Нелетящий дирижабль
Мы не выбираем, кем нам рождаться. Мне кажется, когда рождается будущий моряк, с неба в холодное сине-чёрное море падает одна звёздочка. Многие из них – сбитые лётчики. В том числе и я.
Моей главной мечтой детства было небо. Я строил и запускал свои первые самолеты с замшелых плит немецкого аэродрома и надеялся, что однажды эта сине-белая стихия покорится мне. Этого не случилось. Позже я узнал, что во время Первой Мировой войны с этого аэродрома взлетали дирижабли. Тогда же мне стало понятнее. Мечта моя похожая на дирижабль: романтичное содержание, но неуклюжая оболочка. Такой мечте не суждено улететь далеко. Она и не полетела.
Первое же авиапутешествие не произвело на меня никакого вдохновляющего эффекта. Нет ничего более мертвого, чем дневной небосвод. Пусть ветер бесконечно таскает нагромождения белого слипшегося творога. Они никогда не будут казаться живыми. Это как слепки полузастывшего гипса - каждый понимает, что эти предметы мертвы. По отдельности они ужасны. Вместе они отвратительны вдвойне. Стоит только скульптору придать им форму…
В таких мелочах и приходит уверенность в правильности принятого решения. В школе я увидел брошюру моего ВУЗа: парусник и волны. Это выглядело куда живее скоплений облаков. Для меня всегда было важно, что окружающий меня мир не разочарует меня ни на минуту. Я был активным путешественником. Поэтому, конечно, я не мог смириться с мыслью сидеть всю жизнь в офисе. Редкие путешествия один раз в год не доставили бы ничего, кроме голода. Жить стоит интересно. Наша планета огромна, и я должен увидеть столько её уголков, чтобы на смертном одре мне не пришлось жалеть ни об одной упущенной возможности.
Чем пахнет порт и корабли
Перед принятием решения о поступлении я пришел в порт. Гавань моего прибалтийского городка была аутентичнее некуда: высокие здания шпайхеров, каменные зернохранилища, кирпичные пакгаузы и бесконечный простор бетонных причалов. Краны были похожи на руки, стрелы их – оголенные пальцы, сжимающие цепко грузы. Между ними маневрировали поезда, в воздухе витал запах угля, на покрошенном бетоне стояли контейнеры. Воля к жизни. Среди всего этого нордизма и ветра сквозь литые стенки, ограждающие акваторию, пробивались молодые ивки. Зелень и бетон, вода и камень, железные корпуса кораблей и плетеные тросы. Это вдохновляло.
От пришвартованных рыболовных судов пахло другими странами. До сих пор помню этот запах: смесь старой натертой латуни, холодной рыбы и свежего мокрого ветра. Над этим всем нависала терпкость табака. Корабли были старыми. Больше всего на свете мне хотелось к ним прикоснуться. С того дня я приходил туда каждую неделю. До сих пор родной порт – обязательный пункт моей программы.
Живая пустыня и её чудовища
Я проснулся на парусном учебном судне с картинки буклета, который до сих пор храню на видном месте у себя дома. Первым делом я побежал к иллюминатору, чтобы осмотреть окрестность. Там туман раскатал свой ковёр серой пелены над зеленовато-голубыми водами залива.
Никогда не забуду те первые мгновения на открытой палубе. Эту свежесть, ветер в ушах. Это чувство свободы и единения с природой. Весь день было туманно, туман растаял только к вечеру, тогда зарницы и огни маяков освещали наш путь.
Мне предстояло первое серьезное плавание и это было очень волнительно. Когда корабль покидал порт, казалось, что весь город собрался проводить нас. Как теперь все эти снующие «кометы», «метеоры», бесконечные яхточки и катера останутся здесь без нас. Томящая неизвестность. В тот день, закат топил в своих лучах блестящие маяки Кронштадта. Незабываемо.
Волны щекотали борта нашего парусника, мы продолжали наш поход. Открытое море похоже на живую бескрайнюю водную пустыню. Где корабли как из ниоткуда по мановению руки морского владыки появлялись и приближались, минуя наш, растворялись в никуда. Уверен, что мало кто может себе представить такое количество оттенков одного только синего цвета. А чего стоят свинцовые тучи с градиентными переливами своих кудрявых локонов.
По ходу приближения к суше замечаешь, как море оживает, как тут и там появляются другие суда, морские птицы. Острова и мысы вырастают из облаков на горизонте и медленно возвышаясь, затем подпирают их. Меня встречали другие страны и яркие маяки их крайних точек. Иногда ветер нёс нас близко к берегу и можно было разглядеть города.
У берегов Польши я увидел яркие точки. Два ярких огонька возвышались над поверхностью моря. Они были похожи на два глаза невидимого морского чудища. Чудище моргало и щурилось, как будто присматриваясь к новому попутчику. Рассвет раскрыл его невидимую мантию, чудищем оказались две нефтедобывающие платформы. Фантастическая игра современной индустриальной действительности и человеческих суеверий.