ЙОГА ИНТЕГРАЛЬНОГО ЗНАНИЯ 15 глава

Даже чистейший рассудок, наиболее светлый рациональный интеллект не является гносисом. Рассудок или интеллект – это только низший buddhi, в своих действиях он зависит от ощущений чувственного ума и от понятий ментального интеллекта. Он не самопросветленный, достоверный, объединяющий субъективное с объективным, в отличие от гносиса. Имеется, в действительности, более высокая форма buddhi, которую можно назвать интуитивным умом или интуитивным рассудком, и он, благодаря своей интуиции, своему вдохновению, быстрому обнаруживающему видению, ясной проницательности и различению может выполнить работу рассудка более мощно, быстрее, с большей и непринужденной уверенностью. Он действует в самоозарении истины, которое не зависит от факельных бликов чувственного ума и его ограниченных неуверенных восприятий; он руководствуется не интеллектуальными, а видимыми понятиями: это своего рода видение истины, слышание истины, память истины, непосредственное распознавание истины. Эту истинную и достоверную интуицию необходимо отличать от силы обычного ментального рассудка, которую слишком легко спутать с ней, эту силу вовлеченного рассуждения, которая приходит к своим выводам путем скачка и не нуждается в обычных шагах логического ума. Логический рассудок действует шаг за шагом и проверяет верность каждого шага, как человек, ступающий на ненадежную почву и вынужденный осторожно проверять каждую пядь земли, которую видит своими глазами. Но этот другой супралогический процесс действия рассудка является движением проницательности или быстрого распознания; оно происходит большими шагами или скачками, как человек, который прыгает с одного надежного места на другое безопасное, или, по крайней мере, которое он считает безопасным. Пространство, которое он преодолевает, он охватывает одним всеобъемлющим и мгновенным взглядом, однако при этом он не различает и не измеряет зримо или ощутимо последовательность, особенности и обстоятельства. В этом движении есть что-то от чувства силы интуиции, что-то от ее скорости, некоторая видимость ее света и уверенности, и мы всегда готовы принять его за интуицию. Но наше допущение является ошибкой, и, если мы будем ему доверять, то оно приведет нас к опасным просчетам.

Интеллектуалы даже считают, что интуиция сама по себе есть не что иное, как этот быстрый процесс, в котором все действие логического ума быстро свершается или, быть может, совершается полусознательно или подсознательно, а не намеренно вырабатывается методами рассудку. По своей природе, однако, это процесс совершенно отличен от интуиции, и необязательно является движением к истине. Сила его прыжка может закончиться падением, его быстрота может подвести, его уверенность слишком часто оказывается самоуверенной ошибкой. Достоверность его заключения должна всегда зависеть от последующей проверки или поддержки очевидным чувствовосприятием, или же рациональное сцепление интеллектуальных концепций должно вмешаться, чтобы объяснить ему его собственную уверенность. Этот низший свет может на самом деле вобрать в себя очень охотно смесь фактической интуиции, и в результате создается псевдоинтуитивный или полуинтуитивный ум, очень обманчивый в результате частого блестящего успеха, оправдывающего вихрь чрезвычайно самоуверенных ложных убеждений. Истинная интуиция, наоборот, несет в себе свою собственную гарантию истины; она надежна и безошибочна в своих пределах. И до тех пор, пока это чистая интуиция, и пока она не воспринимает в себя какой-либо смеси ошибочных ощущений или интеллектуального движения по формированию понятий, она никогда не опровергается опытом. Интуиция может впоследствии проверяться рассудком или чувствовосприятием, но истинность ее не зависит от этой проверки, она подтверждается автоматической самоочевидностью. Если рассудок, зависящий от своих предположений, противоречит высшему свету, то в конце кондов, на основе более полного знания будет установлено, что интуитивное заключение было правильным, а более правдоподобное рациональное и предположительное заключение было ошибкой. Ибо истинная интуиция исходит из самосуществующей истины вещей и защищена этой самосуществующей истиной, а не какими-либо косвенными, производными или зависимыми методами достижения знания.

Но даже интуитивный рассудок не является гносисом; это только проблеск света сверхразума, вспышками освещающий путь в ментальности, как молния в темных и закрытых тучами небесах. Его вдохновения, откровения, интуиции, самоосвещающие различения – это послания с высшего уровня знания, которые в благоприятных условиях достигают нашего низшего уровня сознания. Самый характер интуитивного ума создает пропасть различий между его действиями и действиями самосодержащего гносиса. В первую очередь он действует путем отдельных и ограниченных озарений, и его истина ограничена часто узким доступом или порцией знания, которые возникли в результате одной вспышки молнии, с которой его вторжение начинается и которой кончается. Мы видим действие инстинкта у животных – автоматическую интуицию в том виталическом или чувственном уме, который является высшим и надежнейшим инструментом, на который животному приходится надеяться, поскольку оно не обладает человеческим светом рассудка, а только очень грубым и все еще плохо сформированным интеллектом. И мы можем сразу заметить, что удивительная истина этого инстинкта, который кажется много надежней, чем рассудок, ограничена в птице, звере или насекомом до специальной и ограниченной утилитарности, которой ей позволено служить. Когда виталический ум животного пытается действовать за пределами этих границ, он слепо блуждает в еще большей степени, чем разум человека, и ему приходится с трудом учиться на повторяющемся чувственном опыте. Высшая ментальная интуиция человеческого существа является внутренне зрительной, это не чувственная интуиция; ибо она освещает интеллект, а не чувственный ум, она самосознающая и светлая, а не полусознательный слепой свет; она свободно самодеятельна, не механически или автоматически. Но все же, даже когда она не затемнена подражательной псевдоинтуицией, она ограничена в человеке, подобно инстинкту у животного, ограничена для специальной цели воли или знания – так же как инстинкт для специальной жизненной утилитарности или Природной цели. И когда интеллект, по своей неизменной привычке, старается ее использовать, применить ее, умножить, он строит вокруг ядра интуиции, характерным для него способом, мешанину истины и ошибок. Чаще всего, внедрив элемент чувственной ошибки и концептуальной ошибки в самую суть интуиции, или окутав ее ментальными добавками и отклонениями, не только отклоняют, но деформируют ее истину и превращают ее в ложь. Поэтому, в лучшем случае, интуиция дает нам только ограниченный, хотя и сильный свет; в худшем случае, благодаря нашему неправильному обращению с нею, или фальшивому подражанию ей, она может привести нас к недоумению и конфузу, которых избегает менее честолюбивый интеллектуальный разум, довольствуясь своими безопасными медлительными методами,– безопасными для более низких целей рассудка, но никогда не являющимися удовлетворительным поводырем ко внутренней истине вещей.

Можно культивировать и расширить применение интуитивного ума пропорционально тому, как мы все менее и менее полагаемся на рассудочный интеллект. Мы можем тренировать нашу ментальность так, чтобы она не реагировала, как это делается теперь, на каждую отдельную вспышку интуитивного просветления для своих собственных низших целей, и не повергала бы сразу же нашу мысль в кристаллизующееся интеллектуальное действо вокруг нее; мы можем натренировать ее так, чтобы мыслить в потоке следующих друг за другом и связанных интуиций, изливать одну волну света за другой сияющими и торжествующими последовательностями. Мы будем преуспевать в этой трудной перемене пропорционально тому, как будет очищаться вмешивающийся интеллект – если нам удастся уменьшить в нем элемент материальной мысли, порабощенной внешним видом вещей, элемент виталической мысли, находящийся в плену желаний, страстей, импульсов нашей природы, элемент интеллектуальной мысли, находящийся в плену наших предпочтительных, уже установившихся или конгениальных идей, концепций, мнений, фиксированных операций интеллекта, если, сведя к минимуму эти элементы, мы сможем заменить их интуитивным видением и ощущением вещей, интуитивным проникновением в суть видимостей, интуитивной волей и интуитивной способностью к формированию понятий. Это достаточно трудно достижимо для нашего сознания, которое естественным образом сковано тройным узлом ментальности, витальности и телесности, со своим несовершенством и невежеством, верхними, средними и нижними узами Ведической притчи о зависимости души, узами смешанной истины и фальши видимостей, которыми привязали к жертвенному столбу sunahsepa.

Но даже если бы удалось полностью завершить это трудное дело, интуиция все равно не стала бы гносисом; она была бы только его слабым продолжением в ум, или его острым концом первого проникновения. Это различие, которое трудно определить иначе, кроме как символами, можно выразить, заимствовав Ведический образ, в котором Солнце представляет собой гносис ¹³⁶, а небо, атмосфера и земля – ментальность, витальность, физическое человека и вселенной. Живя на земле, приподнимаясь в атмосферу или даже взлетая в небо, ментальное существо, manomaya purusa, все равно будет жить в лучах солнца, а не в свете своего тела. И в этих лучах он увидел бы вещи не такими, как они есть, а такими, как они отражаются в его органе зрения, деформированными его недостатками или ограниченными в своей истине его ограничениями. Но vijnanamaya purusa живет в самом Солнце, в самом теле и великолепии истинного света; он знает, что этот свет – его собственное самосветящееся существо, и он видит всю истину низшей тройственности и каждую вещь в ней. Он видит это не как отражение в ментальном органе зрения, а самим Солнцем гносиса в качестве своего глаза – ибо Солнце, говорится в Ведах,– это глаз богов. Ментальное существо, даже в интуитивном уме, может увидеть истину только благодаря яркому отражению или ограниченному доступу, и подвержено ограниченности и несовершенству ментального зрения; но супраментальное существо видит ее при помощи самого гносиса, из самого центра и бьющего источника истины, в ее настоящей форме и в ее собственном спонтанном и самосветящемся процессе. Ибо Виджняна является непосредственным и божественным знанием, в противоположность косвенному и человеческому знанию.

Природа гносиса может быть обозначена для интеллекта только путем сопоставления ее с природой интеллекта, и даже тогда словами, которыми мы пользуемся, нельзя внести ясность, необходим некоторый фактический опыт. Ибо какой язык, выкованный рассудком, может выразить супрарациональное? В основном разница между этими двумя силами в том, что ментальный рассудок с трудом продвигается от невежества к истине, но гносис содержит в себе непосредственный контакт, мгновенное видение, легкое и постоянное владение истиной, не нуждается в поиске или каком-либо действии. Рассудок начинает с явлений и трудится, редко или никогда не освобождаясь от хотя бы частичной зависимости от явлений,– чтобы распознать истину, стоящую за ними; он показывает истину в свете явлений. Гносис начинает с истины и показывает явления в свете истины; он сам – тело истины и ее дух. Рассудок пользуется предположениями, делает заключения; но гносис пользуется идентичностью или видением,– он есть, видит и знает. Как физическое зрение видит и постигает вид объекта, так и гораздо непосредственней гносис видит и постигает истину вещей. Но там, где физическое ощущение вступает в отношение с объектами путем скрытого контакта, гносис идентифицируется с вещами путем открытого единения. Таким образом, он в состоянии знать все вещи, как человек знает свое собственное существование, просто, убедительно, непосредственно. К рассудку непосредственное знание, pratyakяa, приходит только через чувство, остальная истина познается только косвенным путем; для гносиса вся его истина является непосредственным знанием, pratyaksa. Поэтому истина, полученная интеллектом, является достоянием, над которым всегда витает тень некоторого сомнения, неполноты, окружения полутьмы и невежества или полузнания, возможность изменения или аннулирования в результате дальнейшего получения знаний. Истина гносиса свободна от сомнений, самоочевидна, самосуществующа, неопровержима и абсолютна.

Для рассудка главным орудием является наблюдение, общее, аналитическое и синтетическое; он помогает себе сравнением, сопоставлением и аналогией,– переходит от опыта к косвенным знаниям логическими путями дедукции, индукции, предположениями всех видов,– полагается на память, выходит за свои пределы при помощи воображения, страхуется суждениями: все это процесс нащупывания и поиска. Гносис не ищет, он владеет. Если он должен осветить, то и тогда он не ищет; он открывает, он просветляет. В сознании, трансформированном из интеллекта в гносис, воображение заменилось бы вдохновением истины, умственное суждение уступило бы место самопросветленному распознаванию. Медленный и спотыкающийся логический процесс от рассуждения до заключения вытиснился бы быстрым интуитивным действием; заключение или факт сразу виделись бы в своем значении, своим собственным самодостаточным свидетельством, так же сразу видны были бы все показания, при помощи которых мы пришли к нему, одновременно с ним, в той же объемлющей картине, не как показания, а как ближайшие условия, связи и отношения, как составные части или ответвления обстоятельств. Ментальные и чувственные наблюдения превратились бы во внутреннее видение, используя орудия как каналы, но не завися от них, как наш ум, который слеп и глух без физических чувств, и это видение позволило бы видеть не только вещь, но всю ее истину, ее силы, находящуюся в ней вечность. Наша ненадежная память отпала бы, а вместо нее наступило бы светлое владение знанием, божественная память, которая не является хранилищем познаний, а хранит все вещи всегда содержащимися в сознании, память одновременно прошлого, настоящего и будущего.

Ибо пока рассудок следует во времени от момента к моменту, и теряет, и находит, и опять теряет, и опять находит, гносис охватывает время одним взглядом и постоянной властью, и связывает прошлое, настоящее и будущее в их неделимых связях в единый непрерывный план знания. Гносис начинает с целостности, которой он непосредственно владеет; он видит части, группы и детали только в отношении и связи с целостностью и вместе с ней; ментальный рассудок в действительности не в состоянии видеть целостность и не знает полностью что-либо целое, а лишь идет к этому, начиная анализировать и синтезировать его части, массы и детали; без этого его взгляд на целое всегда является предположением или несовершенным пониманием, перепутанным итогом неясных признаков. Разум имеет дело с составными частями, процессами и свойствами; он тщетно пытается с их помощью создать понятие о самой вещи, ее реальности, ее сущности. Но гносис прежде всего видит вещь в себе, проникает в ее первоначальную и вечную природу, рассматривает ее процессы и свойства только как приложение, как самовыражение ее природы. Разум пребывает в разнообразии и находится у него в плену; он рассматривает вещи по отдельности и обращается с каждой, как с отдельным существованием, так же как он рассматривает доли Времени и части Пространства; он видит единство только в сумме или в устранении разнообразия, или как общую концепцию и пустой образ. Но гносис пребывает в единстве и благодаря этому знает всю природу составляющих разнообразие; он начинает с единства и видит разнообразие только единства, не разнообразие, составляющее единение, но единство, составляющее свои собственные множества. Гностическое знание, гностическое чувство не различает какого бы то ни было реального разделения; оно не рассматривает вещи в отдельности, как если бы они были независимы от своего истинного и изначального единства. Рассудок имеет дело с конечным и беспомощен перед бесконечным: он может понять его как бесконечное продление, в котором действует конечное, но с трудом может понять бесконечное само по себе, и совсем не в состоянии охватить или проникнуть в него. Но гносис пребывает, видит и живет в бесконечном; он всегда исходит из бесконечного и знает конечные вещи только в их отношении к бесконечному и в смысле бесконечного.

Если бы мы хотели описать гносис таким, как он есть в своем собственном осознании, а не так неполно, как он представляется нам в отличие от нашего собственного рассудка и интеллекта, то было бы едва ли возможно говорить о нем кроме как в образах и символах. И прежде всего мы должны помнить, что уровень гносиса, Махат, Виджняна – это не высший уровень нашего сознания, а его средний, или связующий, уровень. Находясь между триединой славой самого Духа, бесконечным существованием, сознанием и блаженством Вечного и нашим низшим тройственным бытием и природой, он как бы поставлен там как промежуточная, формулирующая, организующая и творческая мудрость, сила и радость Вечного. В гносисе Сатчитананда собирает свет своего необозримого существования и выливает его на душу в форме и силе божественного знания, божественной воли и божественной радости существования. Это как если бы бесконечный свет был собран в компактный сплошной шар солнца и затем щедро расточался на все, что зависит от солнца, в виде вечного сияния. Но гносис это не только свет, это – сила; это творческое сознание, это самовоздействующая истина божественной Идеи. Эта идея не является творческим воображением, не что-то такое, что создает в пустоте, а свет и сила вечной субстанции, свет истины, полный силы истины; и она вызывает то, что скрыто, в бытие, она не создает фикции, которой никогда не было в бытии. Способность к формированию и восприятию идей в гносисе – это лучистое световещество ¹³⁷ сознания вечного Существования; каждый луч – это истина. Воля в гносисе – это сознательная сила вечного знания; она облекает сознание и субстанцию бытия в безошибочные формы силы истины, формы, которые воплощают идею и делают ее безупречно эффективной, и вырабатывает каждую силу истины и каждую форму истины ¹³⁸ спонтанно и правильно в зависимости от их природы. Так как она несет созидательную силу божественной Идеи, Солнце, господин и символ гносиса, описывается в Ведах как Свет, который является отцом всех вещей, Сурья Савитри, Светящаяся Мудрость, который выводит в проявленное существование. Это творение вдохновляется божественным восторгом, вечной Анандой; она полна радости своей собственной истины и силы, она творит в блаженстве, творит из блаженства, творит то, что полно блаженства. Поэтому мир гносиса, супраментальный мир, является истинным и счастливым творением, rtam, bhadram, ибо все в нем разделяет полностью радость, которая его создала. Божественное сияние неуклонного знания, божественная сила непоколебимой воли и божественное спокойствие неизменного блаженства есть природа или Пракрити души в сверхразуме, в vijnana. Вещество гносиса, или супраментальный уровень, сделано из совершенных абсолютностей того, что есть здесь несовершенного и относительного, и его движения состоят из примиренных переплетений и счастливых сплавов всего, что здесь является противоположностями. Ибо за видимостью этих противоположностей находятся их истины, а истины вечного не конфликтуют между собой; противоположности нашего ума и нашей жизни, преобразованные в сверхразуме в свой истинный дух, соединяются вместе и выступают как оттенки и цвета вечной Реальности и непреходящей Ананды. Сверхразум, или гносис,– это верховная Истина, верховная Мысль, верховное Слово, верховный Свет, верховная Воля-Идея; это внутреннее и внешнее продолжение Бесконечного, которое за пределами Пространства, освобожденное от оков Время Вечного, который вне времени, небесная гармония всех абсолютов Абсолютного.

Для распознающего ума существует три силы Виджняны. Ее высшая сила знает и принимает в себя сверху все бесконечное существование, сознание и блаженство Ишвары; это высочайшая высота абсолютного знания и силы вечного Сатчитананды. Вторая ее сила концентрирует Бесконечное в плотное светлое сознание, caitanyaghana или cidghana, семенная стадия божественного сознания, в которой содержатся, живые и конкретные, все непреложные принципы божественного бытия и все нерушимые истины божественной сознательной идеи и природы. Ее третья сила выявляет или высвобождает эти вещи, благодаря эффективной способности формирования и восприятия идей, видению, подлинным идентичностям божественного знания, движениям божественной воли-силы, вибрации божественных интенсивностей восторга, в мировую гармонию, неограниченное разнообразие, многообразный ритм их сил, форм и взаимодействие жизненных результатов. Ментальный Пуруша, восходящий в vijnanamaya, должен подняться в эти три силы. Он должен, преобразовав свое движение в движение гносиса, превратить свои ментальные понятия, способность к формированию и восприятию идей, волю, удовольствие – в лучезарность божественного знания, пульсации божественной воли-силы, волны и потоки божественных морей восторга. Он должен превратить свое сознательное вещество ментальной природы в cidghana, или плотное самосветящееся сознание. Он должен трансформировать свою сознательную субстанцию в гностическое я или Истинное я бесконечного Сатчитананды. Эти три движения изложены в Иша Упанишаде, первое как vyuha, выстраивание лучей Солнца гносиса в порядок Истины-сознания, второе как samuha, собирание лучей в тело Солнца гносиса, третье – как видение красивейшей из всех форм Солнца, в котором душа должна наиболее сокровенно владеть своим единством с бесконечным Пурушей ¹³⁹. Всевышний над ним, в нем, вокруг, везде, и душа, пребывающая во Всевышнем и единая со Всевышним,– бесконечная сила и истина Божественного, сосредоточенная в его собственной концентрированной светящейся природе души,– лучистая активность божественного знания, воля и радость, совершенная в природной активности Пракрити,– это есть основополагающий опыт ментального существа, измененного, и осуществленного, и очищенного в совершенстве гносиса.

133. greater wisdom-self and truth-power

134. from the mind-self to the knowledge-self

135. free from all ideation or else ideation packed into one essence of thought

136. Так называется Солнце в Ведах, rtam jyotih (Прим. Шри Ауробиндо)

137. light-stuff

138. Подразумеваются силы и формы уровня истины. (Прим. пер.)

139. surya, vyuha rasmin samuha, tejo yat te rupam kalyanatanam tat te pasyami, yo'savasau purusah so'hamasmi. Веды описывают уровень Виджняны как rtam, satyam, brhat, Справедливость, Истина, Простор, та же идея тройственности, выраженная иначе. Ритам – это действие божественного знания, воли и радости в истине, игра Истины-сознания. Сатьям – это истина бытия, которая так действует, динамичная сущность Истины-сознания. Брихат – это бесконечность Сатчитананды, из которого исходят две другие и в которой они имеют свою основу. (Прим. Шри Ауробиндо)

Глава ХХIII. Условия Достижения Гносиса

З НАНИЕ – первый принцип Виджняны, но знание не единственная его сила. Сознание истины, как и другие уровни, основано на определенном принципе, который, естественно, и является ключом ко всем его движениям; но оно не ограничивается этим, оно содержит и все другие силы существования. Только характер и действие этих сил модифицируется и принимает форму, соответствующую его собственному изначальному и основному закону; интеллект, жизнь, тело, воля, сознание, блаженство – все эти силы сияют, бодрствуют, преисполнены божественного знания. Это и есть процесс Пуруши-Пракрити во всем; это ключевое движение всей иерархии и всех степеней гармонии явленного существования.

В ментальном существе умственное чувство ¹⁴⁰ или интеллект – это основной принцип. В мире ума, обитателем которого является ментальное существо, оно представляет собой по своей главной и определяющей природе интеллект; оно есть центр интеллекта, мощный поток интеллекта, воспринимающее и распространяющее действие интеллекта. Оно интеллектом воспринимает свое собственное существование, интеллектом воспринимает существование, отличное от его собственного, интеллектом воспринимает свою собственную природу и деятельность и деятельность других, интеллектом воспринимает природу вещей и лиц, и их отношений с самим собой и с другими. Из этого и состоит его опыт существования. У него нет никакого другого знания существования, знания жизни и материи, кроме того, что оно воспринимает своими органами чувств и может ухватить своим интеллектом; то, чего оно не воспринимает и не постигает, для него практически не существует, или, во всяком случае, чуждо его миру и природе.

Человек в своем принципе ментальное существо, но он живет не в мире ума, а ведет в основном физическое существование; его ум заключен в Материю и обусловлен Материей. Поэтому ему приходится начинать с действия физических чувств, которые являются только каналами связи с материей; он не начинает с умственного чувства. И даже после этого он не может свободно пользоваться тем, что передают его физические органы чувств, до тех пор, пока умственное чувство не овладеет ими и не превратит в орудие и качество своего интеллектуального существа. То, что в низшем субчеловеческом субментальном мире есть праническое, нервное, динамическое действие и реакция, что действует очень хорошо, не нуждаясь ни в каком переводе в термины ума или в управлении умом, должно быть поднято и обрести своего рода интеллектуальность. Но для того, чтобы приобрести характер человеческого, оно должно стать сначала чувством силы, чувством желания, чувством воли, чувством интеллектуального волевого действия, или ментально сознательным чувством силового действия ¹⁴¹. Восторг бытия, испытываемый на низшем уровне, переходит в чувство ментального или ментализированного виталического или физического удовольствия и его зеркальное отражение – боль, или в ментальное или ментализированное чувство-ощущение приязни и неприязни, или в интеллектуальный восторг или, наоборот, отсутствие восторга,– все возможные феномены интеллектуального умственного чувства. Так же и то, что над ним и то, что вокруг него и то, в чем он живет,– Бог, вселенское бытие, космические Силы,– не существуют, нереальны для него, пока его ум не пробудится для них и не постигнет, пока еще не настоящую их истину, но некоторую идею, наблюдение, умозаключение, представление о вещах сверхчувственных, некое ментальное чувство Бесконечного, некое интеллектуальное интерпретирующее сознание сил сверхличного над собой и вокруг себя.

Все изменяется, когда мы переходим от ума к гносису; ибо там прямое непосредственное знание – центральный принцип. Гностическое (vijnanamaya) бытие по своему характеру есть сознание-истина, центр и средоточие истинного видения ¹⁴² вещей, массированное движение или тонкое тело гносиса. Его действие – это самореализуемое и распространяющееся действие силы истины вещей в соответствии с внутренним законом их самого глубинного и самого истинного существа и природы. Эта истина вещей, к которой мы должны придти, прежде чем мы сможем войти в гносис,– так как там все существует и оттуда все берет начало на гностическом уровне,– есть, прежде всего, истина единства, единения, но такого единения, который дает начало разнообразию в множественности и все же всегда единения, нерасторжимого единства. Состояние гносиса, условие бытия vijnanamaya, невозможно без полного и самого близкого самоотождествления себя со всем существованием и со всеми существованиями, всеобщего проникновения, всеобщего охвата и вмещения, как бы всего во всем. Гностический Пуруша обычно осознает себя бесконечным, вмещающим мир в себе и выходящим за его пределы; совсем не так, как разделенное ментальное бытие, привязанное к сознанию, которое чувствует, что оно находится в мире и является его частью. Из этого следует, что освобождение от ограничивающего нас и замыкающего в себе эго есть первый элементарный шаг к бытию гносиса; ибо до тех пор, пока мы живем в эго, бесполезно надеяться на эту более высокую реальность, это необъятное самосознание, это истинное самопознание. Стоит только на мгновение вернуться к эго-мысли, эго-действию, эго-воле, как сознание сразу же выбрасывается из гностической Истины, которой оно достигло, в ложь разделенной умственной природы. Надежная всеобщность бытия – сама основа этого сияющего высшего сознания. Освободившись от всякой жесткой отделенности (но получив взамен определенный трансцендентный взгляд или независимость), мы должны почувствовать себя едиными со всеми вещами и существами, отождествить себя с ними, осознать их как себя, чувствовать их бытие как свое, принять их сознание как часть своего, вступить в контакт с их энергией как со своей энергией, научиться быть одним существом со всеми. Это единство в действительности еще не все, что требуется, но это первое условие, и без него нет гносиса.

Такой всеобщности нельзя достичь во всей ее полноте, пока мы все еще чувствуем себя, как сейчас, сознанием, помещенным в индивидуальный ум, жизнь и тело. Необходимо некое вознесение Пуруши из физического и даже из ментального – в тело vijnanamaya. Ни мозг, ни соответствующий ему ментальный «лотос» не могут более оставаться центром нашего мышления, а сердце и соответствующий ему «лотос» – центром нашего эмоционального и чувственного бытия. Сознательный центр нашего бытия, нашей мысли, нашей воли и действия, даже первоначальная сила наших ощущений и эмоций выходят из тела и ума и занимают свободное положение над ними. У нас уже нет ощущения, что мы живем в теле, мы – над ним, как его повелитель, владелец, или Ишвара, и в то же время несем его в своем сознании, более широком, чем замкнутое в теле физическое чувство. Тогда мы начинаем понимать очень живо, со всей силой реальности, нормальной и продолжительной, что имели в виду мудрецы, когда говорили, что душа содержит в себе тело, или что не душа в теле, а тело в душе. Не из мозга, а откуда-то, что находится выше нашего тела, мы будем формулировать идеи и проявлять волю, действие мозга будет только реакцией и движением физического механизма в ответ на шок мысли-силы и воли-силы ¹⁴³, идущие сверху. Все будет исходить сверху; только сверху будет идти все, что соответствует в гносисе нашей нынешней ментальной активности. Многие, если не все, из этих условий гностической перемены могут и, действительно, должны быть достигнуты задолго до того, как мы достигнем самого гносиса,– но сначала несовершенно, как будто отраженно,– в самом высшем разуме, и более полно в том, что можно назвать сознанием сверхразума, находящемся между ментальностью и гносисом.