Социальные процессы в послевоенном советском обществе (1945-1953 гг.): на примере Краснодарского края
Стругова Марина Рафаэлевна
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Краснодар - 2007
Общая характеристика работы
Актуальность темы. В результате Великой Отечественной войны советское общество трансформировалось по многим характеристикам: демографическим, социальным, психологическим, ментальным. Оно представляло собой сложный социальный феномен. Война изменила не только состав и демографический баланс общества, но и внесла коррективы в систему ценностей и жизненные стратегии людей. У многих поменялся социальный статус, что привело к появлению таких групп населения, как эвакуированные, репатриированные. Настроения общества были также непростыми: с одной стороны, невиданная боль утрат. С другой - радость Победы, ожидание воссоединения с семьей, домом, надежды на мирную жизнь. Эти позитивные настроения были естественной реакцией после перенапряжения и мобилизационного порядка жизни в военное лихолетье. Многие с оптимизмом смотрели в будущее и надеялись на либерализацию всех сфер жизни. Колхозники мечтали, что появится больше возможности работать в личном хозяйстве. Однако не все люди смогли благополучно интегрироваться в мирную реальность. В первую послевоенную пятилетку были реанимированы противоречия и конфликты, характерные для предвоенных лет. Жесткая социально-экономическая политика власти в условиях послевоенной разрухи, «холодной войны» приводила к необходимости сопротивляться жизненным обстоятельствам – отсутствию жилья, одежды, полноценного питания. Люди по-разному реагировали на эти коллизии, каждый выстраивал свои жизненные стратегии.
Послевоенное общество, по мнению ряда ученых, можно идентифицировать как «социум, ориентированный на выживание». В этих сложных условиях советское общество продемонстрировало высокую жизнеспособность, что свидетельствовало о его больших мобилизационных возможностях[1].
Итоги войны, нового раздела Европы и мира привели к серьезным изменениям геополитического, геостратегического и геоэкономического положения страны. СССР завоевал статус мировой державы, стал одним из центров нового биполярного мира. Автор согласен с мнением исследователей, считающих, что послевоенный период представляет собой один из ключевых этапов в развитии советской системы и общества, а взаимосвязь человека, общества и власти - главную проблему советской эпохи. Понять это общество – значит, во многом найти подходы к решению современных проблем. Очевидно, что обозначенные проблемы актуально рассматривать не только в масштабах страны, но и в региональном аспекте.
Объектом исследования является региональное сообщество Кубани в послевоенный период.
Предметом исследования являются социально-демографические, социально-экономические, социально-политические, социально-культурные процессы в региональном сообществе послевоенной Кубани.
Географические рамки исследования ограничены территорией Краснодарского края в границах мая 1945 – марта 1953 гг. В 1941-53 гг. в крае произошли некоторые административные преобразования.
Хронологические рамки: 1945-1953 гг. Нижняя временная граница исследования – май 1945 г. обусловлена окончанием Великой Отечественной войны и переходом страны к мирной жизни. Верхняя граница - март 1953 завершает целую эпоху в жизни общества и связана со смертью И.В. Сталина.
Степень изученности проблемы. Анализ историографии исследуемой проблемы выявил два периода разработанности проблемы – советский (с середины 1940-х гг. до начала 1990-х) и постсоветский (с 1991 г. по настоящее время). Внутри советского периода тенденции менялись и были различны в синхронное время (середине 1940-х - начале 50-х гг.), период «оттепели», в 1970-80-е, в годы перестройки.
В 1940-50-е гг. появились немногочисленные работы, рассматривавшие мирный труд в годы четвертой пятилетки. Однако они не раскрывали сути социально-экономических процессов и общественно-политической жизни. После смерти Сталина и последовавшей волны «культа личности» этот сюжет не подвергся реалистичному анализу, привел к инверсии оценок, вскоре оказался забытым. В 1970-80-е гг. исследование первых послевоенных лет в целом получили отражение лишь в обобщающих трудах по истории КПСС, истории СССР, экономики, да и то в контексте партийного руководства восстановлением.
В советской историографии авторами были заложены ключевые проблемы аграрной истории послевоенного периода, такие как развитие колхозной экономики, социально-экономического положения советского крестьянства. Трудовой героизм колхозников стал достоянием исторической памяти. Исследования о социально-демографических изменениях в послевоенной деревне, материальном положение колхозников, развитии социальной инфраструктуры в 1940-60-е гг. отсутствовали, что было связано с неблагоприятной политической конъюнктурой и ограниченным допуском к источникам. В 1970-е гг. разработка этих вопросов была стимулирована на правительственном уровне, на Всесоюзных научных конференциях историков-аграрников и получила отражение в трудах И.М. Волкова, Ю.В. Арутюняна, П.И. Симуша, И.Е. Зеленина и др.
Важным структурным звеном советского общества являлся рабочий класс. Он рассматривался историографией в качестве главного субъекта и объекта социально-исторического творчества XX века. Традиционная литература рабочей истории советского периода концентрировалась вокруг проблем повышения производительности труда, соцсоревнования, изучения отдельных отраслей, восстановления промышленности.
В русле общесоюзных тенденций развивалась региональная история. Кубанские авторы в конце 1940 – начале 50-х гг. исследовали темы: по истории края в целом[2], о послевоенном восстановлении и развитии народного хозяйства[3], об успехах ведущих колхозов и совхозов Кубани (в основном тех, где в 1949 г. снимался кинофильм «Кубанские казаки»)[4]. В работах преувеличивались успехи восстановления экономики, за которыми практически не было видно жизни самих рабочих и крестьян. Однако, несмотря на иллюстративный и пропагандистский характер, ценность этих исследований в том, что написаны они непосредственными свидетелями и участниками процесса восстановления.
В последующее десятилетие сюжет о послевоенной Кубани практически не разрабатывался[5]. Авторы сосредоточили внимание на задачах семилетки, превращении края в «жемчужину России».
В 1970-80-е гг. интерес региональных историков к послевоенному времени активизировался. Вышли обобщающие работы по истории края, где послевоенный период отражен обзорно[6]; очерки краевой парторганизации[7]; исследования о восстановлении промышленности (Кияшко В.И., Чернышова В.В., Гатова Л.С., Магатов М.Ч., Буряк И.И.); портов (Юрченко В.М.); курортов края (Микая Г.Н.). В большей части исследовалась четвертая пятилетка, значительно меньше – начало 1950-х гг.
Рабочая тема изучалась в классических направлениях: развитие трудовой активности рабочего класса (Голянова В.Т., Бирюков Г.К.), укрепление союза с крестьянством (Алексеенко И.И., Малышева Е.М.), подготовка кадров в системе трудовых резервов (Бунцева Н.С.).
В аграрной истории послевоенных лет ученые Кубани более других исследовали производственную деятельность колхозников (Криводед В.В.), развитие колхозной демократии (Гребенюк Н.В.), многоаспектную работу партии в деревне: организационно-хозяйственную (Вахутко А.А., Могилевский С.Г.), политико-массовую (Мирзо В.А), кадровую (Малая В.Д.), культурно-просветительную (Ведерников В.П.), идеологическую (Пеницын Ю.А.).
Эти исследования объединяла одна тенденция - результаты социальных процессов в колхозах и промышленных предприятиях, динамика уровня жизни колхозников и рабочих непосредственно привязывалась к решениям партийных организаций различного уровня. Несмотря на идеологические ограничения, многие работы отличаются информационным наполнением. Социальный аспект жизни кубанского крестьянства исследовался в монографиях Ф.П. Зырянова, В.В. Криводеда, А.И. Манаенкова. В них с возможной для того времени научной объективностью раскрывались социально-экономические и социально-культурные процессы в кубанской станице. Но историки по идеологическим причинам не отразили сути антикрестьянского курса государства. Широко использовались данные этнографических исследований[8].
Всплеск идейного плюрализма в конце 1980-х гг. позволил публицистам, историкам дать новые оценки сталинскому периоду истории. Однако отсутствие доступа к архивным источникам, а также эмоционально-критический настрой относительно эпохи Сталина привели к перехлестам в интерпретации периода.
Итак, период первых послевоенных лет (май 1945 - март 1953) оказался «обделенным» в советской историографии социально-историческими исследованиями. По мнению автора, объясняется эта тенденция превалированием интересов государства и его институтов над интересами человека и общества.
Переход к постсоветскому периоду в историографии послевоенного СССР обозначился в 1990-е гг., когда открылся доступ к архивам высшей партийно-государственной власти. Время переосмысления и накопления новых данных сменилось аналитической фазой. Одномерный классово-политический подход вытеснили иные интерпретации. Появилось значительное количество работ, посвященных деятельности властных структур, лидеров, специфике идеологии «позднего сталинизма» на общероссийском материале[9].
Важной особенностью постсоветской историографии является активная разработка периода 1945-53 гг. социальными историками. Критически пересмотрев концептуальные основания, они сместили исследовательские стратегии в направлении социокультурного анализа, историко-антропологического и междисциплинарного подходов, изучения общества через повседневные социальные практики его граждан. Е.Ю. Зубкова[10] в работах социально-психологической направленности предлагает анализ комплекса взаимодействий общества и власти, прослеживает динамику общественных настроений населения.
Предпосылкой для изучения социально-экономической и общественно-политической истории послевоенного общества являются представления об его социально-демографическом составе и динамике изменений. Эти характеристики комплексно представлены в ряде работ на общесоюзном материале[11]. Процесс демобилизации традиционно рассматривался в социально-демографическом ракурсе. В последнее десятилетие в литературе сформировалось новое направление - историческая антропология. Е.С. Сенявская исследовала социальную психологию поколения фронтовиков в процессе адаптации к мирной жизни. Впервые была получена информация о динамике репатриации и численности ее фигурантов из работ В.Н. Земскова и П.М. Поляна.
Основным содержанием послевоенной жизни общества было восстановление народного хозяйства. В работах появились оценки командной экономики: жесткая централизация средств управления в руках государства, сочетание энтузиазма советских людей и механизмов принудительного труда.
В 1990-е гг. ученые дополнили крестьяноведение не рассматривавшимися ранее сюжетами. М.А Безнин., Т.М. Димони изучили социальный протест колхозного крестьянства, О.М. Вербицкая - последствия жесткого курса государства в отношении села, И.М. Волков, В.Ф. Зима, В.П. Попов - проблему голода 1946-47 гг.
Среди современных исследований «рабочей» истории, в которых применены новые подходы социальной истории, обратим внимание на работы, посвященные проблемам демилитаризации трудовых отношений после войны[12] и способам мотивации труда (А.К. Соколов, В.С. Тяжельникова).
С 1990-х гг. фокус исследований российских историков направлен на изучение общественно-политических отношений, идеологических кампаний, взаимоотношений власти и интеллигенции, государства и церкви[13].
В постсоветский период региональная историография вышла на качественно другой уровень, что связано с расширением базы источников и новыми подходами. Появились обобщающие работы по истории Кубани XX века (в основном для высшей школы), где отражен в целом послевоенный период[14]. Ученые разрабатывают историко-психологическое, социально-историческое, историко-антропологическое научные направления, историю повседневности. Новое наполнение получили дискуссионные темы взаимодействия общества и власти[15], в том числе межэтнических отношений[16], политических репрессий[17], аграрной[18] политики государства.
Разрабатываются отдельные аспекты послевоенной жизни края. Проблемы демографических потерь в результате войны и репрессий изучает С.А. Кропачев, социодемографические процессы - М.Ю. Макаренко, этнодемографические изменения (последствия принудительных депортаций) – Н.Ф. Бугай, А.М. Гонов, А.С. Хунагов, послевоенные миграции – Е.Ф. Кринко, В.Н. Ракачев.
Основным историческим контекстом послевоенной жизни общества было восстановление народного хозяйства. Автор разделяет выводы Е.Ф. Кринко[19] о том, что новые исследования по истории региона рассматривают восстановление хозяйства края как единый процесс в рамках военного и послевоенного времени. Целесообразность такого подхода позволяет проследить влияние законов военной экономики на послевоенное развитие народного хозяйства. Отмечено то обстоятельство, что быстрое восстановление экономики и всех довоенных структур – одна из причин консервации системы на долгие годы вперед. Основу экономической политики государства определял довоенный курс на индустриализацию. Социальные программы были сведены до минимума[20]. О.В. Натолочная исследовала государственную политику по превращению Сочи во всесоюзную здравницу в послевоенный период[21].
В современных исследованиях региональных историков сделан акцент на социальных проблемах колхозного крестьянства Кубани. В.В. Криводед пришел к выводу, что аграрный сектор экономики в послевоенный период оставался основным источником поступления средств в казну[22]. Е.А. Чайка исследовал социальную политику государства в кубанской станице[23], А.К. Киселев - кадровую. Автор считает, что политические репрессии в 1944-46 гг. явились фактором, тормозившим восстановление региона[24]. Ряд историков изучают практики взаимодействия колхозников с властью в налоговой сфере в 1945-53 гг., продовольственный кризис 1946-47 гг. Ученые Адыгеи[25] в новых работах рассмотрели социально-экономическое положение сельского населения Адыгейской автономной области в послевоенные годы.
Интенсивно в регионе развиваются темы интеллигентоведения, истории высшего образования. А.Н. Еремеева[26] реконструирует диалог кубанских ученых и власти, исследует воздействие послевоенной общественно-политической ситуации на поведенческие стратегии научной интеллигенции и студенчества. В.Н. Пивень анализирует политику государства в области культуры на материалах Юга России[27]. Плодотворно исследуются государственно-церковные отношения. С.В. Фефилин проанализировал взаимодействие между РПЦ и властью в послевоенный период, деятельность исламских, протестантских и неортодоксальных православных религиозных объединений[28]. Разрабатываются вопросы государственных отношений с РПЦ, общинами старообрядцев, иудеев, мусульман и др.
Традиции советологии послевоенного времени в 1970-80-е гг. наиболее успешно развивали зарубежные историки[29]. Однако их работы в целом сохраняли политико-экономическую направленность. Положительными тенденциями постсоветского периода являются, во-первых, издание в 1990-е гг. переводных исторических работ западных исследователей по советской истории[30], в которых событиям послевоенных лет принадлежит значительное место; во-вторых, доступность трудов, не знакомых ранее научной общественности. Зарубежные ученые разрабатывают отдельные проблемы советской истории: положение промышленных рабочих в послевоенный период (Д. Фильтцер), идеологические кампании, взаимоотношения власти и интеллигенции (Л.Р. Грэхэм, В.Н. Сойфер), проблемы иностранных военнопленных (С. Карнер), послевоенной преступности (Д. Бурдс), юстиции (П. Соломон), государственно-церковные отношения (Д.В. Поспеловский); методологические проблемы истории повседневности (Людтке А.), мотивации труда в российской промышленности (Я. Лукассен).
Таким образом, несмотря на определенные достижения отечественной и зарубежной историографии в изучении послевоенных социальных процессов в 1945-53 гг. в СССР и, в частности, в Краснодарском крае, историки нашего региона делают только первые шаги в этом направлении. Требуют уточнения не только статистика и динамика послевоенных миграций (в том числе в результате организованных государством сельскохозяйственных переселений и оргнаборов), но нуждается в изучении процесс социальной адаптации их участников. В русле «новой» социальной истории рабочих в регионе остаются не исследованными проблемы демилитаризации трудовых отношений, изменения социальной структуры, влияния крестьянства на формирование страты, территориальные и национальные различия, образ, уровень и качество жизни, способы мотивации труда, жизненные стратегии и др. Нет работ об эволюции бюджетов кубанских колхозников в послевоенный период. Мало изучена общественно-политическая жизнь Кубани в 1940-50-х (влияние пропаганды в условиях «холодной войны», электоральные практики, политические настроения кубанцев), тема взаимодействия религии и общества, отношения церкви и простых граждан (верующих и атеистов).
Недостаточная изученность или полная не разработанность вышеперечисленных проблем обусловили выбор темы диссертационного исследования. В данной работе автор стремится некоторым образом восполнить пробелы послевоенной социальной истории Краснодарского края.
Цель исследования – изучить социальные процессы на Кубани в послевоенное время. В соответствии с целью определены основные задачи:
- выявить тенденции изменения социально-демографической структуры населения Краснодарского края после войны;
- охарактеризовать социально-экономическую ситуацию в регионе;
- изучить и интерпретировать стратегии поведения селян и горожан в кризисных условиях (голод, денежная реформа, снижение и повышение цен и т.д.);
- проанализировать стратегии выживания колхозного крестьянства и рабочих, их поведенческие практики, общественные, политические настроения; религиозную ситуацию в регионе;
- исследовать влияние послевоенных идеологических кампаний на общественно-политическую жизнь жителей Краснодарского края.
Методологическую основу исследования составила совокупность аналитических подходов, принципы историзма и системности научного анализа и синтеза. В методологическом плане работа базируется на совокупном опыте социально-исторических исследований. Одним из подходов исследования является концепция «новой» социальной истории, фокус которой ориентирован на «человеческое» измерение. Ее существенным признаком является постановка в центр исследований отношений между человеком, обществом и средой применительно к прошлому.
Целевая установка диссертационного исследования предполагает применение междисциплинарного подхода. Он дает возможность комплексно исследовать взаимодействие двух структур – общества и власти в социально-исторических процессах. Проблема затрагивает научные поля других наук: социологии (изменение структуры общества, отношения общества и власти); экономики (восстановление хозяйства, финансовая политика); статистики; демографии (потери, миграции, «эхо войны»); психологии (адаптация социума к мирной жизни, общественные настроения); политологии (электоральные практики); религиоведения (конфессиональные традиции народов края).
Центральными категориями диссертационного исследования являются концепты «социальный процесс», «общество» (и тесно связанные с ним понятия социальная/территориальная общность, «региональное сообщество»), «власть», «жизненные стратегии», «стратегии выживания», «общественные настроения».
Понятие «социальный процесс» служит для описания хода, наступающих последовательно друг за другом и взаимообусловленных изменений социальной системы[31].
Концепт «общество» диссертант интерпретирует двояко: 1) как структуру, состоящую из ряда общностей, объединенных интересами и жизненным уровнем; 2) как социальный организм, состояние которого можно идентифицировать набором ценностных ориентаций, настроений и практик[32]. «Региональное сообщество» автор трактует как социально-территориальную общность людей, связанную единством экономической, политической и духовной жизни в специфических культурно-бытовых условиях[33]. Данное понятие применяется нами в рамках нескольких подходов. Системный подход позволяет рассматривать региональное сообщество как неразрывную часть целостного советского социума, его подсистему. Оно существовало не изолированно, а подчинялось общей стратегии развития советского общества и было связано со всеми отраслями государственного курса. Вместе с тем подход, предложенный С.А. Гомаюновым, дает возможность изучать местное сообщество как территориальную самобытность («вместность»[34]), исторически сложившуюся в социальном пространстве. Это территориально-природное качество сообщества оказывало влияние на все сферы жизни. Социокультурный подход фокусирует внимание на общности истории, культуры, традиций, хозяйственной деятельности, демографических качествах регионального сообщества.
Термин «власть» толкуется автором расширительно. В рассматриваемый период партийные органы (наряду с советскими) осуществляли руководство и управление всеми сферами общества. В диссертации под категорией «власть» имеется в виду комплекс властных структур, действовавший как единый механизм власти на двух уровнях – власть центральная (верховная) и локальная (местная). В концепции Т. Парсонса этим уровням соответствуют понятия «власть-могущество» и «власть-авторитет»[35].
Термин «жизненные стратегии» трактуется автором как определенные индивидуумами совокупность и последовательность целей на жизненном пути, и способы их реализации; «стратегии выживания» как реакцию различных слоев общества на проблемы, доставшиеся в наследство от войны, способы их разрешения[36].
Одним из главных индикаторов состояния общества являются общественные настроения. Для их изучения на региональном материале диссертант применил методологический инструментарий Е.Ю. Зубковой. Вслед за ученым диссертант интерпретирует общественные настроения как сложный комплекс коллективных чувств, эмоций, суждений, отражающих текущие и перспективные ожидания, требования и претензии людей, а также представления о возможности их реализации в конкретной исторической ситуации[37]. В данной работе исследуются как совокупные общественные настроения, так и настроения отдельных социальных групп.
Методические подходы реализованы диссертантом в методах исследования. В работе применены три группы методов: общенаучные (исторический, логический); специально-исторические (ретроспективный, сравнительный); сопредельных наук (статистический, биографический).
Характеристика источников. Изучаемая тема обеспечена разнообразными источниками. Весь комплекс состоит из письменных (печатных и рукописных) текстов, представляющих совокупность неопубликованных и опубликованных источников, а также устных источников.
К неопубликованной группе письменных источников относятся документы, обнаруженные диссертантом в архивах. Значительная их часть недавно рассекречена. По своей значимости и удельному весу ведущее место в работе занимают материалы фондов крайкома ВКП (б) - КПСС 1774-А (Центра документации новейшей истории Краснодарского края), райкомов, горкомов, уполномоченного Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б) (Ф.4384), фонды первых секретарей крайкома (Ф.4032). В них сосредоточены документы, позволяющие выявить основные тенденции развития и изменения общества края в послевоенный период, его настроений, особенности коммуникаций с властью, уяснить специфику жизненных стратегий селян и горожан в регионе, проблемы восстановления народного хозяйства. Партийные фонды содержат в совокупности информационные, директивные, контрольные, статистические и аналитические документы. Предпочтение отдано материалам, содержащим информацию о социальном положении и настроениях населения[38].
Документы Краснодарского крайкома ВКП (б) существенным образом дополняют материалы, хранящиеся в фондах Государственного архива Краснодарского края: Краснодарского краевого совета депутатов трудящихся и его исполнительного комитета (крайисполкома) Р-687[39], отделов крайисполкома (финансового Р-1488, здравоохранения Р-1393, переселенческого Р-1539, приемно-распределительного пункта ст. Кавказская Р-585); статуправления Краснодарского края (Р-1246); уполномоченных Советов по делам русской православной церкви и религиозных культов (Р-1519) и др. Материалы этих фондов дают представление о проблемах восстановления экономики, уровне жизни населения, стоимости потребительской корзины, бытовых условиях различных социальных групп, состоянии здоровья, политических и религиозных настроениях общества. Вместе с тем, по мнению автора, статистические данные следует рассматривать не как количественную оценку явлений, а как тенденцию и ориентир для уяснения процессов.
В диссертации нашли применение нормативные документы – постановления центральных государственных и партийных органов, директивные указания, планы, определявшие жизнь общества. Научный интерес представляют протоколы пленумов, конференций советско-партийных органов, колхозных и заводских собраний, регулировавшие многие сферы жизни населения края.
Важным источником явились речи, заметки партийных и советских руководителей государства и края. Их анализ позволяет представить основные взгляды руководства страны и регионом на проблемы советского общества послевоенного времени.
В работе использованы материалы эпистолярного жанра и иные формы апелляций населения к власти, которые являются документами личного происхождения и отражают ментальные параметры регионального сообщества в достаточной множественности. Они формируют наши представления о социокультурном облике общества и являются свидетельством его отношений к социально-экономической политике государства.
Из опубликованных источников использованы документы центральных и местных архивов, статистические источники, законодательные акты, мемуарная литература. Изучать проблемы взаимоотношений общества и власти помогли публикации центральных архивов: рассекреченные документы советской истории 1945-53 гг. по периоду в целом[40], тематические сборники[41], а также документы из архивов Краснодарского края[42].
Ценным источником (иногда - единственным по ряду сюжетов исследования) явилась периодическая печать 1945-53 гг.: газеты «Правда», «Известия», «Советская Кубань», «Колхозная Кубань».
Специфическую группу источников составили документы личного характера – мемуары, воспоминания и устные источники - записи бесед с современниками исследуемого периода. Работа с этими источниками позволяет лучше понять психологию людей, дух эпохи послевоенного времени.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней проведено комплексное междисциплинарное исследование послевоенного регионального сообщества с применением методики социально-исторических исследований. Диссертантом исследуются повседневные практики взаимодействия общества (в различных социальных группах колхозников, рабочих, интеллигенции, демобилизованных, репатриантов) и власти.
1. Проанализированы изменения социально-демографической структуры населения края в результате войны. Учтены не только прямые военные потери, но и последствия долговременных миграций, растянувшихся на весь послевоенный период.
2. Впервые в региональной историографии предпринята попытка изучения процесса репатриации советских людей в Краснодарский край не только как явления социально-демографического характера, но и в контексте проблемы адаптации соотечественников к мирной жизни.
3. Диссертанту принадлежит приоритет в комплексном изучении проблемы продовольственного кризиса в городах и голода в сельской местности на Кубани в 1946-47 гг. (причин, масштаба, последствий и опыта преодоления).
4. Авторским первенством является анализ практик применения Указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. об ужесточении уголовного наказания за кражи и от 2 июня 1948 г. о выселении колхозников за невыполнение минимума трудодней по отношению к кубанскому крестьянству.
5. Выявлена динамика текучести кадров на производстве в процессе демилитаризации трудовых отношений, изучена практика применения Указов Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 и от 26 декабря 1941 гг. по отношению к нарушителям трудовой дисциплины.
6. Впервые на региональном уровне проанализированы электоральные практики, выявлены мотивы отказов от участия в выборах и «протестного» голосования граждан Краснодарского края в 1946-53 гг.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1. Для большинства советских людей (в том числе для жителей Кубани) послевоенный период в смысле выживания оказался не менее сложным, чем время войны. Он характеризовался жесткой социально-экономической политикой государства, укреплением вертикали власти. Несмотря на потери, общество продемонстрировало большие мобилизационные возможности и жизнеспособность.
2. В условиях «холодной войны» усилились подозрения по отношению к бывшим военнопленным и репатриантам. Власть априори считала их политически неблагонадежными элементами общества, что также сказывалось на самочувствии социума. Несмотря на возрастание подозрительного отношения к репатриантам, руководство страны все же воздержалось от крупномасштабных репрессий. Поэтому основная масса не пострадала даже в этой неблагоприятной для них политической атмосфере.
3. Труд в колхозах носил характер внеэкономического принуждения. Рост социального напряжения среди кубанского крестьянства вызвал достаточно масштабную и интенсивную ответную реакцию на тяжелое материальное положение (уход из колхозов, миграции в города, уклонение от налогов и отработочных повинностей, жалобы во власть).
4. Демилитаризация трудовых отношений в промышленности в указанный период не завершилась в полном объеме. Сохранялась практика осуждения нарушителей труддисциплины, введенная накануне войны. Текучесть кадров, дезертирство с промышленных предприятий в результате асимметрии оплаты труда и условий жизни являлись стратегией выживания рабочих в мирное время. А в совокупности с жесткой практикой против «ведущей силы» советского общества - составляли острую коллизию послевоенного периода.
5. В условиях «холодной войны» и борьбы с космополитизмом, также с учетом приграничного положения края, власти в послевоенный период испытывали на благонадежность все население Кубани. Особенно тех, кто находился в оккупации или был угнан за границу. По сути, это была репрессивная практика государства, так как население не по доброй воле оказалось в неволе. Идеологические кампании носили превентивный характер. Поиск врагов как внутренних, так и внешних в условиях «холодной войны» и военной угрозы отвлекал население от острых социально-экономических проблем.
6. У населения Краснодарского края существовали различные политические настроения, оценки восприятия власти. Нередко имелись мнения, не совпадающие с официальным дискурсом. Об этом свидетельствуют электоральные практики «протестного» голосования и факты абсентеизма. Они подвергают сомнению устойчивое представление об обществе «позднего сталинизма» как монолитном в доверии к власти.
7. Особенностью населения региона была поликонфессиональность. «Потепление» отношений с церковью, связанное с экстремальными условиями войны и стихийным всплеском духовной жизни общества, продолжалось и в восстановительный период. Государство использовало церковь как дополнительную мобилизационную силу. В условиях борьбы с инакомыслием появились тенденции на свертывание этих отношений. Однако религиозные традиции народов Кубани репродуцировались на бытовом уровне.
8. Деформация общества в результате тяжелых демографических потерь военного времени усугубилась послевоенными репрессиями против крестьян, рабочих, репатриантов, идеологическими кампаниями против интеллигенции и других групп населения. В результате этого энтузиазм Победы и удовлетворение результатами восстановления смешивались у жителей Кубани с негативными реакциями, что сдерживало потенциал общества.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в возможности использования материала и основных выводов диссертации при изучении советского периода истории Кубани, подготовке учебных и методических пособий для школьников и студентов, в историко-краеведческой деятельности.
Апробация результатов исследования. Результаты диссертационного исследования были обсуждены на заседании кафедры истории и музееведения Краснодарского государственного университета культуры и искусств и рекомендованы к защите. Основные положения и выводы изложены автором в 27 научных публикациях общим объемом 13,5 п.л. (в том числе в рецензируемом научном журнале «Культурная жизнь Юга России», внесенном в список ВАК), а также в выступлениях на международной, всероссийских и межрегиональных конференциях. Отдельные сюжеты исследования реализованы в материалах музейных выставок и лекциях, прочитанных в Краснодарском государственном историко-археологическом музее-заповеднике им. Е.Д. Фелицына.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, перечня сокращений.
2.Основное содержание работы
Во введении обоснованы актуальность, географические и хронологические рамки исследования, дан обзор степени изученности проблемы и источниковой базы, сформулированы объект и предмет, цель, задачи и методологические принципы диссертации, определена ее научная новизна, показана практическая значимость и апробация ее результатов.
Первая глава «Социально-демографические и социально-экономические процессы в Краснодарском крае после окончания Великой Отечественной войны» носит не только самодостаточный, но и вспомогательный характер для воссоздания социально-исторического контекста исследуемой проблемы, акцентируя внимание на исходном состоянии региона после войны.
В первом параграфе «Демографические последствия войны и проблемы адаптации к мирной жизни» рассматривается социально-демографическая характеристика края: масштабы потерь, изменение демографической картины населения в процессе послевоенных миграций.
Полученные в распоряжение историков секретные материалы о демографическом составе населения после войны не прояснили ситуацию в полной мере. В результате военных потерь население края сократилась как минимум на 500 тыс. человек (18%). Проблема выходит за рамки войны и охватывает весь послевоенный период. Демографическое «эхо войны» сказывалось в течение полувека после Победы. Это выразилось в деформации половозрастного состава жителей, повышенной смертности инвалидов, безбрачии и бездетности женщин. В начале 1950-х гг. численность населения края приблизилась к довоенному уровню (в 1939 г. - 3 млн. 179 тыс. человек, 1951 - 2 млн. 925,5 тыс.). На рубеже 1954-55 гг. СССР восстановил довоенную численность населения.
Композицию послевоенного общества пополнили социальные группы, рожденные войной. Крупный миграционный поток составили реэвакуированные. В основном реэвакуация была завершена в 1943-45 гг., но частично продолжалась после войны. Существенно изменила демографическую картину края демобилизация советских воинов в 1945-48 гг. К 30 декабря 1945 г. на Кубань прибыли 116,7 тыс. человек,