Это сказал тот самый Чоран. И тогда я подняла руку. Препод это увидел.
— Что такое, Кавалли? Хочешь выйти в туалет?
— Нет. Я хотела сказать, что, по-моему, эту фразу можно применить и к любви.
Тишина. Все молчали. Но мне вовсе не казалось, что я сказала что-то абсурдное.
— Кавалли, вижу, ты вышла из своей обычной зимней спячки. Весна тебе на пользу. Поздравляю. Твоя ассоциация очень острая. Тебе плюс.
Олли заёрзала и стала корчить гримасы, а потом сказала мне, понизив голос:
— Поздравляю, ты слышала? Поздравляю!
Эрика подмигнула мне, а Дилетта перевела тему на римских императоров и гладиаторов. Я спасена. На меня не нападут львы. Как сильно сказано. Спасибо, Чоран.
Леонардо в зале для совещаний с другими директорами. Они рассматривают рисунки команды Алессандро: девушка на качелях и девушка на доске для сёрфинга.
— Что и говорить, Белли всегда лучший. У него есть талант, стиль, оригинальность, — Леонардо скрещивает руки. — Возможно, он сделал это благодаря конкуренции с молодым, у него словно была верёвка на шее, которая заставила его работать ещё лучше обычного, верно?
— Наилучшая стратегия…
Леонардо продолжает.
— Я скажу вам только одну вещь: вчера, перед тем как отдать мне рисунки, он погрузился в атмосферу людей. Позавчера он провёл день во Фреджене, с нынешней молодёжью, проникался их тенденциями, вкусами, желаниями. Не считать себя наиумнейшим и наилучшим, в этом Алессандро идеален. Он впитывает толпу, людей, он идёт своей дорогой в тени. Он вампир, питающийся эмоциями и чувствами, Дракула искушения. — Леонардо смотрит на свои часы: — Он сказал мне, что сегодня утром принесёт слоган и логотип. Что будет работать всю ночь. Представляете, он нанял новых дизайнеров, чтобы придумать, как удивить нас.
Президент ставит чашку кофе на стол.
— Прежде всего, чтобы удивить японцев.
Леонардо улыбается.
— Да, несомненно.
Тут звонит телефон внутренней связи. Голос секретарши говорит:
— Извините, синьор, пришёл синьор Белли.
Леонардо нажимает кнопку.
— Впустите его, пожалуйста, — он встаёт и идёт к двери. Открывает её и поворачивается к остальным, словно делая рекламу: — Господа, наш принц.
Алессандро спокойно входит.
— Всем доброе утро.
Улыбка человека, который сделал некое открытие, но не хочет хвастаться этим. Или, по крайней мере, того, кто знает одну вещь абсолютно точно. Он не поедет в Лугано.
— Вот моя ночная работа, — он кладёт белую папку на стол, в центр. «Слоган Алекса». Слава богу, акульего плавника не видно. Ники ему объяснила, что акула – это фирменный знак Олли, художницы, она пожирает мужчин, а потом превращается в Волну. Но это другая история. Алессандро медленно открывает папку. Все директора, один за другим, включая президента, встают со своих кожаных кресел. Слоган Алекса появляется с полной ясностью в центре стола. Это слова, которые ему так хотелось бы сказать Ники прошлой ночью. Слова, которые мечтали бы услышать, наверное, все девушки. Особенно, если они чувствуют себя чьей-нибудь луной. Леонардо рассматривает оформление. Улыбается. Затем читает вслух.
— Не проси Луну… Возьми её!
Вдруг в зале наступает почти молитвенная тишина. Все переглядываются. Всем хочется сказать это, но всегда страшно быть первым, кто заговорит. Никто не знает, будет ли это последним решением. Решением президента. На самом деле, только он может допустить такую вольность. Президент встаёт на ноги. Смотрит на Алессандро. Затем на Леонардо. Потом снова на Алессандро. И улыбается. И говорит то, что хотят сказать все.
— Это идеально. Новое и удивительное.
Все начинают аплодировать.
— Отлично!
Леонардо обнимает Алессандро за плечи. Все поднимаются и подходят, чтобы поздравить его. Один протягивает ему руку, другой хлопает по спине, кто-то улыбается, некоторые ему подмигивают.
— Браво, это прекрасно, правда.
Один из более молодых директоров берёт логотип и рисунок, хватает папку подмышку и бежит к двери.
— Я быстро сведу это, сделаем тест для печати для каждого варианта, потом отправим в Японию.
— Да, сделай это прямо сейчас.
Алессандро берёт кофе, который кто-то ему предлагает.
— Спасибо.
Когда ты успешен, тебе кажется, что у тебя много друзей. И наоборот, когда ты переживаешь провал, то если с тобой остаётся хоть один друг, он – великий. Леонардо берёт свой кофе, который он сделал для себя и Алессандро.
— Теперь осталось только подождать две недели.
— Как это? Мы не по Интернету это отправим?
Леонардо хлопает его по плечу.
— Всё время хочется подловить меня, а? Наш принц. Две недели – время принятия решения, собраний директоров, внедрения рекламы на рынок и исследования эффекта твоей вчерашней работы, они посмотрят, действительно ли это так блестяще.
Алессандро улыбается.
— Ах, точно.
— Так что нам остаётся только подождать.
Алессандро допивает свой кофе и идёт к выходу. Все провожают его улыбкой и не упускают возможности снова поздравить его. Но у него в голове вертится одна-единственная мысль. Поехать отдыхать. Праздновать. Он выходит в коридор и подпрыгивает, соединяя ноги в воздухе, с удовольствием, которое позволяет выразить счастье, которое он чувствует. В этот момент он пересекается с Марчелло, своим молодым конкурентом. Здоровается с ним улыбкой и подмигивает. Затем он останавливается. Нерешительный и задумчивый. Но решает попробовать. Протягивает ему руку.
— До следующего соревнования.
Алессандро стоит в ожидании. Что он сделает? Пожмёт руку? Уйдёт, ничего не сказав? Не пожмёт мне руку, а даст пощёчину?
Марчелло долго думает. Ему тоже нужно было ходить на тренинг. Он сохраняет спокойствие и самообладание, самообладание и спокойствие. У него хорошо это выходит. Марчелло улыбается. Протягивает Алессандро руку и пожимает её.
— Конечно, до следующего.
Алессандро удаляется, более спокойный, чем раньше. Ведь самое главное: он – абсолютный победитель. Это и есть настоящий успех.
Он уходит. Праздновать, не теряя времени. Дом. Спокойствие. Сказать что-нибудь. Выпить что-нибудь. Смеяться. Не бояться ничего хотя бы в этот момент. Выключить телефон. Потеряться где-нибудь.
— Мне понравился тот фильм, где снималась актриса из фильма «Леон-киллер»…
— Тогда, должно быть, это молодёжный фильм.
— Почему ты записываешь себя в старики? К тому же, сейчас она уже выросла.
— Подожди, я сейчас найду её в Гугле, — Алессандро идёт к своему компьютеру.
— Смотри, это она. Видишь? Натали Портман. Фильм называется «Близость»…
— Посмотрим…
Ники усаживается на его коленях. Она смеётся и пытается искать. Вперёд. Назад. Другая страница. Новый поиск.
— Смотри! Это группа, которая записала саундтрек к фильму. Они крутые. Подожди, послушаем песню…
Алессандро смотрит на неё. Прекрасная, забавная малышка, ловко управляющаяся с мышкой с таким энтузиазмом. Он закрывает глаза и вдыхает запах её волос. И её улыбки. Он не думает ни о чём. И это его беспокоит. Ники поворачивается лицом к нему.
— Эй, что ты делаешь? Заснул, что ли?
— Ещё чего!
— У тебя глаза были закрыты! Ладно, смотри сюда… Вот песни, несколько… The Blower's Daughter и Cold Water Дамьена Райса, они тоже классные, Smack My Bitch Up, песня Продиджи, послушаем потом? И ещё эти две, но я их не знаю, How Soon Is Now и Come Closer. Послушаем вот эту... — Ники кликает, и начинает звучать песня: «...Come on closer, I wanna show you what I'd like to do...»
— Красивая. В ней говорится о…
— Нет, нет, Алекс, оставь это мне. Я знаю, что ты знаешь английский. Но так я немного подготовлюсь к экзаменам. Мой препод говорит, что у меня хорошее произношение, но хромает лексика.
Ники закрывает глаза и внимательно слушает… «You sit back now, just relax now, I´ll take care of you...»Она снова кликает и включает песню сначала.
— Подожди, я пока ещё не поняла, — она снова прослушивает её. На этот раз она не сомневается. — «Подойди, я хочу показать тебе, что мне хочется сделать… Забей на всё, расслабься, я позабочусь о тебе…» Я сомневаюсь насчёт этого «back»… — она немного перематывает назад. — Да, всё вроде так.
На экране высвечивается надпись «Hot temptations, sweet sensations infiltrating through, sweet sensations, hot temptations coming over you».
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, дай мне снова послушать это, — она смеётся. — Ладно, теперь я могу сказать, как минимум, что я просмотрела что-то. Немного позанималась. — В то время как на мониторе появляется надпись «повтор» и начинают звучать первые ноты песни, Ники встаёт и гасит свет. Одни. В гостиной. Диваны из белой кожи отражают просачивающийся с улицы тусклый свет. Вдалеке проезжает машина, но не слышно ни того, как она сигналит, ни шума её мотора.
Ники открывает дверь террасы. Глубоко дышит воздухом. Затем раздевается. В какой-то момент Алессандро пугается, что её увидит сосед напротив. Он ищет его глазами. Но нет. Вокруг лишь верная подруга – темнота. Платье Ники легко скользит по её коже на пол и скромно остаётся там. Ники выпрыгивает из него, на ходу снимая туфли. На ней нет лифчика. Она подходит к нему, но остаётся стоять перед диваном.
— Не поцелуешь меня?
Алессандро легко целует её в губы.
— Подожди, хочу поставить кое-что.
Он идёт в библиотеку, оставляя её на мгновение одну здесь, освещаемую луной, нежную, как сливки, девушку, от которой исходит лёгкий, прекрасный аромат.
Алессандро возвращается к Ники. Он тоже раздет. Он осторожно убирает её волосы назад. Ники закрывает глаза. Звучит музыка. She’s the one.
— Помнишь?
— Конечно. Бывают моменты, которые не забываются.
Она улыбается ему, обнажая свои идеальные зубы. Они словно светятся в этом полумраке. Отражение рыбы, которая мечется в Карибском море посреди ночи, резко меняя направление, словно унося с собой какую-то тайну луны и её отражения.
— Я подумала, что ты уже надел его…
— Что?
— Как что? Презерватив.
— Я об этом не подумал, — он притягивает её к себе, ласкает её грудь, наклоняется к её лицу, целует её. — Ммм, ты так хороша…
— Ты собираешься взять меня, мужчина? Хочешь проникнуть в меня?
— Пока нет… но я подумаю.
Ники улыбается и страстно целует его. Ей весело. Да. Весёлый поцелуй с языком. Поцелуй, знакомый с любовью и игрой. Наполненный вкусами, желанием, он словно открытое море. Язык, который мечтает говорить. Они ложатся на диван. У Ники гладкие ноги, её чувственный аромат, кажется, цветочный, таинственный, словно скрыт за лесом, который готов быть найденным.
— Ты похожа на прогулку среди цветочного поля, ты словно носишь с собой цветы и лепестки, фиалки, ромашки, маргаритки, дикие розы, душистые травы…
Ники улыбается.
— Что ты говоришь?
— Говорю, говорю…
— Зачем ты говоришь мне все эти глупости, хочешь впечатлить меня? Слушай, может, ты и забыл, но мы уже занимались любовью.
— Глупенькая, я говорю тебе это, потому что иногда прекрасно делать глупости, — он снова целует её. Да, когда ты влюблён, делать глупости здорово… Плохо, когда ты не понимаешь этого, не осознаёшь… Но ты ведь не влюбишься, Алекс? Он спрашивает сам себя. И чувствует себя ещё глупее. Он едва ли не краснеет. Но полумрак всегда тебя спасает, защищает, заставляет тебя мечтать и делать глупости.
— Чем ты занят, а? Иногда мне кажется, что ты всегда что-то исследуешь… Мне это не нравится. Кажется, будто мы в одной из твоих реклам, — Ники отстраняется.
— Я должен сказать тебе правду: я забыл, что мы уже занимались любовью.
— Дурак, — Ники легонько хлопает его по спине, а потом снова сладко его целует.
Алессандро чувствует, как растёт его желание. Он нежно толкает её рукой, и она падает на диван. Она вздыхает, когда он стягивает с неё трусики. У неё прохладная кожа. Алессандро смотрит на неё. Она так красива. И ей семнадцать лет. На четыре года старше дочери Пьетро. Но в чём моя вина? Это Пьетро виноват, что так рано завёл детей. И поэтому ему так хочется свободы. Кто-то сказал: всему своё время. А что сейчас? К чему это время? Чего ещё я могу ждать? Это внезапная вспышка. Голод. Желание. И я уже ничего не понимаю. Смотрю в окно и чувствую другие запахи, а сосед погасил свет, она толкает меня, но делает это нежно, улыбается мне и обхватывает меня ногами, она сверху. Она решительная. Очень решительная. Ай. Она специально это сделала. Она смотрит на меня своими большими глазами. Улыбается. Такая решительная. Прекрасная. Невинная. Я отпускаю себя. И закрываю глаза.
А если сейчас войдёт Элена? У неё есть ключи. Так что она могла бы. Я должен сменить замки. Нет. Пусть заходит, если хочет. Это ведь она ушла. Да, пусть заходит. Было бы отлично, если бы она пришла. Я прижимаю Ники к себе и улыбаюсь ей. Мы целуемся с желанием. Она уже немного знает меня. И я решаю заняться с ней любовью.
— Эй, — она обеспокоенно смотрит на меня, — мы ничем не пользуемся. Осторожней, ладно?
— Ты сама это сказала. Не всё нужно рассчитывать.
Она качает головой и целует меня.
— Ты мне безумно нравишься.
— А ты мне.
А потом я вдруг понимаю. Ох, нет, я точно должен сменить замки.
У моей матери есть ключ.
Иногда две недели проходят со скоростью света. Иногда кажется, что они не пройдут никогда. Это – один из таких случаев. Но Алессандро приятно заполняет это время, которое уже и не свободное, и не потерянное, и не подаренное. Это время вынужденного ожидания вердикта японцев. Это время ужинов в самых разных местах. Открытия Ники день за днём. Вкуса этой жасминовой девушки, всегда такой разной, сладкой, горькой, медовой, черничной… шоколадной. Самых прекрасных оттенков, как небо на закате. Иногда она ребёнок. Иногда – подросток. Иногда – женщина. А затем снова маленькая девочка. И иногда он чувствует себя виноватым. А иногда – таким счастливым, что даже страшно. Но чего он боится? Слишком влюбиться? Того, что это может закончиться? Разницы в возрасте, в работе, в том, какую жизнь они вели до встречи друг с другом? Того, что поэтому он ей не подходит? Но тогда почему он не с Эленой? Абсолютная гармония, тысячи вещей, сделанных вместе, одинаковый жизненный опыт, одинаковый образ жизни. Да. Мы были идеальными. Такими идеальными, что даже в конце сделали это: идеально расстались. Нет. До ответа из Японии осталось чуть-чуть, и я хочу насладиться этим временем. Чистое счастье. Никаких мыслей. Как пришли, так пусть и уйдут. Да, я хочу оставаться на этой волне. Прилив. Как же толковал ту песню Энрико? Ах, да. «Ты живёшь во мне, как морской прилив». Это глубокий страх своих же мыслей и того, что ты не можешь ими управлять. «Я так боюсь, что ты не моя». Энрико, ты великолепен. Тони Коста так и не подал признаков жизни. Как это расследование может занимать так много времени? В любом случае, плата уже внесена, он бы не стал затягивать расследование. Я же звонил ему сегодня, и он сказал, что мы поговорим в конце месяца. Надеюсь, проблем не возникнет. Вдруг в его мысли вторгается голос Ники.
— Милый, что ты делаешь? Ты всё ещё в ванне? Ты с ума сошёл? Мне нужно идти, у меня игра, ты помнишь, что у нас сегодня финал чемпионата по волейболу?
— У нас?
— Ну… да… у меня и моих подруг! Но ты ведь помнишь, правда?
— Конечно.
— Нет, ты забыл!
— Конечно же, я помню! Просто прихорашиваюсь ради тебя… и твоих подруг.
Алессандро с шумом выходит из воды. Мокрый и весь в пене, он с желанием притягивает её к себе.
— Идиот! — смеётся Ники и кидает ему полотенце. — Вот сожму тебя здесь, и посмотрим, как ты заговоришь!
— Ай!
Ники смотрит на неё. У неё сейчас недобрый взгляд.
— Слушай, почему бы нам не поговорить об этом после игры?
— Некоторые вещи лучше обсуждать здесь и сейчас.
Он пытается схватить её, весь мокрый. Ники убегает.
— Алекс! Что с тобой? У меня же финал! Когда ты так себя ведёшь, то похож на ребёнка. Давай. Я стала встречаться с тобой, потому что ты заставил меня поверить, будто ты мужчина!
— Я совершенно отвергаю свою отцовскую роль, у тебя же Эдипов комплекс, ты ищешь папочку, и так далее, и тому подобное.
— Ты очень сильно ошибаешься. У меня уже есть папа, и я даже представить не могу, чтобы я искала его в тебе. А тебе, в свою очередь, чертовски повезло, что он всё ещё тебя не начал искать. Я пошла. Поеду на скутере. Надеюсь, что ты придёшь!
Ники быстро выходит из ванной. Алессандро кричит ей издалека.
— Конечно, я приду, но скажи, стоит ли этот финал таких усилий и тренировок?
— Идиот!
Алессандро встаёт под душ. Идиот. Только этого мне не хватало… И вот он уже готов выходить. Понемногу, пока она была рядом, всё стало приходить в норму. И кое-кто даже стал забывать о той любви, «которая сводит людей с ума». Быстро. Иногда слишком быстро. Однако Элена продолжает быть настоящим. В то время как он осознаёт это, в то время как вода из душа смывает мыло, кое-что возвращается. Прямо из прошлого. В этот день.
В какой-то момент его посетила безнадёжная мысль о краже. Он начал бегать по дому, задыхаясь. Нет, они не вынесли компьютер. И телевизор. DVD на своём месте. Он бегает по всем комнатам. Пустые шкафы, вешалки валяются на полу, одежда разбросана. Как вышло, что ничего ценного не забрали? Он посмотрел на полки. И увидел это. Конверт. Подошёл. «Алексу». Затем он открыл письмо и быстро его прочитал, не веря этим словам, этим фразам без прилагательных, кратким, скудным, ничего не значащим. Безо всяких причин, не говоря ни когда, ни где. И последняя строчка.
«Уважай моё решение, так же, как я всегда уважала твои. Элена»
Тогда он понял. Вот, что у него украли. Любовь. Мою любовь. Ту, что строилась день за днём, с терпением, с желанием, благодаря усилиям. И воровка – это Элена. Она взяла её и забрала с собой, выходя через главную дверь дома, который мы вместе делали своим. Четыре года мелочей, выбора ковриков, распределения комнат, картин, расположенных в том порядке, который следовал за рассветом. Пуффф! В один момент случилась эта диверсия, все споры о том, как организовать дом, просто исчезли. Прощай всё. У меня украли любовь, и я даже не могу пойти в полицию. Тогда Алессандро попал в беспросветную ночь, не имея мужества позвонить какому-нибудь другу, вообще никому; съездить повидаться с родителями, любимыми людьми, с матерью, отцом, своими сёстрами. С кем-нибудь, кому он мог бы сказать: «Элена меня бросила». Ничего. Он не смог. Он, потерянный, один гулял по Риму из тех фильмов великих режиссёров: Росселлини, Висконти, Феллини. Их истории происходили на этих улицах, с этих ракурсов. А теперь Рим потерял свои краски. Он чёрно-белый. Грустное место, как в одной из его первых работ. Он только попал в свой офис. Он помнит, как будто это было вчера. Всё было чёрно-белым, а затем появился продукт. Маленькая баночка йогурта, которая вернула краски всему городу. И что теперь? Кто должен появиться теперь, в последнем кадре? Она. Только она. Пьяцца делла Република: Элена сидит на скамейке. Она оборачивается. На первом плане её улыбка, и весь город снова становится цветным. Сверху, сверкая красным, появляется фраза: «Любовь моя, я вернулась». Только этот фильм не покажут ни в одном кинотеатре. И на этой площади никого нет, кроме двух иностранцев, сидящих на скамейке. Они смотрят на открывающийся им вид города. Они гуляют здесь, среди тысяч рук, не находя того, что ищут. Может быть, они потерялись. Но они смеются. Потому что оба они всё ещё здесь. И, может, они не потеряют друг друга. Алессандро идёт дальше. Самое грустное, что завтра утром у меня совещание с какими-то японцами. В Капри. Мне бы хотелось позвонить в офис и сказать: «Я не приду, я болен. Остановите планету, я сойду». Но нет. Он всегда исполнял свой долг. И я не могу не пойти. Они верили в меня. Я не хочу никого разочаровывать. Я ведь верил в Элену. И Элена меня разочаровала. Почему? Я верил в неё. Верил в неё. Потом он сел на поезд, нашёл своё место, подождал полчаса, пока поезд тронется. Затем он сел напротив красивой пятидесятилетней женщины. У неё на руке было обручальное кольцо, всю дорогу она разговаривала со своим мужем. Алессандро, сам того не желая, слышал весь разговор. Нежный, забавный, пронизанный любовью. Я тоже просил Элену выйти за меня. Мы тоже могли проводить наши дни порознь, каждый на своей работе, но всегда быть близкими, быть одним целым, и звонить иногда друг другу, чтобы поздороваться, послать поцелуй, рассказать шутку, как эта синьора напротив делает это вместе со своим мужем. Мы могли бы говорить друг другу слова любви в любой момент, всегда, смеяться вместе, как это делают они. Но нет. Всё это уже невозможно. И Алессандро начал плакать. В тишине. Медленно текли слёзы. Он надел солнцезащитные очки, чёрные Ray-Ban, которые могут спрятать его боль. Но слёзы, когда появляются, они как дети: рано или поздно сбегают. Тогда Алессандро снял очки, и слёзы, свободные, стали литься все сразу. И его щёки стали мокрыми, а губы — солёными. Ему стало стыдно, и он попытался вытереться тыльной стороной ладони. Синьора это видела и, в конце концов, испытывая неловкость, положила трубку. Потом она подошла к нему, добрая и вежливая.
— Что случилось, вы получили плохую новость? Я сожалею…
— Нет… просто меня бросили, — Алессандро просто взял и сказал это незнакомой женщине. — Простите, — он рассмеялся, вытирая слёзы на ходу и шмыгая носом.
Синьора улыбнулась и протянула ему бумажный платочек.
— Спасибо, — Алессандро высморкался и вытерся. Потом тоже улыбнулся. — Просто когда я услышал, как вы разговариваете по телефону со своим мужем, такая весёлая, наверняка, вы провели вместе много лет…
Синьора ласково прервала его.
— Это был не мой муж.
— А, — Алессандро посмотрел на её руки, на обручальное кольцо.
Синьора это поняла.
— Да. Это мой любовник.
— А… Извините.
— Нет. Ничего страшного.
Весь остаток дороги они провели в тишине. До Неаполя. Доехав до этой станции, синьора попрощалась.
— Прощайте, и всего вам хорошего, — улыбнулась она. А затем вышла.
Алессандро взял свой багаж и тоже вышел из поезда. Он проводил женщину взглядом и спустя пару шагов увидел, как она обнимается с мужчиной. Он поцеловал её в губы и взял её чемодан. Они шли по перрону. Затем он остановился, поставил чемодан и поднял её в воздухе, в небо, подбрасывая с силой. Алессандро наблюдал эту сцену. У него тоже обручальное кольцо. Должно быть, это её муж. Конечно, любовник тоже может быть женатым. Но иногда всё проще, чем кто-то себе представляет. Они пошли дальше, к стоянке такси. Она обернулась, увидела его, помахала издалека рукой и вновь обняла мужа. Алессандро вернул ей улыбку. Затем спокойно сел в своё такси. Стиснул зубы. Он продолжил своё путешествие. Подводное судно проехало мимо Капри, но Алессандро даже не видел море. Оно синее, чистое, спокойное. За окнами, грязными от соли и брызг, оно казалось почти таким же серым, как его сердце. Теперь он на виа Камерелле, здесь совещание с японцами. Он глубоко вздохнул. И вдруг что-то изменилось. Это словно боль во что-то трансформируется. Через переводчика он их развлекал, уговаривал, успокаивал, объяснял какие-то итальянские анекдоты. Он прикрывает рот рукой, когда смеётся. Он задокументировал всё, что касается этого дела. Им кажется дурным тоном показывать окружающим свои зубы. Алессандро прекрасный, педантичный, подготовленный. Всё на «п», почти идеально. Одно ясно. В работе он не хочет разочаровывать. Потом он начал рассказывать об идее для их продукта. Ему пришла в голову так себе идея, но японцы выслушали с энтузиазмом, едва с ума не сошли, в конце он получил много хлопков по спине. Переводчик тоже счастлив, он сказал ему, что они счастливы поздравить его, что его идея великая, гениальная. И Алессандро выдохнул, наконец, когда, после прощаний, раздавал им свои визитки обеими руками, как это делается в Японии. А они улыбались, завоёванные. Так что Алессандро уже может возвращаться. Он выполнил свою работу, никого не разочаровал. Наоборот. Он сделал больше. Преподнёс новую идею, идею, которая понравилась. Простую. Идею, которая вызвала улыбки. Прямо как эта жизнь, которую он хотел бы прожить.
Пейзаж крупным планом. Поезд движется быстро. В одном из вагонов сидит на своём месте женщина и плачет. Подойдём к ней. Плачет. Тихо, долгое время, на глазах у остальных пассажиров, которые переглядываются, не зная, что делать. Поезд останавливается, пассажиры выходят. И каждый кого-то обнимает. Всех кто-то ждёт. Единственная, кого никто не ждёт, – это плачущая женщина. Но вдруг она улыбнулась. Подошла к машине. Новый продукт японцев. И она уезжает на нём. Теперь это счастливая женщина. Она вновь обрела любовь в этой машине. «Любовник, который не изменит. Мотор, который не заглохнет».
И Леонардо, его директору, это показалось фантастической идеей.
— Ты гений, Алессандро, просто гений. Вулкан креативности. Эффектно и с простой историей. Женщина, которая плачет в поезде. Великолепно. Как Лелуш, «Выбор Софи», мы не знаем, почему она плачет, но в конце точно знаем, почему она смеётся… Великий. Ты великий.
Он думал о том, что они видели главным героем рекламы мужчину... Мужчину. Но ты прав, это было бы неправдоподобно, где это видано, чтобы мужчина плакал? К тому же, в поезде…
— Да. Где это видано.
Алессандро выходит из душа и быстро вытирается. Потом начинает одеваться. Знаешь, что самое плохое в этой жизни? В ней нет времени даже на боль.
Мяч подлетает вверх. Две девушки прыгают по направлению к сетке. Ники как следует считает шаги. Один, два, прыжок. Но на другой стороне сетки две противницы поняли манёвр и ставят блок. От удара Ники мяч подскакивает, снижается и падает на их поле.
— Пиииии.
Свисток арбитра, который протягивает руку налево. Очко команде соперников.
— Нееет! — Пьеранджело, тренер, не перестаёт суетиться, он снимает бейсболку с головы и ударяет ею по ближайшему столу. Ясно, что в этот момент попытки его игроков не отвлекут его. Их ошибки его только раззадоривают. Соперницы готовы их разгромить. В этот момент маленькая дверца в глубине спортзала открывается. В пиджаке, идеально подходящем к тёмно-синим брюкам, в рубашке в голубую, белую и синюю полоску, всё ещё источающий запах душа, приходит Алессандро. Он улыбается. Несёт что-то в руках. Ники видит его и тоже улыбается. Затем слегка усмехается, словно говоря: «Слава богу, ты пришёл!».
Его приход в этот момент – словно амулет из сумки тренера. Эта команда не может проиграть. Прыжки и блоки, касания предплечий и мячей, подброшенных вверх, борьба, борьба, снова борьба. Невероятная игра команды. И наконец... гол!
— Побеждает команда Мамиани со счётом 25:16!
Девушки кричат, обнимаются и все вместе прыгают, опираясь на плечи друг друга. Но в конце Ники выбирается снизу и уходит. Она бежит, как сумасшедшая, взволнованная и вся в поту, и запрыгивает на него, обвивая своими длинными ногами бёдра так элегантно одетого Алессандро.
— Мы победили! — долго целует его она, такая сладко-солёная.
— Никогда и не сомневался. Вот, это тебе, — Алессандро протягивает ей пакетик. — Держи вот так, в вертикальном положении.
— Что это?
— Это для тебя... Или, лучше сказать, для неё.
Алессандро улыбается, когда Ники открывает подарок.
— Не-е-ет... как красиво, жасминовый кустик.
— Хотел подарить что-то так подходящее тебе... жасминовая девушка...
И так они продолжают целоваться и дальше, не замечая ничего больше, ни людей, проходящих мимо них, ни победителей, ни проигравших в этом важном финале, хотя, если подумать, не такой уж он был и важный. Потом Алессандро больше не может держать её, и они падают между стульев на трибунах. Но им не больно. Они смеются. И продолжают целоваться. И не нужно ничего делать. Иногда любовь в самом деле побеждает всё.
Немного позже. Дом Алессандро. После повторения темы душа, пены и... ладно, просто после.
Ники выходит из ванной с полотенцем, обмотанным вокруг головы, всё ещё горячей от пара, но не только от этого. У неё красные щёки, а дыхание томное после любви.
— Алекс, что это? — она показывает ему рисунок с дизайном всей гостиной в масштабе, с мебелью, крёслами и столиками.
— Ах, это... — На самом деле, он всё прекрасно помнит. Как он может забыть? Телефонные ссоры Элены с управляющим, скидка, которую он не хотел делать, и все эти звонки, споры из-за задержки доставки этой мебели, такой большой и такой дорогой. Вот оно всё, нарисованно здесь. А самое главное, что до сих пор ничего не доставили.
— Кхм... это... это проект гостиной.
— Здесь раньше была такая мебель?
— Нет. Будет потом...
— Что? Я тебе не верю! Это ведь просто ужасно! Пространство будет очень перегружено.
Алессандро не может поверить. Точно то же самое он сказал Элене.
— Ладно, в конце концов, это твой дом, делай, как посчитаешь нужным, окей?
А это точная противоположность тому, что Элена сказала ему в ответ. Алессандро улыбается.
— Ты абсолютно права… жаль.
— Жаль? Ты уже оплатил это?
— Нет. Я должен заплатить, когда всё доставят.
— И это должно произойти... — Ники просматривает страницу, — четыре месяца назад? Ну, тогда ты можешь отменить заказ, вернуть те деньги, что ты заплатил за доставку и предоплату, и даже требовать возмещения ущерба. Звони сейчас же! Давай, я наберу номер.