Ч ТОБЫочистить Буддхи, мы должны прежде понять его довольно сложную композицию. И первым мы должны провести четкое различие, не признаваемое в обычной речи, между Манасом, умом, и Буддхи, распознающим рассудком и просвещенной волей. Манас есть чувствующий ум. Первоначальный ум человека совсем не является органом рассудка и воли; это животный, физический и, кроме того, чувствующий ум, который составляет весь свой опыт из впечатлений, произведенных на него внешним миром и его собственным телесным сознанием, которое отвечает внешним стимулам этой разновидности опыта. Буддхи только вступает в дело как вторичная сила, которой в эволюции должно занять первое место, но пока она зависит от низшего инструмента, который она использует; эта сила зависит в своих работах от чувствующего ума и делает, что может, на своем собственном более высоком уровне, с большим трудом и старанием, довольно часто застревая, расширяет знание и действие, начиная от физического и чувственного базиса. Полупросвещенный физический и чувствующий ум – это обычный тип человеческого ума.
Фактически Манас развился из внешней Читты; это первое формирование сырого материала сознания, вызванного и пробужденного внешними контактами, bahya-sparsa. To, что мы представляем собой физически, есть душа, спящая в материи, дошедшей в эволюции до частичной пробужденности живущего тела, наполненного сырым материалом внешнего сознания, более или менее восприимчивого и внимательного ко внешним импульсам наружного мира, в котором мы развиваем наше сознающее существо. В животном этот сырой материал работающего снаружи сознания организуется в хорошо приспособленное умственное чувство или орган воспринимающего и действующего ума. Чувство фактически является умственным контактом телесного сознания с его окружением. Этот контакт всегда по существу есть умственный феномен, но на деле он зависит главным образом от развития определенных физических органов контакта с объектами и их свойствами, чьим отражениям он способен по привычке давать умственные оценки. В том, что мы называем физическими чувствами, есть две составные части, физически-нервное впечатление от объекта и умственно-нервная оценка, которую мы этому даем, и обе вместе они составляют наше видение, слышание, обоняние, вкус, осязание со всеми вариациями ощущения, которому они, а особенно прикосновение, служат начальной точкой или первым передающим посредником. Однако, Манас способен получать чувственные впечатления и добывать из них результат путем прямой передачи, не зависящей от физического органа. Это проявляется более явственно в существах низшего уровня. Человек, хотя он имеет значительно большую способность к этому прямому чувству, шестому чувству в уме, позволил ему впасть в состояние временного бездействия, доверяя исключительно физическим чувствам, дополненным деятельностью Буддхи.
|
|
Манас, следовательно, первым делом является организатором чувственного опыта; кроме того, он организует природные реакции воли в телесном сознании и употребляет тело как инструмент, используя, какие положено, органы действия. В этом природном действии также есть две составные части, физико-нервный импульс и за ним умственно-нервная сила, производящая оценку инстинктивного волевого импульса. Это составляет цепь первых восприятий и действий, общую для всей развивающейся животной жизни. Но кроме того, есть в Манасе, или чувствующем уме, первый образовавшийся мыслительный элемент, который сопровождает процессы животной жизни. Подобно тому, как живущее тело имеет определенное проходящее через него и овладевающее им действие сознания, citta,которое формируется в этот чувствующий ум, так же и чувствующий ум имеет в себе определенную распространяющуюся и захватывающую силу, которая умственно использует чувственные данные, превращает их в восприятия и первые представления, ассоциирует опыт с другими переживаниями и, тем или иным путем, думает, сознает и проявляет волю на чувственной основе.
|
|
Этот чувственно-мыслительный ум, который опирается на чувство, память, ассоциацию, на первые представления и результирующие обобщения, или вторичные представления, является общим для всей развитой животной жизни и животного ума. Человек действительно придал ему огромное развитие, размах и сложность, невозможные для животного, но все же, если бы он остановился на этом, он был бы только наиболее высоко развитым животным. Человек выбрался за животную сферу и превысил ее потому, что он смог разобщить и отделить, в большей или меньшей степени, действие своей мысли от чувствующего ума, оттянуться от чувствующего ума, наблюдать его данные и воздействовать на него сверху отделенным и частично освободившимся мыслительным умом. Мыслительный ум и воля животного включены в чувствующий ум, которому они поэтому полностью подвластны, их несет поток ощущений, чувств-восприятий, импульсов; это инстинктивный ум. Человек способен использовать рассудок и волю, наблюдающий за собой, думающий, наблюдающий окружающее, с пониманием проявляющий волю ум, который более не вовлечен в чувствующий ум, но действует, пребывая над и за ним, по своему собственному праву с определённым отделением и независимостью. Этот ум рефлективный, имеет некоторую относительную свободу умственной воли. Он высвободил в себе и сформировал в особую силу Буддхи.
|
|
Что такое это Буддхи? С точки зрения Йогического знания мы можем сказать, что это тот инструмент души, внутреннего сознающего существа в природе, Пуруши, посредством которого она вступает в то или иное сознательное и упорядоченное владение как собой, так и своим окружением. За всем действием Читты и Манаса стоит эта душа, этот Пуруша; кроме того, в низших формах жизни она обычно бывает подсознательной, она спит или дремлет, погруженная в механическое действие Природы; но она становится всё более и более сознательной и всё более и более выходит вперед по мере того, как поднимается по лестнице жизни. Посредством активности Буддхи она начинает процесс полного пробуждения. В низших действиях ума душа скорее терпит Природу, чем владеет ею, поскольку там она полностью порабощена механизмом, который ввел ее, воплощенную в теле, в осознаваемое переживание. Однако, в Буддхи мы добираемся до какого-то, еще природного инструментария, посредством которого Природа, кажется, начинает помогать и способствовать Пуруше понять, завладеть и руководить собою.
Ни понимание, ни обладание, ни господство не являются полными, потому что Буддхи в нас сам еще несовершенен, еще только наполовину развит и наполовину сформирован, и потому еще, что он по своей природе только промежуточный инструмент, и прежде чем мы сможем получить полное знание и господство, мы должны подняться к чему-то большему, чем Буддхи. Более того, это движение, посредством которого мы приходим к знанию того, что есть внутри нас сила более великая, чем животная жизнь, есть истина более великая, чем первые истины или внешние явления, воспринятые чувствующим умом, это движение, посредством которого мы можем пытаться достигнуть этой истины и медленно продвигаться вперед к ещё большей и более успешной силе действия и контроля, к более эффективному управлению как нашей собственной природой, так и природой объектов вокруг нас, к более высокому знанию, более мощной энергии, более глубокому и огромному наслаждению, к более возвышенной области бытия. Что же является конечной целью такого направления? Очевидно, для Пуруши ею должно быть достижение высочайшей и полнейшей истины самого себя и внешних объектов, величайшей истины души или собственного я и глубочайшей истины Природы, и достижение действия и статуса существования, которые будут результатом или тождеством этой Правды, силой этого наибольшего знания и наслаждением этим беспредельным бытием и сознанием, к которому душа открыта. Это должно быть конечным итогом эволюции сознающего существа в Природе.
Достижение всей истины нашего Я и Духа и знания, величия, блаженства нашего свободного и совершенного существования должно быть, следовательно, целью очищения, освобождения и совершенства Буддхи. Но есть расхожее представление, что это достижение имеет в виду не полное завладение Природой, осуществляемое Пурушой, но отказ от Природы. Нам предписывается добраться до самого я посредством устранения действия Пракрити. Подобно тому, как Буддхи, доходя до знания того, что чувствующий ум дает нам только внешние проявления, в которых душа подчинена Природе, обнаруживает более реальные истины за ними, так и душа должна достигнуть того знания, что Буддхи тоже, когда он зависит от Природы, может дать нам только видимости и только увеличить подчиненность, и должна обнаружить за внешним чистую истину Я. Согласно этому расхожему представлению, Я есть нечто совсем иное, чем Природа, и Буддхи должен очистить себя от привязанности и поглощенности природными явлениями; только так может он распознать и отделить от них чистое Я и Дух: знание чистого Я и Духа есть единственно подлинное знание. Ананда чистого Я и Духа есть единственное духовное наслаждение, сознание и бытие чистого Я и Духа суть единственно реальные сознание и бытие. Действие и воля должны прекратиться, потому что все действие идет от Природы; стремление быть чистым Я и Духом подразумевает прекращение всей воли к действию.
В отличие от этого, хотя обладание бытием, сознанием, восторгом, силой Я есть условие совершенства,– ибо только через знание, обладание и пребывание в подлинном самом себе душа может стать свободной и совершенной,– мы полагаем, что Природа есть вечное действие и проявление Духа; Природа – это не дьявольский капкан, она не является вереницей вводящих в заблуждение иллюзий, созданных желанием, чувством, жизнью, умственной волей и интеллектом, но эти феномены являют собой намеки и указания, и за ними за всеми есть превосходящая их истина Духа, которая использует их. Мы полагаем, что за ними должен быть неотъемлемый духовный гносис и воля, посредством которых тайный Дух, скрытый во всем, знает свою собственную истину, повелевает, проявляет и управляет своим собственным бытием в Природе; подход к этому гносису, общения с ним или участия в нем должно быть частью нашего совершенства. Цель очищения Буддхи будет, следовательно, достижение обладания нашей собственной истиной самосуществования я, но также и высочайшей истиной нашего бытия в Природе. Для этой цели мы должны сначала очистить Буддхи ото всего, что делает его подчиненным чувствующему уму и, сделав это, очистить его от его собственных ограничений и превратить его низшее умственное понимание и волю в более великое действие духовной воли и знания.
Движение Буддхи превысить пределы чувствующего ума является усилием, уже наполовину выполненным в человеческой эволюции; оно составляет часть общей работы Природы в человеке. Первоначальное действие мыслительного ума, интеллекта и воли в человеке, является действием подчиненным. Оно принимает доказательство чувств, признает команды страждущей жизни, инстинктов, желаний, эмоций, импульсы динамического чувствующего ума и только пытается придать им более правильное направление и успешную результативность. Но человек, чей рассудок и воля подвластны господству низшего ума, представляет худший тип человеческой природы, и часть нашего сознающего существа, которая соглашается на такое подчинение, является самой низшей частью нашего зрелого человеческого развития. Последующее действие Буддхи должно превысить и контролировать низший ум, не избавляться от него вовсе, а поднять все действие, в котором нижняя зона есть только первый намек на более благородные сферы воли и интеллекта. Впечатления чувствующего ума используются мыслью, которая превышает их и достигает истин, не сообщаемых ими, идеативных истин мысли, истин философии и науки; думающий, делающий открытия философический ум преодолевает и исправляет первичный ум чувственных впечатлений и господствует над ним. Импульсивный реагирующий чувствующий ум, жизненные страсти и ум эмоционального желания наполняются и охватываются, исправляются умственной волей и подчиняются более высокому этическому уму, который открывает и ставит над ними закон верного импульса, здорового желания, праведного чувства и надлежащего действия. Воспринимающий, грубо наслаждающийся чувствующий ум, эмоциональный ум и виталический ум подняты мыслительным умом, преодолены, исправлены и подчинены более глубокому, счастливому эстетическому уму, который открывает и ставит над ними закон истинного восторга и красоты. Всеми этими новообразованиями пользуется главная Сила интеллектуального, мыслящего и волевого человека в душе правящего разума, воображения, рассудительности, памяти, доброй воли, распознающего рассудка и идеального чувства, которая применяет их для знания, саморазвития, опыта, открытия, творчества, выполнения, которая стремится, старается, внутренне добивается, прилагает усилия, чтобы возвысить жизнь души в Природе. Примитивная душа желаний более не управляет существом. Она все же остается душой желаний, но ее сдерживает и ею управляет более высокая сила, нечто, что проявило в себе божественность Истины, Воли, Бога, Красоты и что стремится подчинить им жизнь. Грубая душа желаний и ум пытаются превратить себя в идеальную душу и идеальный ум, и пропорциональное соотношение, в котором действие и гармония этого более высокого сознательного существа обосновались и воцарились в нас, есть мера нашей возрастающей человечности.
Тем не менее, это все еще полностью не осуществленное движение. Мы находим, что оно идет к большей завершенности, соразмерно тому, как мы достигаем двух видов совершенства; первое, все большее и большее отделение от власти низменных соблазнов; второе, возрастающее раскрытие самосуществующего Бытия, Света, Силы и Ананды, которое возвышает и трансформирует обычную человеческую природу. Этический ум становится совершенным соразмерно тому, как он отделяет себя от желания, чувственного внушения, влечения, продиктованного привычкой действия, и обнаруживает само я Справедливости, Любви, Силы и Чистоты, в котором он может довести до конца свое совершенство и сделать его основанием всех своих действий. Эстетический ум совершенствуется соразмерно тому, как он отделяет себя ото всех своих грубых удовольствий и от внешних условных канонов эстетического рассудка и обнаруживает самосуществующее я и дух чистой, бесконечной Красоты и Восторга, который дает свой собственный свет и радость материалу восприятия. Ум знания становится совершенен, когда он уходит от впечатления, догмы, мнения и раскрывает свет самопознания и интуицию, которая озаряет все работы чувства и рассудка, всё переживание себя и переживание мира. Воля становится совершенна, когда она отходит от своих влечений, от обычного способа приведения в исполнение и обнаруживает внутреннюю силу Духа, который является источником интуитивного и просвещенного действия и подлинного гармоничного созидания. Движение совершенства всегда направлено от преобладания низшей природы к чистому и сильному отражению бытия, силы, знания и восторга Духа и Я в Буддхи.
Йога самосовершенствования должна сделать это двойное движение настолько абсолютным, насколько возможно. Всякое вмешательство желания в Буддхи есть загрязнение. Мыслительный ум, окрашенный желанием,– это засоренный мыслительный ум, и он искажает Правду; воля, окрашенная желанием,– это извращенная воля, и она накладывает печать извращения, боли и несовершенства на деятельность души. Всякое вмешательство эмоций души желаний есть загрязнение, и оно одинаково искажает и знание, и действие. Все подчинение Буддхи ощущениям и влечениям – это нечистота. Мысль и воля должны, отделившись, отойти от желания, беспокоящей эмоции, смущающего или одолевающего влечения и действовать в их собственном порядке, до тех пор, пока они смогут найти руководителя более великого, Волю. Тапас или божественную Шакти, которая займет место желания, умственной воли и импульса, найти Ананду или чистый восторг духа и просвещенного духовного знания, которые будут выражать себя в действии этой Шакти. Это полное отделение, невозможное без совершенного самоуправления, беспристрастия, тишины, sama, samata, santi, является вернейшим шагом к очищению Буддхи. Только тихий, беспристрастный и отделенный ум может отразить мир или основать действие освобожденного духа.
Буддхи сам перегружен смешанным и нечистым действием. Когда мы сводим это действие к его собственным надлежащим формам, мы обнаруживаем, что у Буддхи есть три стадии возвышения его функций. Первая стадия, его самая нижняя база – это укоренившееся, основанное на опыте действие, которое является связью между более высоким рассудком и чувствующим умом, вид происходящего в данную минуту понимания или текущей мысли. Это понимание само по себе обусловлено свидетельством чувств и правилом действия, которые рассудок выводит из восприятия жизни чувствующим умом и отношения чувствующего ума к жизни. Оно не способно само сформировать чистую мысль и волю, но оно берет разработки более высокого рассудка и обращает их в ходячую монету мнения, привычный стандарт мысли или канон действия. Когда мы выполняем некоторого рода практический анализ думающего ума, отрезаем этот элемент и держим более высокий рассудок незанятым в состоянии наблюдения и молчания, мы обнаруживаем, что это текучее понимание начинает бегать туда-сюда в пустом круге, повторяя все свои составленные мнения и ответы на впечатления от внешних явлений, но оно неспособно к какой бы то ни было сильной перестройке и новому начинанию. По мере того, как низшая функция Буддхи ощущает все сильнее прекращение поддержки со стороны более высокого рассудка, она начинает ослабевать, теряет уверенность в себе, в своих формах и привычках, не доверяет умственному действию, никнет и замолкает. Успокоение этой текучей, бегающей, кружащей, повторяющейся мысли-понимания является принципиальной частью того умолкания ума, которое составляет одну из наиболее эффективных дисциплин Йоги.
Далее, более высокий рассудок сам имеет начальную фазу динамической, прагматической интеллектуальности, в которой созидание, действие и воля являются подлинным мотивом, а мысль и знание применяются, чтобы формировать основные истолкования и советы, которыми пользуются главным образом для приведения в исполнение. Для этого прагматического рассудка истина представляется только созданием интеллекта, полезным для действия внутренней и внешней жизни. Когда мы отрезаем его от еще более высокого рассудка, который больше пытается безличностно отразить Истину, чем лично создать результативную истину, мы обнаруживаем тогда, что этот прагматический рассудок может начинать продвигаться, расширять опыт посредством динамического знания, но ему приходится зависеть от происходящего в данную минуту понимания, как от основания и опоры, и вкладывать все свое веское влияние в жизнь и становление. Он сам по себе, следовательно, является умом Воли к жизни и действию, в значительно большей степени умом Воли, чем умом знания; он не живет в какой-либо надежной, постоянной и вечной Истине, но в развивающихся и изменяющихся аспектах Правды, которые служат переменным формам нашей жизни и становления, и, самое большее, помогают жизни расти и развиваться. Сам собой этот прагматический ум не может дать нам никакого прочного основания и твердой цели; он живет в истине на час, а не в какой-то истине вечности. Но будучи очищен от зависимости от привычного понимания, он превращается в великого созидателя, а в соединении с высочайшим умственным рассудком он становится прочным каналом и храбрым слугой для осуществления Правды в жизни. Ценность его работы будет зависеть от ценности и силы высочайшего ищущего истину рассудка, сам же по себе он является игрушкой Времени и рабом Жизни. Искатель Тишины должен отстранить его прочь от себя; искатель интегральной Божественности должен пройти на ту сторону, выше этого уровня ума, воссоздать и преобразовать этот думающий ум, погруженный в Жизнь, посредством более великой свершающей духовной Воли, Истины-Воли духа.
Третьей и благороднейшей стадией интеллектуальной воли и рассудка является тот ум, который ищет некую всеобщую подлинную сущность или еще более высокую самосуществующую Истину ради нее самой и пытается жить в этой Истине. Во-первых и главным образом, это – ум знания, и только во-вторых – ум воли. В избытке своего стремления он часто становится неспособен проявить иную волю, кроме единственной воли к знанию; в действии он зависит от помощи прагматического ума, и поэтому человек в действии склонен изменять чистоте Истины, которой его высочайшее знание владеет в смешанном, низшем, непостоянном и засоренном виде. Неравенство, в том случае, когда это не противостояние, между знанием и волей составляет один из принципиальных дефектов Буддхи в человеке. Но есть и другие ограничения, свойственные всему человеческому мышлению. Этот высочайший Буддхи в человеке не работает в своей собственной чистоте, он атакован дефектами низших слоев ума, беспрерывно омрачается ими, искажается, вуалируется, ему мешают и калечат его собственное надлежащее ему действие. Очищенный настолько, насколько возможно, от этой привычки умственной деградации, Буддхи в человеке, несмотря на недостатки, все же представляет собой силу, которая ищет Правду, но никогда не приходит к полному и прямому обладанию ею; он может только отражать истину Духа и пытаться сделать ее своей собственной, придавая ей ограниченное умственное значение и отдельное умственное воплощение. Он совсем не отражает интегрально, но схватывает или неопределенную всеобщность, или сумму ограниченных частностей. Первым делом он схватывает то или иное частичное отражение и подчинением привычке основанного на опыте ума превращает его в зафиксированное, лишенное свободы мнение; любую новую истину он судит с точки зрения, которую он таким образом сформировал и, следовательно, накладывает на нее окраску ограниченного предубеждения. Избавьте его, насколько возможно, от этой привычки ограниченного мнения, все же он ещё будет подчинен другой привязанности, требованию прагматического ума немедленного выполнения, которое не дает ему никакого времени перейти к большей истине, но прикрепляет его силой действенного осуществления к тому, что он уже решил, узнал и пережил. Освобожденный ото всех этих оков, Буддхи может стать чистым и послушным отражателем Правды, прибавляющим свет к свету, продвигающимся от осознания к осознанию. Он тогда лимитирован только своими собственными присущими ему ограничениями.
Эти ограничения бывают главным образом двух видов. Во-первых, его осознания являются только умственными осознаниями; чтобы добраться до самой Правды, мы должны идти выше умственного Буддхи. Затем, природа ума мешает ему сделать действительное объединение истин, которыми он завладевает. Он может только поместить их рядом и рассматривать противоположности, или провести некоторое частичное, исполнимое и практическое соединение. Однако, он находит, в конце концов, что аспекты Правды неисчерпаемы, и что ни одна из его интеллектуальных форм не является вполне обоснованной, потому что дух бесконечен, и в духе все есть истина, но ничто в уме не может дать всю истину духа. Тогда Буддхи или становится чистым зеркалом, дающим множество отражений, без разбора воспроизводящим всю истину, что падает на него, но будучи обращенным к действию, бывает неспособен на решение или хаотичен; или он должен сделать выбор и действовать так, словно эта частичность является всей истиной, хотя он знает иное. Он действует в беспомощной ограниченности Незнания, хотя он может вмещать Правду намного большую, чем его действие. С другой стороны, он может отвернуться от жизни и мысли и пытаться превзойти себя и пройти в Правду за его пределами. Это он может сделать, или поняв какой-то один аспект, принцип, некоторый символ, намек подлинной сущности и продвигая понятное к его абсолюту, все поглощающей, все исключающей конечной точке осознания, или ещё, уловив и осознав некоторую идею неопределимого Бытия и Не-Бытия, от которой вся мысль и жизнь останавливается. Буддхи бросает себя в светлый сон, и душа проходит в некоторую невыразимую высоту духовного бытия.
Следовательно, имея дело с Буддхи, мы должны или принять одну из этих альтернатив, или смело рискнуть и попытаться поднять душу из умственного существования в духовный гносис, чтобы увидеть, что мы можем найти в самой сердцевине этого божественного света и силы. Этот гносис залит солнцем божественного Знания-Воли, пылающим в небесах верховного сознающего Бытия, свет которого умственные рассудок и воля только фокусируют, становясь точкой пересечения рассеянных и преломлённых лучей и отражений. Гносис владеет божественным единством и все же, или скорее поэтому, может управлять разнообразием и несходством; любой выбор, самоограничение, комбинация, которые он делает, не навязаны ему Незнанием, а саморазвиты силой самообладающего божественного Знания. Тогда, когда Гносис достигнут, он может быть обращен на всю природу, чтобы обожествить человеческое существо. Невозможно подняться в него сразу; если бы это можно было сделать, это стало бы поспешным и грубым взламыванием Солнечных Врат, suryasya dvara, насильственным прорывом без непосредственной возможности возвращения. Мы должны сформировать в качестве связи или моста интуитивный или просвещенный ум, который не является прямым гносисом, но в котором может образоваться предварительное производное тело гносиса. Этот просвещенный ум первым будет той сводной силой, которую мы должны будем очистить ото всей ее умственной зависимости и умственных форм так, чтобы превратить весь акт воли и мысли в мысль-взгляд и истиновидящую волю через посредство просвещенной проницательности, интуиции, вдохновения, откровения. Это будет окончательным очищением рассудка и подготовкой к Сиддхи гносиса.
Глава VIII. Освобождение Духа
О ЧИЩЕНИЕ умственного существа и психической Праны,– мы оставим на время в стороне вопрос физического очищения, очищения тела и физической Праны, хотя оно также необходимо для интегрального совершенства,– подготавливает почву для духовного освобождения. Suddhi есть условие для mukti. Все очищение – это освобождение и избавление, ибо оно состоит в том, чтобы отбросить прочь ограничительные связи, затемненные недостатки и беспорядки; очищение от желания приносит свободу психической Праны, очищение от дурных эмоций и беспокоящих влияний – свободу сердца, очищение от невразумительной короткой мысли чувствующего ума – свободу интеллекта, очищение от ограниченной интеллектуальности – свободу гносиса. Но все это составляет инструментальное освобождение. Свобода души, mukti, имеет больший и более сущностный характер; это выход из ограничения смертью в беспредельное бессмертие Духа.
Для определенных направлений мышления освобождение – это сбрасывание всей природы, безмолвное состояние чистого бытия, Нирвана или погашение, растворение природного существования в некотором неопределимом Абсолюте, moksa. Однако, поглощенное и погруженное блаженство, широта бездеятельного мира, освобождение самоугасанием или саморастворением в Абсолюте не составляет нашей цели. Мы дадим идее освобождения, mukti, только значение того внутреннего изменения, которое является общим для всего переживания этого рода, необходимого для совершенства и обязательного для духовной свободы. Мы найдем, тогда, что оно всегда заключает в себе два аспекта, отказ и принятие, негативную и позитивную сторону; негативное движение свободы – это освобождение от основных оков, главных связей низшей души-природы; позитивная сторона – это открытие или врастание в более высокое духовное существование. Но что же это за главные связи – другие ли, более ли глубокие сплетения, чем инструментальные узлы ума, сердца, психической жизни-силы? На них нам с постоянным выразительным повторением настойчиво указывается в Гите; их четыре: желание, эго, двойственности и три гуны Природы; быть без желания, без эго, с ровным умом, душой и духом и nistragunya, означает по идее Гиты быть свободным, mukti. Мы можем принять это описание, ибо все существенное покрывается его полнотой. С другой стороны, позитивное значение свободы состоит в том, чтобы объединиться в душе со всеми; перешагнув по ту сторону, слиться в духе с Богом; овладев высочайшей божественной природой, стать, как мы можем сказать, подобным Богу или единым с ним в законе нашего бытия. Это и есть весь полный смысл освобождения, это и есть интегральная свобода духа.
Нам следовало бы уже говорить об очищении от психического желания, по отношению к которому страстная жажда в Пране является эволюционным или, как мы можем выразиться, практическим основанием. Но это – в умственной и психической природе; духовное же отсутствие желания имеет более широкое и более существенное значение, поскольку желание завязано двойным узлом, грубый узел в Пране, им является страстная жажда в инструментах, и тончайший узел в самой душе с Буддхи, ее первейшей поддержкой, pratistha, и он то и является наиболее глубоко запрятанной петлей связавшего нас рабства. Когда мы смотрим снизу, желание представляется нам страстной жаждой в жизненной силе, которая утончается в эмоциях до страстной жажды сердца, утончается далее в интеллекте до желания, предпочтения, страсти эстетического, этического, динамического или рационального направления Буддхи. Это желание существенно для обычного человека; он не может жить или действовать как индивидуум, не связывая все свое действие с повиновением какому-нибудь, более низкому или более высокому желанию, предпочтению или страсти. Но когда мы способны посмотреть на желание сверху, мы видим, что поддерживает это инструментальное желание воля духа. Там, в желании, есть воля, tapas, sakti,посредством которой скрытый дух налагает на свои внешние члены все их действие, и вытягивает из него живой восторг бытия, Ананду, который они тускло и невразумительно, если вообще сознательно, разделяют. Этот Тапас является волей трансцендентного духа, что создает вселенское движение, всеобщего духа, кто поддерживает и наполняет это движение, свободного индивидуального духа, кто есть душевный центр его множественностей. Это одна воля, свободная во всем этом сразу, всеобъемлющая, гармоничная, объединенная; мы обнаруживаем, когда живем и действуем в духе, что это не делающая усилий и не имеющая желаний, спонтанная и просвещенная, самонаполняющаяся и владеющая собой, удовлетворенная и блаженная воля духовного восторга бытия.
Однако, когда индивидуальная душа отклоняется от всеобщей и трансцендентной истины ее бытия, склоняется к эго, пытается сделать эту волю своей собственной, отдельной личной энергией, эта воля меняет свой характер: она становится принуждением, напряжением, накалом силы, у которой могут быть свои жгучие радости свершения и обладания, но есть также свои причиняющие боль огорчения и страдания труда. Это та воля, что превращается в каждом инструменте в интеллектуальную, эмоциональную, динамическую, чувственную или жизненную волю страстного желания, вожделения, жажды. Даже когда инструменты сами по себе очищаются от их собственного очевидного изначального и индивидуального вида желания, этот несовершенный Тапас может все еще оставаться, и пока он скрывает первопричину или деформирует тип внутреннего действия, душа не получает блаженства свободы или может владеть им только путем воздержания ото всего действия; он даже, если ему разрешить упорствовать, будет вновь зажигать пранические или другие желания или, по крайней мере, бросать на существо напоминающую их тень. Это духовное зерно или начало желания тоже должно быть изгнано, отброшено, ему нужно отказать; Садхака должен или предпочесть активный мир и полное внутреннее молчание или потерять индивидуальную инициативу, saрkalparambha, в единении со вселенской волей, Тапасом божественной Шакти. Пассивный путь состоит в том, чтобы быть внутренне недвижимым, без усилия, желания, предвкушения или любого обращения к действию, niюceячa, anџha, nirapekяa, niv®tta; активный путь состоит в том, чтобы быть, соответственно, недвижимым и безличностным в уме, но позволить верховной Воле в ее духовной чистоте действовать через очищенные инструменты. Тогда, если душа пребывает на уровне одухотворенного ума, человек становится только инструментом, но сам не проявляет инициативы, не предпринимает никакого действия, niяkriya, sarvarambha-parityagi. Но если душа поднимается до гносиса, он сразу становится и инструментом, и участником в блаженстве божественного действия и в блаженстве божественной Ананды; он объединяет в себе prakrti и purusa.
Поворот к эго, разъединяющий поворот существа – это опорная точка всей запутанной работы неведения и зависимости. До тех пор, пока человек не освободился от чувства эго, не может быть подлинной свободы. Говорилось, что местонахождение эго должно быть в Буддхи; эго – заблуждение различающего ума и рассудка, которые неверно видят различие и принимают индивидуализацию ума, жизни и тела за истину разделенного существования и отвращены от большей согласующей истины единства всего бытия. Во всяком случае, в человеке именно идея эго главным образом поддерживает заблуждение разделенного существования; избавиться от этой идеи, жить в противоположной идее единения, единого я, единого духа, единого бытия Природы, является, следовательно, действенным способом освобождения, но он сам по себе не абсолютно эффективен. Собственное я, хотя оно поддерживает себя этой идеей эго, ahambuddhi, находит самые сильные средства для постоянного упрямства и страстного упорства в обычном действии чувствующего ума, Праны и тела. Извергнуть из нас идею эго полностью не возможно, не выполнимо, пока эти инструменты не подвергнуться очищению, ибо их действие, будучи устойчиво эгоистическим и отдельным, уносит Буддхи, как лодку носят волны на море, как говорит Гита,– знание истины единства в интеллекте постоянно затемняется или временно теряется, и его нужно снова восстанавливать, это сам сизифов труд. Но если низшие инструменты очищены от эгоистического вожделения, желания, страсти, от себялюбивой воли и чувства, и сам Буддхи – от эгоистической мысли и предпочтения, тогда знание духовной истины единства может обрести прочное основание. До тех пор, эго принимает все возможные тонкие формы, и в то время, как мы воображаем себя свободными от него, в действительности мы действуем как его инструменты, и все, чего мы достигли – это определенное интеллектуальное равновесие, которое не является подлинным духовным освобождением. Кроме того, отбросить активное чувство эго не достаточно, это может просто принести неактивное состояние ума, определенное пассивное инертное спокойствие отдельного бытия может занять место кинетического эгоизма, что также не является подлинным освобождением. Чувство эго необходимо заменить единением с трансцендентной Божественностью и со вселенским бытием.