Часть 1. Москва, Кремль, 1 марта 2018 года
М.Келли (как переведено): Спасибо большое, господин Президент, за то, что принимаете нас.
Если Вы не против, нам хотелось бы построить работу таким образом. Нам хотелось бы поговорить о новостных поводах, которые Вы сегодня создали в процессе своего выступления, в ходе оглашения Послания Федеральному Собранию.
И в рамках нашей подготовки к более обширному и длительному интервью с Вами мы хотели бы после этого коснуться нескольких личностных моментов. Большую часть второй части интервью, когда мы будем говорить с Вами о Вас, мы хотели бы сделать завтра, если Вас устроит такая работа.
В.Путин: Пожалуйста.
М.Келли: Вы сказали сегодня о том, что Россия разработала несколько новых систем вооружения, в частности что создана новая межконтинентальная баллистическая ракета, которая обладает ядерным двигателем и соответственно делает системы её обнаружения и защиты от неё бесполезными. Некоторые аналитики на Западе уже после Вашего выступления успели высказаться, что тем самым объявлена новая «холодная война». С Вашей точки зрения, объявлена ли новая «холодная война»? Действительно ли Вы объявили новую «холодную войну»?
В.Путин: С моей точки зрения, те люди, о которых Вы сказали, не аналитики – они пропагандисты. Почему? Потому что всё, о чём я сегодня говорил, – это не инициативная работа с нашей стороны. Это ответ на программу противоракетной обороны и ответ на односторонний выход США в 2002 году из Договора об ограничении противоракетной обороны.
Если говорить о гонке вооружений, то она началась именно в этот момент – в момент выхода Соединённых Штатов из этого договора. И мы хотели это предотвратить. Мы предлагали нашим американским партнёрам совместную работу по этим программам.
|
|
Во-первых, мы просили их не выходить в одностороннем порядке, не разрушать этот договор. Но США это сделали. Не мы это сделали – Соединённые Штаты это сделали.
Но даже после этого мы предложили им совместную работу. Я своему коллеге тогда сказал: «Представь себе, что будет, если Россия и США объединят свои усилия в таком важнейшем деле, как стратегическая безопасность. Мир изменится на долгую историческую перспективу, и уровень мировой безопасности поднимется на небывалую высоту». Нам сказали: «Это очень интересно». Но в конце концов отказались от всех наших предложений.
Тогда я сказал: «Вы понимаете, мы будем вынуждены развивать ударные системы вооружений с тем, чтобы сохранить баланс, чтобы преодолевать ваши системы ПРО». И услышали в ответ, нам сказали: «Мы делаем систему ПРО не против вас, а вы делайте, что хотите. Будем исходить из того, что это не против нас, не против США».
М.Келли: Это произошло сразу после 11 сентября 2001 года?
В.Путин: Нет, это было после выхода США из договора. США вышли из договора в 2002-м, а эти разговоры были где-то в 2003–2004 году.
М.Келли: Вас цитировали тогда, цитировали в том плане, что Вы сказали, что со стороны Соединённых Штатов это ошибка, но не угроза. Сейчас Вы воспринимаете Соединённые Штаты как угрозу?
В.Путин: Мы всегда говорили, что развитие системы противоракетной обороны создаёт для нас угрозу, мы всегда об этом говорили. Американские партнёры публично это не признавали, говорили, что это против Ирана в основном. Но фактически, в конце концов, в разговорах, переговорах они признали, что, конечно, эта система будет обнулять наш потенциал ядерного сдерживания.
|
|
И представьте себе ситуацию. В 1972 году, в чём был смысл договора, который был тогда подписан – в том, что США и СССР имели только два района, которые защищали от ракетного нападения: один – в США, один – в Советском Союзе. Это создавало угрозу для потенциального агрессора получить ответный удар. В 2002 году США сказали: «Нет, нам это больше не нужно, мы будем создавать всё, что мы хотим, глобально, во всём мире».
М.Келли: Опять-таки не сразу буквально, но да, после событий 11 сентября 2001 года, когда США переосмысливали свою политику и свою позицию в плане безопасности. И, согласитесь, когда такое произошло в стране, разве не естественно переосмыслить свою позицию, политику в плане безопасности?
В.Путин: Нет, не естественно. Это полная чушь. Потому что система противоракетной обороны нацелена на борьбу с баллистическими ракетами, которыми никакие террористы не обладают. Это объяснение для домашних хозяек, которые слушают и смотрят вашу передачу. Но если домашние хозяйки услышат то, что я говорю, если вы им это покажете и они это услышат, и они в состоянии будут понять, что удары 11 сентября и противоракетная оборонная система ничего общего между собой не имеют. А чтобы защититься от ударов террористов, великим державам надо не создавать угрозу друг для друга, а объединять усилия в борьбе с террором.
М.Келли: Та система, про которую Вы сегодня говорили, МБР, Вы испытывали её, и она действительно работает? Я задаю этот вопрос, потому что некоторые аналитики уже успели заявить, что на самом деле испытания прошли неудачно и была показана мультипликация вместо реальных кадров.
|
|
В.Путин: Я сегодня говорил о нескольких системах. Вы какую имеете в виду – Вы имеете в виду именно межконтинентальную баллистическую тяжёлую ракету?
М.Келли: Да. Я спрашиваю о той ракете, которая, как Вы сказали, делает защиту от неё невозможной, бесполезной.
В.Путин: Всё, о чём я сегодня говорил, каждая эта система легко преодолевает систему противоракетной обороны – каждая. В этом и смысл всех этих разработок.
М.Келли: Испытания были?
В.Путин: Да, конечно.
М.Келли: И испытания прошли успешно? Оно сработало?
В.Путин: Очень хорошо.
Какие-то из них подлежат ещё дополнительной работе, дополнительную работу нужно провести по некоторым системам. Некоторые уже стоят на вооружении. В отношении некоторых началось уже промышленное производство. Они уже пошли в серию.
Если вернуться к началу нашего разговора, вот смотрите, на Аляске развёрнута такая система. Нас разделяет между Аляской и Чукоткой, российским берегом, всего 60 километров.
Два района разворачиваются в Восточной Европе. Один уже создан в Румынии, заканчивается строительство второго в Польше. Плюс военно-морская составляющая. Корабли стоят в непосредственной близости от российских берегов и на юге, и на севере.
Вы представьте себе, что мы бы поставили сейчас ракетные системы вдоль американо-мексиканской или вдоль американо-канадской границы на их территориях с двух сторон и плюс ещё корабли бы подтащили с двух сторон, – что бы вы сказали на этот счёт, предприняли бы какие-то шаги? А мы бы на это сказали, что вы разгоняете гонку вооружений. Это не бред, нет? А так и есть.
М.Келли: Хочу вернуться. То есть правильно я Вас понимаю, что именно это Вы и говорите, что мы сейчас находимся в рамках новой гонки вооружений?
В.Путин: Я хочу сказать, что Соединённые Штаты, когда вышли в 2002 году из Договора по ПРО, вынудили нас начать работу над новыми системами вооружений. Мы об этом сказали нашим партнёрам, они сказали: «Хорошо, делайте, что хотите». Вот мы сделали – «Пожалуйте бриться».
М.Келли: Когда Вы сказали американским партнёрам о том, что создаёте новые системы вооружения, Вы сказали именно в таких терминах, что Россия создаёт новую межконтинентальную баллистическую ракету с ядерным источником собственного топлива, которая сделает противоракетные системы бесполезными и бессмысленными? Так это было?
В.Путин: Нет, конечно. Я не знал на тот момент, чем мы сможем ответить, говорю Вам честно. Значит, партнёры наши исходили, видимо, из того, что мы ничем не сможем ответить. Экономика находилась в тяжёлом положении, оборонная промышленность, армия, поэтому я думаю, что никому в голову не могло прийти, что мы за такой короткий срок можем сделать такой гигантский скачок вперёд в развитии стратегических вооружений. Я думаю, что ЦРУ говорило, наверное, Президенту Соединённых Штатов: «Ничего они не сделают». А Пентагон говорил: «А мы сделаем – сделаем мощную современную систему противоракетной обороны глобального характера». Ну, вот и пошли вперёд.
Но я отвечу прямо на Ваш вопрос. Я Вам могу сказать, что было сказано нашим американским партнёрам на тот момент и что я лично говорил.
М.Келли: Вы имеете в виду Джорджа Буша-младшего?
В.Путин: Кто был в 2002, 2003, 2004 годах Президентом?
М.Келли: Это продолжалось постоянно? Или только в течение этого конкретного периода времени, который Вы указали?
В.Путин: На самом деле мы всю плешь проели, говорили об этом постоянно в течение 15 лет. И было дословно сказано следующее, почти дословно: я сказал, что мы не будем сейчас развивать систему противоракетной обороны, как вы. Во-первых, потому что это очень дорого, и у нас нет таких ресурсов. И, во-вторых, мы ещё не знаем, как это всё будет работать, – и вы не знаете, и мы тем более.
Но, чтобы сохранить стратегический баланс, чтобы вы не смогли обнулить наши силы ядерного сдерживания, мы будем развивать ударные системы, которые будут способны преодолевать вашу систему противоракетной обороны.
Это было сказано прямо, абсолютно откровенно, без всякой агрессии, просто я сказал то, что мы будем делать. Ничего личного.
И в ответ на это мы услышали: «Мы делаем не против вас, а вы делайте, что хотите, мы будем исходить из того, что это не против нас, не против США».
М.Келли: Давайте о сегодняшнем дне поговорим и о будущем, поскольку вы сегодня сказали, что вы используете это оружие, если будет совершено нападение на Россию или ее союзников. Вопрос: вы имели в виду любое нападение или только ядерный удар по России или ее союзникам?
В.Путин: Я услышал вопрос.
Я ещё хочу сказать, что в 2004 году – я сегодня об этом вспомнил – я на пресс-конференции сказал, что мы будем развивать, назвал конкретную ракетную систему, «Авангард» мы её называем.
Сейчас мы её назвали «Авангард», но тогда я просто говорил, как она будет работать. Прямо сказал, даже сказал, как она работать будет. Но мы надеялись, что хотя бы это услышат, попробуют с нами как-то обсудить это, поговорить о совместной работе. Нет, ничего, как будто ничего не слышали. Сокращение стратегических наступательных вооружений и система ПРО – это разные вещи.
М.Келли: То есть Вы не видели необходимости раскрывать информацию.
В.Путин: Мы будем сокращать число носителей, число боеголовок, согласно СНВ-3. То есть количество будет сокращаться с обеих сторон, но при этом одна сторона, США, будет развивать антиракетные системы.
То есть в конце концов, наступит ситуация, когда все наши ядерные ракеты, весь ракетный потенциал России будет сведён к нулю. Поэтому мы всегда это связывали вместе. Так это было и в советско-американские времена, это естественные вещи, это всем понятно.
М.Келли: Получается, правильно ли я Вас понимаю, что те 4000 единицы ядерного вооружения, которыми Россия располагает на данный момент, не могут преодолеть противоракетные системы США на данный момент?
В.Путин: Могут. Сегодня могут. Но вы развиваете свои антиракетные системы. Дальность антиракет возрастает, точность увеличивается, это оружие совершенствуется. Поэтому нам нужно адекватно отвечать на это, чтобы мы могли преодолевать систему не только сегодня, но и завтра, когда у вас появится новое оружие.
М.Келли: Я понимаю, и именно поэтому наличие у России межконтинентальной баллистической ракеты с ядерным двигателем действительно в корне меняло бы ситуацию и было бы мощным фактором.
Вы сказали о том, что некоторые испытания прошли отлично, дали очень хорошие результаты, другие – не совсем, над ними ещё надо работать. Если позволите, я поставлю вопрос таким образом: есть ли на данный момент у России рабочий и работающий вариант МБР с ядерным двигателем?
В.Путин: Послушайте, я не говорил, что испытания какой-то из этих систем прошли неудачно. Они все прошли удачно. Просто каждая из этих систем оружия находится на разных стадиях готовности. Одна из них уже находится на боевом дежурстве, в войсках находится. Вторая – тоже. По некоторым системам идёт работа по плану. У нас нет сомнения, что они будут на вооружении, так же как не было сомнения в 2004 году, что мы сделаем ракету с так называемым крылатым планирующим блоком.
Вы всё время говорите про межконтинентальные баллистические ракеты, новые ракеты…
М.Келли: Вы говорите о МБР всё время.
В.Путин: Нет. Я говорю, что мы создаём только одну совсем новую ракету тяжёлого класса, которая придёт на смену нашей ракете, которую мы называем «Воевода», а у вас называют, прости Господи, «Сатана». Мы на её место будем ставить новую, более мощную ракету. Вот она – баллистическая. Все остальные системы – небаллистические.
В этом весь смысл, потому что система противоракетной обороны работает против баллистических ракет. А мы создали целый набор нового стратегического оружия, которое не двигается по баллистическим траекториям, и системы противоракетной обороны против них бессильны. Это значит, что деньги налогоплательщиков США выброшены на ветер.
М.Келли: Хочу вернуться к вопросу, который начала задавать. Вы сказали, что Россия использует эти системы в случае, если будет совершено нападение на Россию или на её союзников. Нападение ядерное или любое?
В.Путин: У нас два повода ответить с помощью наших сил ядерного сдерживания. Это нападение с помощью ядерного оружия на нас или нападение на Российскую Федерацию с применением обычных вооружений, но в том случае, если создаётся угроза существованию государства.
М.Келли: Это соответствует нынешней, действующей российской доктрине об использовании ядерного оружия?
В.Путин: Совершенно точно. Два повода для ответа ядерным оружием.
М.Келли: Вы заинтересованы в том, чтобы провести новые переговоры о новом договоре о сокращении стратегических наступательных вооружений?
В.Путин: У нас скоро заканчивается срок действия СНВ-3. Мы готовы к продолжению этого диалога. Для нас ведь что важно? Мы согласны на сокращение либо на продолжение действующих условий, на сокращение носителей, сокращение боеголовок. Но теперь, когда у нас появляется оружие, которое легко преодолевает все системы ПРО, для нас не так критично снижение количества баллистических ракет и боеголовок.
М.Келли: Новые системы, о которых Вы говорили, стали бы частью новых переговоров о сокращении стратегических наступательных вооружений?
В.Путин: С той точки зрения, что и количество носителей, и количество боеголовок, которые на них могут быть размещены или будут размещаться, конечно, должны включаться в общий зачёт. И мы издалека вам покажем, как это будет выглядеть.
У нас между военными есть понимание, как проводятся эти проверки, есть в принципе в этом смысле отработанные механизмы и достаточно высокий уровень доверия. В принципе военные работают достаточно профессионально друг с другом. Политики много разговаривают, а военные знают, что они делают.
М.Келли: Вы же политик?
В.Путин: Я и военный тоже, я Верховный Главнокомандующий. И я 17 лет был офицером военной разведки.
М.Келли: Вам лично импонирует тот факт, что Вы работали в КГБ, и то, что это общеизвестный факт, об этом знают люди? У Вас это вызывает положительные эмоции?
В.Путин: Ни положительные, ни отрицательные. Это был большой опыт, причём в самых разных областях. Это было полезно для меня, когда я перешёл в гражданскую сферу. В этом смысле этот, конечно, положительный опыт мне помогал.
М.Келли: Каким образом Вам помогал этот опыт?
В.Путин: Вы знаете, я же работал, после того как ушёл из разведки, допустим, в университете, был помощником ректора Петербургского университета. Это работа с людьми, это умение налаживать контакты, побуждать к каким-то действиям, объединять людей. Это очень важно в академической среде. Потом я работал заместителем мэра Петербурга. Ответственность ещё большая, более широкая. Я отвечал за международные связи Петербурга, пятимиллионного мегаполиса. Впервые познакомился, работая в Петербурге на этой должности, с Генри Киссинджером. Всё это помогало, конечно, в работе тогда, а потом уже дополнительный опыт помогал работать в Москве.
М.Келли: Как Вы думаете, этот опыт даёт Вам преимущество, Вам лично, над Вашими как союзниками, так и соперниками, противниками?
В.Путин: Мне трудно сказать. У меня нет другого опыта. Единственное, что я знаю, мои партнёры – главы государств, правительств – это исключительные, выдающиеся люди. Они прошли большую селекцию и отбор. Случайных людей на этом уровне не бывает. И каждый из них имеет свои преимущества перед другими.
М.Келли: Такой вопрос. Вы уже долго находитесь во власти в России, на Вашем веку сменилось уже четыре американских президента. Кого-либо из них Вы предпочитаете среди остальных?
В.Путин: Вы меня простите, это не очень корректный вопрос. Каждый из моих партнёров хорош по-своему. И в целом у нас добрые отношения были практически со всеми. С Биллом Клинтоном, он уже уходил с должности Президента, но мы с ним ещё несколько месяцев могли поработать вместе. Потом и с Бушем, и с Обамой, сейчас меньше, конечно, но и с действующим Президентом. У каждого есть нечто такое, что не может не вызывать уважения. При этом мы могли спорить, не соглашаться, и часто это происходит, у нас разные позиции по многим, даже ключевым вопросам, но всё-таки нам удавалось как-то сохранять нормальные, человеческие отношения. Если бы этого не было, было бы гораздо не только труднее, а гораздо хуже для всех.
М.Келли: Как Вы думаете, насколько важно, будучи Президентом, создавать впечатление силы, проецировать силу?
В.Путин: Важно не создавать впечатление, а проявлять его. Важно ещё и то, что мы понимаем под силой. Это не просто стучать кулаками и громко кричать. Я считаю, что сила имеет несколько измерений.
Первое, человек должен быть убеждён в правоте того, что он делает. И второе, он должен быть готов идти до конца в достижении целей, которые перед собой ставит.
М.Келли: У меня в связи с этим вопрос возникает: когда время от времени случаются фотографии в западной прессе и в американской прессе Вас, скажем, скачущего на лошади, без рубашки, в этом есть какой-то смысл? Это зачем?
В.Путин: Ну, я отдыхаю. Есть Ваши российские коллеги, есть интернет. Но так, чтобы это совсем уж целенаправленно, мы это не делаем. Берут то, что нравится. У меня очень много фотографий в рабочей обстановке, с бумагами, в кабинете, но это никому не интересно.
М.Келли: (Смех.) Вы хотите сказать, что людям нравится, когда Вы сфотографированы без рубашки?
В.Путин: Вы знаете, я видел свои фотографии, когда я скачу на медведе. Но я на медведе пока не скакал, но фотографии такие есть.
М.Келли: Выборы, можно сказать, на носу, через две недели. Вам ни много ни мало 65 лет. Некоторые, может быть, даже многие люди в этом возрасте уже задумываются о том, чтобы немного сбавить обороты. Вы в своём будущем предвидите ситуацию, когда Вам захочется слегка сбавить обороты?
В.Путин: Во-первых, насколько мне известно, в мире много действующих политиков, которые старше меня, и они работают очень активно.
М.Келли: В том числе и в моей стране.
В.Путин: Не только в США, но и в других странах. В мире очень много таких людей, в Европе есть, где угодно в мире. Но если человек приходит на первое место, он должен активно работать так, как будто это делает в первый раз в своей жизни, как первый и последний.
Есть Конституция. Я никогда Конституцию не нарушал и никогда не менял Конституцию. Так что я буду работать в рамках Основного закона России. Конечно, если избиратели дадут мне такую возможность – работать ещё один срок, буду работать, разумеется, с полной отдачей сил.
М.Келли: Последний, поскольку уже поздно, вопрос на сегодня.
Извините, если ответ на него будет, возможно, долгим, но звучит вопрос таким образом. Как Президент, человек на посту Президента, что Вы считаете своим самым большим достижением? И что Вы считаете своим самым большим промахом, ошибкой?
В.Путин: Вы знаете, и то и другое будет очень близко.
Самое большое достижение – это то, что у нас кардинальным образом изменилась экономика. Она выросла почти в два раза по объёму. У нас в два раза сократилось количество людей, живущих за чертой бедности.
И в то же время из того, что не сделано до конца, – это то, что за чертой бедности у нас ещё живёт слишком много людей. Нам нужно убирать эти «ножницы» между теми, кто зарабатывает очень много, и теми, кто зарабатывает слишком мало. А в связи с этим есть много и плюсов, и нерешённых пока вопросов.
У нас в начале 2000-х годов население страны сокращалось каждый год почти на миллион. Представляете, какая катастрофа? 900 тысяч почти. Мы эту ситуацию переломили. Вышли даже на естественный прирост. Младенческая смертность у нас минимальная, материнская – почти сведена к нулю. Мы подготовили и осуществляем большую программу поддержки материнства и детства. У нас сейчас самый большой темп роста продолжительности жизни.
Многое изменилось в экономике. Но нам не удалось решить главную задачу в экономике, мы не поменяли так, как нам нужно ещё, структуру самой экономики. Мы не добились необходимых нам темпов роста производительности труда, но мы знаем, как это сделать. И я уверен, мы это сделаем. Дело в том, что у нас и не было возможности пока решить эту задачу, потому что до сегодняшнего момента у нас не были созданы ещё макроэкономические условия для конкретных действий по этим направлениям.
У нас в начале пути инфляция была под 30 процентов, сейчас она 2,2. Растут золотовалютные резервы, у нас стабильная макроэкономика. Это как раз даёт нам шанс сделать следующий шаг и в направлении повышения производительности труда, и в привлечении инвестиций, в том числе частных, и в изменении структуры экономики.
Это я Вам говорю крупными блоками. Есть ещё конкретные направления, включая современные технологии и искусственный интеллект, цифровизацию, биологию с медициной, геномные исследования и так далее.
М.Келли: Я надеюсь, что завтра в Калининграде, когда у нас будет больше времени, мы намного больше поговорим об экономике, о том, как Вы собираетесь переизбираться, о других вопросах, связанных с Россией. Я знаю, что у Вас был очень длинный, трудный день, поэтому особое Вам спасибо за то, что Вы уделили так много времени.
В.Путин: Спасибо Вам тоже.
* * *
Часть 2. Калининград, 2 марта 2018 года
М.Келли (как переведено): Господин Президент, рада Вас видеть снова.
Итак, мы здесь, в Калининграде. Почему мы в Калининграде? Является ли это местом, которое является угрозой для НАТО, это месторасположение каких‑то ядерных оружий и таким образом пытаетесь дать какой‑то сигнал кому‑то?
В.Путин: Почему Калининград? Потому что я регулярно езжу в регионы Российской Федерации. Это один из регионов, где тоже систематически появляюсь, бываю здесь. На этот раз поводом была встреча региональных СМИ, которую они решили провести здесь. Не я решил провести эту встречу здесь, а они, Ваши коллеги из региональных СМИ России. У меня была с ними договорённость, что я эти встречи один раз в год посещаю и встречаюсь с представителями региональной прессы, поэтому я сегодня приехал сюда. Это ничего не имеет общего с какими‑то сигналами вовне, это просто наша внутриполитическая работа.
М.Келли: Понимаю.
В прошлый раз, когда мы встречались в июне, я спрашивала Вас о выводах, которые сделали наши разведслужбы относительно вмешательства России в президентские выборы. Вы сказали мне, что в этих отчётах нет ничего особенного, что если бы было что‑то конкретное, то тогда мы могли бы что‑то обсудить. Вы сказали мне, что нужны явки, пароли, имена.
С того момента были обвинены 13 россиян, три компании в рамках доклада Мюллера о вмешательстве в выборы, Евгений Пригожин и многие другие, которые вели кибервойну из своих офисов в Санкт-Петербурге в России. Есть конкретные имена, явки, пароли. Можем мы сейчас продолжить такие обсуждения, как Вы считаете?
В.Путин: Конечно. Не просто можем – мне кажется, что если эта тема продолжает Вас волновать, то, наверное, мы должны даже поговорить на эту тему. Но если Вы считаете, что вопрос уже задан, я готов на него ответить.
М.Келли: Почему Вы допустили такую нападку на США?
В.Путин: А почему Вы решили, что власть России и я в том числе кому‑то разрешили это делать? Вы сейчас назвали ряд лиц, кое‑кто из них мне известен, кое‑кто неизвестен, но это просто физические лица, они не представляют российскую власть. И если даже предположить, хотя я не уверен на сто процентов, делали они что‑то во время президентской кампании в США или не делали – я просто об этом ничего не знаю, – это не имеет ничего общего с позицией Российского государства. Ведь речь шла о вмешательстве России как Российского государства во внутренние политические дела Соединённых Штатов. Ничего с тех пор, как мы с Вами разговаривали в последний раз в Петербурге, не изменилось. Появились какие‑то фамилии. Ну и что? С таким же успехом это могли быть фамилии каких‑то американцев, которые, сидя здесь, вмешиваются в ваши собственные политические процессы. Это ничего не поменяло.
М.Келли: Но это были не американцы, это были русские. Сотни людей, бюджет в размере 1,2 миллиарда долларов был направлен для того, чтобы совершить нападение на США в рамках кибервойны. Вы сейчас готовитесь к выборам. Должны ли русские люди тоже быть обеспокоены относительно того, что Вы не знаете, что происходит у Вас в стране, в Вашем родном городе?
В.Путин: Послушайте, мир очень большой и многообразный. У нас достаточно сложные отношения – между Соединёнными Штатами и Российской Федерацией. И часть наших людей имеют своё собственное мнение по поводу этих отношений и соответствующим образом реагируют на уровне Правительства Российской Федерации, на уровне Президента Российской Федерации. Никогда никакого вмешательства во внутриполитические процессы в Соединённых Штатах не было и нет.
Вы мне назвали часть каких‑то физических лиц и говорите, что они русские. И что? А может быть, они, будучи русскими, работают на какую‑то американскую компанию? Может быть, кто‑то из них работал на кого‑то из кандидатов? Я понятия об этом не имею, это не мои проблемы. Вы знаете, что, допустим, на Украине некоторые после выборов, причём государственные деятели, послали поздравительные телеграммы Хиллари Клинтон, хотя победил Трамп. Послушайте, мы‑то здесь при чём?
Сейчас, по‑моему, господин Манафорт, так его фамилия, его изначально обвиняли в том, что он какое‑то отношение имеет к вмешательству России в президентские выборы в США. Выяснилось совсем другое, что он был связан с Украиной. И у него какие‑то проблемы с Украиной возникли. Мы‑то здесь при чём?
Вы знаете, нет у нас желания заниматься вмешательством во внутренние дела других стран. Но если Вам интересно поговорить на эту тему, я хотел бы расширить тогда поле нашей дискуссии.
М.Келли: Конечно же, я хочу поговорить на эту тему. Может быть, мы могли бы делать это пошагово, тогда всё было бы более понятно для тех, кто смотрит наше интервью.
Вы говорили, что Российская Федерация не заказывала этого. Вы поощряете такую деятельность?
В.Путин: Мы не поощряем и не заказываем. Но я говорю, что внутриполитические процессы в самих Соединённых Штатах и люди, которые хотели добиться какого‑то результата, они могли пользоваться – такие технологии есть – какими‑то инструментами в других странах. Они могли засылать соответствующую информацию из Франции, из ФРГ, из Азии, из России. Мы‑то здесь при чём?
М.Келли: То есть это были не русские.
В.Путин: Ну хорошо, русские, но это же не были государственные чиновники. Ну русские, и что? Русских 146 миллионов человек, ну и что?
М.Келли: А что вы сделали для того, чтобы довольствоваться фактом, который Вы сейчас назвали?
В.Путин: Каким?
М.Келли: Что Вы сделали, чтобы убедить себя, что это были не русские? Вы сказали, может быть, это американцы, может быть, это были французы. Что Вы сделали, чтобы понять, что на самом деле эти 13 человек, включая Ваших друзей, что Вы сделали, чтобы убедиться, что они не были связаны с этим, замешаны в этом?
В.Путин: Я знаю, что они не представляют российское государство и российскую власть. А что они делали конкретно, я понятия не имею и не знаю, чем они руководствовались. Если они даже что‑то делали, пусть тогда наши американские коллеги не просто там в прессе что‑то рассказывают, пусть дадут нам конкретные материалы, с обоснованием. Мы готовы будем рассмотреть и поговорить на эту тему. Но знаете, что я бы хотел сказать…
М.Келли: Было бы прекрасно. Вы обеспечите их экстрадицию в США?
В.Путин: Никогда. Россия вообще своих граждан никому не выдаёт, так же как и Соединённые Штаты. Вы‑то разве кого‑нибудь выдаёте, своих граждан? Это во‑первых.
Во-вторых, я не вижу, что совершили какое‑то противоправное действие.
И, в-третьих, мы неоднократно предлагали Соединённым Штатам наладить соответствующие отношения в этом плане, подписать соответствующий межгосударственный договор о выдаче уголовных преступников. Соединённые Штаты уклонились от этого и не хотят этого делать с Россией. На что же вы рассчитываете? Что мы вам будем кого‑то выдавать, а вы нет? Так международные дела не делаются.
И ещё. Вы знаете, я Вас прошу меня всё‑таки выслушать и довести до Ваших зрителей и слушателей то, что я сейчас скажу. Мы дискутируем с нашими американскими друзьями и партнёрами, причём с представителями государства, и говорим, когда они нам предъявляют претензии по поводу того, что какие‑то русские вмешивались в выборы в США, мы им говорим – совсем недавно, на очень высоком уровне: но вы‑то постоянно вмешиваетесь в нашу политическую жизнь. Вы представляете, они даже этого не отрицают.
Что же они нам ответили в последний раз? Они нам сказали: да, мы вмешиваемся, но мы имеем право на это, потому что мы несём демократию, а вы нет, вы не можете. Вы считаете, это цивилизованная, современная постановка вопроса в международных делах?
Мы с Вами вчера говорили о ядерном оружии, когда‑то Соединённые Штаты и Советский Союз договорились, поняли, что дело идёт к возможному взаимному уничтожению, и договорились о том, как себя вести в этой сфере, в сфере обеспечения безопасности при наличии средств массового уничтожения. Давайте сейчас договоримся, как вести себя в киберсфере, которой раньше в таком качестве и таком объёме не было.
М.Келли: Позвольте мне задать следующий вопрос.
В.Путин: Мы предложили Соединённым Штатам, нашим партнёрам ещё при Президенте Обаме: давайте договоримся, как мы выстроим отношения, выработаем общие правила, понимаемые, и будем их придерживаться в киберпространстве.
Первая реакция администрации Президента Обамы была отрицательной, а потом в конце, в самом уже конце его президентского срока нам сказали: да, это интересно, давайте поговорим. Но опять всё исчезло, куда‑то в болото утонуло. Ну давайте договоримся об этом, мы же не против.
М.Келли: Итак, Вы чётко сказали, что считаете, что Америка вмешивалась в выборы в России, правильно?
В.Путин: Постоянно это делает.
М.Келли: А Россия не вмешивалась в выборы в Америке?
В.Путин: Нет и не собирается этого делать. Это невозможно. Для нас это невозможно.
М.Келли: Почему нет? Почему вы не стали бы это делать?
В.Путин: Во‑первых, у нас есть свои принципы, которые заключаются в том, что мы не позволяем вмешиваться в свои внутренние дела и не лезем в чужие. Это наш принцип. Первое.
А второе, у нас нет такого количества инструментов.
М.Келли: Да ладно…
В.Путин: Нет, не можем.
М.Келли: Не может быть. Вы только вчера мне говорили, что США развивают ПРО, вы отвечаете ядерным оружием. А теперь Вы говорите мне, что мы вмешиваемся в выборы в России, а Вы говорите: мы не будем этого делать, мы будем следовать жёстким моральным принципам.
В.Путин: Это не ракетное оружие. Это абсолютно другая сфера деятельности. Это во‑первых.
Во-вторых, у нас нет таких инструментов.
М.Келли: Кибервойна.
В.Путин: Это абсолютно другая деятельность. Это никакая не кибервойна, и у нас нет таких инструментов, как у вас. У нас нет мировых СМИ, как у вас, как CNN, как Ваше. Где у нас? У нас есть Russia Today – всё, единственный инструмент наших средств массовой информации, и то вы объявили…
М.Келли: У вас есть свои механизмы военных действий в киберпространстве.
В.Путин: Вы меня всё время перебиваете, это некорректно.
М.Келли: Прошу прощения.
В.Путин: У нас одно средство массовой информации – это Russia Today, и то его объявили иностранным агентом и не дают нормально работать, – единственное, одно. У вас целый набор, у вас огромные возможности работы в интернете, интернет – ваш. Все средства управления интернетом в руках Соединённых Штатов, и все инструменты находятся на территории США, управление этим киберпространством. Разве можно сравнивать? Это невозможно просто. Давайте договоримся о правилах поведения в этом киберпространстве. Вы же отказываетесь.
М.Келли: Давид и Голиаф.
Итак, есть конкретное письмо, которое направила женщина, которую застукали с поличным. Она говорит: «У нас небольшая проблема на работе, ФБР застукали нас. Я не шучу. Поэтому я пыталась замести следы вместе с коллегами. Я создала в сети фотографии, опубликовала в сети посты, чтобы американцы верили, что это были их люди». И теперь Вы сейчас сидите и говорите мне, что у вас нет никаких инструментов и что у США целый рынок киберинструментов, – это просто неправда.
В.Путин: Я даже сейчас не понимаю, о чём Вы говорите. Вы понимаете, это какая‑то ерунда. У вас же в Конгрессе проводили анализ объёма информации, которая поступала в интернет из каких‑то российских источников. Проводили анализ объёма информации, которая поступала из таких наших средств массовой информации, как Russia Today. Это сотая доля процентов во всём информационном массиве Соединённых Штатов, сотая доля. И Вы думаете, эта сотая доля так повлияла на ход президентских выборов? Это просто чушь, понимаете? Это продолжение той же самой линии, согласно которой те, кто проиграл, не хотят с этим согласиться. Вы понимаете, я уже много раз об этом говорил. Мне, допустим, ещё непонятно, как будет строиться политика Соединённых Штатов во главе с нынешним Президентом в отношении России. Много ещё чего неясно, у нас нормальная работа до сих пор не налажена, нормальных контактов до сих пор нет.
Но что совершенно очевидно, это то, что действующий Президент выбрал определённую позицию внутри страны, сделал ставку на тех людей, которые готовы были поддержать идеи, с которыми он шёл на выборы. Именно это основная причина его победы, а не какое‑то вмешательство со стороны. Это чушь. Неужели кто‑то поверит в то, что Россия, находясь где‑то за тысячи километров, с помощью каких‑то двух-трёх русских, как Вы сказали, которых я знать‑то не знаю, что они вмешались и повлияли на ход выборов? Вам самим‑то не смешно?