НАВАЖДЕНИЕ ДЖОНА СТЕЙНБЕКА
Литературное расследование к 2 февраля - 120 - летию со дня рождения американского писателя
Джон Стейнбек (1902 -1968) - лауреат Пулитцеровской и Нобелевской премий - художник яркий, выразительный, остро переживающий проблемы человечества. Американские критики включают его в число лучших наряду с Хемингуэем, Фолкнером и Вулфом.
Славу и деньги принес Стейнбеку «Квартал Тортилья-Флэт» - окрашенное юмором повествование о четверых «пайсано», связанных истинной мужской дружбой. Роман стал бестселлером и был экранизирован. Более поздние творения Стейнбека «Гроздья гнева», «К востоку от Эдема», «Заблудившийся автобус» и «Зима тревоги нашей» закрепили за ним репутацию писателя первого ряда не только в американской, но и в мировой литературе.
Вот как он сам писал о своем труде:
«Окончание работы для писателя - это маленькая смерть. Он записывает последнее слово, и все кончено. Но на самом деле не кончено. История идет вперед, оставляя писателя позади, потому что ни одна история никогда не кончается».
Давайте в ходе небольшого литературного расследования вместе посмотрим документальный фильм «Американский ликбез. Литература США. Джон Эрнст Стейнбек», чуть ближе прикоснемся к его жизни и творчеству, вместе попробуем выяснить, каким был Джон Стейнбек в жизни. Откуда взялась его тяга к саморазрушению? Почему он решил, что никогда не умел любить? Отчего любившие его женщины не хотели принимать его таким, каким он был? И что за наваждение преследовало писателя всю жизнь?
Итак…
Запах детства
Дом его родителей в калифорнийском городке Салинасе предназначался для продажи. Так было решено давным-давно после того, как скончался отец. Мать ушла еще раньше, жить в Салинасе не собирались ни он, ни его сестра Мэри - к чему содержать никому не нужную недвижимость? Были и покупатели, но с кем-то они не сошлись в цене, другие передумали, и беспризорный дом стоял пустым, постепенно ветшая: в нем не жили, им не занимались. И вот теперь, в 1948 году, он дождался своего часа.
...Отперев входную дверь, Джон Стейнбек почувствовал знакомый с детства запах: так пахнет дерево, впитавшее аромат отцовского трубочного табака и матушкиных пирогов с корицей, так пахнут старые ковры и книги - а теперь к этому примешивалось что-то еще. Запах пыли, плесени, отсыревших простыней: это был запах смерти, пустого, брошенного жилья…
Ну, ничего, он проветрит комнаты, выколотит половики, просушит белье, скосит траву во дворе. А если будет надо, то и покрасит, приколотит, починит крышу: отец научил его всему, что должен уметь хозяин, он преподал первые уроки, университетом же стала жизнь. Тому, кто работал чернорабочим, матросом, рабочим на консервном заводе и сборщиком фруктов, нечего бояться возни по дому - он видал разные виды и выжил, не пропадет и теперь.
К вечеру дом был проветрен и выметен, ковры выколочены, а накрыльце стояла купленная в соседнем магазинчике банка зеленой масляной краски - Джон Стейнбек решил покрасить забор.
На старый ломберный столик в гостиной он водрузил пишущую машинку: жизнь кончилась, но это не в первый раз, и ему надо работать. Писал он непрерывно и вот как сам говорил об этом своем занятии: « Писание для меня вроде нервного тика. Я схожу с ума, когда не пишу».
Во дворе темно, но он не спешил зажигать свет: Стейнбек расположился в старой, помнившей его деда качалке, вытянул ноги и закрыл глаза.
Когда-то этот дом был полон голосов: мать и отец, он, сестры Мэри, Эстер и Элизабет, а по праздникам сюда часто наведывалась родня, к примеру, дядя Том Гамильтон из Чикаго. Теперь отец и мать умерли, сестра вышла замуж и живет далеко. А он, вечный неудачник, не имеющий ни образования, ни профессии, стал знаменитым писателем и состоятельным человеком - вот только семьи у него нет, все его браки рассыпаются, словно карточные домики…
Он остался один, и у него нет ничего, кроме ветхого дома - как хорошо, что он его не продал! Страшно подумать, что он сейчас чувствовал бы, коротая время в номере гостиницы. Там рукой подать не то что до запоя, но и до самоубийства. В Салинасе ему помогут родные стены.
Все ценное, что у него было - его архив - легко уместился в багажнике старой машины. Джону Стейнбеку было 46 лет, и он вернулся туда, где родился и вырос и где его никто больше не ждал - в собственную юность.
Возвращение в отчий дом
В первый раз он вернулся сюда в августе 1926-го, вылетев из университета, - но это еще было не то поражение, думая о котором хочется провалиться сквозь землю. Отец выбивался из сил, стремясь дать образование четверым детям: денег на учебу сына у него не хватало.
Джон провел в Стэнфорде шесть лет, работал грузчиком, чернорабочим, продавцом и посудомойщиком, пытаясь наскрести денег на учебу. А когда в карманах начинали шуршать лишние доллары, пропадал в барах и играл в покер на деньги. Карьера психолога не слишком его увлекала, и он сидел на каждом курсе по два года: на университет ушла прорва времени, но до диплома было еще далеко.
Ну, и что - зато он начал писать рассказы, и их с удовольствием печатали в университетском альманахе. Родители не упрекали его за то, что он так и не получил диплома: отец хмурился, но помалкивал, мать старалась откормить блудного сына.
Зато второе возвращение оказалось ужасным - тогда он привез с собой жестокий комплекс неполноценности и разбитое сердце…
Тут он вспомнил певицу Мэри из маленького нью-йоркского кабаре, вскружившую ему голову двадцать два года назад, и настроение у него испортилось окончательно.
Вечером его ожидал сюрприз: от нечего делать он стал разбирать то, что покойница - мать называла «семейным архивом», - лежавшие на самом дне дедовского секретера картонные папки с бумагами, и наткнулся на свое старое письмо.
«Дорогие мама и папа, я познакомился с чудесной девушкой! Возможно, в моей жизни произойдут большие перемены...»
Он перечитал письмо, подумал, что сейчас оказался бы кстати хороший стакан неразбавленного виски, как следует взвесил эту мысль и отверг ее. Это было бы недостойно мужчины. Надо же, в конце концов, разобраться, кто из них двоих сильнее - он или его желание как следует выпить и расслабиться, забыв о том, что его тревожит? Стейнбек сунул письмо в груду бумаг, убрал папку на прежнее место и хмыкнул:
«… Чудесная девушка. Большие перемены. Ничего, малыш, скоро ты получишь по носу...»
Покорить Нью-Йорк
В 2006-м году, отсидевшись дома, отъевшись и отдохнув, он отправился покорять Нью - Йорк: там он надеялся найти работу и стать писателем. Услышав об этом, отец помрачнел, сказал, что такой профессии не существует и лучше бы он нашел дело понадежнее. А потом смирился: в молодости сам хотел стать актером и узнавал в сыне себя. Все равно жизнь расставит все по своим местам.
Денег на железнодорожный билет не было, и он решил добираться в Нью-Йорк морем, нанявшись матросом. На берегу он пил ром в портовых кабачках с другими матросами, флиртовал с местными красотками, а спать устраивался на палубе, под яркими южными звездами. Ему снился огромный, сияющий огнями город, белокурая девушка, поющая перед завороженным залом, их прогулка по ночной улице, первый поцелуй…
Мери - первая любовь
Все исполнилось - вот только явь оказалась не совсем похожа на сон. Дома оказались выше, чем ему снилось, город больше, на улицах валялся мусор, а белокурая красавица курила и из напитков предпочитала текилу. По-английски она говорила с легким ирландским акцентом, ее волосы оказались крашеными. Но это не имело значения: он влюбился сразу и, как тогда казалось, на всю жизнь.
Однажды вечером, сидя за стойкой в ночном клубе в Гринвич Виллидж, он увидел, как на эстраду вышла девушка из его сна - высокая блондинка с большими голубыми глазами. Она подошла к краю эстрады, оглядела зал, и публика смолкла. Девушка и впрямь была хороша, от нее шел сильнейший эротический ток. Каждому из тех, кто сидел за столиками, казалось, что она смотрит именно на него: мужчины приглаживали волосы и расправляли плечи.
А потом она запела низким, чуть хрипловатым голосом, и у Стейнбека закружилась голова, ему захотелось подняться на сцену, схватить ее в охапку и унести. Но это было чистым безумием: не мог же он ее отвести на седьмой этаж трущобы в рабочем квартале с грязным туалетом на этаже и полом, покрытым дырявым линолеумом?
Через неделю Джон пришел в бар с букетом. Он подстерег красавицу у служебного выхода, вручил ей цветы, произнес загодя заготовленную фразу: «Я ваш поклонник, меня зовут Джон...», но тут его взяли за плечо и грубо отодвинули в сторону. Это сделал рослый мужчина в дорогом двубортном костюме. Он протянул певице букет цветов и распахнул перед ней дверцу автомобиля.
Стейнбек шагнул вперед, чтобы ударить обидчика в челюсть, но девушка ловко вклинилась между ними, улыбнулась, обращаясь к нему: «Очень приятно. Я Мэри», и села в машину. «Форд» укатил, а он долго глядел ему вслед.
Таким был пролог к его первой любви: вечер, дождь, огни отъезжающей машины и стоящий на мостовой несчастный 24-летний мальчишка, впервые почувствовавший, что значат слова «разбитое сердце». Он вернулся домой, лег на скрипучую железную кровать и уставился в серый потрескавшийся потолок: как жить, если нет ни капли надежды?
Впрочем, через несколько дней все изменилось, - он получил шанс, о котором не смел и мечтать. Добрым волшебником оказался его дядя Том, богатый бизнесмен из Чикаго.
Утром следующеговоскресенья Джон заглянул к Эстер. Он жил у нее после того, как приехал в Нью-Йорк. Сестринская квартирка состояла из единственной комнатки, большую часть которой занимала кровать. На ней спали Эстер и ее муж, Джону же приходилось ночевать в коридоре. Это зять нашел ему работу на стройке, а сестра ссудила его тридцатью долларами.
Жили они скудно, но сейчас из кухни доносился аромат запеченного с яблоками гуся, а на столе стояла бутылка шампанского. Его принес с собой дядя Джозеф: он сидел во главе стола, потягивал вино из широкого бокала и улыбался.
Седой краснолицый толстяк нечасто появлялся у них в Салинасе и всегда привозил груду подарков: жены в дядином доме не приживались, детей у него не было, и в племянницах и племяннике он души не чаял. Дядюшка приготовил сюрпризы: он вручил Эстер двести, а Джону сто долларов и замахал руками, услышав, что это долг, который племянник непременно вернет.
Затем дядя Джозеф выдержал паузу и сказал, что Джона ждет место в газете «Нью-Йорк Америкен». Главный редактор - его старый друг, и он берет парня репортером городских новостей с окладом двадцать пять долларов в неделю.
Племянник сидел, оглушенный неожиданно свалившимся на него счастьем, и не знал, что ответить. Двадцать пять долларов! Ужин на двоих в приличном ресторане обойдется в два-три доллара, а еще он завалит Мэри букетами: держись, здоровяк из черного «Форда»!
...Двадцать пять долларов в неделю...
Да, по тем временам это было круто: получив первую зарплату, он сразу рассчитался с хозяином своей протараканенной клетушки, перебрался в приличную квартиру и приоделся. В ночной клуб он заявился в новом костюме, блестящих башмаках-оксфордах, с букетом ярко-алых роз. Среди стеблей и листьев он спрятал небольшую коробочку с золотой брошью...
Работа в «Нью-Йорк Америкен»
С годами Джон все больше пил, во хмелю делался мрачен и всегда вспоминал прошлое: 1926 год, Нью-Йорк, свою первую любовь. Надо было ее удержать, тогда, возможно, его жизнь сложилась бы иначе! Но можно ли было это сделать?
Приезжая в Нью-Йорк, Стейнбек часто приходил в клуб, где когда-то назначал свидания Мэри, - теперь там был ресторанчик. Садился за столик, делал заказ. Здесь неплохо кормили, ему нравилась местная кухня. А в молодости это место казалось ему просто прекрасным: что взять с не знающего жизни парня, с треском заваливающего работу в газете?
Однажды он пришел сюда запыхавшийся и усталый: редактор отправил его на Сорок вторую улицу, где произошло убийство, а он сначала приехал на Перл-стрит и опоздал на Сорок вторую часа на два. Тело застреленного Джона Джеймисона по прозвищу Черный Перец, известного всей округе сутенера и содержателя подпольной лотереи, давно лежало в морге, а свидетели, которых он должен был опросить, разошлись по домам.
Прекрасная история с автоматной очередью, сразившей ветерана нью-йоркского криминального мира на пороге парикмахерской, где он только что постригся, разошлась по другим газетам, а «Нью-Йорк Америкен» осталась ни с чем. Причина была в том, что Стейнбек совсем не знал города и путался в улицах: он почти всегда опаздывал и часто попадал не туда.
Друживший с его дядей главный редактор не спешил избавиться от новичка и перевел его в судебные репортеры. Теперь ему не требовалось носиться по городу, но им все равно были недовольны - Джон совсем не знал законов и постоянно попадал впросак. Сталкиваясь с ним в коридоре, главный редактор отворачивался.
В 1926 году Джон сидел в клубе, то и дело поглядывая в окно, не мелькнет ли на улице красный плащ и светлые волосы под черной шляпкой? Они должны были наконец объясниться: останется ли она с ним, если его уволят из газеты? На жизнь он станет зарабатывать писательством. Будет как одержимый стучать по клавишам пишущей машинки, не зная, удастся ли продать то, над чем он корпит. Поверит ли она, что впереди его ждет слава?
Мэри не поверила - она быладевушкой практичной. Вскоре его первая любовь вышла замужза банковского клерка.