В день, когда Гарри проснулся
Автор: МамаЛена
Бета: нет
Пейринг: СС/ГП
Тип: слэш
Рейтинг: PG‑13
Жанр: омегаверс, антиутопия
Размер: макси
Статус: закончен
Саммари: семи лет хватило магическому сообществу, чтобы позабыть Волдеморта. Новая власть, новый порядок в стране. Только, новый ли?
Предупреждения: АУ, ООС, неканоничный омегаверс, судорожные попытки обоснуя, путаница во времени. Крэбб уполз, хотя кому он нужен. Если вам покажется, что нечто подобное вы уже читали, то автору тоже так кажется
Часть 1.
В день, когда Гарри проснулся, все было не так.
Комната, в которой он открыл глаза, не походила ни на Больничное крыло, ни на палату в Мунго, больничная рубаха на нем была странной — длиной до колен и с завязками спереди, а вошедшая почти сразу девушка в халате медиковедьмы на Гермиону не походила совсем, от коротко остриженных волос до угрюмого голоса.
— Герми!
— Лежите, пациент, мне нужно вас осмотреть.
Гарри не успел сообразить, к нему ли Гермиона обратилась так безразлично и странно, а его уже обездвижили и принялись «осматривать».
Узлы на одежде развязались сами, палочка Гермионы привычно вычерчивала узоры диагностических заклинаний, сама же она упрямо смотрела в сторону или на прытко пишущее перо, помечавшее что–то в висящем в воздухе пергаменте.
В дверь заглянули.
— Как тут?
— В норме, — отозвалась Гермиона ровно.
— Помощь нужна?
— Я заканчиваю.
— Тогда — накормить, стандартный набор и в смотровую, — маг захихикал, скрываясь за дверью. — Его там заждались уже. Как же, герой.
Дверь закрылась за секунду до того, как палочка Гермионы дрогнула. Рубаха завязались, потом Гарри опознал заглушающее, но только по движению: видимо, Герми как следует изучила невербальную магию.
|
|
— Сейчас ты встанешь и поешь, — приказала она. — Только молчи, Гарри.
За дверью громыхнуло, Герми прошептала «Фините» и отвернулась к двери, принимая плывущий в воздухе поднос и направляя его к столу.
— Спасибо, Дэннис… Сейчас я сниму заклятие. Вы должны встать, привести себя в порядок, — палочка указала на дверь в углу, — и поесть. У вас двадцать минут.
Гарри встал и открыл было рот, чтобы спросить, что тут вообще происходит, но Герми устало качнула головой, и он промолчал.
За дверцей был туалет и кабинка душа. Гарри стянул через голову идиотскую рубаху и открыл воду погорячей. Голова гудела.
— Ваши очки на столе, — сообщила ему Гермиона, едва он появился, неловко прикрываясь рубахой. — Наденьте, пожалуйста, робу и садитесь за стол.
Пришлось натянуть измятую тряпку обратно. Гарри злился от непонимания, неестественной и чужой Гермионы и еще от того, что член все время цеплялся за дырку между завязками и приходилось дергать полу, прикрываясь. Однако, он сел и нацепил на нос очки. Мир стал четче и еще непонятнее.
Комната напоминала палату в больнице — маленькая, пустая, без окон, и стерильного белого цвета. У одной стены — кровать, у другой — стол и стул, посредине бледная мрачная Гермиона в желтом халате. Гарри взял вилку и посмотрел вопросительно. Гермиона снова повела палочкой.
— Времени нет. Ты был в коме семь лет. Убил Волдеморта, упал — и все.
— Это что за тюрьма? — не выдержал Гарри.
— Репродуктивный центр. Понимаешь, после смерти Риддла запустилось его отсроченное проклятие. Бесплодие, Гарри, у всех магов Британии и тех, кто приедет на остров. Ученые бились, пытаясь придумать хоть что–то, и безуспешно. А Снейп…
|
|
— Он выжил?
— Лучше бы сдох! — с ненавистью выдохнула Гермиона. — Он изобрел сыворотку. Переворот в науке. Ее ввели мужчинам, и те разделились на два типа. Условно — альфы и омеги, терминология взята из романов. Альфы — оплодотворяют, омеги могут рожать.
— А женщины? — Гарри давно забыл о еде и слушал, не зная, верить ли. Может быть, это такой розыгрыш, или он все еще в коме, и у него бред?
— А женщины нужны, чтобы нянчить детей. В Британии нынче демографический взрыв, Гарри. Клиники работают бесперебойно.
— Что, все так стремятся родить ребенка? — не понял Гарри.
— Ага, — Гермиона отняла у Гарри кружку и глотнула воды. — Ешь. Омеги получают следящее. Любой альфа имеет право на любые действия с не беременным омегой. Ох, Гарри! — она смахнула злые слезы. — Видел бы ты, что творилось до указа, прямо на улицах!
— А министр?
— А министр у нас Люциус Малфой! И он принял закон, по которому иметь омег можно только в специальных клиниках, под присмотром, чтобы они не умерли раньше, чем понесут. Омеги ему даже благодарны: такая забота. Только вот в клинике тоже можно почти все. Альфы приходят по графику, им предоставляют омегу. Внеочередное свидание можно выиграть в лотерею или купить абонемент.
— Герми, мне это правда, не снится?
— Ох, Гарри!
Гермиона взяла его за руку, повернула ладонью вверх. На запястье краснела небольшая татуировка «ω».
— Что это?
|
|
— «Омега». Альфа выглядит так: — она нарисовала в воздухе букву α
— И что, меня теперь заставят рожать? И что это за зелья?
Гарри все еще чувствовал себя непроснувшимся, голова болела, ноги и руки были такими же вялыми, как мозги.
— Репродуктивное, успокоительное и легкий афродизиак. — Гермиона дернула палочкой, и зелья испарились.
— Гадость какая.
— Знаешь, — качнула головой Гермиона и отвернулась, — месяц назад, когда стало ясно, что ты просыпаешься, я ввела тебе сыворотку мертвянника. Но Снейп сообразил слишком быстро. Тебя откачали, а меня почему–то не уволили, не посадили, и даже не перевели. Этот гад никому не сказал; конечно: у тебя теперь долг жизни. Прости, я хотела помочь.
— Помочь?
Гарри не мог уяснить, до чего нужно было дойти, чтобы попытаться его убить.
— Ты не представляешь! Ты же Герой! И девственник, не рожавший еще ни разу. Все хотят от тебя ребенка, а еще больше — просто тебя отыметь и похвастаться! Да ты сдохнешь в клинике, потому что домой тебя не отпустят, будут наблюдать!
Последнее слово Гермиона словно выплюнула, и Гарри передернулся, представив.
— И кто там сейчас меня ждет?
Гермиона вдруг покраснела до самых ушей.
— Рон. Правда, одного его не пустили, с ним Блейз Забини.
— Как это получилось?
— Личный секретарь министра имеет от него трех сыновей и ждет четвертого. Малфой «непозволительно балует» Перси, когда тот в тягости.
Гермиона язвительно кривила губы, но все равно получилось жалобно. Значит, сейчас Гарри пойдет и подставит зад лучшему другу?
— А как у вас с Роном?
— Мы поженились, но у нас нет детей. Рон… ему не слишком нравятся омеги. Гарри… мы что–нибудь придумаем. Если ты забеременеешь от Рона, нам могут разрешить взять тебя домой, а оттуда можно как–нибудь…
Двери открылись.
— Что копаетесь, Уизли? Пациент, на выход. Он выпил зелья?
— Конечно, доктор Лок.
Доктор наставил на Гарри палочку и произнес «Империо». Плетясь следом за ним, Гарри лихорадочно соображал. Окон нет, в коридорах посты из медиков, напоминающих переодетых авроров. И они слишком быстро пришли.
— Гарри! — дверь захлопнулась, и Рон — раздавшийся в плечах и явно прибавивший в росте — стиснул его в объятиях, и Гарри на мгновение показалось, что все в порядке.
— Не тискай его, Уизли, — протянули за спиной издевательски. — В нем сейчас зелий — до самой макушки. Ему наплевать, что вы были друзьями, лишь бы у тебя был член.
Гарри дернулся и, пока Рон отстранялся, изобразил сонное недоумевающее лицо.
— Заткнись, Блейз. Я все равно буду первым, а ты тут…
— Я помню, помню. Приказ министра. За какие такие заслуги, Рон?
— У тебя уже есть дети.
— Девчонки, — фыркнул Забини. — Мне нужен сын.
— Только после меня! — Рон развернулся к Гарри, сразу теряя всю самоуверенность. — Гарри, ты…
— А как вы различите, чей это ребенок? — Гарри не сдержал любопытства. Забини подошел поближе и вгляделся настороженно и цепко.
— Гляди–ка, оно еще и соображает. А говорят, после комы и сыворотки должен быть — овощ овощем. Герой и тут не как все.
Рон потянул Гарри к кровати, стоящей за ширмой, но ширма тут же сложилась и отлетела к стене.
— Блейз!
— Я обязан наблюдать, — пожал плечами Забини, устраиваясь на стуле. — Вдруг ты его задушишь, чтобы другим не достался?
Рон покраснел и вильнул глазами в сторону Гарри.
— Я не идиот, Блейз. И Герми хочет ребенка от Гарри.
— Ну, так не трать время, нам сегодня работать еще.
Гарри стоял перед кроватью. Ему было, пожалуй, любопытно, еще противно и почему–то весело. Наверное, с головой после комы все же беда. И он был уверен, что переломает руки всякому, кто к нему полезет. Жаль, если это будет Рон, но не ложиться же носом вниз?
— Гарри, ты не мог бы? — Рон тянул его за рукав, указывая на кровать.
Гарри как раз собрался ответить, что нет, не мог, но дверь распахнулась, и знакомый голос лениво приказал:
— Палочки убрать. Мистер Уизли, вы забыли подписать несколько документов.
Снейп стоял посреди комнаты — такой же, каким Гарри его помнил. Худой и прямой, как жердь, и очень живой.
— Но меня ведь не могут лишить очереди? — взвился Рон. — Приказ министра…
— Успокойтесь, Уизли, тут все безмерно уважают министра и его приказы. Просто пройдите в кабинет сто шестнадцать и поставьте там три закорючки, что вы называете подписью.
Рон оглянулся на Гарри и выскочил, явно спеша.
— Мистер Забини…
— Полагаю, меня вызывают к камину. Срочный разговор?
— Именно так, Блейз, — хмыкнул Снейп. — Вы очень догадливы.
— Благодарю, господин помощник министра.
Блейз вышел, и Снейп запечатал дверь.
— Итак, мистер Поттер, миссис Уизли, я полагаю, в общих чертах ввела вас в курс дел. — Гарри молча ждал продолжения. — Полагаю, сейчас вам следует устроиться на кровати. Лучше всего встать на колени. И поднимите одежду, будьте добры.
— А не обойдешься? — ласково спросил Гарри, когда волна ненависти чуть схлынула. — У Рона приказ министра.
— Думаю, министр мне простит небольшую вольность, мы все–таки с ним друзья.
— Снейп, отвали, — предупредил Гарри, но только развеселил подонка.
— Я вижу, миссис Уизли оправдала мои ожидания. Надеюсь, ей хватило ума уничтожить зелья, а не выливать в туалет?
— Я их выпил, — заверил Гарри.
— Если бы ты их выпил, ты бы сейчас крутил передо мной задом, умоляя тебя отыметь.
Гарри на секунду опешил: так не вязался у него Снейп и то, что он говорил, а тому хватило замешательства Гарри. Палочка, пара невербальных, и Гарри уткнулся носом в кушетку, пытаясь пошевелиться. Снейп подошел, откинул рубашку Гарри на спину, пошуршал одеждой. Гарри до боли закусил губу и попытался сжать кулаки — не удалось.
— Силенцио, — добавил Снейп, пристраиваясь между ног Гарри. — Чтобы не сбивали настрой.
Гарри зажмурился, пожелав Снейпу стать импотентом и встретиться по весне с великаном. Его трясло внутри, и боль в голове стала совсем непереносимой, словно там бушевало адское пламя, Гарри почти ослеп и наполовину оглох, но все–таки ждал еще и другой боли.
Снейп медлил. Гарри не слышал, что он там делает, и, почувствовав на себе теплые брызги, дернулся так, что едва не освободился, но Снейп усилил заклятие неподвижности, и, зачем–то погладив Гарри по бедру, запихнул в него пальцы, смазанные липким и теплым.
— Спокойно, Поттер, — голос у Снейпа стал глухим и каким–то усталым. — Осталось недолго.
А потом он просто слез, вытирая руку платком, и подвижность вернулась. Мыщцы ослабли разом, Гарри свалился и забарахтался, пытаясь встать.
— Полежите. — На мокрый зад натянули рубаху. — Еще не все.
Гарри уже ничего не соображал, сквозь мокрые очки различая рыжую голову Рона и морщась от криков, не доходящих до сознания, но усиливающих боль.
— Как вы… да вы… разрешение министра!
— Уизли, уймитесь, — приказал Снейп. — Хотите выбрать другой экземпляр вне очереди?
— Да нафиг мне надо! — Рон подскочил к кушетке и, присмотревшись, опять заорал: — Что вы делали с ним? Почему он плачет?
— Рон, — простонал Гарри протестующее.
— Что делал? — съязвил Снейп, отодвигая Рона и всматриваясь. — Вам объяснить? Вы говорите, плачет? — Над головой запорхала палочка. — Поттер, что вы молчите? Решили все–таки сдохнуть? Не для того вас столько лет лечили.
— А для чего? Чтобы сделать шлюхой–инкубатором? — Гарри даже привстал, и тут же захлебнулся зельем, которое Снейп влил в его открытый рот.
— Интересное определение моего многолетнего труда, — похвалил его Снейп. — Стоит мистеру Уизли проговориться — десять лет Азкабана я вам гарантирую.
— Давайте прямо сейчас! — Гарри стало чуть легче, он сел и снова взбесился от липкой гадости между ногами.
— Увы. Вы можете носить моего ребенка. Так что, пока никаких Азкабанов. В палату и отдыхать. А вас, мистер Уизли, полагаю порадует, если министр отпустит своего личного секретаря повидаться с семьей?
«Личного» Снейп произнес тоже как–то липко. Рон побледнел, потом покраснел, и Гарри кивнул ему ободряюще.
— Иди, Рон. Передавай там привет всем.
— Ага.
Рон вымелся из комнаты.
— Еще есть Забини, — напомнил Гарри.
— Забини уже вечером станет хвастаться в пабе, что отымел Гарри Поттера, но, к сожалению, после меня.
— И что, у вас тут общие дети?
— Как правило, кто первый, тот и отец.
— Здорово, — Гарри поежился и натянул рубашку на колени, его знобило. — И зачем вам я?
— Всем нужен герой, — пожал плечами Снейп.
— И когда станет известно, что я не беременный?
— Две недели. Можете отдыхать, Поттер. Пока.
Снейп вышел, и сразу вошел санитар. Он задрал на Гарри рубаху, скользнул чем–то холодным внутрь, потом звякнуло стекло. По приказу Гарри поднялся и поплелся за ним «к себе». Гермионы не было, Гарри нашел на кровати новую рубашку с теми же ненавистными завязками, скинул испачканную, и отправился в душ.
Дни тянулись медленно. Гермиона заходила редко, читала диагностические и кусала губы, чтобы молчать: в дверях постоянно кто–нибудь маячил. Газет Гарри не давали, выходить не разрешали, и вскоре он уже готов был кидаться на стены или биться о них головой.
Он не понимал, зачем Снейп дал ему эту отсрочку. Только, чтобы досадить Герми и Рону? Ведь пройдет две недели и станет понятно, что никакой беременности не наступило. Гарри ничего не знал об омегах и альфах, но полагал, что для беременности все–таки нужен более близкий контакт, чем пальцы в заднице, пусть даже и вымазанные спермой. Может быть, его берегут для кого–то особенного? Например, для министра? Или станут разыгрывать в лотереях, как приз? Гарри казалось, что он спит и видит кошмар, но проснуться не удавалось. Он старался не пить зелья и изображать сонный пришибленный вид, но внутри кипел.
Снейп навестил его сам. Гарри так надеялся, что его снова куда–нибудь отведут, хотя бы опять в смотровую, и позволят по пути осмотреться, но однажды утром, открыв глаза, обнаружил Снейпа, разглядывающим его со стула напротив. Гарри сел и натянул на колени простыню. Дурацкая рубашка перекрутилась, задравшись к поясу, и эта мелочь почему–то все больше бесила.
— Доброе утро, мистер Поттер.
— А что, сейчас утро? — огрызнулся Гарри. — Не уверен.
— Поверьте мне на слово, — хмыкнул Снейп.
— Вот это уж нет. — Они помолчали. — Помощник министра?
— Небольшая награда за спасение нации от вымирания, вы не находите?
— Наверное, будь я альфой, мне бы ваша затея понравилась больше.
Снейп прищурился и весело хмыкнул:
— Да ну? А вот вашему другу Уизли до сих пор все это настолько не нравится, что он давно бы уже сидел в Азкабане за пьяные выходки, если бы наш министр не был так милосерден к членам этой семьи.
Гарри впервые, кажется, пожалел Перси и, переждав вспышку ненависти, поднял голову.
— А я вам зачем?
— Ну, как же, мистер Поттер, — Снейп усмехался, а Гарри мечтал плюнуть ему в лицо. — Герой, спаситель — второй спаситель — нации…
— Вообще–то первый.
— Не будем считаться, — согласно кивнул Снейп. — Вы — золотой фонд. Множество семей мечтают заполучить вашего ребенка.
— Вы уже подсчитали, скольких я смогу родить, прежде, чем сдохну? Будете награждать мной за верность отечеству? Или у вас очередь расписана на годы вперед?
— Так и есть, мистер Поттер, — Снейп скучающе разглядывал Гарри. — Но, знаете, министр и его помощники имеют привилегию выбрать себе омегу — в личное пользование, так сказать. А я, за заслуги перед обществом, и здесь имею приоритет.
— Хотите меня в свой гарем?
Снейп одобрительно улыбнулся.
— Я знаю, что вы любитель быть в центре внимания, но огорчу: кроме меня и домовых эльфов вам будет не перед кем изображать героя. Да и я бываю дома настолько редко, что вашего репертуара хватит на несколько лет — в перерывах между детьми.
— Вы с ума сошли, — не выдержал Гарри, — если думаете, что я соглашусь…
— А вас никто не спросит, — отрезал Снейп, вставая. — Общественный долг омеги — служить государству. Для вас с сегодняшнего дня государством являюсь я. Чтобы сразу расставить все точки над i, замечу: если я сочту, что вы уклоняетесь от своего долга или просто мне надоест ваш наглый вид, я с чистой душой сдам вас обратно. И уж тогда вы в точности станете соответствовать собственному меткому определению. Не столько инкубатор, сколько все–таки первое. Омег у нас теперь, к счастью, много, а вот Герой и Победитель — один. Вы будете иметь долгий и непрерывный успех у альф… Одежду вам принесут. Будьте благоразумны, Поттер, долг жизни ваш и вашей подруги все еще действует.
— Гермиона–то вам зачем? — пробурчал Гарри зло.
— Любая мелочь может когда–нибудь пригодиться. Я жду вас в приемном покое. Там будут журналисты, Поттер. Я помню, что Империо на вас не действует, посмотрим, насколько вы способны наплевать на благополучие друзей. Миссис Уизли, образно говоря, стоит над обрывом, толкнете подругу в спину?
Гарри выругался только, когда дверь за Снейпом захлопнулась. Попрощаться с Гермионой не удалось.
Журналистов оказалось немного. Гарри даже узнал постаревшую и поистрепавшуюся Риту Скиттер, остальные были незнакомы, и от них просто рябило в глазах. Снейп чинно отвечал на одни вопросы, игнорировал другие, и, увидев Гарри, поманил его к себе небрежным движением пальцев, как дрессированного пса.
— Вот и мистер Поттер. Но, господа, не больше пары вопросов, он недавно вышел из комы и все еще очень слаб.
Гарри, подгоняемый сверлящим взглядом, встал рядом со Снейпом.
— Мистер Поттер, что вы думаете о новом… партнере?
Кажется, девица едва не сказала «хозяине». Скиттер у нее за спиной откровенно усмехнулась и тоже уставилась Гарри в лицо.
— Мистер Снейп, — начал Гарри, все еще ощущая затылком этого «мистера Снейпа», — достойный человек, и для меня честь… — Гарри не смог сказать что–то вроде «принадлежать ему», просто не смог себя заставить, но Снейп и тут оказался на высоте.
— Это для меня честь разделить свой дом и будущих детей с человеком, благодаря которому мы все живы и благополучны. Надеюсь, меня не сочтут сентиментальным, но Гарри всегда был напоминанием о том времени, когда мы едва все не потеряли. Он многое вынес и пережил, и вполне заслужил право спокойно жить и растить детей.
— Я надеялся, что это будут не твои дети, — заявил Гарри, переместившись камином в дом Снейпа. Тот не ответил, зажигая лампы в прихожей. — Маггловский дом?
— Не совсем. Здесь охранные чары — сильнее, чем на Гриммо, есть камин и прочие прелести жизни. Добро пожаловать.
— И где мой чулан? — съязвил Гарри, собрав последние силы.
— Потом покажу.
Домовиков, возникших перед хозяином, было трое.
— Поттер, это Эбби, Тони и Микки. Это — Гарри Поттер, мой гость.
Гарри хмыкнул. Эбби — старший осанистый домовик — тоже. Остальные просто таращились.
— Ему запрещено покидать дом, принимать гостей и вредить себе или мне любым способом, — продолжал Снейп. — Можно: ходить везде, есть, что захочет, читать, писать письма.
— Как великодушно.
— Не обольщайтесь, Поттер, — возразил Снейп. — Я не сказал «посылать письма». Впрочем, если, после прочтения я сочту это разумным, сможете отослать.
Гарри промолчал, чтобы не нагрубить.
— Комната для вас приготовлена, одежда тоже. Если что–то еще понадобится, обратитесь к домовикам. Эбби, проводи.
В своей комнате Гарри уселся на стул и долго сидел, собирая силы. Голова распухала от вопросов, эмоций и опасений. Гарри даже слегка пожалел, что не выпил успокоительное, принесенное санитаром. Ему очень нужна была способность разумно мыслить, а хотелось только душить Снейпов и убивать всех, кто попробует помешать.
К ужину Гарри спустился, переодевшись по требованию домовика, в новую мантию. Снейп сидел за столом и ел, не думая его дожидаться.
— Вы опоздали, — сварливо заметил он.
— Простите. — Гарри не хотел нарываться. Хотя, может быть, так ему удалось бы узнать побольше о планах Снейпа относительно себя. — Больше не повторится.
— Надеюсь. Ешьте.
Ужинали они в тишине. Снейп закончил раньше и, отложив вилку, разглядывал Гарри, и тому в горло не лез кусок.
— Мистер Поттер, — Снейп убедился, что Гарри наелся, и только тогда заговорил, — есть несколько вещей, которые вы должны знать. Вы долго спали. Мир вокруг нас изменился, и не всем эти перемены нравятся.
— Оппозиция? — уточнил Гарри осторожно. Снейп кивнул:
— И террористы. В основном омеги, но есть и альфы. Борются против режима, устраивают нападения. Вас наверняка попытаются «спасти», вы ведь ходячее знамя. В этот дом никому не проникнуть, и я запрещаю вам его покидать, но всякое может случиться. Если вдруг, паче чаяния, вам придется встать перед выбором, рекомендую тщательно взвесить все за и против, и только потом решать, оставаться или бежать.
— И что меня заставит остаться? — Гарри уже знал ответ, просто хотел удостовериться, до какой степени Снейп сволочь.
— Жизнь ваших друзей — неплохая гарантия вашей лояльности? Семья Уизли, бывшая Грейнджер — мне ничего не стоит доказать, что она пыталась вас отравить. Невилл и Луна Лонгботтом — давно под надзором авроров, и спасаются только чудом и собственным имиджем идиотов. Мне не составит труда отыскать почти всех гриффиндорцев, и каждого будет, за что казнить. Рискнете взять все их смерти на себя, Поттер?
Гарри отвернулся, но потом заставил себя посмотреть прямо. Снейп действительно ждал ответа.
— Нет.
— Хорошо. Отправляйтесь к себе. И я бы рекомендовал начать новую жизнь с посещения библиотеки. Там есть подшивка газет за прошедшие семь лет.
— Я бы хотел почитать про эти ваши альфы–омеги.
Снейп удивленно хмыкнул:
— В школе бы такое рвение, были бы отличником, Поттер.
— Какая разница, кто кем был? — не выдержал Гарри. — Вы разделили всех заново — на хозяев и их рабов!
— Лучше было бы вымирать?
— За семь лет никто бы не вымер! За поколение — тоже! А там нашелся бы выход или выдохлось бы проклятье! А вы устроили тут… публичный дом!
Снейп поморщился и предупреждающе поднял руку.
— Советую сначала изучить суть вопроса, а дискутировать потом. Вы спали, Поттер, и нам пришлось справляться самим — без героя. Уж как смогли. — Снейп издевательски склонился, разводя руками. — Сумеете лучше, я первый вас поддержу.
— Уж конечно, — пробормотал Гарри, — и останетесь без привилегий.
— Мои привилегии, Поттер, неблагодарны и только хамят. Идите к себе и не попадайтесь мне на глаза. Будет нужно, сам позову.
Всю ночь Гарри проворочался на удобной постели, ожидая, что Снейп заявится предъявлять права. Однако, тот не пришел, видно, были дела поинтереснее. А наутро его вообще не оказалось в доме, и Гарри вспомнил «бываю дома настолько редко…» и понадеялся, что ради него обычаи не станут менять. Если честно, он был просто в ужасе от всего предстоящего. Спать со Снейпом? Беременеть? Рожать? Не укладывалось в голове — никак.
Пользуясь отсутствием Снейпа, Гарри решил выяснить, куда его занесло.
Изнутри дом напоминал загородный коттедж. Странно. Гарри думал, что Снейп, с его новой любовью к почестям и «привилегиям», поселится в особняке, похожем на Малфой Менор, с кучей комнат и толпой суетящихся домовиков. Но дом был даже не слишком большим.
Вид из окон не подсказал ничего: Гарри рассмотрел ухоженный сад, дорожку, калитку и невысокий заборчик. Дальше словно все было стерто или просто не нарисовано — пустота. Со второго этажа был тот же вид, но сверху, как будто Гарри смотрел на рисунки одного и того же места с разных сторон.
В доме было три спальни: пустая, та, где спал Гарри и закрытая заклинанием — видимо, Снейпа. Внизу — небольшая гостиная, не запертый кабинет — туда Гарри пока не пошел, рассудив, что если не заперли, значит, не оставили ничего интересного — столовая и библиотека. Гарри решил отложить осмотр подвала на следующий раз и действительно, почитать.
Газеты лежали на столе высокой развернутой стопкой, и Гарри остро пожалел, что с ним нет Гермионы. Она бы быстро отыскала все нужное, да и просто очень хотелось поговорить.
Статьи о победе над Волдемортом Гарри читал подробно, узнавая имена погибших, вытирая слезы и перечитывая заново в надежде, что просто не разглядел. Потом горьких строк стало меньше, зато прибавилось победных реляций, появились списки награжденных, и в каждом номере — сводка из Мунго о здоровье Героя. Кома, надежды, поток посетителей; постепенно у постели больного остаются только близкие люди. Колдографии: осунувшаяся Гермиона и обнимающий ее за плечи Рон, Джинни, Невилл и Луна… Спустя пару месяцев на последней странице — скромная заметка о покинувшем Мунго Снейпе.
О процессах над Пожирателями Гарри почти не читал, выхватывая только знакомые имена. Розье, Нотты, Малфои… В «Пророке» трудно было вычитать что–то нужное, но Гарри старательно выискивал крохи информации. Вот — заметка о новых приютах, и внизу фамилии жертвователей, скромно «Малфой», вот — «благотворительный бал в поместье Люциуса Малфоя» — намного позже. До этого: восстановление Хогвардса, бесплатные учебники для малоимущих детей, реабилитация после сложных заклятий. Уши Малфоя торчали всюду, и вскоре он уже прочно поселился в разделе не только светской хроники, но и в министерстве магии, на незаметной должности — что–то связанное с предсказаниями, Гарри не разобрал. Пролистав примерно полгода, Гарри заметил, что о нем пишут все реже, а о Люциусе — все чаще. Тот делал карьеру, обзаводился союзниками, и Скиттер голосила о новом Темном Лорде, но ее никто не принимал всерьез. О Снейпе не было ни строки, о проклятии — тоже. Гарри откинулся в кресле, стянул очки и потер глаза. На столе возникла чашка с чаем и шоколадка. Выпив, Гарри снова подтянул к себе подшивку и перелистнул сразу пару дней.
Первая статья была маленькой и незаметной: где–то в Окфордшире один за другим родилось пятеро мертвых детей. Потом — странные вести из Лондона, потом — панические — со всех концов Британии: дети магов умирают в утробах! Около сотни младенцев по всей стране родились мертвыми! Выкидыши на ранних сроках! Гарри листал страницы и ужасался. Магические семьи осиротели. Каждая беременность оканчивалась трагедией, а новых не наступало. Мужчины–маги оказались бесплодны. Магическая Британия застыла в страхе, авроры с учеными бились над загадкой явно темного проклятья, а потом страх сменился паникой. Волна протестов, возмущений и даже убийств, смела и тогдашнее правительство, и Визенгамот, и оставшиеся надежды. Неизвестными террористами было уничтожено здание министерства, где невыразимцы пытались справиться с бедой. И тут всплыло завещание Темного Лорда.
Откуда его вытащила Скиттер, она не призналась даже под Веритассерумом, а может и правда не знала, кто прислал. В короткой записке Том Риддл обещал, что магическим семьям Британии скоро придет конец. Все, кто не поддержал его или поддержал недостаточно самоотверженно — просто вымрут, и их место на земле займут маггловские шарлатаны и фокусники. Достойная кара за предательство, заявлял Риддл. Текст был приведен дословно, и Гарри, читая, слышал голос, до сих пор вызывающий дрожь, словно Лорд стоял перед ним.
Паника переросла в уныние, участились самоубийства, молодые маги спивались и принимали зелья и маггловские наркотики. И на этом фоне появившийся белым ангелом Малфой с его обещанием спасти магический мир, был принят, как новый Мерлин, и вознесен на трон. Нет, сомневающиеся были. Были и несогласные, но новоизбранный Визенгамот, а вслед за ним и все министерство, проголосовали за предлагаемое спасение. И как раз в этот момент за плечом у министра Малфоя появился Северус Снейп.
Его тоже ненавидели, припоминая и его службу Риддлу, и убийство Альбуса Дамблдора, но Малфой был конкретен и быстр: на заседании Визенгамота были продемонстрированы воспоминания о свидетельстве Гарри, потом — те, что Снейп отдал перед смертью. Медики из Мунго удостоверили, что именно он все это время искал способы вывести героя из комы, Скиттер написала пару слезных статей, и решение было принято, а Снейп оказался помощником министра, курирующим невыразимцев и здравоохранение.
«Зелье Снейпа», за которое он получил второй орден Мерлина, испытывалось на добровольцах, вскоре они стали счастливыми отцами (или матерями? — пока все путались, даже «Пророк»). Глядя на колдографию смущенного Перси Уизли, Гарри почувствовал, что его тошнит, и вскочил из–за стола.
Умывшись, он все же заставил себя вернуться. Непонятно, будет ли у него другая возможность, а он хотел дочитать.
Зелье вводили мужчинам с восемнадцати и до тридцати лет. Считалось, что в этом возрасте организм мага лучше всего способен вынести предполагаемые нагрузки. Деление же на «альф» и омег» происходило по непонятным пока законам, спустя три дня после введения зелья в кровь.
Полистав еще, Гарри нашел списки. Малфой и Снейп, разумеется, стали альфами и, демократично отстояв в одной очереди с прочими, получили на запястье алый знак.
Не все были довольны результатом, но, в целом, общество восприняло новый порядок доброжелательно.
Рождались дети. Их передавали в семьи отцов, пытались жить все вместе — втроем — или создавали мужские семьи. Даже в скупых строчках статей видны были вспыхнувшие надежды. Но потом все пошло не так. Ревность женщин, нежелание отдавать детей альфе, побеги омег. Не все молодые люди хотели рожать, некоторые пытались избавиться от плода, их держали в больницах до родов. За короткое время за омегами закрепилась слава глупых, капризных созданий, нуждающихся в сильном альфе и не понимающих собственной пользы.
Гарри с ужасом и отвращением читал о нападениях на омег, групповых изнасилованиях, попытках принудить к сожительству, насильственных «вязках».
Магический мир снова лихорадило, и спасение снова пришло.
Министр надавил на Визенгамот и провел «Закон о государственной пользе». Омеги объявлялись собственностью государства, им же и охраняемой. Расторгались все формы сожительства альф с омегами, оплодотворение должно было проходить в специальных репродуктивных центрах под присмотром целителей и авроров. Устанавливался график посещений, регламентировались отношения забеременевшего омеги с оплодотворившим его альфой. Дети отдавались в семью отца, а омега получал передышку длиной в год перед новыми родами и льготы при поступлении в учебное заведение или на работу. Медицинская помощь омегам была бесплатной, государство оплачивало декрет и послеродовой отпуск. Омеги, родившие четырех детей, освобождались от обязанностей перед государством.
Общественное мнение снова вознесло министра до небес, но на этот раз он скромно уклонился от воздаваемых почестей, сообщив, что автором закона является его замечательный и очень скромный помощник — мистер Снейп.
Судя по публикациям, звезда мистера Снейпа засияла, как имя министра. Его благодарили частные лица и общественные организации, его приглашали в комиссии и комитеты, а множество омег были рады родить великому человеку ребенка, но помощник министра сохранил весьма скромный образ жизни и неизменно отказывался от соблазнительных предложений. И тут вернулась Рита.
Скиттер теперь воспринимали не слишком серьезно, но ее статья о великой любви бывшего шпиона к подруге детства, так трагически оборвавшейся и переродившейся сначала в заботу, а потом (здесь Рита скромно добавляла «возможно») и в любовь к ее сыну, произвела эффект разорвавшейся бомбы.
Снейпу припомнили все — и его службу на два лагеря, и его помощь Гарри, и его сидение в палате бедного героя. Снова всплыли попытки изобрести зелье, помогающее выйти из комы. Снейп был на всех страницах примерно месяц, зато от него все отстали, время от времени поминая в газетах «великого ученого со сложной судьбой» — это когда не писали о «всесильном и безжалостном помощнике министра»
Гарри поднял голову и прищурился на огонек свечи. Надо же, стемнело, а он не заметил. Голова гудела и, не в силах сейчас обдумывать все, что узнал, он тихо вышел из библиотеки, прокрался к себе и свалился в кровать. Эльфы его не трогали, Снейпа, судя по всему, все еще не было дома. Гарри понадеялся, что сегодня тот и не вернется, и неожиданно быстро заснул.
Разбудил его домовик, прижимающий уши руками.
— Хозяин просит гостя спуститься.
Вот оно. Гарри потер глаза, борясь с детским желанием спрятаться под кровать.
— Сейчас, только умоюсь.
Домовик исчез. Глядя на себя в зеркало, Гарри пытался представить, как вообще все будет. Наверняка Снейп снова его обездвижит. А потом, наверное, молча выйдет из комнаты, кривясь и вытирая руки. Или скажет какую–нибудь гадость и отправится решать судьбы Британии, не побеспокоившись снять Ступефай. Гарри с трудом верил, что все это происходит с ним — и на самом деле. Он проспал семь лет. Для него Снейп так и остался учителем — сперва ненавистным, потом — на недолгое время — героем. Потом они умирали, а вот что было со Снейпом дальше, Гарри не знал, но времени, чтобы измениться, или, наоборот — стать собой, было достаточно. Сам он с трудом понимал, сколько прошло лет, и, кажется, не повзрослел. И уж точно не поумнел, иначе не шел бы сейчас, как на убой, а попытался сбежать или придумать что–нибудь. Он же Гарри Поттер, в конце концов!
— Наконец–то соизволили, мистер Поттер.
Снейп встретил его в столовой, как и в прошлый раз, уже доедая.
— Я спал.
Снейп только скривился в ответ.
— Вы находитесь в этом доме не в гостях, Поттер, и я некоторым образом за вас отвечаю. Если вы еще раз пропустите обед или ужин, домовики станут кормить вас насильно. Садитесь.
— Как у вас все здесь… — Гарри поискал слово, — ответственно. Кормят насильно, осчастливливают насильно.
— Вы полностью свободны вернуться обратно, — усмехнулся Снейп. — В клинике на вас очередь.
— И как вы поясните мое возвращение журналистам?
Снейп отложил салфетку и поднялся.
— Вы, я вижу, дочитали до статей Скиттер. Там, если помните, написано, что я безумно и безнадежно влюблен уже много лет. Скажу, что не смог противиться соблазну, но вовремя понял, что воскресший герой ко мне равнодушен, и благородно отпустил его на свободу. Отказался от мечты ради блага Отечества. Третьего «Мерлина», конечно, мне не дадут, но репутация расцветет новыми красками. А вы будете приносить пользу обществу, как всегда. — Снейп подошел к камину и развернулся, уже сжимая в горсти порох. — До вечера. Только не суйтесь в камин, он от вас закрыт.
Едва Снейп исчез, Гарри схватил порошок и назвал первое, что пришло на ум:
— Хогсмит!