Анастасия Андрейчук
Тень птицы
Санкт-Петербург
2005
Анастасия Андрейчук
Тень птицы
Стихи
Санкт-Петербург
«Тень птицы» - первая книга петербургской поэтессы Анастасии Андрейчук
Андрейчук Анастасия Андреевна
«Тень птицы»
Стихи
Редактор В.Н.Кречетов
© А.А.Андрейчук. 2005
© Предисловие В.Н.Кречетов.2005
В первые годы, когда мы начали встречаться на наших занятиях в клубе «Дерзание», я был поражен какой-то неотмирностью Настуси, как, любя, зовут ее в клубе. Мне она казалась какой-то несовременной, чрезмерно изысканной и воспитанной, любезной и отзывчивость, подчеркнуто вежливой и, кажется, эти качества отражались и на ее стихах. Она всегда добивалась ясного смысла, четко очерченного рисунка стиха. И эта четкость была одним из ее основных качеств. Я долго вглядывался в нее, и было во всем ее облике что-то хорошо мне знакомое, но что именно, я никак не мог вспомнить. А однажды на занятиях она написала афористическое стихотворение-миниатюру: «Когда я умру, я стану ласточкой и съем тебя, милая бабочка». И тут я понял – вот ее подлинный образ: ласточка! Да, когда она умрет, то станет ласточкой. Но и сейчас она очень напоминает ласточку, залетевшую под крышу нашего дома. Только мы не всегда умеем понять то, что эта ласточка живет среди нас. Она и в стихах своих так же молниеносна и изящна, как ласточка в полете.
Знаете ли вы человека, который не любил бы ласточек? Думаю, среди людей таких нет. Вот и я люблю ее и ее стихи, как полет ласточки, как ее чистоту. Но, признаюсь, есть у меня и свое, тайное отношение к Настусе, о котором я никогда не говорил ей. Однажды я написал стихотворение «Я снился бабочкой себе…». Ту бабочку съела птица. Это во сне. С тех пор как Настя написала «когда я умру, я стану ласточкой…», я как-то невольно соединяю свое стихотворение с ее «…и съем тебя, милая бабочка». И порой мне кажется, что я схожу с ума.
|
|
«Тень птицы» - первый сборник юной поэтессы. Его главное достоинство не в поэтических находках, хотя они не редкость, а в том душевном мире, в котором живет поэтесса. Это мир тонких душевных движений, переживаний, болевого постижения жизни, какие не часто встречаются у современного человека. Анастасия Андрейчук – редкий человеческий экземпляр и у нее столь же редкий поэтический дар, которому еще предстоит развернуться во всю ее глубину. Но и сейчас это не робкие шаги начинающей поэтессы, а добротное выстраданное слово. Но слово, нуждающееся в сопереживании, в единомыслии. Уверяю, что таких единомышленников у поэтессы после выхода в свет этой книги, будет немало. Здесь настоящее пиршество мысли и душевной доброты.
Виктор Кречетов,
Член Союза писателей России
* * *
Здесь в полусне вдали от дня и света,
Рисуя на холсте нелепые мечты,
В туманном сумраке я видела поэта –
Любителя небесной красоты.
Его слова лились легко и томно,
Его глаза смотрели в темноту;
И маяком казался свет бездомный
Звезды, манящей в пустоту.
И мне казалось, он искал спасенья
От серых будней, от ненужных фраз…
Он отдал мне больное вдохновенье,
Когда в его душе огонь угас.
Ангел
Словно шепот нежный
Крыльев взмах лучистый,
И руки небрежной
Жест довольно быстрый
|
|
Просиял сквозь небо,
Слился с облаками;
Улыбнулся ангел
Мне в оконной раме.
Т.А.
Так непохожи, но настолько близко
Моя душа с твоей душой летит,
Что кажется, мы грани обелиска,
Что бога Солнца славит и хранит.
Наивны мы как древние ацтеки,
Жестоки так же в жизненных боях;
Мы рай и ад, мы роковые вехи,
Две цитадели в горных крепостях.
В твоих глазах запечатлелось солнце,
В моих – безлунной ночи мгла,
И нам с тобой приходится бороться
За жизнь и счастье против тьмы и зла.
Я разведу руками океаны,
Я высушу бескрайние моря,
Чтобы сказать тебе: «Спасибо, мама».
И сердце вторит: «Я люблю тебя».
* * *
В твоих словах нет места для греха,
В твоей душе нет места для порока,
В твоих глазах горит наивность Бога,
А в нежном теле – легкость мотылька.
* * *
Тень пролетающей птицы.
Пыль на бесплодной земле.
Осень, застывшая в лицах
Бледных людей. В глубине
Города тает спасенье.
Мыслей бездумный разгул…
Настя – в душе воскресенье;
Анастасия – лишь гул.
* * *
Родившаяся в Ленинграде
В февральской снежной пыли,
Где в мерзлом машинном смраде
Погибла богиня любви;
Где между дворов-колодцев,
Глотая пошлость и мат,
Замерзшее стынет солнце
Размером в десять карат;
Где истина пахнет ложью,
А ложь как псалтырь чиста,
Где кажется слишком пошлой
Божественная красота;
Где мертвый гранитный берег,
Мазутная гладь Невы,
Где душно от грязных денег
И от громовой тишины;
Где крики бездомных чаек
И окрики наглых ворон,
Где пахнет особой тайной
Простой вокзальный перрон;
|
|
Где белой горячкой ночью
Болеет поздней весной
Мой город слишком порочный,
Мой город слишком святой.
Марине Цветаевой
«Письмо в бесконечность, письмо в беспредельность,
Письмо в пустоту…»
И Бог, исчерпав до конца свою вечность,
Погибнет в аду.
Я - брошенный ангел, забывший про небо –
Два черных крыла.
Покурим, Марина, мы обе нетленны,
Ты снова жива.
Ты звонкий клинок из ножен Дамаска –
Крепка твоя сталь,
А нежность – прикрытье, улыбка – лишь маска
За ними печаль.
Ты смотришь бесстрастно, играешь словами,
И жизнь не права…
И мне представлялось, любовь – это тайна –
Нет, просто игра.
К чему эти письма, к чему посвященья,
Надежды и страсть?
За ними лишь горечь, за ними сомненье –
Двуликая масть.
Уснул твой Георгий в своей колыбели,
Звезда зажглась.
Мы черные ласточки из Коктебеля –
Марина и Ася.
Пускай мы не сестры, но все ж вдохновенье
Одно на двоих;
И зеркало, путая отраженья,
Рисует твой лик.
Стихами заткнув все дыры и трещины
Ветхого рая,
На кортике пишем: Ася – воскресшая,
Марина – морская!
Читая А.Блока
«Мне снилась осень в полусвете стекол…»
Раскрашенное в серые тона,
Седое небо безнадежно блекло,
Тихонько плача. Странные слова
Шептал мне ветер, и, раскинув руки,
Бежала я по воздуху, смеясь,
И, позабыв о горести и скуке,
Душа моя забвенью отдалась
И не вернулась, а теперь по свету
Брожу я словно странник-пилигрим,
Ведь без души не может быть поэта;
Душой и верою он должен быть храним.
В.Ж.
Завари мне кофе и купи сигареты,
Нет не важно какие, но лучше Parlament.
Мы с тобою уже проспорили лето:
Кто кого же любовью первый обманет?
Я пишу эти строки как отрывки молитвы,
Так уверенно будто бы точно знаю,
Что судьбою давно наши души слиты,
Но поверь: судьба, к сожаленью, слепая.
* * *
Наплюем на осень и полюбим друг друга
Так же страстно как любят поздней весной;
И пускай я давно уже чья-то супруга,
И ты тоже супруг, но не мой.
И мы будем скрываться под тенью каштанов,
И мечтать, что зима обойдет стороной;
И я буду от счастья немного пьяной,
Ну а ты от любви немного слепой.
А потом мы расстанемся в зимний вечер,
Обещая теперь никогда не звонить…
На скамейке заплачут замерзшие свечи –
Мы забудем любовь погасить.
* * *
Серой птицей в окно постучался вечер,
И мне снова придется бороться со мглою,
В моей комнате медленно гаснут свечи,
Я осталась одна, но еще с тобою
Этой ночью увижусь, мой тихий избранник,
«Черный пес Петербург», обитатель подвалов,
Белый парусник, ветром гонимый странник,
Принесет тебя сквозь темноту туманов.
Ты опять поведешь меня к Зимней канавке,
И опять искупаешь в звездном мерцанье
Ты подаришь мне мир, и на каменной лавке
Будем снова сидеть в безмятежном молчанье…
Ангел смерти.
Бог сказал мне, что ангел смерти
В небо смотрит моими глазами,
В черных крыльях невольник-ветер
Рвется в смертный бой с небесами.
Бог сказал мне, что Мефистофель
В море рая влил каплю ада,
Оттого мой ангельский профиль
Наделен смертоносным взглядом.
Выбирая новую жертву,
Я взглянула в глаза Богу,
И теперь душам вслед за ветром
В райский ад суждена дорога.
Я снюсь тебе страстной любовницей,
Во снах непроглядная мгла…
Сама же невестой-покойницей
Во гроб, в белый саван легла.
Напрасны страданья и поиски,
К тебе я уже не вернусь.
Пускай в твоей жизненной повести
Я белым листом окажусь.
И маленький крестик-распятие
Покажется тяжкою ношей,
Но жизни моей проклятие
Тебя уже не потревожит.
Отпевал меня вольный ветер,
И молитву шептала роса…
Помни, милый, что ангелу смерти
Ты с любовью смотрел в глаза.
* * *
В моем бокале луна с вином пополам…
Сегодня любовь на двоих в каминном зале.
Я сердце свое огню уже отдала
И наши мечты уже освятила слезами.
Сегодня любовь на двоих на полу у огня.
Мы в мире одни, мы все это сделали сами!
Заря усмехнется на нас, но зачем нам заря,
Мы ночь, словно ведьму, сжигаем своими сердцами.
Сегодня любовь на двоих, симфония сбитых дыханий.
Сегодня любовь, и луна, и вино, и ласкающий плед.
Сегодня любовь на двоих, волшебство между нами.
Сегодня любовь – волшебство, но тебя рядом нет…
* * *
Здесь зеркала глядятся в зеркала,
Здесь ассонансами наполнены аккорды,
Здесь вместо мыслей талая вода,
А вместо лиц бесчувственные морды.
Здесь водопады плачут в небеса,
Здесь сказки отражаются в реальность.
Твои глаза глядят в мои глаза,
И зеркала рассматривают дальность.
А.Д.
Была душа томления полна,
И воздух ароматом мяты полон;
И солнце теребило черный локон,
Смеялось радугой. Апрельская весна
Осточертела. Я рисую зиму
Простым карандашом на белой пене,
А кошка носом тычется в колени,
Мурлычет. Шестикрылым Серафимом
Влюбленный Питер мне диктует строчки
И заставляет вновь задуматься о вечном,
А мне так хочется сегодня быть беспечной,
Счастливой и немножечко порочной.
Санкт-Петербург – Париж.
Любовь и ненависть.
Я, словно бабочка о стекла
Бьюсь о молчание асфальта;
Весеннее солнце от горя поблекло…
Кто ты, безумная? – Я Эсмеральда.
В кровь разбиваю босые ноги
О рваные трещины Дворцовой площади;
Меня за собою в рай звали боги,
Но я ведь грешница, мне в аду проще.
Мне холодно от твоих поцелуев,
Твои признанья подобны распятью.
Мне ветер любовник, зачем тебе лгу я?
Будь счастлив, моя ведь любовь – проклятье.
Пусть светят звезды как маяки мира,
Мне хочется с ними на небе жить…
Два наших дыханья, постель и мартини –
«Бог просто устал нас любить».
«Химера с крыши НотрДам…»
Ема
Сожги меня как ведьму на костре заката,
Ведь я твоей любви жестокая убийца,
И близится неумолимо час расплаты,
И мне в лицо смеется солнце-кровопийца.
Моих волос пленяют водопады,
Ресницы сотканы из звездной пыли,
Но я химера с крыши НотрДама –
Босой танцую на твоей могиле.
Мне не нужна любовь, я королева танца,
Из-за меня готовы вспыхнуть войны,
Я не привыкла в нежности купаться
По мне, так лучше умереть от боли.
И пусть мне за грехи навеки в пекле ада
Гореть; я дерзкой музыкой - святой водой облита.
Вчера на площади соборной – Эсмеральда,
Сегодня в небесах – Аделаида
* * *
Прости меня. Растраченного счастья
Мне не вернуть.
Моя любовь без твоего участья
Уходит в путь
За вещим сном, в далекие просторы,
За облака;
Ей надоели вечные укоры.
Из далека
Мой тихий плач лишь эхом отзовется,
И серый мир
К моей судьбе спиною повернется.
Ты, мой вампир,
Прости меня за тяжкие страданья
И мрачный взгляд.
Моим стихам не нужно оправданья,
Они горят
В моем камине, но душа твердит:
«Прости меня, пожалуйста, прости…»
* * *
Твои слова, любимый, я забуду
И теплых рук твоих забуду нежность,
И нежных поцелуев сладкие минуты,
Когда лишь страсть врывалась в безмятежность.
Твои глаза, любимый, я забуду,
Твои букеты и твои признанья;
Твоих стихов бессмысленную груду
Не спрячешь между книг, как оправданье
Своей любви, прекрасной, но забытой;
И научусь по-детски верить в чудо,
Я стану дружелюбной и открытой,
Когда слова твои я позабуду.
Ю.Кузнецову
Любить случайно женщине дано,
Случайно женщине дано родиться;
Зачатой в раковине, спрятанной на дно,
Венерой из пучины волн явиться.
Случайно женщине дано рожать детей,
И плакать, поцелуй даря прощальный,
И, пронеся в душе страдания людей,
Ей умереть дано случайно…
Юрий Живаго
Мне кажется, я лишний в этом мире,
Где оказалось сказкою добро.
В моей увешанной портретами квартире
От одиночества уютно и тепло.
Я для Нее незримою помехой
Останусь до скончания веков,
Ведь в мыслях у нее раскатным эхом
Звучит бессмыслица моих стихов.
Но эта жизнь придумана не мною,
Мне говорят: я странный, фаталист,
И вновь размашистой неровной чернотою
Исписан без толку тетрадный лист.
Я не хочу писать предсмертные записки,
Жечь электричество – включать на кухне свет;
Я предпочел бы удалиться по-английски,
В один конец приобретя билет.