– Поздравляю, – сказал папулька. – Теперь надо свадьбу готовить.
– Этим тоже Сергею надо заниматься? – обреченно спросила я.
– А то кому же? – удивился папулька. – Я, конечно, мероприятие в должной мере профинансирую, но все решительные шаги – на нем. Так полагается.
Я тяжело вздохнула – дожить бы до этой свадьбы. Впрочем, сама напросилась, так что кого уж в этом винить…
Разговор перед свадьбой
До свадьбы оставался всего месяц, а вокруг меня по‑прежнему никто даже и не чесался. Папулька, впрочем, сразу же заявил, что он готов обеспечить необходимое материальное вспомоществование (произнося эти напыщенные слова, папулька надулся, как стратостат перед взлетом), но руководить процессом должен исключительно мой жених. Я сначала на него здорово злилась, потому что папулька – неимоверно деятельный и энергичный человек, и ему организовать какую‑то свадьбу – дело пяти минут, но потом пришла к выводу, что он, в сущности, совершенно прав. Я же не за папульку замуж выхожу, а за Сергея, поэтому лучше сама все увижу еще до свадьбы, чем после нее.
А что, спросите, Сергей?.. У моего благоверного процесс подачи заявления вызвал такой упадок сил, что он уже почти два месяца ходит в утомленном состоянии и о процессе подготовки к свадьбе ничего слышать не желает. Точнее – слышать желает, но делать ничего не желает. Нет, он от меня не прячется и даже наоборот – повадился пару раз в неделю забегать к нам поужинать (еще бы, после его чипсов с пивом мамулькины шикарные ужины – это нечто фантастическое), но никаких активных действий не предпринимает.
Честно говоря, я уже и не знаю, что мне делать. Такое ощущение, что у парня завод пружины разом закончился, а как его снова завести – я не знаю. Предложение он мне сделал сам, руки моей у родителей попросил сам, а дальше – стоп машина. На подачу заявления я его чуть ли ни за волосы вытаскивала, а теперь вот начинается эта канитель со свадьбой. Что, опять мне его пинать по каждому вопросу? Ведь свадьба – это не подача заявления. Тут надо решить массу организационных вопросов. Я уж молчу о том, что в старые времена женихи невестам платье покупали… Сейчас такого не дождешься. Ну а кольца! Свадебный стол! Состав гостей! Приглашения… Кто этим всем будет заниматься, я вас спрашиваю? Я, в принципе, могла и сама, но невесте все это делать – просто неприлично.
Как‑то раз вечером, в очередной раз задавая себе все эти вопросы, я пришла на кухню, где мамулька с папулькой собирались садиться ужинать.
– Папа! – решительно сказала я папульке, который только‑только налил себе рюмашку аперитивчика (был вечер пятницы, а в этот день папулька всегда позволял себе выпить перед отходом ко сну, который у него сопровождался просмотром какого‑то видеофильма). – И что вы‑таки думаете по поводу свадьбы вашей единственной дочурки?
Папулька аж поперхнулся, но рюмашку все‑таки проглотил, хотя потом долго откашливался.
– Доча, – наконец, сказал папулька. – Что за вопрос! Я давно уже высказал свое отношение. Папа Боря, безусловно, готов страдать материально и ждет только соответствующей команды. Я так и вижу эту картину, – размечтался папулька и глаза его затуманились… – Ира с Сережей сидят на кухне, разрисовывают план расстановки гостей перед боем… пардон, во время свадьбы. Спорят до хрипоты, потом у Сережи появляется мысль пригласить на свадьбу какую‑нибудь знаменитость, например, Диму Маликова…
– Не надо Маликова, – сказала мамулька, продолжая колдовать у плиты. – У гостей аппетит может пропасть.
– Ничего ты не понимаешь в современной эстраде, – заявил папулька. – Нормальный парень и поет мелодичную музычку. Кушать под такое – одно удовольствие! Я же не предлагаю позвать Элиса Купера.
– Ну, так и чего? – тороплю его я, потому что знаю как папулька умеет перескакивать мыслью с одного на другое. – Сережа решил пригласить какую‑то знаменитость, а дальше что?
– Ну вот, – папулька с удовольствием возвращается к этой идиллической картине. – Сережа решил пригласить ради тебя какую‑то знаменитость, но ты возражаешь, потому что это стоит много денег. И тогда вы, продолжая спорить, встаете и бежите к папочке в кабинет…
Папулька прервался, налил себе еще рюмку, произнес: «За свадьбу», и медленно ее выцедил, покряхтывая от удовольствия.
– Папа! – сказала я резко. – Меньше алкоголизма! Больше дела! Что было дальше? Ваша дочка нервничает от этих сладостных картин.
– А в кабинете, – продолжил папулька, – сидит папочка и…
– Играет в «Лайнс», – докончила я за него.
– И работает с программой электронной биржи, – не моргнув глазом, произнес папулька. – Детишки в пушистых тапочках вбегают к папочке в кабинет… – и тут глаза его увлажнились.
– В каких пушистых тапочках? – недоуменно сказала мамулька. – Боря, что ты несешь?
– А что, – спросил папулька, отрываясь от своих видений, – у нас дома нет таких пушистых тапочек в виде зайчиков, кроликов или лисичек?
– Господь с тобой, Боря! – испуганно сказала мамулька. – Да в жизни у нас таких тапочек не было.
– Значит завтра купите! – вдруг рассердился папулька. – Я что, мало денег на хозяйство оставляю?
– Будет сделано! – торопливо сказала я, боясь, чтобы папулька не переключился на решение бытовых проблем, на которых он может зациклиться часа на два, особенно после пары‑тройки рюмочек. – Итак, детишки в пушистых тапочках подбегают к папульке…
– К папочке, – уточнил папулька, и глаза его снова затуманились. – Подбегают к папочке, отрывают его от важной работы… – тут папулька как будто даже всплакнул…
– Мам, – шепотом спросила я. – Он до моего прихода сколько рюмок выпил?
– Штуки четыре, – ответила мамулька.
– А‑а‑а, – сказала я. – Тогда понятно, откуда тапочки взялись.
– Отрывают, говорю, его от важной работы, – продолжил папулька, справившись с волнением, – и говорят: «Папочка! Мы хотим нам на свадьбу пригласить огромную знаменитость – Элиса Купера…»
– Диму Маликова, – поправила я.
– Пофиг, – отреагировал папулька. – Важен сам факт. Короче, не перебивай.
– Молчу, – сказала я.
– «Но нам, – говорите вы, – для этого нужно еще сколько‑нибудь немножечко денежек в национальных американских долларах». И я говорю: «Детки, а сколько вам для этого еще‑таки нужно»? И вы отвечаете: «Долларов пятьсот, не меньше»!
– Щас! – говорю я, прервав патетику этой минуты. – Какие пятьсот долларов? За частное выступление тот же Маликов возьмет штуки три, не меньше!
– Да? – с возмущением спросил папулька и как будто бы даже сразу протрезвел. – Ни фига себе аппетиты.
– Ну так, папа, – деловито сказала я. – Он же – звезда! Станет он из‑за каких‑то пятисот долларов мараться.
– Ничего себе! – совсем оскорбился папулька. – Даже я – звезда в области биржевых махинаций – стану мараться из‑за пятисот долларов. А ему, видите ли, в лом! – и он возмущенно полез в тарелку с салатом, которую мамулька только что поставила на стол, но получил от мамульки по рукам.
– Такова жизнь, папочка, – сказала я. – Ну, так и что? Ты же не досказал притчу.
– Это не притча, – горько сказал папулька. – Это мои светлые мечты, которые ты разбила суровой правдой жизни.
– Ну вот, – расстроилась я. – И что, я так и не узнаю, чем там дело кончилось?
Папулька задумался, пожевал губами, но потом все‑таки продолжил:
– Короче говоря, детки заявляют, что им для этого чертового Маликова нужно еще пару тысяч долларов.
– Три, – поправила я, но папулька поправку проигнорировал.
– И тут папочка говорит, – сказал папулька, и в его голосе снова зазвучали сентиментальные нотки: – «Детки! Да берите столько, сколько хотите! Лишь бы вы были счастливы и здоровы! Папочка же работает только для того, чтобы вам‑таки было хорошо! Нужна вам тыща – берите тыщу! Нужно пятьсот долларов – берите пятьсот! Да хоть сто долларов – все берите! Залезайте в тумбочку под компьютером и берите!»
– Щас! – сказала я. – Там еще с прошлых выходных всего пятьдесят баксов осталось.
– Как это? – спросил папулька, с которого снова слетел весь сентиментальный настрой.
– Пап, ну ты чего? – даже обиделась я. – Ты же сам сказал, чтобы я взяла оттуда денежек и сводила подружек в кафе, чтобы отметить помолвку и подачу заявления.
– Да? – несколько ошарашено спросил папулька.
– Именно, – подтвердила я.
– А когда я такое сказал? – на всякий случай поинтересовался папулька.
– В прошлую же пятницу, – объяснила я. – Когда пришел после покера.
– А‑а‑а‑а, – как бы вспомнил папулька. – Понятно. И сколько же ты подружек пригласила? Весь твой факультет и еще пару соседних? Там же было больше тысячи баксов!
– Пап, ну что ты как маленький, ей богу, – рассердилась я. – Пришло только девять девчонок. Мы очень мило посидели в «Санта Фе». Бурито, текила, свиные ребрышки «барбекю», мексиканский ансамбль и огненный десерт с «Арманьяком». Ты же сам говорил, когда я тебе жаловалась на то, что предложение мне сделали в метро: "Доча! Я тебе обещаю, что будет тебе и бурито, и десерт с «Арманьяком»…
– Ну да, – растеряно подтвердил папулька. – Обещал. Но я думал сам тебя в «Санта Фе» сводить и вовсе не имел в виду, что ты туда всех своих подружек поведешь…
– Ну вот, – надулась я, – весь праздник испортил.
– Я испортил? – поразился папулька…
– Ну ладно, хватит, – решительно сказала мамулька. – Развели тут картину: «Народный суд судит народный контроль народными методами». Давайте лучше ужинать.
– Короче, – сказала я папульке. – Ничего этого пока не наблюдается. Ни пушистых тапочек, ни Димы Маликова, ни даже Элиса Купера. Серега молчит, как партизан, и даже не чешется. А я уже, между прочим, в бешенстве.
– Кстати, – сказал папулька, – у некоторых народностей есть такой обычай: невеста сбегает прямо со свадьбы, если она плохо организована. И при этом не считается потом опозоренной или замужней, а несостоявшийся муж покрывает себя вечным позором.
– Да? – поразилась мамулька. – А почему мне перед свадьбой никто этого не рассказал?
– Нет, ну ни фига себе! – возмутился папулька. – Я, да еще в ТЕ годы, закатил ТАКУЮ свадьбу, что ее вся округа несколько лет помнила.
– Во‑во, – сказала мамулька. – Именно что потом несколько лет всяких забулдыг приходилось из дома выковыривать. Я уж молчу о том, что первая брачная ночь у нас состоялась спустя неделю со дня свадьбы, потому что гости все никак разойтись не могли.
– Вот это наезд! – возмутился папулька и только собрался было начать с мамулькой скандал по полной программе, как в дверь раздался звонок.
Мамулька пошла открывать, и из прихожей раздался ее голос:
– А‑а‑а‑а, Сережа! Здравствуйте, Сережа. Заходите, раздевайтесь…
Через пару минут на пороге кухни появилась мамулька с Сергеем. Мой жених был в прекрасном расположении духа, а ради праздничного дня (они с моим папулькой вполне солидарны в том плане, что вечер пятницы – безусловно праздник, потому что конец рабочей недели; Серега даже у папульки перенял манеру называть ее «тяпница») он даже притащил пару цветочков – мне и мамульке. Мне – розу, а мамульке – гвоздику.
Надо сказать, что давешний разговор у загса по поводу качества цветов явно пошел ему на пользу. Потому что Сергей прекратил покупать чахлые и пыльные букетики из придорожных рахитичных лютиков‑ромашек, которые продают бабульки у метро, и теперь покупает нормальные цветы. Конечно, все время таскать огромные букеты у него не хватает денег, поэтому он приносит по одному цветочку. Стоит это немного, а впечатление производит. Так что парень все‑таки вполне поддается моей дрессировке. И это очень даже хорошо.
– Серега! – заорал папулька, которому скучно было одному находиться в дамском обществе. – Сидай, друг, бери стакан. Ты как будешь пить? По‑русски – из стакана, или по‑казацки – из стакана? Или по‑моему – из трех рюмок сразу?
– Здрассте, Борис Натанович. Привет, Ирка, – сказал Сергей, усаживаясь за стол. – Я буду пить по‑программистски – из кружки.
– Во! – поразился папулька. – То есть тебе целую кружку коньяка набухать, что ли?
– Нет, – сказал Сергей. – Мне туда хорошо бы пива. Кружка – она пивом заполняется намного лучше, чем коньяком. У пива коэффициент поверхностного натяжения больше.
Папулька мне подмигнул – мол, учись, как парень излагает, после чего сходил к холодильнику, достал пару бутылок пива и поставил их перед Сергеем.
– Никто не возражает, – спросила мамулька, – если я сюда Бакланова принесу? А то он один в гостиной совсем захирел.
– У меня есть возражения, – откликнулась я. – Мало того, что папулька после пятничного коньяка периодически ругается, так теперь еще и Бакланов начнет свои замечания вставлять. А нам, между прочим, – очень веско сказала я, понимая, что больше тянуть с этой темой нет никакой возможности, – сегодня необходимо обсудить один очень важный вопрос.
– Ну, вопрос‑то от нас не убежит, – заявил папулька, наливая Сергею пива и себе коньяка, – а вот о птичке надо бы и позаботиться. И вообще, Ир, не понимаю я твоей черствости. Тебя бы так заперли в клетку и оставили одну в гостиной.
– Эх, – вздохнула мамулька, – для любой женщины замужество – золотая клетка.
– Ну, мамуль, это у тебя она золотая, – сказал папулька, осторожно отправляя в рот запеченный тостик с сыром. – У многих других она вообще стальная. А у некоторых даже – чугунная.
– Вот лично я ни в чем не собираюсь ограничивать Ирину свободу, – неожиданно заявил Сергей, и я вдруг заметила, что две бутылки пива, стоящие на столе, уже пустые.
– Ну, Серег, это ты сгоряча, – добродушно сказал папулька. – Тебе пива еще плеснуть?
– Ага, – ответил Сергей.
– А вас, папа, – сказала я, начиная злиться, – я бы попросила не вмешиваться в нашу личную жизнь.
– Молчу, молчу, – сказал папулька, снова отправляясь к холодильнику.
Во время этой паузы мамулька сходила за попугаем, принесла клетку и повесила ее на традиционное место – рядом с посудным шкафом. Бакланову мамулька насыпала корма, а также отогнала от клетки папульку, который все намеревался плеснуть попугаю немного коньячка, чтобы тот, дескать, принял участие в торжественном ужине.
– Итак, – сказал папулька, когда все вернулись за стол, – выпьем за предстоящую свадьбу!
– Ну, здрассте! – заявила мамулька.
– Что такое? – растерялся папулька. – Свадьбу уже отменили?
«Отменили талоны на водку. Позор‑р‑р!» – немедленно откликнулся из клетки Бакланов.
При этих словах мы с Сергеем разом поперхнулись своими напитками. Он – пивом, я – апельсиновым соком.
– Что значит выпьем? – возмущенно сказала мамулька, развивая свою мысль. – У мужиков налито, а дамы, значит, сидят и ни в одном глазу? Причем даже никто и не побеспокоился, чтобы им чего‑нибудь налить. Ну ладно ты, Боря, – накинулась она на папульку, – но вот от Сережи я этого не ожидала. Он всегда был такой внимательный!
Серега при этих словах засуетился, вскочил, чуть не опрокинув свой бокал с пивом, побежал к холодильнику, достал оттуда бутылку вина и от волнения налил мамульке вина в коньячный бокал.
– Бокалы для вина, – елейным голосом сказала я, – стоят на полке у плиты.
– Да ладно тебе, – сказала мамулька, – и из такого выпью. Не маленькая. В наши студенческие годы мы с папулькой вино даже из строительной каски пили.
– Ага, – подтвердил папулька. – Золотое было времечко. А сейчас только и знаем, что выпивать из всякого хрустального барахла…
«Хр‑рустальное сердце огня не боится!» – сообщил Бакланов.
– И коронарного шунтирования – тоже, – подтвердил папулька.
– Ир, а тебе чего налить? – растеряно спросил Сергей.
– Ей надо кока‑колы плеснуть, – авторитетно заявил папулька. – Сейчас вся молодежь пьет кока‑колу, и от нее такие глюки идут, что даже группу «Руки вверх» можно слушать без отвращения.
«Пить эту мер‑р‑зость может только половозр‑р‑релый великовозр‑р‑растный пр‑р‑ридур‑р‑рок», – заявил попугай.
– Борь, ну что ты болтаешь! – возмутилась мамулька, но папульку уже было не остановить никакими путями. Тем более, что Бакланов сегодня с ним был заодно.
– Я выпью коньяка, – сказала я грозно. – В обстановке непрерывных оскорблений со стороны папульки и евонного попугая я хочу настроиться с папулькой на одну волну, чтобы мои блестящие парирования его выпадов были им восприняты должным образом. И его попугаем – тоже.
Папулька сделал совершенно невообразимое выражение лица, которое одновременно выражало две противоречивых мысли. Первая – ай, дочка, маладца, как излагает! Вторая – ну дочка и обнаглела! Видать, надо бы ее выпороть!
Наконец, всем было налито, папулька снова поднял бокал и произнес тост за предстоящую свадьбу. Все выпили и стали закусывать кто чем. На пару минут воцарилось молчание.
– Серег, – через некоторое время решительно сказал папулька. – Какие у тебя планы на ближайшее будущее?
– Ну‑у‑у, – протянул Сергей. – Планов – громадье. Во‑первых, надо лоджию разобрать. А то у меня там целый культурный слой антикварных компьютеров. Я думаю, что если как следует порыться, то нижний слой можно сразу в музей сдавать за большие деньги. Там, по‑моему, даже «Агат» валяется.
– Агат – красивый камень, – сказала мамулька. – Зачем его на балконе держать?
«Тетя Агата – р‑редкостная сука!» – объявил всем Бакланов.
– Кушай, солнышко, – сказал ему папулька. – Жри свое семя. И хватит болтать за едой.
– Да нет, – объяснил Сергей. – Это был такой древний советский компьютер. Некоторые аксакалы говорят, что он даже когда‑то работал. Иногда. Но я этого своими глазами не видел.
– С лоджией – понятно, – очень терпеливо сказал папулька. – Я имею в виду планы на совсем недалекое будущее.
– Ну, – опять задумался Сергей. – Свою NT на Windows 2000 хочу поменять. Говорят, что глюки в ней не смертельные.
Мы вместе с папулькой одновременно скорчили очень похожие рожи. Я хотела было уже взорваться, но папулька мне сделал еле заметный знак – мол, не выступай, я сам разберусь.
– Окей, – сказал папулька. – Тогда начинаю задавать наводящие вопросы.
– Нет проблем, – твердо сказал Сергей. – А можно еще пива?
– Пока нет, – так же твердо ответил папулька. – Ответишь на все вопросы – получишь пива. Не ответишь, будешь есть селедку, пока от жажды не помрешь.
– Понял, – сказал Сергей. – Вернулись времена преследования первых христиан.
"Хр‑р‑ристи а н пор‑р‑рвал кар‑р‑рман", – кокетливо сказал Бакланов.
– А ты христианин? – заинтересовался папулька.
– Неа, – ответил Сергей. – Я сионист.
–Ух, ты! – непонятно чему обрадовался папулька. – А чего это вдруг? Ты же, вроде, не еврей.
– При чем тут еврей? – удивился Сергей. – На «Си» все порядочные люди работают. Я имею в виду, конечно, «Си плас‑плас», – поправился он.
Папулька так и завис с открытой челюстью. Я поняла, что разговор опять коварным образом уходит в сторону. Наплевать мне на его вероисповедание, решила я, но от обсуждения свадьбы уходить я не позволю.
– Папа! – почти закричала я. – При чем тут его вероисповедание?
– Ну да, – очнулся папулька. – Короче, Серег, скажи мне, как мужчина – будущему тестю: ты жениться собираешься?
– Собираюсь, – твердо ответил Сергей. – А можно мне еще пива?
– Минутку, – ответил папулька. – Еще пару вопросов. Раз жениться собираешься, значит должна быть свадьба. Так?
– Ну, это как посмотреть, – как‑то лениво ответил Сергей.
На кухне воцарилась жуткая тишина.
Самое интересное заключалось в том, что виновник временного онемения всего коллектива нашей дружной семьи сидел себе как ни в чем не бывало, покусывал тостики и вертел башкой во все стороны, дожидаясь, когда ему выдадут следующую пару пива.
– Ну и говнюк же ты, братец, – неожиданно совершенно спокойным голосом сказал папулька. – Как ты можешь мне – своему боевому командиру – такие слова говорить?
– Какому боевому командиру? – перепугался Сергей.
– Это цитата из Серафимовича, – объяснил папулька. – Роман «Железный потоп».
– «Поток», – поправила его я.
– Наплевать, – отмахнулся папулька. – Сейчас главное – выяснить, что затеял этот потомок Билла Гейтса.
– Почему вы меня оскорбляете? – разобиделся Серега. – Что я вам такого сделал?
– Да уж, пап, – сказала я, – это ты чересчур. Сергей, конечно, сболтнул чего‑то не то, но не настолько же. Может, мы ему еще сумеем объяснить глубину его морального падения. Зачем же сразу Гейтсом обзываться?
– Да что такое случилось? – совсем разнервничался Сергей. – Что я такого сказал?
– Повтори, –потребовала я, – те жуткие слова, которые ты произнес по поводу свадьбы.
– Какие? – спросил Сергей. – Кстати, – обратился он к папульке, – мне обещали пива.
– Дырку ты от бублика получишь, а не Шарапова, – ответил папулька, который, как видно, остаток вечера решил беседовать одними цитатами.
«Шар‑р‑рапнули шр‑р‑рапнелью по шар‑р‑рнир‑р‑ру!» – согласился Бакланов.
– Те самые, – злобно сказала я. – По поводу «ну, это как посмотреть»…
– Во‑во, – подхватил папулька. – Я от этих слов аж черный весь сделался.
– Вы, Борис Натанович, и так черноволосый, – парировал Сергей.
– Я имею в виду – в душе, – объяснил папулька.
– Короче, – сказала я, – Серега, что ты имеешь против свадьбы? Выкладывай сразу. Потому что лучше раньше, чем никогда.
– Да ничего я не имею против свадьбы, – начал защищаться Сергей. – Просто подумал, что обычная свадьба – ну, это же скукотища жуткая. Все сядут за стол, напьются, потом встанет какая‑нибудь тетя Сара и прочитает жуткие стихи…
– За тетю Сару не бойся, – прервал его папулька. – Я эту старую идиотку сам ни на какую свадьбу звать не собираюсь.
– Боря! – укоризненно сказала мамулька. – Как можно так плохо отзываться о своих родственниках?
– Облить бы этих родственников бензином… – кровожадно сказал папулька.
– Боря! – в ужасе воскликнула мамулька.
– И бросить к пираньям, – закончил свою светлую мысль папулька и стал обгладывать куриную ножку.
– Ну вот, – продолжил Сергей, не давая себя сбить с толку. – Все сидят, пьют и только и знают, что орут «Горько».
– Ну, пьют – это вполне закономерно, – сказал папулька, наливая себе очередную рюмку и доставая, наконец, из холодильника Серегино пиво. – А насчет «Горько»… Если ты этого так не любишь, будем кричать «Сладко». Я лично буду этим делом дирижировать.
– Да я же не об этом, – махнул рукой Сергей. – Такое мероприятие – раз в жизнь. Ну, может, два или три…
Тут я его довольно больно пнула ногой под столом.
– В общем, – заторопился Сергей, – хочется, чтобы оно запомнилось и было оригинальным.
– Это я понял, – сказал папулька, опрокинув свою рюмку. – Ты не крути вокруг да около. Ты прямо говори свои требования. Конечно, с террористами переговоры у нас вести не принято, но ради единственной дочки я готов на любые траты. В пределах, конечно, разумного.
– Я не террорист, – объяснил Сергей. – Я сисадмин.
– А они заложников тоже захватывают? – заинтересовался папулька.
– Заложников? – задумался Сергей. – Ну, если юзеров считать заложниками, тогда – пожалуй.
– Я не знаю такой национальности – «юзеры», – признался папулька.
– Зато я знаю, – сказал Серега и почему‑то развеселился.
Тут я поняла, что надо нить беседы брать в свои руки.
– Друзья, – сказала я решительно. – Может, вы возьмете бокалы и отправитесь в папулькин кабинет, чтобы там спокойно обсудить свои проблемы. А то мы битый час уже торчим на кухне, но до сих пор ни один вопрос так и не решен. Вы все языком болтаете туда‑сюда, а о деле – ни гу‑гу. Может, я вообще все это мероприятие зря затеяла? Может, мне вообще лучше в старых девах походить лет до двадцати пяти, пока я не встречу мужчину своей мечты?
– Я всегда думал, что я и есть – мужчина твоей мечты, – сказал Сергей и надулся.
– События последних дней показали, что в мечте обнаружились изрядные прорехи, – язвительно сказала я. – Дело серьезное, а вы с папулькой все никак в нужную колею разговора войти не можете.
– Короче, – сказал папулька, – Ирка права. Серега, быстро говори, почему свадьбу не хочешь! – с этими словами он стукнул кулаком по столу.
– Хочу я свадьбу, – заторопился Сергей, – но оригинальную. В молодежном стиле.
– Например? – подозрительно спросила я.
– Пригласим толпу продвинутой в компьютерном плане молодежи, – объяснил Серега, – возьмем винца, шашлычков и поедем в Монино.
– Ну здрассте! – вдруг подала голос мамулька, всполошив задремавшего было Бакланова, который стал бить крыльями и орать: «Здор‑р‑рово, кур‑р‑рва! Пожр‑р‑рать пр‑р‑ринесла?»
– Ни в какое Монино я свою рыбу не повезу, – решительно сказала мамулька. – Да и моя мама, – добавила она, – за город не поедет.
– Да? – неожиданно заинтересовался папулька, который открыл было рот, чтобы разнести Серегино предложение по всем пунктам, но последнее мамулькино уточнение несколько изменило его позицию.
– Черта с два! – решительно заявила я. – Праздновать свадьбу с толпой компьютерщиков на природе я не собираюсь. Можете для этого какую‑нибудь другую невесту искать.
– Ну почему же с толпой компьютерщиков? – даже как бы разобиделся Сергей. – У меня вовсе не одни компьютерщики знакомые. По‑моему, было минимум трое знакомых из нормальных людей.
Он поднял голову наверх и стал чего‑то высчитывать, шевеля губами.
– Нет, – наконец, вспомнил он. – Не три. Один. Да и тот, по‑моему, то ли умер, то ли женился.
– Господи! – сказала я с отвращением. – Чего ты несешь! Это все от пива. Я тебе поставлю условие, что после нашей свадьбы – никакого пива!
Сергей и папулька потрясенно замолчали.
– Ну, дочь, – прервал тяжелое молчание папулька. – Так нельзя. Это хуже терроризма. ООН такие заявления решительно осуждает.
– Да мне наплевать, – сказала я, обозленная уже до предела. – Быстро решайте, что делаем со свадьбой. Или я прямо здесь расторгаю помолвку и возвращаю Сереге обручальное кольцо.
– А я тебе его разве дарил? – изумился Сергей.
– Конечно не дарил. Я его сама себе купила. От тебя разве дождешься? – язвительно сказала я.
– Тогда не отдавай кольцо, раз сама купила, – рассудительно сказал папулька.
Короче говоря, разговор опять зашел в тупик. Ну что ты с ними будешь делать, а?
– Ир, ты не горячись, – примирительно сказал Сергей. – Я же вовсе не хочу сделать так, как ты не хочешь. Я сделаю так, как ты хочешь. Если это, конечно, совпадает с моими пожеланиями, – поправился он.
– Короче, – сказала я решительно. – Свадьбу играем в каком‑нибудь недорогом кафе. Стол заказываем там, но договариваемся, что принесем свое спиртное.
– А моя рыба? – всполошилась мамулька.
– Елена Станиславовна! – сказал Сергей. – Зачем вам уродоваться почти на сто человек? Лучше на второй день сделаете вашу замечательную рыбу, когда останутся только самые близкие друзья.
– На сколько человек? – заорала я. – Какие сто человек? С моей стороны будет пять подружек и все! Ну, и Петя Суворов, с которым я еще с детского сада дружу.
– Петю – давить, – решительно сказал Серега. – На моей свадьбе – никаких петь суворовых.
– С нашей стороны тоже народу будет немного, – сказал папулька. – Только самые близкие родственники. Городов из четырех‑пяти. Американские и австралийские наверняка не прилетят, так что можно не беспокоиться.
– Ну как это не прилетят? – заспорила мамулька. – Твоя мама обязательно прилетит. Значит с ней прилетит дядя Суня. А он всегда таскает с собой жену, любовницу, сына любовницы с женой и любовницей, дочку жены с хахалем и тетю Клару, которая всей этой ораве делает рыбу‑фиш.
– Мда, – задумался папулька. – дела. И ведь действительно все прилетят. Короче говоря, – сказал он Сереге, – с нашей стороны будет человек пятьдесят. И все жрут, между прочим, как СЭС на проверке пищеблока.
– Ничего, – сказал Сергей, – прокормим. С моей стороны тоже много народу будет. Одних фидошников придется человек тридцать звать. А то кого‑то не позовешь – обида потом будет на всю жизнь. По cети же сплетни мгновенно расходятся.
Я себе как представила толпу, состоящую наполовину из папулькиных австралийских родственников, а на другую половину – из компьютерщиков‑фидошников, так мне сразу немного поплохело. При этом даже вариант с Монино вдруг стал казаться чем‑то симпатичным.
– Договорились, – сказал Сергей. – Раз с народом мы определились, завтра отправляюсь искать кафе на сто человек.