Впервые норманнская теория происхождения русского государства появилась в шведской историографии XVII в. и была связана с притязаниями Швеции на господство в Балтийском регионе, чему противостояла Россия. Об этом в 1614–1615 гг. заявил шведский историк Петр Петрей. И в конце Смутного времени, при заключении Столбовского мира в 1617 г. была составлена «Записка» к переговорам шведов и новгородского посольства по поводу территориального вопроса. В ней шведы обосновывали свои территориальные притязания так: «Новгородцы знают из своей истории, что у них некогда был великий князь из Швеции по имени Рюрик, и было это до подчинения Москве».
Суть классической норманнской теории: в IX в. произошло завоевание территории северо-восточных славян, и результатом этого завоевания стало образование государства Киевская Русь. А отрывок в ПВЛ является приукрашенным рассказом. Именно так было воспринято сообщение «Повести временных лет» Иоганном Готфридом Байером и Герардом Фридрихом Миллером, двумя немецкими учеными, приглашенными Петром I для работы в Санкт-Петербург в 1724 г.
Иоганн Готфрид Байер приехал в Россию в 1726 г. Это был крупный ученый – филолог, лингвист, историк и археолог, неутомимый труженик: за двенадцать лет пребывания в России он написал несколько больших книг и множество статей на самые разнообразные темы (преимущественно древней истории). По сути, именно Байер явился основоположником российской исторической науки. Он отличался колоссальной начитанностью, его память хранила множество фактов, почерпнутых из литературы самого различного происхождения, и всю эту поистине огромную эрудицию он старался использовать для решения интересовавших его историко-филологических или археологических проблем. Разумеется, не все его выводы выглядят убедительными с позиций современной науки. Однако, при всей наивности или прямолинейности некоторых его лингвистических и исторических заключений (в первую очередь, конечно. по части русских древностей), нельзя отрицать того очевидного факта, что для своего времени это был крупный, выдающийся ученый.
Герард Фридрих Миллер назывался дореволюционными историками «отцом русской исторической науки». Он первый начал заниматься археографией – сбором и введением в научный оборот древнерусских летописей. Он собрал и перевел более 900 наименований исторических бумаг. Миллер великолепно владел русским языком, много путешествовал по России, прожил в Сибири 10 лет (1733–1343). Именно ему было поручено привести в порядок Архив Коллегии иностранных дел, с чем он успешно справился и долгие годы бил его бессменным хранителем. По мнению Ключевского, после Татищева в XVIII в. никто не сделал больше по собиранию и предварительной обработке источников русской истории.
В 1735 г. в «Комментариях» Петербургской Академии наук была опубликована статья Г.З. Байера "De Varagis" ("О варягах"), которую обычно рассматривают как положившую начало научному норманизму, Байер и Миллер сделали вывод: ПВЛ искажена, т.к. имена братьев Рюрика – это скандинавские слова, обозначавшие, что Рюрик пришёл со своей дружиной («Труовор») и своим домом («синехус»). И название «Русь» скандинавского происхождения. Таким образом, опираясь на приведенный текст, они считали, что свое имя – Россия – вместе с государственностью – получила от скандинавов.
Ломоносов отрицал варяжское происхождение слова «Русь» и версию об организующей роли варягов в истории России. Опираясь на «Сказание о великих князьях Владимирских» Ломоносов утверждал, что Рюрик был из Пруссии, а Пруссия - это «по-руссия», а руссы – славяне.
Разгром Ломоносовым норманизма был связан со следующими событиями. 6 сентября 1749 г., на другой день после тезоименитства императрицы Елизаветы Петровны, должно было состояться торжественное заседание Академии, для которого поручено было Миллеру и Ломоносову составить речи. Миллер написал на латинском языке речь «О происхождении народа и имени российского», где изложил свое понимание начал русской истории, конечно, как норманистскую концепцию. Некий злопыхатель Крекшин, оскорбленный Миллером, распустил слухи, что в рукописях Миллера находились места, позорящие русский народ. По академическим обычаям речь Миллера была отдана на рассмотрение комиссии, в состав которой входили Тредьяковский и Ломоносов. Тредьяковский поступил с большим тактом: он не нашел в речи Миллера ничего предосудительного. «Все предосуждение сделал сам себе сочинитель выбором столь спорной материи». А Ломоносов нашел речь ночи подобной и заявил:
«если бы г. Миллер умел изобразить живым штилем, то он Россию сделал бы столь бедным народом, каким еще ни один и самый подлый народ ни от какого писателя не представлен».
В приведенной фразе настораживает сослагательное наклонение, употребленное великим ученым. Из этого как будто следует, что Г.Ф. Миллер все-таки не «изобразил» и не «сделал» Россию «бедным народом». Он лишь дал повод для такого толкования зарождения русской государственности. Речь Миллера, уже печатавшуюся, велено было отобрать у него. И именно М.В. Ломоносову, которому после его «репорта» императрице Елизавета Петровна поручила написать историю России, мы в значительной степени обязаны появлением в законченном виде так называемой «норманнской теории».
Точнее, ему принадлежит сомнительная честь предания научной дискуссии о происхождении названия «Русь» и этнической принадлежности первых русских князей вполне определенного политического оттенка.
Немецкие ученые не преследовали антирусских целей. Они просто по-своему трактовали летописный источник, опираясь на свои знания и методологию. Спор между «норманистами» и «антинорманистами», то затихая, то вновь обостряясь, продолжается уже свыше двух веков. В XVIII, XIX, нач. XX вв. норманское (варяжское) происхождение Руси не вызывало сомнений у ученых Н.М. Карамзина, М.Н. Погодина, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, М.Н. Покровского, В.В. Мавродина.
Однако, повторю, этот спор имеет не столько научный, сколько политический характер. Его активизация происходила в разные эпохи. Так что придется, видимо, согласиться с В. О. Ключевским, который назвал варяжскую проблему патологией общественного сознания:
«Итак, – повторяю еще раз, – я совсем не против вопроса о происхождении имени Русь и первых русских князей, совсем не против пользы исследований подобных вопросов, а только против того положения, что в этом вопросе ключ к разъяснению начала русской национальной и государственной жизни».
Но западноевропейские ученые рассматривали Киевскую Русь как часть истории походов викингов и истории Швеции. Еще в 1756 г. немецкий историк О. Далин уверял, что именно шведы послали на Русь принца Рерика, получившего там престол, что именно Швеция с древнейших времен покровительствовала русским, историю которых от Рюрика до Ярослава Мудрого включительно он рассматривал как шведскую историю.
Подобные идеи даже получили свое материальное воплощение: в шведском городе Норрчёпинге стоит памятник «первым русским князьям-скандинавам Рюрику, Олегу и Игорю».
Усугублению политической окраски данной проблемы еще больше способствовали рассуждения немецких философов XIX в. об «исторических» и «неисторических» народах, способных и неспособных создавать государства, т.к. к первой группе народов были отнесены германцы, а ко второй славяне.
С 30-х гг. ХХ в. скандинавская версия пересматривается, видимо по политическим причинам. Она была использована Гитлером как практическое руководство к захватническим действиям. Немецкий историк Кассина в своем учебнике по археологии утверждал: что корни немецких походов уходят в неолит, когда германские племена несли культуру в Восточную Европу. Доказывалась неполноценность славян, их неспособность к самостоятельному развитию. Это – III тыс. до н.э., бронзовый век! Какие германцы, славяне…
Выдвигался тезис об организующей роль немцев в Польше, Чехии, Руси. Как утверждал Гитлер: «Организация русского государственного образования не была результатом государственно-политических способностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать государство». Ему вторил другой «мыслитель» Третьего рейха Гиммлер: «Этот низкопробный людской сброд, славяне, сегодня столь же не способны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков».
Поэтому в СССР за любое упоминание о норманнском элементе в истории России можно было пострадать.
Новый импульс, постановку на истинно научную основу получила норманнская проблема в 80-е гг.
Споры «норманистов» и «антинорманистов» оказались довольно плодотворными. Они заставили оппонентов для доказательства своей правоты привлечь максимальное количество аргументов: лингвистических, текстологических, источниковедческих, археологических и пр. В результате современная наука располагает огромным фактически материалом, который позволяет с достаточным основанием сформулировать какие-то основные выводы.
Несомненно следует согласиться с великим историком В.О. Ключевским и разделить фиктивную - в научном плане – «норманнскую проблему» на ряд более «мелких», но гораздо более реальных и существенных для понимания ранней истории Руси вопросов. В частности, следует особо рассмотреть проблемы:
происхождение и значение названия “Русь”;
этнической принадлежности первых русских князей;
роли “варяжского элемента” в ранних государственных структурах Древней Руси и, наконец;