— Кому?
— Я не помню, как его зовут. Моя подруга Ирина вызывает… — Алессандро не расслышал, кого.
— Кого? Кого она вызывает? Что ты говоришь?
Алессандро быстро надевает рубашку и бежит по коридору. Он не успевает добежать до гостиной, как видит Ирину на террасе, кричащую как сумасшедшая:
— Человеку плохо! Быстро, звоните всем, человек умирает!
В доме напротив загорается свет. Выходит сосед с женой.
— Эй, ты! Зачем ты кричишь, хватит! Мы уже вызвали скорую!
Алессандро выходит на террасу и хватает русскую за руку, пытаясь затащить её внутрь.
— Скорую, скорую, скорую, ему плохо… — она похожа на заевшую пластинку. — Скорую!
— Хватит! Зачем ты подняла шум? Кому плохо?
— В ванной!
Алессандро отпускает девушку и бежит туда. Андреа Сольдини лежит на полу, держится за унитаз и с трудом дышит. При виде Алессандро он изображает улыбку. Он весь в холодном поту.
— Мне плохо, Алекс, так плохо…
— Да, я вижу. Давай, расслабься и всё пройдёт…
— Нет, мне жаль, у меня порок сердца, а я нюхнул кокаина…
— Что?! Посмотри на себя, ты просто придурок! Пьетро, Пьетро! Где ты, Пьетро? — Алессандро помогает Андреа Сольдини встать. Потом выходит из ванной, поддерживая его под руку, и пытается заставить его идти. Дверь в комнату для гостей открывается. Задыхающийся Пьетро выходит, на ходу надевая рубашку, русская девушка выглядывает за дверь, улыбаясь и жуя вишню. Лучше любой рекламы, думает Алессандро, запрокидывая голову.
— Что такое?
— Этот идиот принял наркотики, и теперь ему плохо… И мне бы очень хотелось узнать, что за мудак принёс кокс ко мне в дом.
Андреа дышит со всё большим трудом.
— Но в этом нет ничьей вины, мне дали немного в доме Алессии.
— У Алессии?
|
|
— Да, но я не собираюсь говорить, кто мне его дал.
— Мне похер, кто тебе его дал там. ТЫпритащил его в мой дом!!!
— Я его взял, чтобы поладить с девчонками.
Пьетро подхватывает Андреа с другой стороны, и они ведут его.
— Ну ты и хорош. Белый, как мел. Тебе следует съесть вишни.
Девушка выходит из комнаты.
— Пьетро, идём в комнату, я хочу… когда мы сделаем то, о чём ты говорил?
— Эй, я уже иду, уже иду, не видишь, что у нас тут?
С террасы заходят две другие девушки. Они уже выглядят спокойней.
— Всё в порядке. Скорая едет. А ещё – полиция…
Алессандро тоже бледнеет.
— Как – полиция? Кто их вызвал?
— Всё нормально, у нас троих есть разрешение на работу.
— О каком разрешении ты говоришь? Здесь совсем другая проблема. — Он склоняется над Андреа: — Ты уверен, что кокаина больше нет?
— Нет, то есть да… немного… В пакетике на унитазе.
— На унитазе? Ты просто псих! Ты должен был смыть это! — Алессандро на всей скорости влетает в ванную, находит пакетик с белым порошком и смывает его в унитаз как раз в тот момент, когда стучат в дверь.
— Откройте!
Алессандро выбегает из ванной и бежит открывать.
— Уже иду!
Перед ним двое санитаров с носилками и двое полицейских. Санитары смотрят внутрь и видят Пьетро, который поддерживает Андреа. Они входят без промедления.
— Быстро, клади его, расстегни воротник. Надо выносить, он должен дышать.
Один из них окидывает взглядом русских, второй, профессионал, – звонит в больницу.
— Готовьте сфигмограф, у нас сердечный приступ.
— Доброй ночи. Что здесь происходит? — полицейские показывают удостоверения и входят. Алессандро едва успевает прочитать. Паскаль Серра и Альфонсо Карретти. Один бродит по гостиной, пытаясь разобраться в ситуации. Другой достаёт из кармана записную книжку и что-то пишет.
|
|
Алессандро быстро подходит к нему.
— Что вы делаете? Что пишете?
— Ничего, а что? Я делаю заметки. Почему вы волнуетесь?
— Я абсолютно спокоен, просто хотел узнать.
— Это нам нужно знать. Вот, нас вызвали – читаем: «странная вечеринка».
— Странная вечеринка? — Алессандро обеспокоенно смотрит на Пьетро. — Это самая обычная вечеринка, я бы даже не стал называть это вечеринкой. Просто несколько друзей собрались здесь, чтобы спокойно выпить по бокалу.
— Понимаю, понимаю… — кивает полицейский. — С русскими девушками, правильно?
— Окей, это девушки, модели, с которыми мы снимали рекламу…
— Так, значит, это работа… — продолжает полицейский. — Они тоже должны были приехать сюда. Поговорить о том, чтобы продолжить работу, верно? Сверхурочно, да?
— Извините, но что вы пытаетесь сказать, говоря «Должны были приехать»?
Пьетро понимает, что Алессандро отвлекает их внимание.
— Может, войдёте? — он ведёт полицейских на кухню. — Хотите чего-нибудь?
— Спасибо, но мы на службе, так что – нет.
— Согласен, — Пьетро подходит к ним. — Отчасти, это была моя вина. Мы были на вечеринке, и я познакомился с одной из этих русских…
— Понятно, и?
— Один момент, я вас познакомлю… Вера, можешь подойти на секунду?
Вера подходит к ним в одной рубашке, которая скрывает всё, кроме длинных голых ног.
— Да, говри, Пьетро, — она смеётся.
— Говори, говори, это произносится как «го-во-ри».
|
|
— А, окей, говори… — снова смеётся.
— Вера, я хочу представить тебе нашу полицию…
Полицейский протягивает ей руку и приветствует:
— Очень приятно, Альфонсо.
— Видишь, Вера, какую красивую форму они носят?
Девушка кокетливо поправляет Альфонсо воротник.
— Да, такие маленькие пуговки… Маленькие, как вишни.
— Очень хорошо. Понимаете, Альфонсо? Вера находит в форме полицейских самые простые начала. В конце концов, мы просто болтали с этими русскими подружками… И не более.
— Я понимаю, понимаю… Но если соседи нам звонят из-за ночных дебошей или странных вечеринок, Вы должны понимать, что…
— Я понимаю. Вы обязаны вмешаться.
— Именно.
Они возвращаются в гостиную. Андреа на носилках, но к лицу уже возвращается цвет. Две другие девушки и Алессандро рядом с ним.
— Ну как ты, всё хорошо?
— Лучше… — отвечает Андреа.
Один из санитаров включается в разговор.
— Всё в порядке. У него сбился ритм сердца, и это было похоже на сердечный приступ, мы дали ему сердечные капли.
Пьетро хватается за шанс выкрутиться.
— Да, ты не должен пить столько кофе.
— Именно так. Чашечка утром – и не больше. Тем более по ночам.
Полицейский снова достает свою записную книжку.
— Всё в порядке, так что мы можем идти. Постарайтесь включать музыку потише. Мне кажется, ваши соседи очень чувствительны к любому шуму.
— Да, не волнуйтесь. Мы всё равно уже все разъезжаемся по домам, — Алессандро смотрит на Пьетро. — Вечеринка уже закончена.
— Да-да, конечно… — Пьетро понимает, что у него нет ни единой возможности возразить.
Санитары собирают носилки и идут к выходу, следом за полицией. Вдруг, тот, что не открывал рта, Серра, останавливается.
— Простите, не окажете услугу? Можно мне в туалет?
— Конечно.
Алессандро вежливо показывает ему, куда идти. И вдруг понимает, что пакетик, наверное, ещё плавает на поверхности. Он обгоняет Серру и заходит перед ним, жмет на спуск, и выходит обратно.
— Простите, мне жаль, но я совсем забыл, что в этом туалете небольшая проблема со сливным бачком. Пожалуйста, проходите сюда… в мой личный.
Он провожает его и даёт войти. Затем он закрывает дверь, улыбаясь издалека другому полицейскому. Но Альфонсо Карретти, любопытный и подозрительный, подходит к первому туалету. Алессандро бледнеет. Пьетро – быстрее, и, прежде чем полицейский мог бы открыть дверь, он преграждает ему путь.
— Сожалею, но слив не работает. Другой туалет вот-вот освободится, — Пьетро улыбается. — Я хотел сказать Вам, Альфонсо, что Вы оба были в самом деле приятными. Трудно провести грань между обычным посещением и обыском. Именно поэтому я мог бы попросить у вас ордер, ведь в противном случае это может являться злоупотреблением властью со стороны должностного лица, гипотетическим преступлением, противозаконностью... — Пьетро снова улыбается. — Хотите вишенку? — предлагает он.
— Я не люблю вишню.
Пьетро задерживает на нём взгляд. Ему не страшно. Или, по крайней мере, он этого не показывает. Это всегда было его сильной стороной. Невозмутимый, спокойный, привыкший притворяться даже в более сложных ситуациях. Алессандро возвращается в гостиную со вторым полицейским.
— Спасибо, выручили.
Альфонсо поднимает брови и смотрит в последний раз на Пьетро, затем – на Алессандро.
— Не заставляйте нас вернуться снова. В следующий раз, если таковой будет, мы приедем с ордером… — и они уходят, резко захлопнув за собой дверь.
Алессандро выходит на террасу. Его сосед погасил свет и вернулся в постель со своей женой. Алессандро тоже гасит свет на террасе и смотрит вниз, на улицу. Чуть позже видит, как выходят скорая и полиция. Видит, как они уезжают, отключив свои сирены. Алессандро входит в дом и закрывает раздвижную дверь.
— Отлично. Браво. Если вы хотели устроить ночь кошмаров, то у вас всё получилось.
— Это может стать идеей для новой рекламы.
— Пьетро, это не смешно, хотя я и не удивлён. Всё, уже полчетвёртого. Уходите. Мне надо поспать. Завтра в половине девятого у меня важное совещание, а я даже не знаю, по какому поводу. Забирайте своих русских подружек и делайте, что хотите…
— Да ладно, не преувеличивай. Ты заставляешь нас чувствовать себя виноватыми…
— Эй, — вмешивается одна из русских, — между нами, гость – самый главный человек.
— Окей, отлично. Когда мы будем делать рекламу, конечно, всё будет хорошо, но сейчас мы здесь. И вы трое ни в чём не виноваты… Но – честно, мне нужно поспать… Пожалуйста.
Андреа подходит к Алессандро.
— Прости, что устроил беспорядок, я просто хотел произвести на них впечатление.
— Не волнуйся, я рад, что тебе уже лучше.
— Спасибо, Алекс, правда, спасибо.
Итак, странная компания уходит из его дома. Алессандро наконец закрывает дверь на два оборота ключа, чтобы быть уверенным, что, по крайней мере, этой ночью, больше ничего не случится. Что весь мир останется снаружи. Перед тем, как войти в свою комнату, он проходит в туалет, где якобы сломанный бачок. Пакетик исчез. Он присматривается. За раковиной свёрнутая бумажка. Сто евро. Он наклоняется, поднимает и разворачивает. Там ещё есть следы белого порошка. Он открывает кран и смывает его. Без остатка. Вот и всё. Любые улики определённо исчезли. Затем он оставляет банкноту сушиться на раковине и идёт в свою комнату. Гасит свет, снимает рубашку, ложится под одеяло. Вытягивает руки и ноги, пытаясь успокоиться.
Какая ночь… Знать бы, где Элена в этот самый момент. В любом случае, Андреа уже не в её офисе. Его уволили. Это точно. Не знаю, почему он никого не впечатляет с первой встречи, но я-то уж точно его никогда не забуду. И с этой последней мыслью Алессандро засыпает.
Комната цвета индиго. Она.
Здесь, на столе, он уже больше двух месяцев. Светло-серый, немного пыльный, закрыт. Что мне сделать, включить его? Девушка всё мучается сомнениями перед этим таинственным ноутбуком. Конечно, как кто-то может забыть свой компьютер на мусорке? Должно быть, он туп, как рыбка. Почему говорится «как рыбка»? Неужели рыбы такие глупые? Мне так не кажется. На самом деле, они очень быстрые, я видела это в той программе. То же самое мне сказал Иво, тот рыбак из Портоскузо, год назад, в Сардинии. Как бы там ни было, тот, кто вот так забыл свой компьютер, скорее всего, сумасшедший. Девушка садится за стол. Открывает ноутбук. Видит внизу, рядом с монитором, маленькую надпись. «Ансельмо 2». Не могу поверить. Кто вообще пишет своё имя на ноутбуке… Ансельмо 2, месть. Но всё вроде бы в порядке. Неужели… это имя владельца? Ансельмо. Хорошо. Она нажимает на кнопку включения. Он не мой… я не должна этого делать. Но если я его не включу, то как узнаю, кто его потерял, как смогу вернуть? Голубой экран классического приветствия Windows. Чёрт, на что тут смотреть? Даже нет пароля доступа. Совсем никакой защиты… На рабочем столе появляется изображение солнца и моря. Светящееся горячее небо и мягкие волны. На заднем плане чайка. Несколько ярлыков. Она пробует открыть почту. Любопытно. Посмотрим на ваши письма. Несколько папок. Она смотрит, смотрит… Многие получены от «Редакция». Писатель? Но мужчина или женщина? Ещё «Офис». Ух ты, мы такие деловые. Есть и другие. Имена. Джулио, Серджио, AfterEight и ещё несколько ников. Приветствия, ссылки, видео, приколы. Какое-то приглашение. Ладно, посмотрим отправленные. Многое отправлено в редакцию, остальное – тем же именам. Часто пишет одной девушке. Карлотте. Все подписаны как SteXXX. К счастью, это значит, что его зовут не Ансельмо. Посмотрим… Она открывает ещё письмо. Стефано. Так, это мужчина. Ещё одно. «Привет, я звонил сегодня тебе, но телефон был выключен. Могу ли я иметь честь пригласить тебя в субботу на ужин? Я был бы очень рад». Рад. Это мужчина. Честь? Как он разговаривает? Я совершаю преступление. Нарушение неприкосновенности частной жизни. Нет, если это частная жизнь мусорки. Да и кому какое дело. Я вуайерист. Да нет, просто читатель. Она смеётся сама над собой. Она продолжает копаться и заходит в «Документы». И находит «Фото». Открывает жёлтую папку. Пейзажи, животные, лодки, различные вещи. Ни одного человека. Ни одного лица. Даже порно-фото нет. Слава богу, думает она. Закрывает папку и возвращается к рабочему столу. Один из немногих ярлычков называется «Мартин». Может быть, его так и зовут. Она открывает. Там несколько документов Word. Она выбирает один наугад и кликает на него:
«…Я была слишком занята, пытаясь согласовать эту неуклюжую речь и лепет с гениальностью тех мыслей, что возникали у него на лице. Я никогда не видела такой энергии в глазах мужчины. Со мной рядом был тот, кто мог сделать почти что всё на свете, в его взгляде я могла прочитать послание, послание о том, что его не устраивает слабость слов, в которые он едва мог облечь свои чувства. Не говоря уже о том, что ум его был слишком изысканным и живым, в чём выражалась сила его простоты».
Но что это? Книга? Ничего не понимаю. Он что, на самом деле писатель? Действительно, есть ведь письма из редакции. Девушка продолжает читать.
«Вспоминая её сейчас, со своей новой позиции, с её старой реальностью, с морем и кораблями, моряками и женщинами, такими непривлекательными, она казалась ему маленькой, но вписывалась в этот новый мир и, казалось, расширяла его границы благодаря нему. С его мозгами, повёрнутыми на поисках единства, он был удивлён, поняв, что она и является той самой точкой соприкосновения двух миров».
Неплохо. Два мира. Разные. Точки соприкосновения… Она закрывает документ и выключает компьютер. И безо всякой причины чувствует что-то растущее внутри неё. Любопытство. Смутное волнение. Идея погружения в новую вселенную. Мысль, что настойчиво вертится в голове. Прочувствовав это, девушка улыбается.
Доброе утро, мир. Ники потягивается. Сделаешь мне сегодня подарок? Я бы хотела проснуться, и чтобы рядом со мной лежала роза. Не красная. Белая. Чистая. Чтобы начать писать на ней свою новую жизнь, как с чистого листа. Роза, оставленная кем-то, кто думает обо мне и кого я ещё не знаю. Знаю. Это противоречие. Но это заставило бы меня улыбнуться. Я бы взяла её с собой в институт. Там бы я оставила её на столе, просто ничего не говоря. Волны бы подошли ко мне, переполненные любопытством.
— Эй! Кто подарил?
— Фабио?
— Решили начать сначала?
— Да-да, он – и роза! Если бы это был он, то подарил бы сухой чертополох!
И мы все бы засмеялись. И я, всё ещё ничего не говоря, носила бы её с собой всё утро. Потом, в последний момент, сорвала бы один за другим все лепестки и синим маркером написала бы по фразе на лепестке слова той красивой песни: «Между жизненными препятствиями в сердце есть место для радости, которую мне хотелось бы заслужить…», а потом бы я выбросила лепестки в окно. И ветер бы их подхватил. И кто-то бы их нашёл. Кто собрал бы их по порядку. Кто прочитал бы их. И пошёл бы искать меня. Может, Он. Да. Но кто же этот Он?
Алессандро просыпается и резко подскакивает на кровати. Будильник уже прозвенел. Чёрт возьми, нет. Дерьмо, дерьмо. Он встаёт с постели и надевает тапочки. Но когда я его выключил? Или я даже его не слышал? Или вчера, со всей этой суматохой, я даже не поставил будильник? Это невозможно. Он входит в кухню. Зажигает газ и ставит вариться кофе. Вбегает в ванную, заряжает электробритву, и, пока бреется, нарезает круги по комнате. Пытается навести порядок после прошлой ночи. Неважно, сегодня придёт домработница. Так… посмотрим, как там… Он входит в комнату для гостей. Чашка. Вишня. Невозможно. Он берёт чашку и вываливает её содержимое в мусорку. Потом снова проверяет ванную для гостей, хорошенько рассматривает унитаз, раковину, пол, каждый уголок. Хорошо. Ни следа. Только этого бы мне не хватало. Известный рекламщик арестован за хранение наркотиков. Именно я, ярый борец с наркотиками. И, конечно, в нашем обществе… Кто бы мне поверил? На всякий случай, он снова опустошает бачок и выходит. Включает музыку в гостиной, пытается вернуть себе хорошее настроение песней Хульеты Венегас. Почти танцует. Танцует немного быстрей нужного ритма. Да, к чёрту всё, я должен быть счастлив. Мне всего тридцать шесть лет, у меня куча самых успешных работ, я выиграл множество различных премий за свои публикации. Окей, мои родители хотят, чтобы я женился, и, возможно, это однажды произойдёт. Или, может, нет. Как бы там ни было, я могу кому-нибудь понравиться. Спокойно. Момент. Он очень внимательно рассматривает себя в зеркале в гостиной, приближается и смотрит на своё лицо. Вот так-то. Тот, кто может нравиться, и очень. Внимание. Внимание… Дорогая Элена, именно ты – та, что будет страдать, та, что будет кусать локти. Ты вернёшься, и я, с величайшим изяществом, пошлю тебя куда подальше.
И с этой недавно открытой в себе уверенностью, единственным, на что он сейчас полагается, Алессандро пьёт кофе. Добавляет туда немного холодного молока. Потом, под звуки And It's Supposed To Be Love Эйо, принимает прохладный душ. Что сегодня за совещание? Чёрт… Я опаздываю… Слишком опаздываю. Он поспешно выходит из душа и одевается со всей скоростью. Нужно бежать, как можно быстрее.
— Но, Ники, ты не позавтракала.
— Мам, я выпила кофе.
— И даже ничего не съешь?
— Нет, у меня нет времени. Опаздываю. Охренительно опаздываю.
— Ники, я тебе тысячу раз говорила, чтобы ты не разговаривала в такой манере.
— Ай, мама, даже когда я опаздываю?
— Даже в таких случаях. Едешь на скутере?
— Да…
— Поезжай спокойно, слышишь? Осторожней.
— Мама, ты говоришь мне это каждое утро. В конце концов, однажды я попаду в аварию, вот увидишь.
— Ники, что ты несёшь?
— Просто когда кто-то ждёт беды, она всегда случается. Если тебе так хочется, я могу называть аварию несчастным случаем, но смысл не изменится.
— Извини, но тебе кажется, твоя мать говорит тебе, чтобы ты была осторожна, потому что хочет тебе чего-то плохого? И, к тому же, я говорю тебе это каждое утро и до сих пор ничего ещё не случилось, поэтому «будь осторожна» – это хорошо, согласна?
— Окей, окей. Пока, целую!
Ники посылает матери воздушный поцелуй. Она надевает наушники и уходит, спускается вниз по лестнице, перепрыгивая через последние ступеньки. Так, что один из наушников выпадает из уха. Она очень быстро запихивает его обратно, чтобы не пропустить ни ноты Bop to the top из «Классного мюзикла». Выходит из дверей, идёт к гаражу, запрыгивает на свой SH50, жмёт на педаль, и, как только скутер заводится, уезжает на полной скорости. Останавливается на мгновение, смотрит направо и налево, а увидев, что нигде никто не едет, давит на газ и включается в утреннее движение.
Алессандро набирает скорость на своём новеньком Мерседесе. Он только что купил какие-то газеты. Важно всегда быть хорошо информированным. Вдруг на совещании меня спросят о последних новостях, а я не пойму, о чём это они… Я не могу такого допустить. Он открывает «Мессаджеро» на пассажирском сидении и пытается понять, откуда такая пробка. Но она потихоньку рассасывается. Тут Алессандро смог вырваться и объехать её на той скорости, какую только мог себе позволить. Но он опаздывает. Опаздывает… но не потому, что решил заехать с утра за газетами.
Ники тоже опаздывает. Охренительно опаздывает. Она едет, не снимая наушников, слушает музыку и ускоряется. Иногда она даже пританцовывает, пытаясь попадать в ритм. Смотрит на часы на своём левом запястье, пытаясь понять, насколько она опаздывает, успеет ли она приехать до того, как охранники закроют двери института. Она мчится на всей скорости по проспекту Париоли, обгоняя машины и пересекая двойную сплошную. Потом она пытается вернуться на свою полосу.
Алессандро подъезжает к Ла Мескита. Никого, прекрасно. Он встраивается в движение на проспекте Париоли, одновременно читая в «Мессаджеро» невероятную новость. Молодые люди украли пять автомобилей, чтобы поиграть в некую игру. Бум-бум-тачка, ББТ, новая и опасная игра богатой и вечно скучающей молодёжи. Не могу поверить. Серьёзно, они?.. Но он не успевает закончить фразу. Он делает резкий поворот. Пытается увернуться от неё, но уже ничего не сделать. Девушка, которая едет на скорости тысяча километров в час, падает со своего скутера и впечатывается в правый бок его машины. Бум. Ледяной вскрик. Девушка исчезает под окном и падает на землю. Алессандро тормозит, закрывает глаза, стискивает зубы, газеты подлетают, а затем падают на коврик. Вдруг, вследствие удара и торможения, звук проигрывателя CD увеличивается до предела. Музыка наполняет машину. She’s the one. «Она – та самая». Алессандро на мгновение застывает на месте. С закрытыми глазами, с силой сжимая руль. В растерянности. Ему уже начинают сигналить, люди в машинах позади него нервничают. Один – с любопытством, другой – отвлечённо, ещё – цинично, последний – подгоняющий. Взволнованный, Алессандро выходит. Медленно под музыку обходит Мерседес. А потом видит её. Там, на земле, лежащую по-прежнему неподвижно. Повёрнутая голова. Глаза закрыты, сама бледная. Боже мой, думает Алессандро, что же с ней случилось? Он наклоняется немного вперёд. Ники вдруг открывает глаза. Видит его над собой. И, увидев, улыбается ему.
— О Боже, ангел.
— Если бы… Я водитель.
— Ну, тогда слушай! — Ники постепенно заводится. — Куда, ко всем чертям, ты смотрел, водитель?! Какого хрена ты себе там думаешь за рулём?
— Знаю, знаю, прости, но я ехал по главной дороге.
— По какой ещё главной дороге? Что ты говоришь? Видишь, тут знак «стоп». Ты просто не видел, что я еду? Ай, так локоть болит!
— Дай я посмотрю… Да у тебя ни царапинки. Лучше посмотри, что ты сделала с моей машиной.
Ники поворачивается и осматривает себя сзади, крутясь вокруг своей оси.
— И посмотри, что ты сделал, вот здесь. Все мои брюки порвал!
— Но вы же их такими и носите.
— Что ты несёшь, придурок? Эти были новые, их теперь даже нигде не купишь, Дженни Артис, понимаешь? Блин, я их купила не для того, чтобы испортить сразу, как надену! Ты понимаешь, что я их даже и постирать ни разу не успела? А на деле порвал-то их ты. Так ты умеешь шить?
— Что?
— По крайней мере, поможешь мне поднять скутер?
Алессандро подходит к SH и помогает Ники.
— Слушай, ты не ходишь в спортзал?
— Время от времени…
— Ну, тяни тогда!
Наконец им удаётся поднять его, но скутер сбегает с рук Ники и снова падает на Мерседес.
— Ой!..
— Опять? Будь осторожнее, окей?
Ники снимает кепку, которую носит под каской.
— Мадонна, ты такой зануда, похож на моего отца.
— Просто у тебя нет никакого уважения к вещам.
— А теперь ты похож на моего дедушку. И вообще, если здесь у кого-то нет уважения к вещам, то это у тебя. Посмотри только, что ты сделал с моим скутером… Переднее колесо погнулось, и это всё из-за твоей грёбанной машины!
— Видишь, только переднее колесо, ты его поменяешь, и всё будет в порядке.
— Конечно, вот только сейчас я должна ехать в институт, так что… — она быстро достаёт из сумки толстую цепь, устанавливает её на заднее колесо скутера и оставляет его на месте.
— Так что – что?
— Так что ты отвезёшь меня.
— Слушай, у меня нет времени. Я уже опаздываю.
— А я охренительно опаздываю. Так что я выиграла. Давай, погнали. К тому же, я могу сейчас же позвонить в полицию, в скорую, и мы застрянем здесь надолго. Если ты просто довезёшь меня до школы, то мы потеряем гораздо меньше времени.
Алессандро задумывается только на мгновение. Вздыхает.
— Ладно, давай, — он открывает ей дверь и помогает сесть.
— Ай! Видишь? Ты ударил мне спину, болит очень сильно.
— Не думай об этом.
Алессандро тоже садится в машину и заводится.
— Так куда я тебя везу?
— В Мамиани, за мостом Кавур, зона Прати.
— Слава богу. Я работаю недалеко оттуда.
— Вот видишь, даже в таких случаях бывают совпадения… Как ты слушаешь музыку так громко?
— Ай, да, извини, громкость увеличилась от удара.
— Клёво, это Робби!
— Ага.
— И клип очень классный. Видел его?
— Нет.
— Он там учит кататься на коньках, тренирует двух парней для важных соревнований, но один из них получает травму, и тогда сам выходит вместо него и побеждает.
— Типичная история о якобы хорошем парне.
— А мне кажется, клип очень крутой. Смотри, давай поедем там, и оттуда уже сможем разойтись кому куда надо.
— Но там нельзя, эта дорога только для автобусов и такси…
— Эй, разве ты не везёшь меня сейчас? Практически как такси. Давай, что такого, там никого нет. Так ты по крайней мере сократишь дорогу, а тут всегда чудовищные пробки. Даже моя мама ездит там.
— Окей.
Не до конца убеждённый, Алессандро всё же едет по запрещённой дороге. Но, попытавшись обогнать автобус, он понимает, что там стоит дорожный полицейский. Он замечает преступление и насмешливо улыбается, будто говоря «Езжай, езжай, я тебя поймал», и достаёт блокнот из нагрудного кармана униформы.
Ники открывает окошко в тот момент, когда они проезжают мимо него, и кричит изо всех сил:
— Идиотище! — потом она садится обратно и со смехом смотрит на Алессандро. — Ненавижу этих дорожных копов.
— Ага, и если был какой-то шанс, что на меня бы не повесили штраф, то мы его упустили.
— Мадонна, ты всё время преувеличиваешь! Тебе придёт штраф в любом случае, ведь мы только что попали в аварию… И вообще-то ты мне то же самое говорил про мой скутер.
— Ты невозможная. Ты сделала это нарочно, чтобы позже сказать мне это. Но ведь так мы не поладим.
— А нам и не нужно ладить. Единственное, что нам нужно – постараться не поссориться… И не попасть в аварию снова. Скажи мне правду… Ты ведь отвлёкся, да? Ты вроде как одинокий, и, скорее всего, ты смотрел в тот момент на какую-то красивую девушку…
— Первое – я всегда езжу в офис, второе – я не так легко отвлекаюсь…
Алессандро улыбается ей и самодовольно смотрит на неё.
— Чтобы отвлечь меня, требуется гораздо большее, чем просто красивая девушка.
У Ники на лице появляется гримаса отвращения. Затем она замечает газеты под своими ногами.
— Я знаю, почему! Ты читал! — она берёт «Мессаджеро» и открывает.
— Да нет же, я собирался выбросить их.
— Именно. Я знала, знала, надо было вызвать скорую, дорожную полицию, ты не представляешь, что я могла бы с тобой сделать!
— Ах, да? Вместо того чтобы радоваться, что с тобой ничего не случилось…
— Ладно, мы ведь избежали трагедии, теперь можно и подумать, как мне получить прибыль, а? Все так делают.
Алессандро отрицательно качает головой.
— Я бы хотел поговорить с твоими родителями.
— Да они тебя на порог не пустят. Для них их дочь всегда права. Мы почти приехали, езжай здесь направо. Смотри, мой институт в конце улицы…
Ники открывает газету и видит на фото две разбитые машины. Потом читает статью о бум-бум-тачках. У неё глаза вылезают из орбит.
— Не могу поверить…
— Так всё же поверь, это то, что видели в самом деле… Ещё немного, и ты бы сделала такое же с моей машиной.
— Гм… Всегда хочешь быть правым?
— Подумай, ведь есть люди, которые на полном серьёзе творят такие вещи, ребята вроде тебя…
Ники быстро пробегает глазами по статье, ищет имена, вдруг в список попали её друзья. Потом она видит его, Фернандо, который принимал ставки.
— Нет, это невозможно!
— Что случилось? Ты знаешь кого-то?
— Да нет, просто так сказала. Просто мне это кажется абсурдом. Ладно, мы приехали, давай сюда.
— Это твой институт?
— Да, спасибо. То есть, по правде говоря, ты мне был должен.
— Ладно, ладно, я поехал, я давно уже опоздал.
— А что мы будем делать с аварией?
— Держи, — Алессандро достаёт из кармана пиджака карточку, — здесь мой номер, электронный адрес и всё такое. Позвонишь, и мы решим что-нибудь.
Ники читает.
— Алессандро Белли, креативный директор. Важная должность?
— Довольно-таки.
— Я знала, знала, что с тебя можно стрясти денег, — Ники, смеясь, вылезает из Мерседеса. Берёт свой шлем, рюкзак и «Мессаджеро». — Созвонимся.
— Эй, эта газета моя!