Томас Оуэн и проблема дьявола

Почему фан­тас­ти­ка не­об­хо­ди­мо дол­ж­на быть чер­ной? По­че­му не го­лу­бой, ро­зо­вой, бе­лой? Ска­жут, что мы всту­пи­ли в эру ка­тас­т­роф, что са­мо су­щес­т­во­ва­ние пла­не­ты пос­тав­ле­но под сом­не­ние. Это не от­вет, по­то­му что смер­т­но­му че­ло­ве­ку все рав­но, бу­дет или нет про­дол­жать­ся жизнь на зем­ле пос­ле его кон­ца. Так не по­до­ба­ет рас­суж­дать су­щес­т­ву ра­зум­но­му, ска­жут гу­ма­нис­ты. А ци­ви­ли­за­ция? А де­ти? Ци­ви­ли­за­ция на на­ших гла­зах прев­ра­ща­ет­ся в ав­то­па­ро­дию, а де­ти… Де­ло в том, что нет ни­ка­ких де­тей, рав­но как нет ни­ка­ких от­цов. Проб­ле­ма, еще ак­ту­аль­ная во вре­мя на­пи­са­ния «Брать­ев Ка­ра­ма­зо­вых», ны­не по­те­ря­ла смысл. Мил­ли­ар­ды че­ло­ве­чес­ких осо­бей, ко­то­рые де­рут­ся уже не за ку­сок хле­ба, а за гло­ток воз­ду­ха, не мо­гут свя­зы­вать род­с­т­вен­ные узы. По край­ней ме­ре в «чер­но-фан­тас­ти­чес­кой ли­те­ра­ту­ре». То, что на­зы­ва­ет­ся «род­с­т­вен­ны­ми уза­ми», мож­но так­же наз­вать ра­дос­тью, по­ни­ма­ни­ем, со­чув­с­т­ви­ем, гар­мо­ни­ей - од­ним сло­вом, тон­кой пси­хи­чес­кой эма­на­ци­ей, бла­го­да­ря ко­то­рой во­об­ще воз­мож­на связь, со­еди­не­ние, кон­такт. Жан Го­дар - фран­цуз­с­кий врач и фи­ло­соф во­сем­над­ца­то­го ве­ка - выс­ка­зал лю­бо­пыт­ные пред­по­ло­же­ния о кро­ве­нос­ном об­ра­ще­нии ду­ши». Ему при­над­ле­жит сле­ду­ющая фра­за: «По мо­ему мне­нию, свер­ты­ва­емость пси­хи­чес­кой кро­ви не на­но­сит не­пос­ред­с­т­вен­но­го ущер­ба те­лес­но­му здо­ровью, но уг­ро­жа­ет прев­ра­тить че­ло­ве­ка в чу­до­ви­ще или ме­ха­низм». [193]

Эта «пси­хи­чес­кая кровь» при­да­ет жес­ту мяг­кую мно­гоз­нач­ность, гла­зам - та­ин­с­т­вен­ную глу­би­ну, го­ло­су - бо­гат­с­т­во тем­б­ра. В та­ком че­ло­ве­ке дей­с­т­ву­ет жи­вая ду­ша, ина­че го­во­ря, чув­с­т­ву­ет­ся го­ло­вок­ру­жи­тель­ная эк­зис­тен­ци­аль­ная пер­с­пек­ти­ва. Тай­ный внут­рен­ний огонь, ожив­ля­ющий «пси­хи­чес­кую кровь», да­ет ему не­за­ви­си­мость от ми­ра фи­зи­чес­ко­го, рас­ши­ря­ет ка­чес­т­вен­ный мо­дус вос­п­ри­ятия, на­сы­ща­ет его жизнь са­мо со­бой ра­зу­ме­ющей­ся це­ле­со­об­раз­нос­тью. Толь­ко для та­ких лю­дей су­щес­т­ву­ет аре­то­ло­гия, или эти­ка вы­со­кой доб­ро­де­те­ли, по­то­му что внут­рен­няя не­за­ви­си­мость от ок­ру­жа­юще­го мас­со­во­го бы­тия поз­во­ля­ет им всту­пать с дру­ги­ми в от­но­ше­ния раз­но­об­раз­ные и не­за­ин­те­ре­со­ван­ные. Но воз­мож­но ли нам сей­час, че­рез бо­лее чем два сто­ле­тия пос­ле Жа­на Го­да­ра, рас­суж­дать о бо­лез­ни «пси­хи­чес­кой кро­ви»? Го­дар, оче­вид­но, по­ни­мал под «ду­шой» вы­со­ко­раз­ви­тую ор­га­ни­чес­кую струк­ту­ру, на­зы­ва­емую так­же от­но­си­тель­но ис­тин­ным, от­но­си­тель­но внев­ре­мен­ным «я». Кон­такт с этим «я», пос­ти­же­ние это­го «я» счи­та­лось ког­да-то един­с­т­вен­но дос­той­ной жиз­нен­ной проб­ле­мой. Сле­до­ва­тель­но, ду­ша, сог­лас­но дан­ной ин­тер­п­ре­та­ции, не яв­ля­ет­ся ни чем-то са­мо со­бой ра­зу­ме­ющим­ся, ни «пси­хе» сов­ре­мен­ной фи­ло­со­фии. Ду­ша есть цель су­ро­во­го по­ис­ка, внут­рен­не­го за­во­ева­ния. И нас сей­час не ин­те­ре­су­ют пе­ри­пе­тии та­ко­го по­ис­ка. Нас ин­те­ре­су­ет си­ту­ация сов­ре­мен­но­го че­ло­ве­ка как пер­со­на­жа «чер­ной фан­тас­ти­ки» во­об­ще и То­ма­са Оу­эна в час­т­нос­ти.

Под фан­тас­ти­кой по­ни­ма­ет­ся неч­то вне­ре­аль­ное, без­до­ка­за­тель­ное, не под­да­юще­еся эк­с­пе­ри­мен­таль­ной про­вер­ке, хо­тя всем из­вес­т­но, что нет ни­че­го фан­то­маль­нее так на­зы­ва­емой ре­аль­нос­ти, ос­но­ван­ной на не­ес­тес­т­вен­ных пря­мых ли­ни­ях, вы­чис­ле­ни­ях, урав­не­ни­ях. Проб­ле­ма ре­аль­нос­ти но­сит ха­рак­тер со­ци­оло­ги­чес­кий, а не он­то­ло­ги­чес­кий. В бес­ко­неч­ном и ди­на­мич­ном мно­го­об­ра­зии бы­тия че­ло­ве­чес­кая груп­па вы­би­ра­ет об­ласть, ко­то­рая вос­п­ри­ни­ма­ет­ся чле­на­ми этой груп­пы бо­лее или ме­нее оди­на­ко­во. Ле­жа­щее за пре­де­ла­ми этой об­лас­ти приз­на­ет­ся бо­лее или ме­нее фан­тас­тич­ным. Чле­ны груп­пы мо­гут объ­яс­нить свое од­нов­ре­мен­ное по­яв­ле­ние в об­лас­ти толь­ко, слу­чай­нос­тью рож­де­ния. На са­мом де­ле нет ни­ка­кой «слу­чай­нос­ти рож­де­ния» и нет сво­бод­но­го вы­бо­ра. Груп­па обя­за­на сво­им при­сут­с­т­ви­ем во­ле ан­т­ро­по­мор­ф­но­го де­мо­на - вла­де­те­ля об­лас­ти, ко­то­рый, вам­пи­ри­чес­ки вы­са­сы­вая «кровь ду­ши», ли­ша­ет чле­нов груп­пы «инди­ви­ду­аль­нос­ти», то есть воз­мож­нос­ти вы­хо­да за пре­де­лы дан­ной об­лас­ти. Уби­вая ак­тив­ное на­ча­ло, ан­ни­ги­ли­руя бес­ко­неч­ные воз­мож­нос­ти вос­п­ри­ятия, низ­ве­ден­но­го до «пя­ти ор­га­нов чувств», де­мон прев­ра­ща­ет груп­пу в стан­дар­т­ную че­ло­ве­чес­кую мас­су, фун­к­ци­они­ру­ющую (ибо жиз­нью это наз­вать нель­зя) в ре­ак­тив­ных су­до­ро­гах веч­но бо­яз­ли­вой пло­ти…

Приблизительно в та­кой фра­зе­оло­гии из­ло­жил Клод де Сен-Мар­тен - сов­ре­мен­ник фран­цуз­с­кой ре­во­лю­ции - свою точ­ку зре­ния на пос­т­ре­во­лю­ци­он­ную си­ту­ацию ев­ро­пей­с­ко­го «прос­ве­ще­ния», на цар­с­т­во де­мо­на Бель­фе­го­ра - «вдох­но­ви­те­ля гиль­оти­ны и Па­ла­ты мер и ве­сов». Это бы­ла од­на из пер­вых оце­нок сов­ре­мен­ной «облас­ти бы­тия» в пер­с­пек­ти­ве чер­ной фан­тас­ти­ки, пос­коль­ку Сен-Мар­тен счи­тал, что мы все бо­лее уда­ля­ем­ся от не­объ­ят­но­го ми­ра Божь­его и зас­ты­ва­ем в ле­де­ня­щей од­ноп­ла­но­вос­ти ин­фер­наль­но­го пред­две­рия. Ги­бель­ное пог­ру­же­ние в эк­зис­тен­ци­аль­ную нед­виж­ность, тра­ги­чес­кое рас­т­во­ре­ние ог­нен­но­го «смыс­ла» в сте­риль­ных «на­ме­ре­ни­ях», кон­вуль­сив­ная борь­ба с неп­ре­одо­ли­мой «дьяво­ли­за­ци­ей» ми­ра - та­ко­во пси­хо­ло­ги­чес­кое прос­т­ран­с­т­во, в ко­то­ром раз­ви­ва­ет­ся те­ма­ти­ка То­ма­са Оу­эна.

Несколько слов о нем. То­мас Оу­эн (псев­до­ним бель­гий­ца Же­ра­ра Бер­то) ро­дил­ся в Лу­ве­не в 1910 го­ду. В сем­над­цать лет встре­тил­ся с Жа­ном Рэ, и эта встре­ча, по сло­вам Оу­эна, оп­ре­де­ли­ла всю его даль­ней­шую жизнь, по край­ней ме­ре, его твор­чес­кие ин­те­ре­сы. При этом у не­го хва­ти­ло ума и та­лан­та стать ори­ги­наль­ным пи­са­те­лем, а не эпи­го­ном зна­ме­ни­то­го со­оте­чес­т­вен­ни­ка. В на­шу за­да­чу не вхо­дит со­об­ще­ние би­ог­ра­фи­чес­ких курь­езов о То­ма­се Оу­эне, хо­тя их пре­дос­та­точ­но, рав­но как и ли­те­ра­ту­ро­вед­чес­кий ком­мен­та­рий к его бел­лет­рис­ти­ке, хо­тя и здесь мож­но мно­гое по­ве­дать. Ог­ра­ни­чим­ся толь­ко ве­ро­ят­нос­т­ным ут­вер­ж­де­ни­ем, что в его твор­чес­т­ве ощу­ти­мо вли­яние бель­гий­с­кой ли­те­ра­тур­ной тра­ди­ции по ли­нии Ме­тер­лин­ка, Ро­ден­ба­ха, Шар­ля ван Лер­бер­га, а так­же сти­лис­ти­чес­кое эхо изыс­кан­ных фран­цуз­с­ких мас­те­ров - Вилье де Лиль-Ада­на, к при­ме­ру, или, ес­ли брать яв­ле­ние бо­лее поз­д­нее, Пьера де Ман­ди­ар­га. Эти име­на, воз­мож­но, уди­вят То­ма­са Оу­эна, ко­то­рый в пре­дис­ло­вии к сбор­ни­ку сво­ей про­зы вы­ра­зил­ся так:

«Авто­ры всту­пи­тель­ных тек­с­тов, пред­с­тав­ляя ка­ко­го-ли­бо пи­са­те­ля, счи­та­ют сво­им при­ят­ным дол­гом от­к­рыть в его про­из­ве­де­ни­ях мас­су ве­щей, о ко­то­рых тот не имел ни ма­лей­ше­го по­ня­тия». Но это впол­не ес­тес­т­вен­но: мы так­же от­к­ры­ва­ем в про­из­ве­де­ни­ях То­ма­са Оу­эна мно­го та­ко­го, о чем ра­нее ни ма­лей­ше­го по­ня­тия не име­ли. Ведь мно­гоз­нач­ность рас­ска­за ис­к­лю­ча­ет пол­ную ос­ве­дом­лен­ность ав­то­ра. Нап­ри­мер, ри­ту­аль­ная кас­т­ра­ция в ма­ло­ази­ат­с­ких куль­тах Ки­бе­лы-Бель­ты сим­во­ли­зи­ро­ва­лась крес­том, сос­тав­лен­ным из чер­ной го­ри­зон­та­ли и пур­пур­ной вер­ти­ка­ли, - знал ли об этом Оу­эн, ког­да пи­сал «Чер­ную ку­ри­цу», текст, ин­те­рес­ный, по­ми­мо все­го про­че­го, по­пыт­кой про­ник­но­ве­ния в спе­ци­фи­чес­кую жен­с­кую ма­гию? Знал ли Оу­эн, об­ду­мы­вая «Чер­ный клу­бок», что вне­зап­ное по­яв­ле­ние чер­но­го кру­га или чер­но­го ша­ра счи­та­лось, ес­ли ве­рить Воль­ф­ра­му фон Эшен­ба­ху, не­сом­нен­ным пред­вес­ти­ем близ­кой смер­ти? Чем боль­ше ас­со­ци­аций - не­ожи­дан­ных, близ­ких, да­ле­ких - вы­зы­ва­ет про­из­ве­де­ние, тем, бе­зус­лов­но, вы­ше его ху­до­жес­т­вен­ное ка­чес­т­во. И, ве­ро­ят­но, мож­но скон­с­т­ру­иро­вать текст о То­ма­се Оу­эне, на­ни­зы­вая на нить его сю­же­тов бес­чис­лен­ные ми­фо­ло­ги­чес­кие и пси­хо­ло­ги­чес­кие, ре­ми­нис­цен­ции, а по­том, с дол­ж­ной скром­нос­тью про­де­мон­с­т­ри­ро­вав соб­с­т­вен­ную эру­ди­цию и кри­ти­чес­кий по­лет, «уди­вить» ав­то­ра на­ме­ком на рас­к­ры­тие вли­яний и да­же за­им­с­т­во­ва­ний. Но ког­да рас­сказ на­пи­сан, во­об­ще го­во­ря, кри­ти­ко­вать его, хва­лить, ру­гать уже поз­д­но. Это де­ло ис­то­ри­ка ли­те­ра­ту­ры - оп­ре­де­лить пят­над­ца­тое или шес­ть­сот пят­над­ца­тое мес­то То­ма­са Оу­эна в бель­гий­с­кой ли­те­ра­ту­ре, пос­коль­ку в при­зо­вую де­сят­ку сов­ре­мен­но­му пи­са­те­лю уже не по­пасть. Впро­чем, кто зна­ет - в 1976 го­ду Оу­эна выб­ра­ли в Ко­ро­лев­с­кую ака­де­мию язы­ка и ли­те­ра­ту­ры. Это из­бав­ля­ет нас от обя­зан­нос­ти вос­пе­вать его про­фес­си­ональ­ное мас­тер­с­т­во - вряд ли пло­хо­го пи­са­те­ля ту­да вы­бе­рут.

Так как мы за­чис­ли­ли про­из­ве­де­ния дан­но­го ав­то­ра в жанр «чер­но-фан­тас­ти­чес­кой бел­лет­рис­ти­ки», нас преж­де все­го дол­ж­но ин­те­ре­со­вать их ма­ги­чес­кое и фи­ло­соф­с­кое со­дер­жа­ние. По­то­му мы и на­ча­ли сей текст с ту­ман­ных на­ме­ков на си­ту­ацию сов­ре­мен­но­го че­ло­ве­ка во­об­ще и на мне­ния Жа­на Го­да­ра и Кло­да Сен-Мар­те­на в час­т­нос­ти. Оу­эн, бе­зус­лов­но, хо­ро­шо зна­ком с фран­цуз­с­кой «тай­ной фи­ло­со­фи­ей» (мы вы­ра­жа­ем­ся так, что­бы из­бе­жать ужас­но­го и не­ле­по­го тер­ми­на «оккуль­тизм»). От­сю­да его осо­бый ин­те­рес к той фор­ме вам­пи­риз­ма, ко­то­рый мож­но наз­вать «вы­са­сы­ва­ни­ем пси­хи­чес­кой кро­ви», и от­сю­да же его вни­ма­ние к на­рас­та­ющей «дьяво­ли­за­ции» ми­ра и Бо­га. Рис­куя нес­коль­ко уда­лить­ся от не­пос­ред­с­т­вен­ной те­ма­ти­ки про­из­ве­де­ний, по­рас­суж­да­ем нем­но­го о прин­ци­пах по­доб­но­го ин­те­ре­са. Мы упо­мя­ну­ли об ан­т­ро­по­мор­ф­ном де­мо­не, ко­то­рый пи­та­ет­ся кровью че­ло­ве­чес­кой ду­ши и ко­то­рый тем са­мым вы­нуж­да­ет лю­дей вос­п­ри­ни­мать мир бо­лее или ме­нее оди­на­ко­во.

Этот «антро­по­мор­ф­ный де­мон» - не дьявол цер­ков­ной дог­мы, но, ско­рее, дьявол хрис­ти­ан­с­ки ори­ен­ти­ро­ван­ных пи­са­те­лей. В от­ли­чие от са­та­ны - раз­ру­ши­те­ля и су­пос­та­та - дьявол, так ска­зать, ло­ги­чес­кий про­тив­ник Бо­га. В сущ­нос­ти, он хо­чет эк­с­пе­ри­мен­таль­но до­ка­зать, что тво­ре­ние че­ло­ве­ка - ме­ди­ато­ра меж­ду Бо­гом и все­лен­ной - с целью рас­п­рос­т­ра­не­ния ду­хов­но­го све­та в без­дон­ных глу­би­нах ма­те­рии есть акт оши­боч­ный. И ес­ли Бог соз­дал мир сло­вом, дьявол соз­дал че­ло­ве­чес­т­во - чис­лом. До эпо­хи «прос­ве­ще­ния» ник­то и не по­доз­ре­вал о су­щес­т­во­ва­нии та­ко­го по­ня­тия, как «че­ло­ве­чес­т­во», ник­то и не по­доз­ре­вал о су­щес­т­во­ва­нии кол­лек­ти­ва, свя­зан­но­го об­щи­ми за­ко­на­ми из­ме­ре­ния, об­щей ана­то­ми­ей и эмо­ци­ональ­нос­тью.

Почему это пра­во­мер­но наз­вать дьяво­ли­за­ци­ей, по­че­му во­об­ще ста­ла воз­мож­на та­кая дьяво­ли­за­ция? По­то­му что че­ло­век по­бо­ял­ся по­жер­т­во­вать сво­им те­лом ра­ди спа­се­ния проб­ле­ма­тич­ной ду­ши, а рис­к­нул пре­неб­речь ду­шой ра­ди проц­ве­та­ния кон­к­рет­но­го те­ла. Но ведь те­ло, ли­шен­ное ак­тив­ной ин­ди­ви­ду­аль­ной энер­гии ду­ши, ста­но­вит­ся бес­по­мощ­ным и пас­сив­ным, нуж­да­ет­ся в пос­то­ян­ной по­мо­щи из­в­не. От­сю­да пот­реб­ность в соз­да­нии кол­лек­ти­ва, где че­ло­век прев­ра­ща­ет­ся в час­ти­цу чу­до­вищ­но­го кон­г­ло­ме­ра­та. В кол­лек­ти­ве че­ло­ве­чес­кие цен­нос­ти - лю­бовь, сво­бо­да, поз­на­ние - рас­п­ре­де­ле­ны схе­ма­ти­чес­ки в пус­том прос­т­ран­с­т­ве меж­ду людь­ми и ни­как не за­де­ва­ют ни од­но­го от­дель­но­го че­ло­ве­ка. Здесь дей­с­т­ву­ет за­кон боль­ших чи­сел, где каж­дый изо­ли­ро­ван­ный ин­ди­вид ста­но­вит­ся ко­пей­кой, за ко­то­рой лень наг­нуть­ся, сколь угод­но ма­лым от­рез­ком пря­мой ли­нии, пря­миз­ной ко­ей мож­но пре­неб­речь ра­ди ве­ли­кой це­ли на­чер­та­ния ли­нии кри­вой. В кол­лек­ти­ве нет ни­ка­ких «лич­нос­тей», а су­щес­т­ву­ют толь­ко точ­ки сгу­ще­ния и раз­ре­же­ния ужа­са­юще­го ко­ор­ди­на­то­ра со­ци­ума, за­ня­тые но­ме­ра­ми и спе­ци­алис­та­ми, ко­то­рые в лю­бой мо­мент мо­гут быть за­ме­не­ны дру­ги­ми но­ме­ра­ми и спе­ци­алис­та­ми.

Человек, всту­па­ющий в бо­лее или ме­нее соз­на­тель­ный воз­раст, опу­ты­ва­ет­ся во­лок­нис­той, лип­кой, кро­во­жад­ной сетью все­воз­мож­ных ори­ен­ти­ров и ко­ор­ди­нат. По­доб­но зло­по­луч­но­му пос­то­яль­цу оте­ля, он ас­си­ми­ли­ру­ет­ся хищ­ны­ми кон­с­тан­та­ми и прев­ра­ща­ет­ся в «чер­ный клу­бок» од­но­имен­но­го рас­ска­за. Ду­ша, преж­де все­го, да­ет че­ло­ве­ку зна­ние (имен­но зна­ние, а не ин­фор­ма­цию) о его соб­с­т­вен­ном прос­т­ран­с­т­ве и соб­с­т­вен­ном вре­ме­ни. Кол­лек­тив­ный ан­т­ро­по­мор­ф­ный фан­том пред­ла­га­ет вмес­то это­го лич­но­го, му­чи­тель­но до­бы­ва­емо­го зна­ния дос­туп­ную ин­фор­ма­цию о все­об­щем и рав­но­мер­ном прос­т­ран­с­т­вен­но-вре­мен­ном кон­ти­ну­уме. И в ре­зуль­та­те вмес­то прос­т­ран­с­т­ва, про­ни­зан­но­го тон­кой энер­ге­ти­кой соб­с­т­вен­но­го вос­п­ри­ятия и нер­в­ной сис­те­мы, вмес­то вре­ме­ни ин­ди­ви­ду­аль­но­го­Бы­тия, рож­ден­но­го то­ком и пуль­сом кро­ви, че­ло­век по­лу­ча­ет рав­но­мер­ные и мо­но­тон­ные мет­ры и се­кун­ды. Его пы­та­ют­ся уве­рить, что так же точ­но, как де­сять руб­лей сос­то­ят из эн­но­го ко­ли­чес­т­ва ко­пе­ек, день его жиз­ни сос­то­ит из эн­но­го ко­ли­чес­т­ва се­кунд. Как день­ги - «то­вар то­ва­ров», так вре­мя ча­сов - эта­лон лю­бых дли­тель­нос­тей, на­сы­щен­ных лю­бым мно­го­об­ра­зи­ем. Но с ка­кой ста­ти ча­сы дол­ж­ны фик­си­ро­вать еще ка­кое-то вре­мя, кро­ме вре­ме­ни бы­тия сво­его соб­с­т­вен­но­го ме­ха­низ­ма? Каж­дая тра­вин­ка и ском­кан­ная га­зе­та жи­вут в про­тя­жен­нос­ти соб­с­т­вен­но­го бы­тия. Дли­тель­ность чис­т­ки ту­фель, к при­ме­ру, есть слож­ное со­че­та­ние «вре­ме­ни ту­фель» и вре­ме­ни на­ших рук. Нель­зя ска­зать, что пос­ле чис­т­ки ту­фель мы ста­ли стар­ше на пять ми­нут, так как вре­мя жи­во­го ор­га­низ­ма ни­че­го об­ще­го со вре­ме­нем ча­со­во­го ме­ха­низ­ма не име­ет. Это об­ще­из­вес­т­ная ис­ти­на? Нет. Об­ще­из­вес­т­ные ис­ти­ны ни­че­го об­ще­го с ис­ти­на­ми ин­ди­ви­ду­аль­ны­ми не име­ют.

Может ли сум­ма бес­ко­неч­ных не­до­мол­вок сло­жить­ся в оп­ре­де­лен­ное выс­ка­зы­ва­ние? Мо­жет ли сум­ма бес­ко­неч­ных слу­чай­нос­тей дать в ре­зуль­та­те за­ко­но­мер­ность? Мо­жет ли мас­са субъ­ек­тив­ных нес­час­тий обер­нуть­ся объ­ек­тив­ным счас­ть­ем? На бес­чис­лен­ные воп­ро­сы та­ко­го ро­да «де­мон кол­лек­ти­ва» всег­да от­ве­тит ут­вер­ди­тель­но, от­ве­тит при­ме­ча­тель­ны­ми, круг­лы­ми стан­дар­т­ны­ми вы­ра­же­ни­ями: «исхо­дя из ин­те­ре­сов», «цель оп­рав­ды­ва­ет сред­с­т­ва», «в пер­с­пек­ти­ве раз­ви­тия». Еще бо­лее при­ме­ча­тель­но, что каж­дый че­ло­век, ес­ли толь­ко он не окон­ча­тель­но прев­ра­тил­ся в «чле­на кол­лек­ти­ва», прек­рас­но чув­с­т­ву­ет со­вер­шен­ную ир­ра­ци­ональ­ность сво­его бы­тия, прек­рас­но зна­ет, что нель­зя рас­счи­тать да­же точ­ность сле­ду­юще­го ша­га или нап­рав­ле­ния жес­та, не го­во­ря уже о ка­ком-то пла­не или пер­с­пек­ти­ве. И тем не ме­нее каж­дый че­ло­век скло­нен оп­ла­ки­вать не­удав­ший­ся план или оп­ро­ки­ну­тый рас­чет, об­ви­няя слу­чай­нос­ти, об­с­то­ятель­с­т­ва, чью-то злую во­лю. Оче­вид­но, па­ни­чес­кий страх пе­ред соб­с­т­вен­ной ори­ги­наль­ной жиз­нью ли­ша­ет нас вся­ких сил соп­ро­тив­лять­ся кол­лек­тив­но­му гип­но­зу, с са­мо­го дет­с­т­ва из­в­ра­ща­ет на­ши моз­ги и на­шу эмо­ци­ональ­ность. Ра­ци­она­лизм, то есть по­пыт­ка ор­га­ни­зо­вать че­ло­ве­чес­кую жизнь с по­мощью вне­че­ло­ве­чес­ких ме­то­дов, пог­ру­жа­ет нас в сфе­ру пол­ной фан­тас­ма­го­рии. Эрих Фромм в кни­ге «Страх пе­ред сво­бо­дой» сфор­му­ли­ро­вал си­ту­ацию впол­не ка­те­го­ри­чес­ки: «Эта под­ме­на ори­ги­наль­но­го дей­с­т­вия и ори­ги­наль­ной мыс­ли псев­до­дей­с­т­ви­ем и псев­до­мыс­лью есть не что иное, как под­ме­на ин­ди­ви­да псев­до­ин­ди­ви­дом. В от­но­ше­нии мно­гих, ес­ли не боль­шин­с­т­ва, мож­но ска­зать, что их под­лин­ное «я» под­ме­не­но псев­до-«я». Толь­ко в снах, фан­та­зи­ях, опь­яне­нии прос­ту­па­ет иног­да от­ры­воч­ная, об­ры­воч­ная, ис­ка­ле­чен­ная ори­ги­наль­ность». [194] Дей­с­т­ви­тель­но, страх прос­лыть глуп­цом, под­ле­цом, тру­сом, не­удач­ни­ком, страх пе­ред фан­то­мом «общес­т­вен­но­го мне­ния» зас­тав­ля­ет ус­ва­ивать пус­тей­шую де­ма­го­ги­чес­кую аб­ра­ка­даб­ру, сле­до­вать ди­ким «эти­чес­ким мак­си­мам», учи­ты­вать чей-то «жиз­нен­ный опыт». В ре­зуль­та­те про­ис­хо­дит про­цесс «вы­тес­не­ния» не толь­ко ин­с­тин­к­тов, име­ну­емых низ­ки­ми или прес­туп­ны­ми, но и же­ла­ний са­мых ес­тес­т­вен­ных, мыс­лей са­мых обык­но­вен­ных. Че­ло­век ес­тес­т­вен­ный и ори­ги­наль­ный вы­тес­ня­ет­ся из соб­с­т­вен­но­го те­ла схе­ма­ти­чес­ким ан­т­ро­по­мор­ф­ным двой­ни­ком. В этом нет­руд­но убе­дить­ся, ес­ли по­го­во­рить с ка­ким-ли­бо субъ­ек­том с гла­зу на глаз, а по­том по­наб­лю­дать его в ро­ли ора­то­ра на пуб­лич­ном ми­тин­ге. Спо­кой­ный, выс­ка­зы­ва­ющий лю­бо­пыт­ные со­об­ра­же­ния че­ло­век прев­ра­ща­ет­ся в дер­га­ющий­ся, жес­ти­ку­ли­ру­ющий гром­ко­го­во­ри­тель. Он - уже су­мас­шед­ший, уже одер­жи­мый, вам­пир, пе­ре­пол­нен­ный пси­хи­чес­кой кровью тол­пы, от­ры­ги­ва­ющей эту кровь в тол­пу. И на­чи­на­ет­ся сом­не­ние: та­кой ли он спо­кой­ный в оди­но­чес­т­ве, в обы­ден­ной жиз­ни? Мо­жет быть, ког­да он ос­та­ет­ся один, ему яв­ля­ет­ся его под­лин­ное «я» - ко­ря­вое, зат­рав­лен­ное, «вы­тес­нен­ное» чу­до­ви­ще, от ко­то­ро­го хо­чет­ся бе­жать без ог­ляд­ки, бе­жать об­рат­но в спа­си­тель­ный кол­лек­тив. Здесь кон­ча­ет­ся со­ци­аль­ная пси­хо­ло­гия и на­чи­на­ет­ся, сов­ре­мен­ная «чер­ная фан­тас­ти­ка», пер­со­на­жи ко­то­рой в от­ли­чие от ге­ро­ев По и Гоф­ма­на обыч­ные лю­ди, жи­ву­щие в кли­ма­те обы­ден­ной дьяво­ли­за­ции. Фран­цуз­с­кая «ведь­ма» Ва­ле­ри Тавье рас­ска­зы­ва­ла, что дьявол ее го­ло­вок­ру­жи­тель­ных встреч всег­да выг­ля­дел как не­за­мет­ный че­ло­век в за­уряд­ном кос­тю­ме. У дру­гих сви­де­те­лей сло­жи­лось приб­ли­зи­тель­но ана­ло­гич­ное впе­чат­ле­ние. (Речь идет о сим­по­зи­уме в Се­ри­зи-ля-Саль в 1982 го­ду под наз­ва­ни­ем «Дьявол в сов­ре­мен­ном ми­ре».) Ес­ли в ро­ма­нах Дос­то­ев­с­ко­го и То­ма­са Ман­на под­чер­ки­ва­ние за­уряд­нос­ти дьяво­ла вос­п­ри­ни­ма­ет­ся как на­ро­чи­тый ху­до­жес­т­вен­ный при­ем, сей­час, как вид­но из ма­те­ри­алов сим­по­зи­ума, это обы­ден­ный ви­зу­аль­ный факт. Сей­час во­об­ще умес­т­ней рас­суж­дать не о кон­к­рет­ном яв­ле­нии дьяво­ла, но ско­рее о дьяво­ли­чес­кой ат­мос­фе­ре, о воз­мож­нос­ти тон­ко­го, рез­ко­го, всеп­ро­ни­ка­юще­го при­сут­с­т­вия, ко­то­рое мо­жет ощу­щать­ся да­же в так на­зы­ва­емых не­оду­шев­лен­ных пред­ме­тах (вспом­ним, к при­ме­ру, нож де­воч­ки Са­би­ны из рас­ска­за «Парк»). Суб­тиль­ной тенью дьявол мо­жет прос­коль­з­нуть в ни­че­го не по­доз­ре­ва­юще­го субъ­ек­та, ска­зать его гу­ба­ми вещь не­ожи­дан­ную и ро­ко­вую. В рас­ска­зе «Инфор­ма­тор» ге­рой стал­ки­ва­ет­ся с рас­се­ян­ным, рас­сре­до­то­чен­ным при­сут­с­т­ви­ем дьяво­ла. Изощ­рен­ность кош­ма­ра зак­лю­ча­ет­ся имен­но в не­оп­ре­де­лен­нос­ти иден­ти­фи­ка­ции: дьявол от­нюдь не пер­со­ни­фи­ци­ро­ван в лич­нос­ти про­фес­со­ра Мет­це­ра, дьявол при­хот­ли­во блуж­да­ет и вспы­хи­ва­ет в гла­зах пер­со­на­жей слу­чай­ных и нез­на­чи­тель­ных - в гла­зах улич­но­го тор­гов­ца, иду­щей нав­с­т­ре­чу жен­щи­ны, бе­зо­бид­но­го ста­ро­го зе­ва­ки. Он - мас­тер ло­ги­чес­кой се­ти, наб­ро­шен­ной на бед­ный ра­зум че­ло­ве­чес­кий, лю­бит улов­лять кап­ри­зом ин­ци­ден­та, бес­тол­ко­вос­тью со­бы­тия, да­бы ге­рой, те­шась мни­мой сво­бо­дой лич­ной ини­ци­ати­вы, все глуб­же увя­зал в ги­бель­ной тря­си­не.

* * *

Только в кон­так­те с ду­шой воз­мо­жен ду­хов­ный по­иск, толь­ко энер­гия ду­ши де­ла­ет воз­мож­ным не­за­ви­си­мое раз­ви­тие су­щес­т­ва. Но каж­дый ли че­ло­век ода­рен ду­шой в те­оло­ги­чес­ком смыс­ле сло­ва? Бе­зус­лов­но, нет. Нель­зя пу­тать с ду­шой со­ма­ти­чес­кую жиз­нен­ность, ани­маль­ность, при­су­щую всем без ис­к­лю­че­ния объ­ек­там. Ес­ли мы ощу­ща­ем «не­жи­вым» ка­кой-ли­бо объ­ект, ви­ной то­му на­ши пред­рас­суд­ки или ог­ра­ни­чен­ность вос­п­ри­ятия. Смерть толь­ко пе­ре­ход, а не фи­нал, смерть толь­ко ги­по­те­за аб­с­т­рак­т­но­го мыш­ле­ния. И для че­ло­ве­ка, не об­ла­да­юще­го ду­шой, проб­ле­мы дьяво­ла во­об­ще не су­щес­т­ву­ет. Рав­но как и проб­ле­мы Бо­га. Тер­мин «ате­изм» по­это­му не пред­с­тав­ля­ет­ся осо­бен­но удач­ным. Он мо­жет от­но­сить­ся к «бо­го­не­на­вис­т­ни­кам» или «бо­го-от­ри­ца­те­лям», а мно­гие лю­ди ис­к­рен­не не по­ни­ма­ют су­ти воп­ро­са. Это, ра­зу­ме­ет­ся, не оз­на­ча­ет, что здра­вый смысл и соз­на­ние мо­гут обе­зо­па­сить их от втор­же­ния пси­хо­ло­ги­чес­ко­го кош­ма­ра, пос­коль­ку со­ма­ти­чес­кая ани­маль­ность от­к­ры­та аг­рес­сии гоб­лин­сов и сти­хий­ных ду­хов или, вы­ра­жа­ясь ина­че, блуж­да­ющим энер­ги­ям пси­хи­чес­кой сфе­ры. Соз­на­ние во­об­ще яв­ле­ние кол­лек­тив­ное, ос­но­ван­ное су­гу­бо на ин­тер­че­ло­ве­чес­ких фак­то­рах, то есть на фак­то­рах, пол­нос­тью ли­шен­ных суб­с­т­ра­та не­оп­ре­де­лен­нос­ти, сек­ре­та, как, нап­ри­мер, те­оре­ма Пи­фа­го­ра или ру­ко­по­жа­тие. Не­ле­по, ве­ро­ят­но, спро­сить куль­тур­но­го че­ло­ве­ка про тай­ный, эзо­те­ри­чес­кий смысл этой те­оре­мы или про ис­то­рию ма­ги­чес­ко­го ри­ту­ала ру­ко­по­жа­тия. Соз­на­ние ос­но­ва­но на обоб­ще­нии, на вза­имо­за­ви­си­мос­ти яв­ле­ний, каж­дое из ко­то­рых счи­та­ет­ся оче­вид­ным и по от­дель­нос­ти в рас­чет не при­ни­ма­ет­ся. И че­ло­век, втя­ги­ва­ющий­ся в кол­лек­тив, в кон­це кон­цов обоб­ща­ет­ся и са­мо­го се­бя как су­щес­т­во, ода­рен­ное тай­ной и не­оп­ре­де­лен­нос­тью, в рас­чет не при­ни­ма­ет. Так идет мрач­ный, хи­ме­ри­чес­кий, ин­фер­наль­ный про­цесс ме­ха­ни­за­ции бы­тия. Вам­пи­ри­чес­кий ме­ха­низм кол­лек­ти­ва пе­ре­ма­лы­ва­ет ду­шу и те­ло, втя­ги­ва­ет че­ло­ве­ка в цеп­ную ин­тер­че­ло­ве­чес­кую ре­ак­цию. Вы­са­сы­ва­ние пси­хи­чес­кой кро­ви ве­дет к без­воз­в­рат­ной по­те­ре ин­ди­ви­ду­аль­ной эмо­ци­ональ­нос­ти. В сме­шан­ной и ха­оти­чес­кой сен­со­ри­ке на­чи­на­ет пре­ва­ли­ро­вать ску­ка, ощу­ще­ние па­ни­чес­кой пус­то­ты, ко­то­рая за­пол­ня­ет­ся чем угод­но. Че­ло­век соз­да­ет мо­дель ин­ди­ви­ду­аль­нос­ти, псев­до­ин­ди­ви­ду­аль­ность, ут­вер­ж­да­емую за счет дру­гих. Са­би­на про­яв­ля­ет ори­ги­наль­ность, вон­зая нож в бе­зо­бид­но­го ста­ри­ка, скры­тые наб­лю­да­те­ли про­яв­ля­ют ори­ги­наль­ность в свою оче­редь и хва­та­ют ее. Блуж­да­ющая аб­с­т­рак­т­ная ори­ги­наль­ность как вол­на бу­до­ра­жит од­но­род­ную че­ло­ве­чес­кую мас­су («Парк»). Кол­лек­тив спла­чи­ва­ет вза­им­ный вам­пи­ризм, ина­че го­во­ря, энер­ге­ти­чес­кий об­мен - от че­ло­ве­ка-ак­ку­му­ля­то­ра че­рез че­ло­ве­ка-про­вод к че­ло­ве­ку-мо­то­ру, так как лю­бой ме­ха­низм мо­жет фун­к­ци­они­ро­вать толь­ко на за­им­с­т­во­ван­ной энер­гии и обя­зан от­ра­бо­тать эту энер­гию. Хва­леб­ные сло­веч­ки в ад­рес ме­ха­низ­ма, как-то: «сла­жен­ный», «отла­жен­ный», «удоб­ный в эк­с­п­лу­ата­ции», «пот­реб­ля­ет мень­ше го­рю­че­го при бо­лее вы­со­кой от­да­че» - слу­жат рав­ным об­ра­зом от­лич­ной ре­ко­мен­да­ци­ей «чле­ну кол­лек­ти­ва». Не­мец­кий мыс­ли­тель Ру­дольф Кас­снер так вы­ра­зил­ся об этом ас­пек­те ци­ви­ли­за­ции: «Раз­мыш­ле­ние на эту те­му при­нуж­да­ет нас к сле­ду­юще­му вы­во­ду: лю­бой скон­с­т­ру­иро­ван­ный ме­ха­низм преж­де все­го нап­рав­лен на унич­то­же­ние идеи от­дель­но­го че­ло­ве­ка. Не сто­ит оболь­щать­ся «по­лез­нос­тью» па­ро­во­за, ав­то­мо­би­ля, швей­ной ма­шин­ки. Они уби­ва­ют ин­ди­ви­ду­аль­ный ритм, по­ра­бо­ща­ют те­ло, ли­ша­ют спо­соб­нос­ти к соп­ро­тив­ле­нию и сво­бо­ды вы­бо­ра». [195] С од­ной толь­ко ого­вор­кой: преж­де чем скон­с­т­ру­иро­вать ме­ха­низм, лю­ди дол­ж­ны бы­ли ме­ха­нис­ти­чес­ки ус­т­ро­ить­ся - по­доб­ное рож­да­ет по­доб­ное.

С точ­ки зре­ния ин­тер­че­ло­ве­чес­кой «на­уч­ной объ­ек­тив­нос­ти», жизнь кол­лек­ти­ва мож­но оп­ре­де­лить в ме­нее эмо­ци­ональ­ных тер­ми­нах: вза­им­ный вам­пи­ризм мож­но наз­вать энер­го­об­ме­ном, про­да­жу ду­ши дьяво­лу - жер­т­вой на бла­го об­щес­т­ву, за­висть ли­бо не­на­висть к со­се­дям - пат­ри­отиз­мом. Су­щес­т­во­ва­ние боль­шин­с­т­ва лю­дей, об­ла­да­ющих ду­шой или чув­с­т­ву­ющих воз­мож­ность ее при­сут­с­т­вия, - это не­уве­рен­ный по­иск соб­с­т­вен­но­го ре­ше­ния эк­зис­тен­ци­аль­ной проб­ле­мы, от­ча­яние, опь­яне­ние оче­ред­ным мас­со­вым нар­ко­ти­ком, мно­го­лет­няя борь­ба с час­тич­ны­ми ус­туп­ка­ми, ус­пеш­но пе­ре­рас­та­ющи­ми в об­щий кон­фор­мизм. Фи­нал та­кой борь­бы эк­с­п­рес­сив­но сфор­му­ли­ро­ван в ко­рот­ком рас­ска­зе «Му­та­ция», где ге­рой - пи­са­тель, по всей ви­ди­мос­ти, - из­ло­ман­ный, вы­жа­тый, со­вер­шен­но опус­то­шен­ный, съежи­ва­ет­ся, сок­ра­ща­ет­ся, прев­ра­ща­ет­ся в жут­кое се­ниль­ное су­щес­т­во, на­по­ми­на­ющее ма­лень­ко­го маль­чи­ка. В этом рас­ска­зе есть лю­бо­пыт­ная осо­бен­ность: ни же­на пи­са­те­ля, ни род­с­т­вен­ни­ки, воз­ни­ка­ющие пе­ред его мыс­лен­ным взо­ром, не ис­пы­ты­ва­ют к не­му ни ма­лей­ше­го со­чув­с­т­вия - их ли­ца вы­ра­жа­ют лишь мрач­ное, брез­г­ли­вое осуж­де­ние, ведь он по ка­кой-то при­чи­не пе­рес­тал фун­к­ци­они­ро­вать в ка­чес­т­ве об­щес­т­вен­но по­лез­но­го ме­ха­низ­ма. Фрус­т­ра­ция ге­роя дан­но­го рас­ска­за ли­бо вся­ко­го дру­го­го че­ло­ве­ка по­нят­на - род­с­т­вен­ни­ки, зна­ко­мые, сот­руд­ни­ки, тра­ди­ци­он­но при­ни­ма­емые за лю­дей, оны­ми пе­рес­та­ли или пе­рес­та­ют быть, так как тран­с­фор­ми­ру­ют­ся в че­ло­ве­чес­кую ма­те­рию, виб­ри­ру­ющую в си­ло­вом по­ле ан­т­ро­по­мор­ф­но­го де­мо­на. Да и как ина­че? Что иное мо­жет слу­чить­ся с людь­ми, ко­то­рых ме­ха­ни­чес­ки «кол­лек­ти­ви­зи­ру­ют», ко­то­рым из­в­ра­ща­ют моз­ги при­ми­тив­ны­ми «дис­цип­ли­на­ми», на­зы­ва­ют «эго­из­мом» лю­бой их ма­ло-маль­с­ки ес­тес­т­вен­ный пос­ту­пок, при­зы­ва­ют сле­до­вать эти­чес­ким пра­ви­лам, ни­чем не от­ли­ча­ющим­ся от пра­вил до­рож­но­го дви­же­ния? Ког­да за­гад­ку их бы­тия счи­та­ют са­мо со­бой ра­зу­ме­ющим­ся, не от­но­ся­щим­ся к де­лу фак­том. Ес­ли че­ло­век не учи­ты­ва­ет сво­ей прин­ци­пи­аль­ной от­с­т­ра­нен­нос­ти от ос­таль­но­го ми­ра, ес­ли не за­ду­мы­ва­ет­ся, кто он, по­че­му про­явил­ся имен­но в че­ло­ве­чес­ком об­ра­зе, имен­но в дан­ной стра­не, и во­об­ще не пы­та­ет­ся от­ве­тить на по­доб­ные воп­ро­сы, а при­ни­ма­ет на ве­ру сте­ре­отип­ные от­ве­ты, зна­чит, он под­се­ка­ет кор­ни соб­с­т­вен­ной ин­ди­ви­ду­аль­нос­ти, ста­но­вит­ся при­ем­ни­ком и пе­ре­дат­чи­ком тран­зит­ных мне­ний и блуж­да­ющих эмо­ци­ональ­ных нап­ря­же­ний. Ра­зу­ме­ет­ся, «кар­ди­наль­ные воп­ро­сы бы­тия» от­ли­ча­ют­ся выс­шей слож­нос­тью, ра­зу­ме­ет­ся, мож­но пот­ра­тить жизнь в тщет­ных по­ис­ках су­гу­бых внут­рен­них от­ве­тов. Но по край­ней ме­ре че­ло­век, на это ре­шив­ший­ся, из­бе­жит эк­зис­тен­ци­аль­ной ка­тас­т­ро­фы ге­роя рас­ска­за «Му­та­ция», по­то­му что у не­го бу­дет шанс про­жить свою соб­с­т­вен­ную жизнь. Ина­че, ли­шен­ный точ­ки опо­ры или уп­ря­мой на­деж­ды на су­щес­т­во­ва­ние та­ко­вой, он про­жи­вет псев­до­жизнь, ут­вер­ж­дая или от­ри­цая чу­жие мне­ния.

Жизнь кол­лек­ти­ва пол­нос­тью ир­ре­аль­на. Что­бы из­ба­вить лю­бой суб­с­тан­тив от вся­ко­го смыс­ла и зна­че­ния, дос­та­точ­но при­ба­вить к не­му эпи­тет «общес­т­вен­ный» или «кол­лек­тив­ный». Дьяволь­с­кий про­цесс де­гу­ма­ни­за­ции: че­ло­ве­чес­кие ат­ри­бу­ты и ак­ци­ден­ции, отор­ван­ные от ини­ци­ато­ра и но­си­те­ля, об­ра­зу­ют осо­бый мир бес­ко­неч­ной и ха­оти­чес­кой ком­би­на­то­ри­ки. Ре­ли­ги­оз­ные, эмо­ци­ональ­ные, со­ци­аль­ные вих­ри и воз­му­ще­ния элек­т­ри­зу­ют бес­силь­ную ан­т­ро­по­мор­ф­ную кре­ату­ру, воз­буж­дая фик­цию ре­аль­нос­ти, спро­во­ци­ро­ван­ную жизнь. Че­ло­век сам по се­бе ка­тас­т­ро­фи­чес­ки те­ря­ет ин­те­рес и зна­че­ние, он при­об­ре­та­ет си­яние и ко­ло­рит толь­ко в оп­ре­де­лен­ном энер­ге­ти­чес­ком по­ле, ко­то­рое не­ожи­дан­но взды­ма­ет его, пе­ре­ка­ты­ва­ет че­рез не­го. По­это­му, го­во­ря о сов­ре­мен­ной бел­лет­рис­ти­ке, упот­реб­лять та­кие сло­ва, как «ге­рой» или да­же «дей­с­т­ву­ющее ли­цо», на­доб­но с ог­ляд­кой. Речь мо­жет ид­ти ско­рее о «жер­т­вах об­с­то­ятельств», об ан­т­ро­по­мор­ф­ных точ­ках при­ло­же­ния сил. В рас­ска­зе «Да­ги­ды» фун­к­ци­они­ру­ют нес­коль­ко на пер­вый взгляд лю­бо­пыт­ных пер­со­на­жей: нар­ра­тор - че­ло­век ум­ный и глу­бо­кий, Су­зи Бан­нер - сим­па­тич­ная да­ма с тра­ги­чес­ким прош­лым, ее по­кой­ный муж - фи­нан­сист и кол­лек­ци­онер зло­ве­щих ред­кос­тей. Но стран­ная вещь - эти лю­ди про­хо­дят на пе­ри­фе­рии по­вес­т­во­ва­ния, не воз­буж­дая спе­ци­аль­но­го чи­та­тель­с­ко­го вни­ма­ния, они в прин­ци­пе мо­гут быть за­ме­не­ны людь­ми ины­ми. Глав­ные ге­рои - да­ги­ды (фи­гур­ки, сде­лан­ные с целью кол­до­ва­ния) - ге­не­ра­то­ры или про­вод­ни­ки бес­по­щад­ной ма­ги­чес­кой энер­гии, а глав­ная проб­ле­ма зак­лю­ча­ет­ся в том, нас­коль­ко дей­с­т­вен­ны ре­цеп­ты сред­не­ве­ко­во­го кол­дов­с­т­ва. И стран­ный воп­рос, ощу­ти­мый в про­цес­се чте­ния и яс­но воз­ни­ка­ющий по окон­ча­нии: ре­ша­ющую ли роль иг­ра­ет че­ло­ве­чес­кая ини­ци­ати­ва в мрач­ных со­бы­ти­ях или пер­со­на­жи рас­ска­за - толь­ко на­ив­ные ста­тис­ты, уп­рав­ля­емые не­ве­до­мы­ми сущ­нос­тя­ми - да­ги­да­ми? Фи­нал рас­ска­за поз­во­ля­ет пред­по­ло­жить пос­лед­нее. Та­кое же впе­чат­ле­ние ос­тав­ля­ют дру­гие рас­ска­зы, осо­бен­но «Ми­лые пус­тяч­ки» и «Пят­на». И де­ло вов­се не в том, что сов­ре­мен­ные пи­са­те­ли, и в том чис­ле То­мас Оу­эн, не уме­ют в от­ли­чие от сво­их пред­шес­т­вен­ни­ков изоб­ра­жать ге­ро­ев или так на­зы­ва­емых «жи­вых лю­дей». Де­ло в пол­нос­тью из­ме­нив­шей­ся че­ло­ве­чес­кой си­ту­ации, в прог­рес­си­ру­ющей дьяво­ли­за­ции ми­ра.

* * *

Когда в ве­нах гус­те­ет боль­ная кровь и сус­та­вы те­ря­ют гиб­кость, ком­по­нен­ты це­ло­го, пе­ред окон­ча­тель­ным разъ­еди­не­ни­ем, при­чи­ня­ют друг дру­гу не­ма­лые му­че­ния. Ком­по­нен­ты разъ­ято­го це­ло­го пы­та­ют­ся из­б­рать ка­кую-то иную цен­т­ра­ли­за­цию, да­бы сос­та­вить ка­кое-то иное со­че­та­ние. Че­ло­век, из­му­чен­ный борь­бой со сво­ей боль­ной ду­шой, мед­лен­но и вер­но прев­ра­ща­ет­ся в «чле­на кол­лек­ти­ва» и при­вы­ка­ет су­щес­т­во­вать в ат­мос­фе­ре лжи. Здесь не­об­хо­ди­мо сле­ду­ющее за­ме­ча­ние: ложь не яв­ля­ет­ся ка­те­го­ри­ей эти­ки, ложь - неп­ре­мен­ное ус­ло­вие вы­жи­ва­ния об­щес­т­ва, где цен­нос­ти кол­лек­тив­ные, то есть фик­тив­ные, под­ме­ня­ют ре­аль­ные лич­ные цен­нос­ти. Ког­да по­ня­тия, пос­ти­же­ние смыс­ла ко­то­рых тре­бу­ет не­ве­ро­ят­но труд­но­го ин­ди­ви­ду­аль­но­го по­ис­ка, - нап­ри­мер, «счас­тье», «сво­бо­да», «грех», «доб­ро», «зло» - счи­та­ют­ся дос­то­яни­ем об­ще­го ра­зу­ме­ния, ког­да час­т­нос­тя­ми пре­неб­ре­га­ют для ок­руг­ле­ния об­ще­го ре­зуль­та­та, тог­да, лю­ди на­чи­на­ют су­щес­т­во­вать в ат­мос­фе­ре лжи.

Психическая кровь ана­ло­гич­на то­му, что в ал­хи­мии на­зы­ва­ет­ся «ра­ди­каль­ной влаж­нос­тью», а в прос­то­ре­чии - смыс­лом. Ин­те­рес­но, что «смысл» всег­да свя­зан с ча­ру­ющей не­по­нят­нос­тью со­бы­тий, ве­щей и слов. Смысл их не име­ет ни­че­го об­ще­го с по­ни­ма­ни­ем или ин­фор­ма­ци­ей, пос­коль­ку смысл ди­на­ми­чен и его раз­гад­ка ве­дет к еще бо­лее фас­ци­на­тив­ной за­гад­ке. Смыс­лом мож­но наз­вать скон­цен­т­ри­ро­ван­ную в ду­ше «энер­гию ин­те­ре­са», ко­то­рая поз­во­ля­ет ощу­тить в лю­бом объ­ек­те та­ин­с­т­вен­ность и мно­го­ли­кость и най­ти стран­ные, нес­лы­хан­ные свя­зи и вза­имо­за­ви­си­мос­ти объ­ек­тов. Час­то толь­ко смерть поз­во­ля­ет раз­ли­чить бес­ко­неч­ную за­га­доч­ность объ­ек­та: ког­да паль­цы Ка-ва­ра чув­с­т­ву­ют кровь на раз­во­ро­чен­ных про­во­лоч­ных внут­рен­нос­тях кук­лы-тир­лир, Ка­вар на­чи­на­ет уга­ды­вать ее «смысл» - слиш­ком поз­д­но, увы («Кры­са Ка-вар»). Че­ло­век тщет­но ищет «смысл жиз­ни», ес­ли он этот са­мый «смысл» не прив­не­сет в жизнь. Ода­рен­ный ду­шой оду­шев­ля­ет вся­кую вещь, то есть по­доз­ре­ва­ет в ней слож­ную не­ве­до­мость иной жиз­нен­ной фор­мы. Смысл - тай­ное ду­хов­ное на­ча­ло, ме­ша­ющее свер­ты­вать­ся пси­хи­чес­кой кро­ви, имен­но по­это­му дьявол так жаж­дет унич­то­жить его. Ли­шен­ный смыс­ла ок­ру­жа­ющий мир рас­па­да­ет­ся на кус­ки, толь­ко ме­ха­ни­чес­ки, по­вер­х­нос­т­но-по­нят­но ори­ен­ти­ро­ван­ные в от­но­ше-ни и друг дру­га. В за­ме­ча­тель­ном рас­ска­зе «До­нать­ен и ее судь­ба» До­нать­ен мож­но ин­тер­п­ре­ти­ро­вать как сим­вол та­ко­го свя­зу­юще­го смыс­ла. Толь­ко по­яв­ле­ние До­нать­ен ор­га­ни­зу­ет кош­мар­ную фраг­мен­тар­ность псев­до­ре­аль­нос­ти. Мрач­ный об­шар­пан­ный дом, со­от­вет­с­т­ву­ющая лес­т­ни­ца, ре­бе­нок на кух­не, мер­т­вая аку­шер­ка на кро­ва­ти, ста­ту­эт­ка де­воч­ки, од­нок­ры­лая гип­со­вая пти­ца, па­да­ющие на тро­ту­ар ос­кол­ки стек­ла - что это? Кон­г­ло­ме­рат фраг­мен­тов, за­по­ми­на­ющий­ся, фик­си­ру­емый соз­на­ни­ем, но бес­смыс­лен­ный без До­нать­ен. Дьявол (ла­воч­ник, Он) не мо­жет про­ни­зать его жи­вым со­дер­жа­ни­ем, но мо­жет ан­ну­ли­ро­вать До­нать­ен и сно­ва сде­лать прос­т­ран­с­т­во, объ­ек­тив­ным, фик­тив­ным, лож­ным. Это уди­ви­тель­но, как че­ло­век, да­же ум­ный и ода­рен­ный, не мо­жет из­на­чаль­но при­нять, что лишь его ин­ди­ви­ду­аль­ная ду­ша спо­соб­на вдох­нуть смысл не толь­ко в его жизнь, но и в ок­ру­жа­ющий мир, и что без внут­рен­не­го по­ни­ма­ния пьеса Шек­с­пи­ра есть «куль­тур­ный па­мят­ник», ма­ло чем от­ли­ча­ющий­ся от па­мят­ни­ка мо­гиль­но­го. Здесь нель­зя рас­суж­дать: та­кая-то кол­лек­тив­ная цен­ность бо­лее ис­тин­на, дру­гая ме­нее - лю­бая кол­лек­тив­ная цен­ность прин­ци­пи­аль­но фаль­ши­ва, ибо кол­лек­тив пред­по­ла­га­ет фе­ти­ши­за­цию, то есть пос­то­ян­ную пот­реб­ность в но­ми­наль­но пос­то­ян­ных ве­ли­чи­нах. Ру­тин­ная пов­то­ря­емость этих «пос­то­ян­ных» пос­те­пен­но ан­ни­ги­ли­ру­ет ин­ди­ви­ду­аль­ную ду­хов­ную ак­тив­ность и рож­да­ет ин­тел­лек­ту­аль­ный и эмо­ци­ональ­ный ре­зо­нанс.