зеленый водяной бог сверкающий как аметист единорог с гигантским рогом а затем он стал Индрой заклинателем дождя чей громовой голос был замаскированным блаженством я подчинилась ему и положила куклу в тетраэдр мне нечего бояться ибо все что произойдет станет благодеянием ибо Сверкающие спустились принеся белый огонь на красную землю работа будет закончена в наслаждении а не в муках ведь я же знала Джо Малик выяснил что служебные записки Пат Уэлш были липой ибо Хагбард хотел чтобы он это выяснил и заложил бомбу и даже появился здесь сегодня с пистолетом так что все это имеет смысл если есть модель земного шара с черным светом вспыхивающим при каждой смерти и белым светом вспыхивающим всякий раз когда кто-то кончает чтобы ему казалось что он излучается все время вот почему так здорово быть женщиной я могу кончать и кончать и кончать о Господи столько раз сколько я хочу а мужчины даже Саймон вряд ли могут кончать чаще одного раза за ночь и это значит что мисс Форбз в первом классе нуждалась в хорошем сексе но я могу простить и ее
ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ
- Все должны покинуть зону фестиваля, - продолжал Хагбард. - Воскресшие нацисты намерены безжалостно убить всех вас. К счастью, нам хватило времени соорудить для вас путь к спасению. Смотрите!
Он вытянул руку по направлению к озеру, и в ту же секунду луч прожектора осветил огромный понтонный мост, перекинутый по диагонали с восточного берега, где находилась зона фестиваля, на северо-западный берег. Этот мост в течение часа бесшумно соорудила команда Хагбарда, воспользовавшись неоценимой помощью Говарда и его дельфинов.
- Вот это да, - сказал Джордж Малаклипсу. - Ты обязательно назови это «трюком Красного Моря».
Хагбард воздел руки.
- Я назвал это Мостом Адама Вейсгаупта. Сейчас все встанут и организованно пройдут к мосту, чтобы перейти через озеро.
МОИ СООТЕЧЕСТВЕННИКИ, АМЕРИКАНЦЫ! С ТЯЖЕЛЫМ СЕРДЦЕМ Я ОБРАЩАЮСЬ К ВАМ ВОТ УЖЕ ВО ВТОРОЙ РАЗ ЗА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ. МНОГИЕ БЕЗОТВЕТСТВЕННЫЕ ЭЛЕМЕНТЫОТРЕАГИРОВАЛИ НА НАЦИОНАЛЬНОЕ БЕДСТВИЕ СУМАСШЕСТВИЕМ И ЖИВОТНОЙ ПАНИКОЙ И СТАЛИ УГРОЗОЙ ДЛЯ ОСТАЛЬНЫХ. Я ВНОВЬ ЗАВЕРЯЮ ВАС СЛОВАМИ ВЕЛИКОГО ЛИДЕРА ПРОШЛОГО, ЧТО НАМ НЕЧЕГО БОЯТЬСЯ, КРОМЕ НАШЕГО СТРАХА.
Лицо на телевизионном экране выражало абсолютную уверенность, и многие граждане почувствовали слабый проблеск надежды; в действительности же Президент себя не помнил, наглотавшись демерола; когда чуть раньше в тот же день горел Белый Дом, его самое конструктивное предложение звучало так: «Давайте перед уходом поджарим зефира». ДАЖЕ СЕЙЧАС, ПОКА Я С ВАМИ ГОВОРЮ, ДИРЕКТОР ФБР ЗАВЕРЯЕТ МЕНЯ, ЧТО ЕГО ЛЮДИ СЖИМАЮТ КОЛЬЦО ВОКРУГ ЕДИНСТВЕННОГО ПЕРЕНОСЧИКА ВОЗБУДИТЕЛЯ ЧУМЫ, ВЫЗВАВШЕГО ВСЮ ЭТУ ИСТЕРИЮ. ЕСЛИ ВЫОСТАНЕТЕСЬ В СВОИХ ДОМАХ, ТО ОКАЖЕТЕСЬ В БЕЗОПАСНОСТИ И С БЕДСТВИЕМ БУДЕТ ПОКОНЧЕНО.
- Можно отправить армию на западный берег озера, чтобы их перехватить, - сказал Вильгельм.
(- Розовые бутоны, - воскликнул Джон Диллинджер. - Какого черта он притащил в пещеру полный чемодан бутонов?)
Вдруг все поднялись со своих мест и куда-то пошли Саймон заботливо меня вел я вновь вернулась в настоящее время между Хагбардом и «Американской Медицинской Ассоциацией» происходило самое настоящее сражение а это означает что кто-то его проиграет Адские Врата разверзлись и я едва передвигала ноги голова папы на полу полицейского участка в Мемфисе и эти копы топчут и топчут его ногами как только они не проткнули ему бок копьем когда вошли в раж и как я могу в реальности такое простить это же просто наркотик а втайне я буду всегда ненавидеть белых даже Саймона если это Страшный Суд то я знаю что Христос сделает с каждой голубоглазой сволочью они обладают всей властью и затевают все войны они затрахали планету их единственный бог это Смерть они уничтожают все живое гигантский светловолосый бог Тор размахивает молотом и уничтожает все цветные расы красная алая красная кровь на этом молоте черная кровь особенно но Хагбард это Гор и поэтому он всегда будет сражаться и убивать до конца времен а женщины и дети главные жертвы только плоть священна а люди убийцы плоти каннибалы.
- Сколько их, по-твоему? - сонно спросил лидер «Закрытой корпорации».
- Шестьсот шестьдесят шесть, - ответил кто-то из его группы. - Если в Вальпургиеву ночь принести в жертву петуха в пентаграмме, то всегда будет шестьсот шестьдесят шесть.
- Они идут к нам, - так же сонно продолжал говорить лидер группы. - Чтобы поклоняться нам и служить.
Музыканты рок-группы «Закрытая корпорация» сидели неподвижно, дожидаясь прибытия шестисот шестидесяти шести рогатых и хвостатых демонов, за приближением которых они наблюдали… Выйдя из пещеры Леман, Сол заполняет шприц противоядием.
- Чур, я первый, - говорит Джон Герберт Диллинджер, закатывая рукав…
В ЭТОТ ЧАС, КОГДА ВАШЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО РАССЧИТЫВАЕТ НА ПОЛНОЕ ДОВЕРИЕ С ВАШЕЙ СТОРОНЫ…
Обстрелянный градом пуль, Президент валится за трибуну. Пока он плыл в демероловой безмятежности к смерти, зрители могли видеть на его лице все то же выражение решимости и уверенности.
- О Господи! - послышался за кадром голос диктора…
В Мэд-Доге Джон Гувер Диллинджер вопросительно смотрит на Джима Картрайта. «Кто за этим стоит? - спрашивает он, пока диктор что-то истерически тараторит. - Судя по всему, стреляли из пяти разных мест пресс-центра, но, возможно, Президент жив…» Кто-то отчетливо и безнадежно произносит вблизи микрофона: «Разворотили всю его сраную голову. Сплошное месиво…» В Нью-Йорке Августейший Персонаж, один из тех немногих, кто не бунтовал и не слушал телевизионное обращение Президента, с увлечением читает книгу «Атлант расправил плечи»…
- Вы черепаха? - спрашивает Леди Велькор.
- А? - переспрашивает Дэнни Прайсфиксер.
- Нет, ничего, - торопливо произносит она. Прайсфиксер слышит, как она обращается к другому мужчине: «Вы черепаха?»
- Можно отправить армию на западный берег озера, чтобы их перехватить, - предложил Вильгельм.
- Nein, - отказался Вольфганг; он стоял в медленно движущейся штабной автомашине и изучал ситуацию в полевой бинокль. - Этот verdammte мост проложен до северного берега озера. Они могут идти напрямик, а наши люди идут в обход. Прежде чем мы до них доберемся, они успеют перейти на ту сторону озера.
- Артиллерия может обстрелять мост прямо отсюда, - заметил Вернер.
- Артиллерийский огонь вести нельзя, - объяснил Вольфганг. - Сюда устремится вся армия Западной Германии и помешает нашему наступлению на восток. Если западные немцы начнут с нами сражаться, вряд ли восточные немцы совершат ту ошибку, на которую мы рассчитываем. Они не примут нас за вторгнувшуюся западногерманскую армию. Русские будут заблаговременно предупреждены, и весь план провалится.
- Тогда пропустим эту фазу, - сказала Винифред. - Слишком много препятствий. Давай немедленно направимся на восток, и черт с ними, с этими фестивальщиками.
- И снова nein, дорогая сестричка, любовь моя, - не согласился Вольфганг. - В отеле «Дунай», в старом люксе фюрера, двадцать три кандидата, в том числе и сам Гитлер, ожидают трансцендентальной иллюминации. Массовая гибель всех вот этих людей переведет наших кандидатов на энергетический план, даруя им вечную жизнь. И я не позволю этому Scheisskopf Хагбарду Челине помешать последовательному осуществлению нашего плана. Надо показать ему раз и навсегда, кто хозяин. И всем остальным Schweinen - Диллинджеру, Дили-Ламе, Малаклипсу, и даже Старухе, если она тут. Если все они находятся здесь, у нас есть шанс раз и навсегда уничтожить противника еще до начала имманентизации Эсхатона, а не в финале.
- Но мы не догоним этих молодых, - сказал Вильгельм.
- Догоним. Должны догнать. Чтобы перевести всех через понтонный мост, понадобится много, очень много времени, они ведь идут пешком. А у нас есть транспорт. Мы их догоним, когда половина из них еще даже не выйдет на мост. Они будут идти, сбившись в кучу, и на мосту станут прекрасной мишенью для автоматов. Мы попросту перестреляем их. Мы потратили годы, создавая себе имя лучшей рок-группы мира, чтобы организовать фестиваль в Ингольштадте, заманить всех этих людей на берег озера Тотенкопф и окрасить кровью его священные воды. Неужели мы упустим свой шанс?
- Блестящий план. Я согласен, - произнес Вильгельм.
- Тогда мы должны двигаться на полной скорости, - сказал Вольфганг. Он повернулся к машине, следовавшей позади, и крикнул: «Vorwarts на максимальной скорости!» Генерал СС Ханфгайст, шевеля почерневшими губами, повторил приказ своим подчиненным. Танки, мотоциклы и бронетранспортеры двинулись по дороге с удвоенной скоростью.
Это было замечено дозором, выставленным на одной из осветительно-акустических башен. Предупреждение передали на сцену. Роберт Пирсон сказал в микрофон: «С прискорбием вынужден вас проинформировать, что эти скоты приближаются на большой скорости. Пожалуйста, без паники. Просто прибавьте шагу».
- Джон, - крикнул Хагбард через дверь золотого шатра, - да хватит же, ради Дискордии. Выходи и дай зайти Малаклипсу.
- А я считал тебя бестелесным, - сказал Джордж.
- Знай ты меня подольше, заметил бы, что я часто ковыряю в носу, - сказал Сартроподобный призрак.
- Фью, - присвистнул Джон-Джон Диллинджер, выходя из шатра, - кто бы мог подумать, что в старике еще столько прыти? Она сказала, чтобы после Мала зашел Джордж.
Женщина за занавесом светилась. Если бы не это интенсивное золотистое свечение, исходившее от ее тела, в шатре было бы темно.
- Подойди ближе, Джордж, - произнесла она. - На этот раз я не хочу, чтобы ты занимался со мной любовью, - я лишь хочу, чтобы ты знал правду. Встань здесь передо мной.
Это была Мэвис.
- Я люблю тебя, Мэвис, - воскликнул Джордж. - Я люблю тебя с тех пор, как ты вытащила меня из тюрьмы в Мэд-Доге.
- Посмотри внимательнее, - сказала Стелла.
- Стелла? Что случилось с Мэвис? Я кружу, я кружу…
- Не обманывай себя, Джордж. Ты прекрасно знаешь, что мгновение назад я была Мэвис.
- Это кислота, - вымолвил Джордж.
- Кислота только раскрывает твои глаза, Джордж. Она не творит чудеса, - сказала мисс Мао.
Я кружу, я кружу…
- О Боже! - пробормотал Джордж, подумав: «И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется».
И снова увидел Мэвис.
- Ты понимаешь, Джордж? Понимаешь, почему не видел всех нас одновременно? Понимаешь, почему, желая заняться любовью со мной, получал то, что хотел, трахая Стеллу? Понимаешь ли ты, что я не одна и не три женщины, а бесчисленное множество женщин?
У него на глазах она становилась краснокожей, желтокожей, чернокожей, смуглой, юной, зрелой и пожилой, превращалась в светловолосую норвежку, черноволосую сицилийку, гречанку с горящими глазами, высокую ашанти, масаи, раскосую японку, китаянку, вьетнамку и так далее, и так далее.