на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Амелия Лондон – любимица Америки.
Ноа Слоан – плохиш Америки.
Оба в прошлом юные звезды кино, да еще и бывшие возлюбленные. Когда они назначены на главные роли в предстоящем романтическом саспенс блокбастере «Грешники, похожие на нас», прежде всего им придется смириться с личными проблемами, которые разлучили их.
Когда весь мир наблюдает за ними, смогут ли они уберечь свои секреты? Ведь, в конце концов, каждый является грешником…
«Существует постоянный поток детей-актеров. Отчасти даже забавно наблюдать за тем, как новое поколение успешно справляется. Я думаю «Вы – бедняжки. Ведь оказываетесь перед необходимостью бороться с трудностями в течение долгого времени»».
~Тина Йозерс
В некоторые дни я просыпался, смотрел на себя в зеркало и видел достойного парня. Относящегося к тому типу парней, которого любая девушка пожелала бы познакомить с родителями. Они улыбнулись бы по команде, сказали бы приятные слова и отпустили бы ее на свидание. Парень, который мог заняться любовью, а не просто трахнуться.
Сегодня не такой день.
Сегодня я был тем же самым прежним сукиным сыном, как и всегда. Я отношусь к тому типу парней, к которому отцы боятся до смерти подпускать своих дочерей, поскольку, скорее всего, они окажутся в том же положение, что и эта администраторша. С юбкой, задранной до талии, с трусиками, брошенными где-нибудь на голубом мраморном полу туалета и с задницей, прижатой к стенке кабинки, в то время как я толкаюсь все глубже и интенсивнее в ее пульсирующую киску.
– Ох… ох… давай же! – ее губы приоткрылись, а глаза закрылись от наслаждения, когда она ухватилась за верхнюю часть кабинки.
Услышав вздохи и шепот по другую сторону кабинки, я усмехнулся и безжалостно толкнулся в нее, крепко сжав ее бедра, отчего, знаю, скорее всего останутся синяки. Наклонившись вперед, я поцеловал ее в губы. Мой язык проскользнул в ее рот, еще больше пробуя ее на вкус. Она тяжело задышала напротив моих губ, потянув мои волосы и вцепившись в меня, поскольку все ее тело задрожало.
Чтобы достигнуть пика, мне потребовался еще один глубокий толчок, и я наконец-то кончил, отчего удовольствие пронеслось по всему моему телу.
– Ох…Боже… Мой, – удалось ей вымолвить между вдохами.
Как только я вышел из нее и отпустил ее бедра, ее ноги подогнулись. Она облокотилась на стену, чтобы собраться с силами, в то время как я стянул презерватив, смыл его и начал приводить себя в порядок.
– Ты был…
– Спасибо, не против подвинуться? – я кивнул на дверь, которую она прямо сейчас блокировала.
Ее карие глаза расширились, словно она потрясена. Мне совсем не хотелось вести беседу о том, каким великолепным я был в туалетной кабинке.
– Ох, да, конечно, – она быстро отошла и попыталась поправить свою юбку, но ни при каких условиях я не желал иметь дело со слезами. Достав бумажник из заднего кармана, я вытащил двести долларов и протянул ей.
Ее лицо стало ярко-красным. – Я не…
– Меган, – я прочитал ее имя на бейдже. – Я не стану делать выводы на твой счет.
Фактически я вообще никогда не задумаюсь о ней снова.
Поместив деньги ей в лифчик, я открыл кабинку и вышел, увидев свои собственные зелено-голубые глаза в отражении зеркала. Отведя взгляд, я направился к двери, как вдруг она обратилась ко мне.
– Подожди… могу я, по крайней мере, получить твой автограф?
Немного развернувшись, я ухмыльнулся и кивнул головой в направлении ее бедер. – У тебя он уже есть.
Опять ее лицо покраснело. Не сказав больше ни слова, я вышел. Конечно же, не только мой телохранитель ждал меня, но еще и Остин, мой агент и менеджер. Остин намного ниже средне статического человека, имеет нос с горбинкой и темные волосы с проседью. Он также годится мне в отцы. Остин уставился на меня, скрестив руки на груди. Прежде чем он успел заговорить, дверь позади меня открылась. Она замерла на мгновение, позволив моему телохранителю выйти вперед. Между нами оказалась стена в виде мышечной массы в сто десять килограммов. Она не промолвила ни слова, развернулась и умчалась по коридору, вероятно, выполнять свою работу.
– Доволен? – Остин нахмурился.
Никогда.
– Я буду в машине…
– Продюсер попросил приехать нас, поскольку желает лично предложить тебе роль в этом фильме, Ноа.
– Мне плевать, – сказал я. Засунув руку в карман пиджака, я вытащил сигарету и направился к выходу по красной ковровой дорожке. Уже почти полночь, и я нахожусь в одном из самых престижных отелей Голливуда. Можно было бы подумать, что, по крайней мере, здесь, мне не придется иметь дело с фанатами. Но как только я вышел, то сразу же отчетливо услышал их.
– Боже мой! Это Ноа Слоан?
– Не может быть? Где?
– Он так чертовски сексуален.
– Когда он вышел из центра реабилитации?
– Он был в центре реабилитации?
Дэниэл, мой телохранитель, протянул мне наушники, но я отказался от них.
Кого, черт возьми, волнует, что они думают?
Игнорировать их очень просто. Я лишь продолжал смотреть вперед, и вскоре всё и каждый отошли на второй план… как и всегда.
Ветер пронесся через меня, когда я вышел на улицу к ожидающему автомобилю. Меня сразу ослепли вспышки фотокамер.
– Ноа, какие наркотики ты принимал?
– Ноа, теперь ты чист?
– Ноа, правда ли, что тебе предъявляют иск?
– Ноа…
Дэниэл оттолкнул их при помощи своего тела, чтобы открыть мне дверь, после чего я скользнул внутрь на черные кожаные сиденья. Открыв окно с тонированными стеклами лишь немного, я зажег сигарету и заполнил легкие никотином, прежде чем выпустил дым через нос, облокотившись на сиденье. Затворы камер щелкали, в то время как Остин сел на переднее сиденье, хлопнув дверью. Мне не пришлось долго ждать его нотаций.
– Ты вышел из реабилитационного центра только сегодня утром. Ты хоть представляешь, как сложно заполучить какой-либо контракт, не говоря уже о встрече с гребаным продюсером, Ноа? Ты самый своевольный человек, которого я когда-либо встречал! С образом плохиша мы всегда сможем работать. Но я хотел попытаться изменить представление о тебе прежде, чем ты пошел и начал трахаться с администраторшей в туалете отеля. Она, вероятно, открыла свой проклятый рот, чтобы разболтать каждому человеку с ушами. Что не так с тобой?
Хороший вопрос. Возможно, все дело в этом городе. Чем дольше я нахожусь здесь, тем хуже чувствую себя, но как ни странно, я не уверен, что где угодно лучше, чем тут. Чем занимаются нормальные люди из нормальных городов?
Я играю роли в течение двадцати лет. Сейчас мне всего двадцать семь. Мое детство прошло в перемещениях с одной съемочной площадки на другую. Не существовало никаких правил, никаких ограничений, и я мог получить все, что пожелаю, как только просил. Я был милым, привлекательным Ноа Слоаном в «Правилах Матери», когда мне было семь лет, а затем в «Ребенок гений» в двенадцать. В тринадцать я выиграл свой первый «Оскар». В пятнадцать был подростком сердцеедом номер один в Америке, а в семнадцать, когда меня поймали на «измене» по отношению к моей тогдашней девушке, коллеге юной звезде Амелии Лондон, я стал новым плохишом Голливуда в ту же ночь. Тот ярлык стал все больше приемлем ко мне, чем старше я становился. Но мне все равно. Так, может, проблема во мне? Только во мне.
– Ноа!
– Что? Черт побери, что опять? – огрызнулся я, наконец-то обратив внимание на Остина, который прямо сейчас держит толстый сценарий перед моим лицом.
– Когда я говорю «у тебя нет предложений», Ноа, я подразумеваю, что у тебя нет предложений, если ты не снимешься в этом фильме. Так спроси себя: ты действительно хочешь перестать сниматься? Если да, то не утруждай себя его прочтением. Я дам продюсеру знать, – ответил он, бросив сценарий на сиденье рядом со мной.
Перестать сниматься? Как будто это на самом деле так легко. Если бы я не играл в кино, кем бы я был? Чем больше я задумываюсь об этом вопросе, тем меньше мне нравится ответ на него.
Я был бы никем. Если бы я не играл в кино, я был бы никем. Это же так просто.
Протянув руку, я поднял сценарий и прочел название.
«Грешники, похожие на нас».
В этом фильме я смогу сыграть.
Я – эгоистка.
Я – лгунья.
Я инфантильна.
Такое ощущение, словно моя жизнь выходит из-под контролякаждый божий день.
Я –юная звезда. Дни рождения всегда значили нечто совсем иное для меня. Для нормальных людей взросление ассоциируется с чем-то хорошим. У шестнадцатилетних – с выживанием в старшей школе и обучением вождению. Восемнадцатилетние – для многих означает стать взрослым, а в двадцать один – ты уже законно имеешь право напиваться. Все эти этапы жизни для нормальных людей, но я не вхожу в их число. Впервые я пошла в старшую школу в девять лет, сыграв главную роль в телевизионном сериале «Ребенок гений». Я училась водить на площадке во время съемок «Королей улиц», когда мне было четырнадцать. И первый раз я напилась в Мексике в пятнадцать лет, но это произошло из-за несчастного случая на съемочной площадке. Это было незаконно, но никого не потревожил этот факт.
Всю свою жизнь я метаюсь с одной съемочной площадки на другую, воспринимаемая в роли милой восхитительной любимицы Америки – Амелии Лондон. Но сегодня наступил мой двадцать пятый день рождения, я уже на полпути к тридцатилетию. Теперь я официально слишком стара, чтобы называться «милашкой», и в придачу ко всему моей карьере грозит фееричный конец, если я не предприму что-то кардинальное. По крайней мере, именно это продолжает твердить мне мой агент.
– Амелия, Амелия? – мой двадцатилетний агент, Оливер Коул, который, клянусь своей жизнью, выглядит в точности, как Хью Джекман в своих очках в тонкой оправе и с пирсингом в левом ухе, щелкает своими бледными пальцами перед моим лицом.
– Прости, я задумалась, – тяжело вздохнула я, откинувшись на спинку его офисного кресла и взяв сценарий в руки.
– Знаю, – он обошел свой стол и встал передо мной, – это огромный шаг. Если ты снимешься в этом фильме, то никто больше не будет воспринимать тебя, как лапочку Амелию. Это также означает, что если ты облажаешься, то сожжёшь последний мост, на котором до сих пор держишься.
– Спасибо, Олли, – сказала я с сарказмом. Я всегда могу быть уверенной, что он скажет мне правду. Никто больше не решается.
– Я серьезно, Амелия. Этот фильм совсем другой. Жестокий, порочный, экстравагантный…
– Я понимаю, черт побери. Тебе больше нет необходимости назойливо докучать мне, – я нахмурилась, перелистывая страницы.
Первая строчка сценария, привлекшая мое внимание, гласила: «Дэймон привязывает руки Блэр к кровати, а затем принимается прокладывать поцелуи вдоль ее тела к груди».
– Ты уверен, что это не порно? – спросила я, представив развернувшуюся сцену.
Олли подошел к столу, взял красную книгу и вручил ее мне. – Он будет сниматься по этому серийному роману «Грешники, похожие на нас». Первая книга занимала первое место в рейтинге на протяжении тридцати двух недель, и поклонники безумно желали фильм. MidnightEmpireStudios просто приобрела права на экранизацию. Он станет обожаемым, Амелия. Вспомни «Сумерки», «Голодные игры», «Пятьдесят оттенков» … это твой золотой билет, если ты получишь эту роль.
– Если? – я нахмурилась. Я скучаю по тем дням, когда режиссеры были готовы на все только ради того, чтобы я согласилась произнести несколько реплик в их фильмах. Такое ощущение, словно я новичок в этом деле. Мое имя теперь почти ничего не значит. Порой, даже совсем ничего.
– Если, – он кивнул, скрестив руки. – Режиссер и я давно знакомы. Мне удалось продвинуть твое имя в вверх списка. Они устроят твое прослушивание прежде, чем рассмотрят другие кандидатуры, так что ты должна заинтересовать их.
Как?
Я никогда не играла сексуальные и порочные роли.
– Возможно, – прошептала я, взглянув на сценарий, – возможно, пришло время мне просто сделать перерыв? Я могу поступить в колледж и…
– И постоянно люди станут подходить к тебе и спрашивать «а ты не та девушка из сериала «Ребенок гений »?» или «где ты снималась в последнее время?». Либо так, либо ты станешь довольствоваться заурядными комедийными сериалами. Или, еще хуже, ты появишься в телепередаче «Где они теперь?», возможно, люди поаплодируют тебе за то, что у тебя пока еще не случился нервный срыв. Еслитыименноэтогохочешь, толькоскажи…
– Нет! – я чуть ли не вскочила со своего места. – Я поработаю над этим. Я справлюсь. Когда прослушивание?
– Сегодня в четыре.
– Олли! – час? За такое короткое время мне придется стать сексуальной лисицей? Он сошел с ума?
– Амелия, это самая сексуальная книга года. У этого фильма уже 2,6 миллиона фанатов, а еще нет даже списка актеров. Люди так воодушевлены, что книга «Грешники похожие на нас» набирает еще большую популярность с тех пор, как объявили об экранизации. Ты понимаешь? Этот поезд не станет никого ждать.
– Я приду, – понятия не имею, как справлюсь, но хочу попробовать. – Есть что-нибудь еще, что мне нужно знать?
Он замолчал, и я знаю этот взгляд.
– Это же не касается моей матери, да? Поскольку, Олли, я не собираюсь платить ей еще…
– Нет, мужская роль уже утверждена.
Иисус, они действительно не медлят с этим фильмом. – Итак, кто это? Надеюсь, что это Брэдли…
– Ноа Слоан.
– Боже, черт тебя побери, – простонала я, прижав ладонь ко лбу.
– Следи за языком, – сказал он, и я переборола желание показать ему средний палец. Любимица Америки, Амелия Лондон, не сквернословит. Она не устраивает вечеринки и не попадает в неприятности. Она относится к «хорошим». Или, по крайней мере, именно такой образ ассоциируется со мной у людей, но уже несколько дней у меня имеется ярое желание сказать «да пошло оно все к черту, мужик».
– Знаю, что тебя и Ноа Слоана связывает прошлое…
– Это еще мягко сказано, – усмехнулась я. – Разве он не вышел из реабилитационного центра всего три недели назад? И все же он по-прежнему тратит больше времени на вечеринки, чем на съемки в кино. Как он получил эту роль?
Олли ничего не сказал, подняв свой планшет, он показал мне онлайн-голосование. Заголовок над ним гласил «Кто, по вашему мнению, подходит на роль Дэймона Шоу?». У профиля Ноа было восемьдесят девять процентов из более, чем двух миллионов голосов.
– Этот фильм полностью основан на привлечении всеобщего внимания и воплощении фантазий. Фактически репутация Ноа сыграла ему на руку. Так что неважно, насколько сильную неприязнь ты испытываешь к нему, просто не придавай этому значения.
Все думали, что Ноа Слоан грешен, потрясающе сексуален и Божий дар для женщин с его темно-каштановыми волосами и ослепительными глазами. Но когда я увидела его фото, то вспомнила парня, разбившего мое сердце на тысячу маленьких осколков, словно это пустяк. Мы провели наше детство, играя брата и сестру в «Ребенок гений» прежде, чем его герой вынужден был «переехать», когда наши «родители» развелись. Существовало множество причин для такого поворота сюжета, но ходили слухи, что его настоящий отец и режиссер не поладили. Позже мы начали встречаться с ним в подростковом возрасте, но это продлилось всего несколько месяцев прежде, чем он изменил мне… публично.
Мой первый поцелуй? С Ноа.
Мой первый раз? С Ноа.
Впервые разбитое сердце? Ноа.
А теперь и это?
Я сыта им по горло. Если бы я больше никогда не увидела его лицо, мне было бы плевать.
– Этот фильм достаточно хорош для двух юных звезд, пытающихся вернуться? – пробормотала я больше себе, чем ему.
Оставаясь верным своим принципам, он сказал мне правду – Лучше пусть так и будет, поскольку в противном случае ты в пролете.
– Я собираюсь прочесть этот сценарий, как можно быстрее, прежде чем ты растерзаешь все, что осталось от моего эго, – я встала, схватив свою сумочку от «Шанель». – Где прослушивание? В киностудии MidnightEmpire?
– Да. Водитель уже ждет тебя, – он откинулся на спинку кресла и набрал его номер.
– Честно, Олли, ему не обязательно подъезжать к запасному выходу. Не похоже, что папарацци поджидают меня…
– Я знаю, что одна из участниц телешоу «Семейство Кардашьян» находится здесь, нам не нужно, чтобы тебя сфотографировали, выходящей с ними. Мы должны защитить твой образ хорошей девочки, пока ты не заполучишь эту роль.
Вот так запросто, я наблюдаю, как последние клочья моей гордости и эго сгорают дотла. Я выиграла премию «Оскар» в четырнадцать. У меня как минимум три десятка экранизаций за плечами. И Кардашьян важнее, чем я. Ты, черт побери, издеваешься?
– Пожелай мне удачи, – пробормотала я, выйдя из комнаты. Я не могу позволить себе потерять самообладание.
Водитель уже ожидает. Направляясь к нему, я нацепила улыбку на лицо для тех, кто посмотрел в мою сторону. Я играю роль хорошей девочки с того дня, как мне исполнилось восемнадцать. Такое чувство, словно все ждут того момента, когда я лишусь рассудка или оторвусь по полной на какой-нибудь вечеринке, но честно говоря, у меня нет времени на это. Олли продолжает предупреждать меня, что конец моей карьере совсем близко, поэтому большую часть своего времени я пытаюсь заполучить любую подходящую для меня роль. Если же я не занималась этим, то отдыхала дома. У меня скучная жизнь. Это кажется невероятным для некоторых людей, но правда заключается в том, что моя версия веселого времяпровождения, так это находиться без лифчика, сидя в штанах и смотреть канал «Netflix», питаясь как беременная женщина, а затем я реву оттого, что съела так чертовски много.
– Спасибо, – сказала я, когда водитель открыл дверь «мерседеса» для меня. Сев на заднее сиденье, я скинула туфли от Джимми Чу, пошевелила пальцами ног и открыла сценарий.
Грешники, похожие на нас.
История сосредоточена на двух криминальных любовниках, Дэймоне Шоу и Блэр Хоторн, которые, в свою очередь, являются мошенниками и ворами мирового уровня. Они получают все, что пожелают каждый раз, включая друг друга. Воровство для Дэймона и Блэр похоже на прелюдию. Они постоянно сражаются друг с другом, как физически, так и эмоционально. В итоге заканчивается все тем, что они оба довольствуются своими расхождениями во мнениях в разнообразных сексуальных деяниях, многие из которых вовлекают Дэймона связывать Блэр. Они были некой испорченной парой, и у них миллионы читателей, беспрекословно сходящих по ним с ума. Блэр Хоторн смелая, сексуальная и опасная, да вдобавок ко всему, она любит доминировать.
Так что она совсем не похожа на меня.
Я вовсе не невзрачна, но и не Афродита. Я располагаюсь в золотой середине под названием «приемлемо». Я перекрасила свои русые волосы в почти черный цвет, но мои глаза все такие же голубые, как океан. Моя отличительная особенность, так это несколько веснушек на кончике носа. Чем больше сценария я прочитываю, тем больше задаюсь вопросом: «как, черт возьми, собираюсь сыграть эту роль?».
Закрыв глаза, я стараюсь не думать о том факте, что единственные возможные сценарии, поджидающие меня, так это от студии «ABC Family» под названием «Пуститься во все тяжкие с семьей» или еще более оскорбительное, например, реалити-шоу обо мне и моей матери.
Я предпочту умереть.
– Мисс Лондон, мы приехали, – сказал мне водитель, когда медленно остановился перед стеклянным зданием, расположенным в центре города.
– Спасибо, я не скоро вернусь, – я надела каблуки, схватила сумочку и вышла. В Лос-Анджелесе так жарко, что, как только я оказалась на улице, клянусь, у меня появилось такое ощущение, словно моя кожа плавится.
– Чем могу помочь? – спросил портье, когда я ступила на отполированный пол. В центре располагаются буквы «MES».
– Амелия Лондон к… – я взглянула на сценарий, – … DavidZaneandCompany.
Портьеулыбнулсямне.
– Амелия Лондон? Я раньше смотрел «Ребенок гений» и «Заколдованная» все время. Я – огромный фанат.
– Спасибо! – сказала я бодро. «Заколдованная» – это сериал, в котором в подростковом возрасте я сыграла ведьму. Я ненавидела те времена сильнее, чем могу объяснить. – Так куда мне идти?
– Двадцатый этаж, третья дверь направо.
Кивнув, я взглянула на часы и направилась в сторону лифтов. У меня в запасе еще двадцать минут, но я предпочитаю прийти пораньше.
– Придержите дверь! – выкрикнула я, торопясь к лифту. Я заметила, что человек внутри него нажимает на кнопку снова и снова, пытаясь заставить его закрыться.
Придурок!
Быстро подбежав, я просунула сумку между закрывающимися дверьми и сразу же пожалела об этом. Лучше бы лифт уехал. У меня еще было время. Но когда двери открылись, то прислоняющийся к стене лифта человек с солнцезащитными очками на глазах и одетый в темные джинсы и рубашку, рукава которой закатаны до локтей, был никем иным, как Ноа, черт побери, Слоаном.
Дерьмо.
– Дождись следующего, детка. Я ничего не подпишу, – сказал он, уткнувшись в свой телефон, даже не удосужившись взглянуть на меня.
– Прекрасно. В любом случае я не желаю ничего твоего, Ноа, – ответила я, войдя в лифт.
Он снял солнцезащитные очки и наклонил голову набок, его взгляд проблуждал по моему телу, а затем сконцентрировался обратно на лице.
– Амелия? – его глаза расширились, и злорадная ухмылка растянулась на его лице. – Амелия Лондон? Когда у тебя появились такие сиськи?
– Да пош… после того, как я бросила тебя, – сказала я сквозь стиснутые зубы, скрестив руки на груди.
Он рассмеялся. – Ты бросила меня? Именно этим ты себя успокаиваешь? Нет проблем, если это помогает тебе спать по ночам.
Закатив глаза и развернувшись, я нажалана кнопку еще несколько раз, но все равно чувствую его пристальный взгляд на себе.
– Я знаю, что я симпатичная. Тебе следует прекратить пялиться.
– Твое эго все так же не убавилось. Я не пялюсь. Я просто ошеломлен. Думал, ты покинула Голливуд.
Я намертво позабыта людьми. Прекратите напоминать мне об этом. Господи!
– Нет. Я снималась для независимых телекомпаний.
Он не выглядит впечатленным. – Почему ты здесь?
– Ради фильма.
– Очевидно. Какого фильма?
На мгновение я задумалась о том, чтобы не говорить ему, но в этом вовсе нет смысла. Он все равно рано или поздно узнает, даже если я не получу роль.
– «Грешники, похожие на нас».
– Нет, серьезно, что за фильм? – спросил он, словно ему даже на долю секунды не пришла в голову такая мысль.
Я приподняла сценарий. – Грешники. Похожие. На. Нас.
– Ты же не серьезно, – засмеялся он, взяв сценарий у меня из рук. – Ни при каких условиях, ты не сможешь сыграть Блэр Хоторн.
–А почему нет? Ты же получил роль Дэймона Шоу, да?
– Плохой парень, играющий роль плохого парня, в этом нет ничего удивительного. А вот ты… – он вышел, как только двери лифта открылись на моем этаже.
– Ты – Амелия Лондон, – он нахмурился, протянув мне сценарий, когда мы подошли к дверям. – Милашка Амелия. У тебя нет шансов. У тебя получится ругаться, но ты хоть знаешь, что тебе придется сниматься голой? Кроме того, у тебя всегда был чертовски скверный характер. Избавь себя от стресса. Я слышал, что Фриман работает над романтической комедией. Тебе следует попробовать у него.
Он открыл дверь в кастинговую комнату, отдал мне сценарий и закрыл ее прямо перед моим носом.
Я стояла неподвижно в шоке всего пару секунд, после чего ухватилась за ручку двери с такой яростью, что у меня появилось желание вообще сорвать ее с петель. Он отошел лишьна несколько шагов, и я бросила свои вещи около двери, сняла туфлю и бросила ее ему в спину.
Я промазала.
– У меня появился характер, сукин, ты, сын, поскольку ты поставил себе цель взбесить меня, когда мы были молоды!
Он обернулся, широко распахнув глаза. – Ты только что бросила туфлю в меня?
– Скажи спасибо, что это просто туфля! Что заставляет тебя думать, что я не смогу сыграть эту роль? Думаешь, я не смогу обнажиться? – я сорвала с себя блузку и бросила ее на пол, после чего последовал и лифчик. Я стою перед ним, и мои соски мгновенно среагировали на холодный воздух в офисе. – Кожа –это всего лишь кожа. Я занимаюсь этим почти два десятилетия, и я ничего не боюсь, меньше всего твою второсортную актерскую задницу.
Его челюсть сжалась, и он направился ко мне, не остановившись до тех пор, пока моя спина не оказалась прижата к стене.
– Второсортный актер?
– Ты слышал меня, – я противостояла ему. – Второсортный. Единственная причина, по которой ты получил эту роль, состоит в том, что люди заблуждаются на твой счет, поскольку ты привлекательный.
Его ноздри раздулись, а взгляд пробежался по моему телу еще раз. Он так пристально уставился на меня, что мне захотелось отвести взгляд. Несмотря на холодный воздух, моя кожа ощущается разгоряченной.
– Ладно, – он нахмурился, – Хочешь сыграть эту роль? Хорошо, прямо здесь и сейчас. Будь Блэр.
– Что?
Он не стал распаляться на объяснения и начал произносить слова из роли.
–«Ты снова потеряла голову, Блэр. Ты всегда прыгаешь в омут с головой, а затем расстраиваешься, когда все идет не по-твоему. Когда же ты, черт побери, вырастешь?».
Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, откуда эти слова, и я заметила, как он уже махнул рукой на меня, отстраняясь.
– «Да пошел ты», – я усмехнулась ему в лицо. – «Великий всемогущий Дэймон Шоу взбешен тем, что я не следую его правилам. Но дело в том, что я никогда не собираюсь становиться твоим домашним питомцем. Я не буду всегда делать то, что ты пожелаешь. Моя жизнь не вращается вокруг тебя!»
– «Продолжай отталкивать меня, Блэр! Вымещай все свои скрытые чертовы комплексы на меня! Возможно, это заставит тебя почувствовать себя лучше?
–«Комплексы?» – засмеялась я. – «Давай не будем притворяться, что это я та, кто разрушен изнутри, Дэймон. Скажи мне, почему ты испытываешь потребность связать меня и удерживать на месте каждый раз, как только я отвернусь от тебя. Я скажу тебе: потому что ты боишься, что я уйду, точно так же, как твоя мать и отец. Люди всегда бросают тебя»
Он замер, отступил назад и наклонился, чтобы поднять мою блузку. Этотжест впервые напомнил мне о том, что я нахожусь голой по пояс перед ним, с тех пор как сняла ее.
– «Ты права», – прошептал он, надевая блузку на меня через голову. Без лифчика мои соски торчат. – «Ты все, что у меня есть, Блэр. Я так люблю тебя, что готов умереть за тебя, убить за тебя. Но ты не можешь продолжать винить меня в том, что произошло не по моей вине. Я не могу исправить это».
Он обхватил рукой мою щеку, и большим пальцем начал выводить круги на ней. – «И не притворяйся, что не знаешь причину, по которой я связываю тебя, ведь суть в том, что тебе просто нравится быть связанной.»
Мы уставились друг на друга. Он находится слишком близко ко мне, и я не могу сделать этого с ним прямо сейчас. Когда он наклонился для поцелуя, я ударила его со всей силой по лицу, не побеспокоившись о том, как сильно зажжет мои пальцы.
– В твоих мечтах. Ты не мой Дэймон. Ты всегда будешь моим гребаным бывшим, Ноа, – сказала я, схватив свои вещи с пола и открыв дверь. Я сделала примерно два шага, после чего поняла, что мне не хватает одной чертовой туфли. Не просто туфли, а туфли за тысячу долларов.
Черт.
Вдобавок ко всему, я полностью потеряла самообладание! Я даже не помню, кто еще находился в комнате! После той сцены я не могу вернуться туда. Я продолжаю идти, прихрамывая, пока не замечаю на себе странные взгляды нескольких человек, после чего снимаю обувь и мчусь к лифту. Я упустила свой шанс. Сколько времени для этого потребовалось? Пять минут с Ноа, и я уже веду себя, как сумасшедшая. Каждый раз, когда он рядом, даже когда мы были детьми, я теряю свой рассудок.
Что не так со мной?
– Подождите! – кто-то выкрикнул, когда двери лифта начали закрываться. Моим первым желанием было нажать на кнопку «закрыть двери», но я не хочу походить на него. Так что я вытерла напрашивающиеся слезы в уголках глаз и нажала на кнопку «открыть двери».
– Мисс Лондон, поздравляю, – какая-то женщина с рыжими волосами подошла ко мне с моей туфлей в руках. Уже только за это мне захотелось расцеловать ее.
– Поздравляете? – нерешительно спросила я.
– Режиссер попросил передать вам, что роль ваша. Мы хотим, чтобы вы сыграли Блэр Хоторн. Мы свяжемся с вашим агентом утром. Мы планируем объявить об этом к концу недели, так что будьте готовы. Все будет происходить быстро. Ваша жизнь кардинально изменится. Фанаты этого фильма… мягко говоря, пристально следят за происходящим, – она улыбается и машет мне на прощание, уходя.
Двери закрылись, и я стою внутри лифта, ошеломленная. И внезапно меня осенило: Ноа и я на протяжении всего следующего года будем играть влюбленных.
Подняв руку, я приложила ее к груди. Мое сердце до сих пор неистово колотится, а мы еще даже не начали.
Прошло всего три дня с тех пор, как объявили список актеров, и сказать, что люди отнеслись к этому чересчур серьезно, довольно-таки огромное преуменьшение.
Это не наша Блэр Хоторн! Подпишите данную петицию, чтобы повлиять на выбор MidnightEmpire! Не поганьте наш фильм, приняв на главную роль эту случайно выбранную юную звезду! Блэр – наша всемогущая героиня. Ребята, не позволим, чтобы она предстала в образе этой актрисы. Подпишите петицию прямо сейчас! РЕБЯТА, МЫМОЖЕМ СДЕЛАТЬ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!
Под заголовком было мое имя и худшая фотография, которую они только смогли отыскать, на ней я в очках с вьющимися волосами. Фото было перечеркнуто, и уже набралось десять тысяч подписей. Прекрасно понимаю, что мне не следует прокручивать до раздела комментариев, но все же не смогла устоять.
– Она так чертовски уродлива.
– Я ничего не имею против нее, просто Амелия смахивает больше на вашу старшую сестру… я вообще не могу представить ее в этом фильме.
– Она даже не умеет играть! Она была милой, когда была моложе. Но сейчас весь ее репертуар полный отстой.
– Боже мой, я очень сильно смеялась при виде ее серьезного лица в фильме «Омут».
– Она до сих пор снимается в фильмах?
– Я очень надеюсь, что они пересмотрят состав актеров, иначе буду очень расстроена.
– Предоставьте шанс Голливуду облажаться.
– Она, вероятно, получила эту работу благодаря своей матери.
– Неужели никто не замечает, какая она толстая? На некоторых фотография она выглядит так, словно скоро родит.
– Эй, по крайней мере, нам повезло с Ноа! Он прекрасно впишется в роль Дэймона. Я завожусь даже просто при мысли об этом.
Резко закрыв экран ноутбука, я отодвинула его в сторону и встала с кровати. Мне хочется закричать. Все мое тело затрясло от гнева и разочарования. А затем я замерла, когда увидела пакет попкорна, который собиралась съесть. Схватив его, я помчалась из своей комнаты вниз по лестнице на кухню, после чего разорвала его и выбросила все содержимое в мусорное ведро.
– Она толстая.
– Она выглядит, как беременная!
– Такая толстая.
Несмотря ни на что, я не могу выкинуть эти слова из головы. Подойдя к холодильнику, я открыла его и приготовилась выкинуть все жирное, но поняла, что мне совсем нечего выбрасывать. Салаты, вода, супы и морепродукты, приготовленные моим поваром чуть ранее и вернувшимся в особняк матери… попкорн был моим единственным лакомством.
– Что с тобой такое, Амелия? – пробубнила я себе под нос, закрыв дверь холодильника и скатившись на пол.
Я не толстая.
Я могу сыграть в фильме.
И моя мать не способствовала получению этой роли.
Знаю, что, не увидев те комментарии, все равно эти слова действовали бы мне на нервы. Я все еще жду того момента, когда «ужесточусь» к такому типу критики. Но это все никак не происходит. Если я съела салат, и кто-то умудрился заснять это на камеру, то заголовки газет гласят, что я переживаю по поводу своего веса. Если же я съем гамбургер – то не слежу за собой. Все это полный отстой. И это уже за гранью разумного, но все же такова моя жизнь.
Как раз тогда, когда я подумала, что вечер не может стать еще хуже, я услышала звонок в дверь, а затем и голос, который мне меньше всего хотелось слышать в данный момент.
– Амелия!
Ох, нет… Нет. Нет. Нет.
Я медленно приподнялась и поползла на коленях, чтобы взглянуть на уже открываемую дверь из-за кухонного островка.
Кто, черт побери, дал ей ключ?
– Амелия, милая, ты же еще не спишь…
Глубоко вздохнув, я поднялась с пола и выпрямилась. – Я тут, мама.
– А вот и моя новая суперзвезда! – она каким-то образом сумела улыбнуться, несмотря насразу бросающуюся в глаза недавнюю инъекцию ботокса. Она подбежала ко мне, обняла меня и начала подпрыгивать на месте. – Я прилетела сразу же, как только узнала. Почему ты не позвонила мне, милая? Это грандиозное событие! Конечно же не настолько, как когда сам Спилберг предложил мне главную роль в фильме «Зверь внутри», но все же!
– Мама, я не могу дышать.
– Ох, прости. У тебя есть вино? Мы должны отпраздновать! – она отпустила меня и направилась к холодильнику. – Так…
Я перестаю слушать ее в это же мгновение. Моя мать, Эстер Лондон – четырехкратная обладательница«Оскара», двукратная победительница премии «Тони», и трижды разведена… и довольно долго была легендой старого доброго Голливуда. Она была известна, как роковая женщина с пользующимися неизменным успехом голубыми глазами и темными волосами, которые теперь превратились в яркий белый цвет благодаря возрасту и упаковке краски для волос. Между ее неудавшимися браками, плохим управлением капитала и любовью к более прекрасным вещам в жизни, она разорилась примерно в то же время, когда я начала сниматься. С тех пор я была ее дочерью, психотерапевтом, и самое главное, я стала ее банкоматом. Чтобы отплатить мне за мой тяжкий труд, она удочерила двух младших сестер ради меня: одну из Южной Кореи, Мэйко, а другую из Нигерии, Антигону. У них у обеих скоро начнется новый учебный год в Стэнфорде, но уверена, она им даже не звонит, пока ей что-нибудь не понадобится. Я люблю их обеих, но иногда задаюсь вопросом, почему мама даже не удосуживается поинтересоваться их жизнью. Теперь мы видимся чаще, нежели, когда были детьми, поскольку тогда я всегда пропадала на съемках.
– Амелия. Амелия?
– Что? Прости, – сказала я, убрав прядь волос за ухо.
Она взглянула на меня и приложила руку к моему лбу, держа бокал в другой руке. – Ты выглядишь бледной. Амелия, клянусь, тебе лучше не болеть. Только не сейчас!
– Я в порядке, мама, – я убрала ее руку с головы. – Просто не ожидала, что ты так скоро вернешься. Что случилось с Клеманом и побегом в Париж?
– Ах, – она закатила глаза и направилась к дивану. – Кому нужны мужчины, когда моя дочь планирует сыграть выдающуюся роль?
Для меня это вроде тайного кода «он бросил меня».
– Мама, это едва ли моя выдающаяся роль…
– Все говорят об этом. Где сценарий? Я могу порепетировать с тобой слова, как и в старые добрые времена. Ох! Я слышала, что ты работаешь с тем сексуальным Ноа Слоаном? Разве вы не ненавидели друг друга, когда были детьми? Когда у тебя рейс? Фильм же не снимается в Лос-Анджелесе? Ты убедилась, что обработала все воском? Я знаю одну превосходную вьетнамку… благодаря ей ты снова будешь выглядеть, как десятилетний ребенок…
– МАМА! – заорала я, вскинув руки. Я уже на пределе. – Притормози. У меня все обработано. Рейс рано утром, так что, пожалуйста, дай мне немного свободы. Если мне что-нибудь понадобится, то я попрошу. Обещаю.
Она нахм
|
| Поделиться: |
Поиск по сайту
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-03-19 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных