Современники, замечавшие все происходящее во Дворе наследника престола, весьма фривольно толковали тот факт, что венценосная супруга Цесаревича, питавшая к Александру Павловичу искреннее и глубокое чувство, вела замкнутый и скромный образ жизни, была чужда многих развлечений того времени, тяготилась исполнением светских Великокняжеских обязанностей, подолгу оставалась одна во время многочисленных поездок Великого Князя по России, а после Святого Коронования и Миропомазания на Царство Русское в многомесячных путешествиях за границу.
Поведение Государыни искаженно понимали как оскорбление холодностью державного наследника престола, а потому считали, что она замкнулась в своей личной жизни и мало принимала участия в интересах Двора, блиставшего не столько своим истинным великолепием, сколько обилием Великокняжеских титулов. Августейших детей у Государя Императора Павла I Петровича (1754-1801) было более чем у кого-либо из Императоров Всероссийских до и после него, а потому все ожидали от Великой Княгини Елизаветы Алексеевны долгожданного наследника престола и продолжения Династии по вновь установленному Августейшим свекром Закону о Престолонаследии.
К несчастью, после трагической гибели Государя Павла I Петровича, в чем не без основания многие в Императорской Фамилии видели вину старшего Августейшего сына Государя Цесаревича Александра Павловича, Господь не давал Государыне Елизавете Алексеевне чадородия.
Испытание скорбями.
Будучи очень набожной, Государыня Елизавета Алексеевна, как и ее Августейший супруг, видела в том наказание Божие и испытание, дарованное Господом посредством смирения и терпения. Однако о том надлежит рассказать подробнее.
В дни после убиения масонами и царедворцами-иудами Государя Павла I Петровича Великая Княгиня, в одночасье ставшая Государыней Императрицей, поразила современников своим самообладанием, выдержкой, тактом и нравственной поддержкой венценосного супруга.
Так, едва оправившись от преждевременной кончины полуторагодовалой дочери Марии, скончавшейся в 1800 году, Государыня, вместе со всей Россией, переживает самый тягостный год в своей жизни: в марте 1801 года разделяет Императрица вместе со всем Двором скорбную весть о кончине четвертого (17) марта 1801 года в Австрии Великой Княгини Александры Павловны (1783-1801) младшей Августейшей сестры своего венценосного супруга.
Пройдет всего лишь девять дней, и Государыня простится со своим Августейшим свекром, убиенным Государем Павлом I Петровичем, а по прошествии еще девяти месяцев, в декабре 1801 года, трагически погибнет ее Августейший отец – 46-летний Маркграф Карл Людвиг фон Церинген разобьется при падении из опрокинувшегося экипажа во время путешествия по Швеции, где он гостил у младшей венценосной дочери своей, Королевы Фредерики Доротеи Вильгельмы фон Церинген.
Все эти трагические события, сплетенные невидимой рукой в один столь краткий отрезок времени, безусловно, оставили свой след в душе самой молодой Императрицы Всероссийской Елизаветы Алексеевны.
Духовно закалившись в один миг, Государыня все последующие испытания своей 57-летней мирской жизни пережила также мужественно, кротко и безропотно, как совершали оное благочестивые христианские сестры, жены и матери, много претерпевшие за свою любовь. Печать ранней грусти легла на ее образ исключительно по этой причине. Однако этого так и не смогли понять ее современники и подданные.
В 1803 году, в возрасте 18 лет скончалась Августейшая младшая сестра венценосного супруга, Императора Александра I Павловича Великая Княгиня Елена Павловна (1784-1803). Пять лет спустя, Императрица Елизавета Алексеевна переживет две тяжелейшие утраты: кончину на третьем году от рождения второй и последней державной дочери своей Великой Княжны Елизаветы Павловны (1806–1808), вслед за тем кончину самой младшей своей венценосной сестры, Принцессы Марии Элизабет Вильгельмины фон Церинген (1782-1808), Герцогини Брауншвейг. С этого года и до конца жизни Императорская чета, по воле Божией, лишается последней надежды иметь Августейшего наследников и испытать родительское счастье.
Так, вторая и последняя в истории России Императрица с именем Елизавета остается бездетной: «Непонятная и покинутая, Она ушла в себя, скрыла свои истинные чувства под непроницаемой бесстрастной оболочкой и как бы гордилась тем, что живет, как чужая, при Дворе своего супруга и остается в тени. Кроме того, презирая интригу, Она избегала, если не иметь, то, по крайней мере, высказывать Свое мнение; делала вид, что ничем не интересуется и позволяет управлять Собой, уступая во всем, и берегла только Свое сердце». Так писал об Императрице Елизавете Алексеевне историк Альбер Вандаль (1853-1910). А, по словам Великого Князя Николая Михайловича (1859-1919), Императрица «ненавидела всякий этикет и церемонию, она любила жить просто и от этого получала полное удовлетворение».
Священное Коронование.
По истечении полугодового траура, во время которого Государыня ни на минуту не покидала Августейшего супруга, утешая его и восстанавливая поколебавшуюся в нем уверенность, в сентябре 1801 года, вместе с державным супругом Императором Александром I Павловичем Государыня была Коронована в Москве в Успенском соборе.
Так, Господь возложил на 22-летную Елизавету Алексеевну не только Императорскую корону, бремя великой власти и ответственности, но и тяжелый Крест смирения, который она пронесла через всю свою жизнь.
Граф Ф. Г. Головкин писал, что «у нее много такта, проницательности и она лучше знает человеческое сердце, чем можно было думать, но недостаток честолюбия или неверный расчет делают эти качества излишними. Она образована и продолжает учиться с удивительной легкостью. Она лучше всех русских женщин знает язык, религию, историю и обычаи России Она осторожна, потому что она вообще скрытна, холодна, потому что ей все надоедает. Ей недостает славы общественной и счастья частной жизни».
В этом описании современника видны все искажения восприятия христианских добродетелей образованными сановниками той эпохи: скромность, смирение, терпение, укрощение собственных страстей и равнодушие к суете тщеславного мира, терпеливое ожидание милости Божией – материнства, все это, если не пугало, то, как видим, настораживало подданных Императрицы. Они тщетно искали объяснения ее поведения в тех нелепых выводах, которые более всего угодны нашему циничному рассудку, нежели любящему сердцу. Впрочем, были и другие причины так думать.
Венценосные сродники.
Отношения Императрицы Елизаветы Алексеевны со своей венценосной свекровью Вдовствующей Императрицей Марией I Феодоровной (1759-1828) не отличались взаимным теплом и пониманием.
То были абсолютно разные венценосные жены и сродницы, по-своему, христианские и боголюбивые супруги, но по-разному видящие окружающую действительность и свое место в ней.
Более решительной в делах Императора Александра I Павловича оказались не только его венценосная матушка, но и честолюбивая младшая державная сестра, Великая Княгиня Екатерина Павловна (1788-1819). Императрица Елизавета Алексеевна, в отличие от них, чувствовала себя непонятой в чрезвычайно эмоциональной Царской Семье, где борьба за влияние над Государем Александром I Павловичем велась с переменным успехом всеми Августейшими родственниками. В этой обстановке трудно совладать державной супруге, тщетно ожидающей наследника и от того чувствующей на себе немые, а то и явные, упреки.